Химера. Последний поход

Печь быстро нагрела горницу, несмотря на пустое оконце, которое Я сразу по прибытии начал подбивать мешком. Забава в тепле сомлела и теперь клевала носом, прислонившись спиной к зеркальцам (отдушина в печке для вывода горячего воздуха). Справившись с окном, принялся наводить порядок. Растаявший снег из двух лоханок перелил в деревянное ведро, остатки прыснул на пол и начал скоблить косарем (широкий хозяйственный нож с толстым обухом) доски полов. Время от времени приходилось отвлекаться для замены лучин в камельке и набора снега, а когда с полом было покончено, тщательно отмыл руки и одежду. Брата всё нет, но оставлять дверь открытой было весьма опрометчиво. Накинув простой засов в стремена, принялся к готовке позднего ужина. Хоть к горячей еде сильно привыкнуть не успел, всё же пользы от неё больше, чем мороки. Да и найдёнышу она нужна больше, чем когда- либо.

Сельская еда обычно простая и сытная, без лишних изысков и богатых на вкус блюд. Сечка крупы, две луковицы, две меры топленой воды и сальце. Растопив жирок и обжарив лук, кинул поверх крупу, слегка перемешал да закрыл горшок крышкой, осталось только собрать прогоревший уголь да подкинуть свежих дров. В дальнем углу стоял здоровый сундук, на котором можно спокойно разместиться для сна. Скинув циновки, с трудом поднял тяжёлую крышку. Наряды для Красного дня и праздников, мужские рубахи и платья, сапоги, натёртые жиром. Мотки ниток и настоящая ценность – свечи! Большие, толщиной в детскую руку, в пол-локтя длиной. На самом дне – свёрток из мешковины, с трудом извлёк его из-под вещей, развязал ремешки и раскрыл узел. Короткий прямой меч в полтора локтя длиной, с обоюдоострым лезвием и без гарды. Как учил септ Олег, таким колят, а не рубят. Крутанул в руке.

– Это моего папы, – раздался голос из-за спины.

– Ты давно проснулась? Согрелась ли? Как себя чувствуешь? – От неожиданности Я подскочил. Только на миг отвлёкся, разглядывая меч и ножны, и меня опять проучили.

– Меня разбудил голод, но мне тепло, дяденька, – тихо прошептала девчонка.

– Потерпеть нужно немного, скоро каша сготовится. Как тебя звать-величать?

– Вероника Лебедева, а сельчане Верой Подкидышем называют. А кто эта тётя, что одета, как барыня, а сопит, как свинка в полуденницу?

– Забава её имя. А что за прозвище такое? За что же тебя так кличут?

– Папка на заработки уехал через месяц после смерти маменьки, а меня своему брату на постой оставил. Дал деньгу и наказ, чтобы не обижали. Дядька добрый был, принял меня в семью и воспитывал на равных. Говорил, где пятеро, там и шестеро. Но когда зло пришло, он детишек при себе держал, а меня в погреб спрятал. Дядь, может, сырую поедим кашу?

Наш разговор прервал скрип ступеней на крыльце. Я знаком дал понять, чтобы Вероника молчала, а сам, перехватив меч, пошел к входной двери. В зазоре проема блеснуло лезвие ножа, кто-то с другой стороны пытался поддеть засов. Взглянув Даром, увидел двух человек, что стояли у двери, а со стороны калитки крался золотой огонь брата Сета. Дождавшись, когда лезвие поднимет засов, резко ударил ногой в дверь. Тяжёлая воротина столкнулась с головой ночного гостя, оттого он кубарем полетел с лестницы, а второй зло выругался и потянул за ручку, распахивая настежь. Я коротким ударом кольнул в грудь мечом оставшегося на ногах. Супостат застонал от боли и выронил топор. Не теряя времени, Я потянул за ручку на себя. Засов повесить уже не успевал, потому вложил в стремена меч.

– Ах ты ж, сука. Он меня подрезал. Вершок, давай подпалим хату.

– А спать ты где собрался? Да и баба там, Я видел. Ломай топором ставни, тут оконце было разбито, прошлый раз подметил.

За дверью раздался короткий свист, а потом грохот тела. Тотчас вынул меч и открыл дверь. На улице успел рассмотреть обезглавленное тело подранка и борьбу Брата Сета со вторым лиходеем за топор. Сделав быстрые шаги вперед, прижал лезвие меча к шее противника. Тот сразу расслабил хватку, отпустив топор, и поднял руки

– Не губите! Искали место для ночлега, а тут один единый дом с дымящей трубой, вот и попутали нас навьи на грех.

– Сказывается мне, что колодец сельчанами вы в паре с подельником наполняли. Скажешь правду, отпущу за ворота. Солжёшь хоть в слове – голова с плеч.

– Я… я не могу… – после этих слов пленник резко дернул головой, разрывая шею об приставленное лезвие меча. Брат Сет поморщился и от души приложил топором, разбивая голову врагу.

– Пошли жрать… За оборону хвалю, правильно всё сделал. – Старик вытер топор об тело и направился в дом.

– А этих прям тут бросим? – изумился Я.

– Можешь к колодцу оттащить. Завтра ещё раз убьём.

Глава 3. Найдёныш

– Пригорела немного, но есть можно, – сняв пробу с чугунка, изрёк Сет. – Поскольку посуды без потравы не найдём, едим с одного стола. – Затем обратился к девчонке:

– Малышка, а где твоя ложка?

– Я не нашла, – смущённо произнесла девчушка.

– Что же, возьми мою, а в городище тебе обновку присмотрим. И привыкай. У тебя должны быть своя ложка и чашка, – протягивая весло, с улыбкой проговорил Старший Брат, и после его слов Я поперхнулся.

– Брат Сет, ты решил её с собой до городища взять?

– Так наша служба такова: сиротам приют, кров и любовь дарить. А у тебя какие мысли были? Тут её оставить или бросить в ближайшем городе случайному человеку? А ты можешь доверять незнакомцу-южанину после того, как лучше их узнал, их желания и мотивы? Конечно, Даром ты можешь прознать их посылы, но через пару месяцев, когда зима придёт, а с ней холода, голод и смерти, как поменяется отношение к подкидышу? Несмотря на наши суровые будни и невзгоды, в яслях или приемной семье она будет родной, как бы не изменился Мир. – Твёрдо решил Ветеран.

Пока мы перекидывались планами на завтра, Забава и девчушка совсем сомлели от горячей печки. Я надел куртку, освободив место для ночлега, и на руках отнёс на полати. Сразу вспомнилась сестричка. Сколько раз Я в тайне от родителей выносил её, укутанную, под небо, когда идёт снег или дождь. Больше всего она любила солнце, но то было в редкость. Воспоминания горько укололи сердце. Как она там? Жива ли?

– Надо решить, кто ляжет на печи. Рассуди сам, – поставил меня под неудобный выбор Брат.

– Тут всё сложно и просто. На печи место лишь для одного взрослого. Я не могу, так как решаю эту задачу. Остаёшься ты и Забава. Крепкий сон на печи поможет унять твою ногу и набраться сил. А ты наш единственный воин. Правило требует в первую очередь помочь воям, а во вторую – всем нуждающимся. Но, ежели Дева будет нас тормозить на нашем пути, то это плохо скажется на результате. Ежели она будет на печи, то мы сможем по очереди нести дозор, да и привычны мы для холода. Потому, дабы не нарушать Правило и не ставить под удар долг слова. А Мы его дали, что доведём Княжну до града, предлагаю отправить на печь Деву.

– Ход рассуждений мне ясен, по правилу ты должен уступить место мне. Но позабыл ещё кое-что. Я не могу возлечь с Вероникой, так как она мала возрастом, и Я не являюсь её родичем или опекуном. Так что вопрос решён. Второй выбор. На столе или сундуке меня приютишь?

*****

– Вставай, крестник. Нужно согреть избу и прибраться во дворе. Заодно проверим: остались ли твари в селении. – Растолкал меня Старший Брат.

Находясь ещё во власти сна, с трудом разлепил глаза. Что ж, время отдать дань дому, что приютил нас, дал защиту от непогоды, тепло и стол. Потянувшись на сундуке, зевнул сладко и резко соскочил на пол. Быстро раздул угли, обложил их щепкой да подложил дрова. Выйдя на улицу, зажмурился с непривычки. Вчерашняя метель покрыла землю белым ковром и слепила не хуже солнца. На скорую растёр лицо снегом, отгоняя сон и придавая себе ясность мысли и бодрость духа. Прошептав молитву в благодарность за подаренное утро, поспешил на помощь Брату. Тот стоял над телами вчерашних лиходеев.

– Смотри внимательно. Слуги тёмных богов, веря в свою исключительность, всегда наносят на свои тела отметки. На кистях одного нанесены раны так, чтобы получился треугольник, остриём вниз. У наших братьев треугольник вершиной вверх, а в нём глаз. Но вернёмся к телу, шрамы белёсые оттого, что старые. Это есть кровник. Тот, кого отдали в услужение в детстве или вообще в младенчестве за услугу. Второй имеет на груди серп Мары. Это жнец её, значит, добровольно пошел под длань приспешников богини смерти, зимы и справедливости. Да-да, сынок, справедливости. По местным поверьям, Мара уравнивает всех: и богатых, и бедных, сильных и слабых, лиходеев и праведников. Нас же ждёт в свои объятья Мать-Земля или призывает в свои чертоги Отец-Небо. Потому Дев и поборников Церкви мы упокоиваем в могилы, а воев и братьев Храма – тризной, вместе с дымом от погребального костра отправляем ввысь. Второе, смотрим на внешний вид и оружие, эти знания нам откроют многое. Одежда простая, но добротная. Не с тела снятая, а купленная или сшитая на заказ. Потому ищи клеймо мастера кожевника или стряпчего по пошиву на куртке и сапогах. Так мы узнаем, откуда эти ребята взялись, где харчевались или жили.

– Тавро на ручке ножа вижу. Такое же на голенище сапога. – Осмотрев тела, нашёл искомое.

– Это плохая новость. Тот знак, что ты увидел на ноже, означает одно: мастера-Велеса Люди, но не берендеи, слишком тонкая работа для них. Значит, искать придётся долго. Срежь клеймо с сапога, а нож Я себе приберу. Теперь перейдём к оружию. Вот два топора. Расскажи про них.

– Топоры выбраны под руку, у здоровяка было большое топорище и тяжёлый колун. У второго полегче и короче. Ковка схожа, да и древо пользовалось одного вида. Клинья у обоих также одинаковы, трёхгранные. Сказывается или верфь, или мастер один был. Кожаные шнурки на ручке и кольца для равновесия появились позже, топор явно подгоняли под себя.

– Тоже верно. Но смотри на травление стали кислотой. Значит, это не один мастер делал, а артель или верфь, и уж точно не сельский кузнец. На клине опять же стоят насечки, то мастер отметил свою работу по сборке. Дерево проклеено рыбьим варом, оттого воды не убоится. Топоры хороши и веса имеют правильные. Если бы ты не нашёл меч, то Я настоял бы на этом оружии. Большой оставим в доме для новых хозяев, а малый отдай бабе, можешь его заговорить на борьбу с нечистью. С копьецом- то получилось. – Подмигнул мне Ветеран. – А теперь плохие новости. Вчера был ещё один гость, в час волка приходил (время между 4-5 утра), ежели бы не нужда, то и не услышал бы его. Огляделся и ушёл через заборы в лес. Срезал шнурки нательные с ворога, но Я их ещё вчера запомнил, не велика потеря. А вот шаг его мне очень не нравится, судя по размеру – человек не малый, выше тебя всяко будет, значимо, и тяжелее. Но следы… Слишком слабо давил на снег или ногу ставил иначе, следы еле видны. Так что, на твой Дар уповаю, в дороге чаще оглядывай лес. Он только с виду безобиден, вчера тому было доказательство.

– Я постараюсь не подвести под Черту. Нужно собираться, темнеет рано. Куда лиходеев определим? – Спросил Я.

– В амбар подвесим вверх ногами, привет оставим кое-кому, – произнёс наставник и ухватил за ногу здоровяка. Натужно потянул его ко входу в пристрой. Схватив за вторую, деревянную от мороза конечность, Я и сам запрягся в похоронную процессию. Дотянув до амбара первого, вернулись во двор за головами и вторым. Этот был легче чуть ли не вдвое, потому управились скоро. Быстрые поиски верёвки увенчались успехом. Брат Сет перекинул бечеву через балку, соорудил удавку на конце и подвязал ногу.

– Сапоги нужно снимать, так как придёт отщепенец или могильные воры, да подрежут верёвку у висельника. Или пожрут мясо крысы, и выскочит кость. А противнику всего живого нет места ни в Матушке-Земле ни на небесах. Навьи духи не найдут тела лиходеев, так как они застряли меж Мирами и не уведут их за Черту. Пусть вечно скитается неупокоенная душа убивца целого селения. Сорок дней нужно для того, чтобы сбылось сказанное мною. А теперь Я тяну, а ты подвяжи у столба.

Справившись, старик поднял за волосы голову лиходея, да заправил её ему под рубаху, затянув пояском.

– Пойдём кровь присыплем, да пора завтракать и в путь отправляться. Снег нам и в тягость при ходьбе и в радость, что следы даст прочитать.

*****

– Дед Сет, Я в жисть так далеко не ходила сама. А ты заправду меня на Север заберёшь? А тебе нравится мое платье? Оно только для больших праздников было. А долго нам ещё идти? – смешно прыгая возле ветерана, спрашивала Вероника.

– Ну, если не умру до вечера от твоих вопросов, то доведу до Севера.

Несмотря на хрупкость девчонки и перенесённые невзгоды, сил скакать и постоянно что-либо спрашивать у ней не уменьшалось. Как Брату удавалось её терпеть, Я не понимал. Даже Забава нервно кусала губы от постоянных расспросов. Наука мне вчера была дважды, оттого Я останавливался и просвечивал Даром дорогу впереди себя.

– Не части, Святоч. А то скоро сгоришь, не сдюжу тебя до хутора тащить. И за спину не забывай заглядывать, иначе ворог в неё может стрелку пустить, – посоветовал Сет.

Я развязал заплечный мешок, достал флягу с отваром, что приготовила Анна. Горечь вара не перебивали даже перечная мята, мёд и сушёные цветы мирта. Засунув остатки в рукав для сугрева, огляделся за спину Даром. А там, шагах в пятистах, зажглась огнём одинокая фигура. Значит, у нас есть провожатый. Зла от него не было, лишь любопытство и лёгкая нервозность.

– Ты прав, брат… Дважды… – ответил ветерану. На что он махнул мне рукой, чтобы догонял.

– Сколько их? – тихо прошептал, дабы не вселять в Дев тревогу.

– Один. Зла не чую. Любопытство лишь, – так же тихо ответил Я.

– Не части с Даром. Лучше передавай мне дозор, а сам копи заряд. А ежели привал нужен, дай знать. Да и девки скоро умаятся, нужно волокуши рубить, двуось делать. До следующего селения пол дня пути осталось. Завтра уже в град зайдём. Обычно столько деньги не сбивал раньше, потому сани наймём да закупим товаров для Севера. Молотки, пилы, бечёвку да на посев. Гороха, семена солнцесвета да голубя (маис, кукуруза). Твоя служба не только добро нести, но и приумножать его. И это правильно. Молот на деревню – это в частокол забитая свая, а значит, ворогу или измененному не пройти в лагерь или поселение. Пила поможет приготовить дров на зиму, замёрзших будет меньше. А посев берем только тот, что может вырасти на топях или курумах (каменистая осыпь, накрывающая большие площади). Потому каждое зерно поможет вырасти урожай и накормить чью-то семью. Нам монеты легко не даются, да мы и не ропщем. А ежели и завелась какая, нужно в дело пускать. Ибо скряжество есть зло, а чем больше скопил, тем больше зло приумножил. Всё так же идёт за нами?

– Да. На том же расстоянии. Думаю, по следам бредёт, топчем мы знатно. Думаешь, он знает, что Я – Светоч? Оттого такую фору держит?

– Или привык за зверем хищным ходить. Шагов триста мало, а вот более – самое то.

– Тять, Я устала, – виноватым голосом произнесла Вероника, что до этого утомляла Забаву расспросами.

Я молча передал меч и мешок Сету, а сам подхватил на спину найдёныша.

– А пока молодой септ тебя тащит, нужно будет вспомнить всё, что сможешь о той злой ночи и про день до неё. Так, хныкать не нужно, не то в граде тебя оставлю… Пойми, доченька, то нужно для понимания, что за враг был и как его заборонить. Иначе он много горя принесёт. Вспомни всё необычное за седмицу, кто что говорил или хвастал. Я вот у Вас снежную Бабу видел у старосты. Кто её слепил?

– Какую Бабу? Снега же не было, – изумилась Ника.

– Хм… И впрямь, не подумал. Старый Я стал. А ты рассказывай, всё! – мягким голосом произнёс Сет.

– Ну… Прям старый. Вы, когда в Утяшево пришли, первым делом в корчме морду поморам расколотили. Народ о том судачил долго. Потомеся было вече малое, что-то взрослые судачили. Дяденька мой сердитым пришёл. Ванька Рябой учудил: на тряпицу нарядную помёта наложил свинячьего, да на край крыши уложил. Бабка Марфа ту тряпицу увидала, да давай тянуть. От усердия аж рот открыла, и прилетело ей. А Ваньку потом пороли, через смех, но пороли… Лёшка – старосты сын – из горячки вернулся, застудил себя всего. Говорят, по лесам и весям седмицу бродил. Но дядька говорил, что его блуд водил. А побитым он вернулся оттого, что в чужой курятник забрался, а петух больно встрогим был. Токмо куры-то клюют, а он весь порезанный был.

– А когда Лёшка вернулся?

– За день до Вас, а вечером на следующий день пропал опять. Дядь Босик, а тебе не тяжко меня нести, а то Я отдохнула уже.

– Еще покатайся, двужильная наша… Брат Сет, а провожатый пропал.

– Позже поймём: хорошо это или плохо. Скоро привал, пару верст пройдём ещё.

*****

– Без костра? – спросил Я, доставая припасы.

– Знать бы, что за соглядатай такой, ответил бы тебе. Рисковать не будем. Ты девок уважь, а Я пройдусь немного. Тень от во-он той сосны как доползёт до метки, собирайтесь и топайте вперёд. Меня не ждите, нагоню. Мне отломи, на ходу поем. Запомни, сынок, твоя задача – дойти до хутора. Называют его Чёрный Дол. Там в корчме возьми комнату да еды на всех. Это ежели до вечера вас не догоню. Сторонись попутчиков и советчиков. А если и до утра не дойду, тогда заказывайте сани на торжище и не теряйте времени, двигайте на Север по направлению к Нижневартовску. Забаву пристрой учителем манер в Княжий дом или к благородным. За Веронику головой отвечаешь. На мою долю, да ещё в суме что найдёшь, купи, о чём раньше говорили, из расчёта на тридцать посёлков. Молотов, пил ручных, зубил, инструмент бери добротный. Бечёвка, пенька, проволока. Зёрен разных вкупе пуд на три посёлка. Итого, десять пудов. Найми сани до Юганска, дальше через земли Велеса до пограничья. Дай слово, что сдюжишь!

– Всё, что будет в моих силах. Даю слово перед Матерью-Сырой Землёй и Отцом-Грозное Небо, что сделаю всё, о чём поговорили, или умру, – дал клятву ветерану.

– Но-но. Умри, но то, что обещал, сделай. Бывай, крестник. Убережёт если Мать с Отцом, то свидимся. – Сет хлопнул меня по плечу, перехватил малый узел и собирался идти. Я ухватил его за руку.

– Дай топор, – попросил Я оружие.

Ветеран улыбнулся и протянул мне колун. Схватив за древко, все свои чаянья и желание сохранить этого человека живым перенёс вместе с молитвой. С непривычки меня аж повело.

Старший Брат принял топор, поклонился. А проходя мимо указанной сосны, прочертил линию, отмечая нам время для роздыха…

Я с сожалением вернулся к обедающим Девам.

– Куда старикан ушёл? – с вызовом спросила меня Забава. – Ты с ним прощался, Я всё видела. Он нас бросил? Одних в лесу? Какая же он тварь – ребёнка и девушку оставил с сопляком.

– Дед Сет обещал меня до града довести, а северяне не лгут. – Кинулась в защиту Брата Вероника.

– За нами следят, он ушёл обезопасить нам проход. Потому закрой свой рот едой, которую ты не заслужила. Завтра ты будешь свободна от моего слова. – Я отвернулся, прекращая спор.

Ника схватила снедь и села рядом, отвернувшись от Бывшей Княжны.

– Больно важный стал. А не боишься ли ты, что Я в граде к ответу призову? За поруганную честь, за оскорбление Рода, за смуту против благородных?

– Род-то какой? Изменников и клятвопреступников? Хулителей Бога Ярило да почитателей твари? Голова у меня другим занята: как Нику в новый дом доставить и Юг о напасти предупредить. А тебе и впрямь нужно одной пройтись.

– Постой, то Я со страха и сгоряча ляпнула, – сменив тон на ласковый, начала Забава. – Ну посуди сам, что мне думать? Ты у нас теперь один муж, на тебе лежит ответственность, вот Я и испугалась, что не сдюжишь. Вдруг у нас денег даже на еду не будет. Что же делать? Веронику на паперти поставить? Мне не подадут, больно хорошо одета.

– Светоч хорошо чует ложь. Завтра ты сможешь стать кем угодно. И княжной, и полотёром, блудницей или женой трактирщика. А сегодня ты – моя закладная. Так что закрой свой грязный рот. – Прожевав кусок, глянул на метку. Тень на неё вот-вот наползёт. – Время вышло, в путь. Через пару вёрст будет хутор. Там заночуем, если на то будет милость богов.

– Не командуй мной, чернь. Я ещё не насытилась. Пойдём тогда, когда Я дам на это позволение, – опять подняла голос барыня.

– Как знаешь. Нагонишь, если захочешь. Да встретишь ты полный рассвет. Пойдём, Вероника, скоро стемнеет, а нам ещё до Хутора нужно добраться. – Быстро собрав припасы и перевесив через плечо обе сумы, взял девчонку за руку и пошёл по дороге. Последний раз Я был так же зол, когда Курва попался в амбаре и обещал вырезать наш выводок. Выйдя на дорогу, огляделся Даром вокруг себя. Не было опасности и зверья, красного пятна сопровождающего и золотого сияния Старшего Брата.

– С тятей всё будет хорошо? – тихо произнесла Вероника.

– Он умеет за себя постоять, на Юг же шёл один, через лесолесье и опасности. И в этот раз всё будет хорошо, – успокоил Я девчонку.

Мне показалось на миг, что Храмовник прощался со мной, отправляясь на облаву за охотником. А мы, неспешно топая по дороге, были всего лишь приманкой. Тотчас отогнал от себя дурные мысли, думать нужно о долге. Перед сироткой, городищем и словом, данным ветерану. Снега была немного, по щиколотку, но под ним скрывались ямки и корни деревьев, о которых время от времени спотыкалась Ника, непривычная к ходьбе через лес. Позади раздался голос Забавы.

– Погодите меня. – Мы же не обратили на то никакого внимания, и через сотню шагов она нас нагнала. – Ты тоже решил меня бросить, как твой старик? А как же слово северянина?

– Я не давал слова, что насильно буду тащить тебя в град. Также не клялся, что выполню любое твоё пожелание. Ежели ты решила посвоевольничать, не взирая на обстановку, то тем самым сделала свой выбор. Ранее ты не роптала из-за Храмовника, опасаясь его гнева и того, что он может оставить тебя одну. Только он ушёл, как сразу поменялась. Мне нет дела до твоих обид и чаяний, ты – взрослая Дева, хоть и не можешь принять изменения своего статуса, – спокойно выговорил барыне.

– Я – законнорожденная Княжна, мои предки все были Благородными, и такие как ты нам прислуживали. Потому смири свою гордыню и прими мою волю. Богом было дано нам Правило – кому княжить, а кому служить. И никакой человек не в праве ту долю изменить. Моя исключительность в том, что Я знаю, как нам выжить. Потому ты должен передать мне казну, дабы Я могла ею верно распорядиться. А то, что мой братец ляпнул в горячке, не меняет моего Права от рождения! – задрав нос, поучала меня Забава.

– Где топор, что Я отдал тебе для защиты? – разглядев пустые руки Девы, промолвил Я. – А сума с остатками еды? Топор можно было хорошо продать, он не для лесоруба, а для воя. Снедь пригодилась бы для вечерни, дабы сберечь монету. А по счёт моей казны, деньга, которую Я получил за службу Царю, принадлежит Храму и Церкви и будет потрачена на их нужды. Поведай мне исключительно благородная и законнорожденная, как ты распорядилась своей шкатулкой с каменьями и кем ты, окромя десятка тёток, управляла? Молчишь… Скажи мне, сколько тебе нужно монет, дабы ты ушла добровольно в ближайшем хуторе?

– Мне нужно всё. Я пожертвую Северу, как только встану на ноги и освоюсь в большом граде. Пойми, дурачок, тебя облапошат на первом же торжище. А мне нужно лишь весточку передать, что Я вырвалась из Китеж-града. Всё наладится.

– Он ушёл на Юг с Ярлами. Готовится к войне, что развязал, и зализывает раны после нашей встречи. Потому решение есть такое. Ночёвка в хуторе, затем на санях до града. Там мы расходимся. Тебе оставлю подъёмные. – Что Я мог ещё сказать этой спесивой Деве? Откупиться от неё – для меня лучший выход.

– Какие раны? Его не берут сталь и стрела, огонь и мороз. Он – само совершенство. Он живёт и властвует с начала Исхода! – восторженно изрекла Забава.

– У него три пальца на руке, обожжённое лицо и больше нет костяного копья на хвосте. За двести сорок лет он так и не нашёл себя в этом мире. Его интересуют лишь власть и исполнение желаний. А люд для него просто инструмент, каким была и ты. Ты могла быть женой Князя, а стала лишь опальной девкой, без роду и племени. Такая ему больше не нужна.

– Заткнись!! Он неуязвим!! – прокричала Барыня.

Я остановился, потянулся к сапогу. Княжна в испуге попятилась назад. Медленно Я достал прощальный подарок Любомира и предъявил на показ. У Девы подкосились ноги, и она бухнулась коленями на снег.

– Это… этого не может быть, он мне говорил. Но три пальца и ещё кисточка. Всё ложь… – Сквозь слезы и всхлипывания прорывались слова опальной.

– Беги за топором и остатками снеди. Мы пойдём медленно. Не успеешь затемно, ворота хутора закроют. Без выполненного наказа не возвращайся, не приму. Я долго терпел твой гонор, а ты восприняла это как слабость. Беги быстрее, возможно, успеешь… – резко высказал своё недовольство, запрятал трофей и потянул за руку найдёныша.

Оглянувшись, увидел, как Забава сначала медленно брела, а затем перешла на бег…