Слабые люди

–А друзья у тебя есть?

–Не-а. Я избавился от них еще будучи подростком.

–Ну и… зачем ты это сделал? Вы, что же, поссорились крупно? – легкий хохоток, – Так по-детски и несерьезно! Не вписывается в мою картину видения тебя.

–Эти люди показали себя бесполезными и бестолковыми, не давая мне то, что было нужно. Они лишь тратили мое личное время, которое отнюдь не бесконечно, да играли роль балласта на шее. На кой черт мне такой груз?

–Какой ты циничный. – "Может, это заигрывание?"

–Ты повторяешься.

–Итак, ты послал всех тех, кто был тебе дорог… я правильно поняла, да? И ты, должно быть, решил податься именно туда, где можно найти тех людей, которые как раз могли бы быть тебе полезны? Возможно, ты уехал из дому, нашел любовь, новых, уже настоящих друзей, престижную работу и… что же было дальше?

–Оставлю вопрос без ответа.

–Ну скажи же.

–Скажем так, я тяну время. Может, потом. – на самом деле нет, он не собирался ей ничего открывать.

Нечего было.

–Я заметила, что ты не сильно открываешься людям. У тебя тоже такая стратегия? Открываться всем понемногу, чтобы не было больно потом? – стоило отметить, что горестные нотки незаметно пропали из ее голоса, сделав его более живым и звучным.

–Нет. Просто я не придаю значения тому, что есть практически у каждого. Да и, к тому же, где гарантия, что я не навернул тебе три ковша лапши?

Она замолчала.

–Ты меня обманул?

–Да. Правда или ложь? – и снова молчание.

–В смысле? – непонимание, удивление, заинтересованность.

–В смысле, выбирай– солгал я тебе или нет.

–Не хочу.

–В таком случае мучайся этим вопросом до конца своих дней.

–Еще чего! И не подумаю. – вновь негодует женщина, – Почему ты скрываешь это от меня?

–Чтоб я тебе открылся, ты должна быть кем-то больше, нежели голос у меня в голове. Например, моей сестрой, женой, хорошей подругой или коллегой по работе. На худой конец симпатичной соседкой, которую мне бы очень захотелось привлечь к себе пусть даже и таким сомнительным способом. Ты– одна из них?

–Никто. – только спустя семь секунд последовал униженный ответ.

–Так и будем тебя звать– никто. На этом мы остановим нашу маленькую беседу. Звони, если хочешь. – и Проводник сбросил трубку.

Глава четвертая.

Новый клиент был ни к селу ни к городу– Проводник ждал звонка Никто, но прошел всего день после второго и телефон молчал, как могила, зато чертова единичка прозвенела по скобкам, едва экран высветил страницу.

"Скука или контракт?"

И сразу же в голове как громом грянуло: "Контракт важнее."

Прочитав содержимое заявки, он неспеша просчитал маршрут и время, требующееся на путь. Выходило не так уж далеко– час на автомобиле до аэропорта, еще пара-тройка часов на ожидание самолета, отправляющегося в указанный город, при условии, что таковой будет. Стоит выставить фору в десять часов плюсом к двум часам полета, прибавить к ним полтора-два часа до пункта назначения в условном междугороднем автобусе и прибавить еще часов десять или даже двенадцать на отдых с дороги, отложив клиента на следующий день– он все равно готов умереть в любую минуту, для него лишний день вредным не будет. Еще спасибо скажет.

Отсчитав купюры, Проводник затолкал оставшуюся плотную пачку в наволочку, а наволочку заткнул в аккуратно проделанную дырку в матраце, которую в свою очередь зашил и прикрыл ворохом белья. Не то, чтобы старуха могла их стащить, – у самой ж немерено, – но лучше перебдеть, чем недобдеть, ведь так? Схватив свои нехитрые пожитки, он перекинулся парой слов с бабулькой, потом издевательски чмокнул в плешивую макушку и захлопнул за собой входную дверь.

Да, старой будет, что вспомнить перед смертью, хотя она и его переживет.

* * *

–Мистер, вы спите? – он сделал вид, что действительно спит.

–Отстань от человека– видишь же, что спит! – сказала другая девушка.

С ним посадили тех еще болтушек– они не затыкались уже целый час.

–Слышала, наверное– еще один городок накрыло? – шепотом продолжила та, что пыталась до него дозваться.

–Еще бы не слышала– по всем телеканалам только об этом и трубят! Того и гляди, скоро и к нашим заявится!

–Не, точно нет! Наши так просто не дадутся– у них и оружие есть и безопасность на уровне! К тому же, в городе свыше ста тысяч населения– нереально даже за круглые сутки учудить нечто подобное!

–Когда это случилось в первый раз, ты то же самое говорила, врушка! – смешок, – Мол, врут они все, чтобы нас попугать да услуги охраны предложить! А в итоге оказалось, что не только не врут, но даже не преувеличивают! Подумать только– двадцать тысяч человек за одну ночь!.. Это же какую скорость и ловкость надо иметь, чтобы успеть за каких-то восемь часов– восемь часов, ты только вдумайся! – перебить столько народу!

–Но вот с сороковником так и не вышло, а ты говоришь!

–Так все равно ж в итоге все перебиты были! Не важно, сколько времени понадобится этому чудовищу– день, ночь, вся неделя– он все равно не остановится! Ты же видела ту передачу, правда?

–В которой какой-то псих сказал, что уничтожит наш мир? П-фи, держи карман шире– поймают, нашпигуют пулями под завязку и бросят в карцер, где таким самое и место! А потом еще и камеру установят, будут себе на бюджетные ассигнования зарабатывать через ставки– через сколько пуль заорет, через сколько загнется…

–Не согласна! Надо сначала поймать, а пока делить шкуру неубитого медведя это то же самое, как… ну, не знаю… на звездные системы права собственности заявлять, во!

–Ничего ты не понимаешь, дурочка! Сейчас такие ружья собирают– с одного выстрела слону голову отсечь можно, а этому так и подавно! Наладят производство, выпустят широкими поставками, мужики закупятся и прихлопнут этого таракана!

–Ох, что-то боязно мне… мужики да с оружием… как бы нас самих с остальными женщинами за все хорошее не перестреляли– всяко ж проще будет! Расстреляют и по выездам из городов выставят, мол, на тебе жертвоприношение, только отвянь от нас и иди своей дорогой…

–Ну уж нет! Никто подобного не допустит, уж будь уверена– мы слишком ценны!

–Легко тебе говорить– ты же у нас не абы кто, а дочь военного! А я? Я-то ж никто почти, у меня ни родословной, ни друзей влиятельных, на что мне надеяться?

–На меня, дурочка! Я тебя никому в обиду не дам, ты же знаешь?

–Знаешь, я все-же не уверена в том, что тебе это под силу. Я, конечно, верю в то, что ты меня не бросишь, но что, если… вдруг мы просто будем все перебиты?

–Не будем, зуб даю! Ты же помнишь ту запись, где еще руки обрезали? Думаешь, с такими рогатками можно хотя бы кролика зашибить? То же мне! Слушай! – раздался тихий хлопок и хихиканье, – Всего-то и нужно, что разок попасть дротиком с транквилизатором, вырезать челюсти и провернуть ту фишку с руками, а после… опасность минует! Никто не погибнет, даже ребра себе не сломает, это я тебе гарантирую! То будет такое жалкое зрелище, что даже самым трусливым идиотам станет понятно– все, мы победили! Опасность миновала и больше никогда не возникнет! Только представь: мой папа– и всемирный герой!.. Возвращает это поганое животное туда, где ему самое место! Да ему тут же весь мир в ноги кланяться будет, даже чувак, что "Фонд помощи" создал, наверняка не преминет поделиться, ну, хотя бы двадцатью процентами… и тогда мы станем богаты, как никто в этом мире! Сразу же прикупим собственности во второй зоне, вольемся в высшее общество– на нас будут направлены фотоаппараты, видеокамеры, по улицам будут гнаться нечесаные чмошники-репортеришки, за ними журналистки с операторами и все как один будут пытаться урвать кусочек нашей жизни, раскрыть его перед остальным обществом, чтобы сказать: "Вот они– люди!"

–Почему за нами, если за тобой? Ты же– дочь героя, не я!

–А я скажу, что мы сестры. Будем вместе не разлей вода, я даже куплю тебе пентхаус– будешь женихов к себе водить… ну или невест.

–Фу!

–Не "фу", а "все самое лучшее"!

–Ты же понимаешь, что это все пока бестолковые разговоры ни о чем?

–Я тебе отвечаю– мой папа возглавляет группу преследования, а он такой человек, что, если уж вцепится, то ни за что не отпустит, уж поверь! У него как раз должен был пройти рейд, так что в ближайший час мы, возможно, узнаем о том, что скоро вот-вот станем баснословно богаты…

–Он, что, поехал в тот город?!

–Да!

–Дура, ты с ума сошла? Его же убьют!

Звонкий шлепок.

–Тихо ты– люди спят! – всхлип в ответ, – Ну, ну, милая, не плачь– я же не специально! С моим папой все будет хорошо– у него хорошо подготовленная команда, лучшие бойцы со всех частей, так еще и госслужбы на побегушках… ну же, утри слезы– ты мне больше нравишься, когда не плачешь.

–Да когда же они заткнутся-то?!– прошептал слева от Проводника бизнесмен, сосредоточенно пытавшийся углубиться в чтение новостной колонки, – Достали уже, сил моих нет!

Цокот каблуков, мягкий голос бортпроводницы:

–Простите, это вас зовут?..– назвала имя одной из болтуний.

–Да, да! – подтвердила та и шепнула подружке, – Это папа! Наверняка с хорошими новостями!

Даже ему самому стало интересно и Проводник открыл глаза, наблюдая, как худенькая фигурка блондинки удаляется вперед к бортовому телефону.

–Только гляньте на нее! – проворчал сосед рядом с ним, указывая на нее, – Сразу видно– дочь большой шишки, раз даже вызовы на борту принимает.

–Читайте дальше. – тихо ответил Проводник, не сводя глаз с голубых теней на ее веках.

Едва сдерживая довольную улыбку, наблюдал за тем, как медленно, с тяжелым осознанием, меняется выражение этого почти детского личика с едва сдерживаемой радости на удивление, а затем прекрасное личико, застывшее в мгновении неверия, побледнело от ужаса. Брови поднялись, глаза расширились и заблестели, в следующую же секунду брызнули слезы и слабый рот раскрылся в громком рёве. Ее подруга, почти внешне неотличимая от нее, выпрыгнула из своего кресла, подбежала к ней и сжала в своих объятьях, рукой пытаясь заглушить вопль по разрушенным надеждам. Обе упали на колени– первая, заходясь рыданиями, не переставая размахивать рукой, все еще сжимавшей белую трубку с оборванным проводом, и вторая, молящая ее об успокоении.

–Это ошибка!

Но это не было ошибкой– он сразу это понял, потому что знал, о чем речь. Загнанный зверь не сдавался, отказывался признавать многотысячный перевес, интеллектуальное превосходство своего противника– человека. Как бы они не старались, им его не загнать, не нагнать и не перегнать. Они возросли на его крови, питаясь его страданиями, смакуя каждую секунду его всеобъемлющей боли, ликуя от осознания, что наказание недостижимо далеко, почти что невозможно! И теперь он пожирает их, как они пожирали его, разрывая на куски, как они разрывали его, измывается над их истерзанными телами, как они измывались над ним. Они еще не раз услышат этот хохот, с точностью до малейшего содрогания, до малейшей октавы повторяющий их, еще не раз возбоятся до колик и не раз воспрянут в мнимой храбрости, чтобы тут же забиться в самые глубокие и темные щели в надежде, что звериный нюх не почует, не уловит след страха и обмоченных штанишек.

Справедливость спала слишком долго, чтобы позволить своему псу насытиться одной лишь тысячью.

И малолетняя ничтожная тварь, мечтавшая хвастать его головой, вывешенной на стену, познала свою первую потерю.

* * *

Вот так сюрприз: дверь открыл не иначе как очередной пережиток прошлого, запертый в теле ребенка, вырядивший его во все черное– старые, протертые до дыр джинсы, не менее древняя рубашка с закатанными рукавами, чуть ли не до пупка расстегнутая, оголившая подростковую грудь, едва-едва начинающую обрастать волосиками. Пышная шевелюра непривычно тусклого подростка курчавилась и вилась, невольно вызывая ассоциацию с солистом одной чрезвычайно старой группы с уклоном в отбывшей в небытие психоделику, если бы не крашеная в белый прядь у левого виска. Он был невысокий, довольно щуплый, довольно бледный, со смешанными чертами. Странное лицо, нос с горбинкой и стеклянные глаза, в которых то гас, то вспыхивал с новой силой нестабильный огонек. И поразительно тонкий, едва ли не безгубый, рот. Все, композиция испорчена! Не страшно, если б только он не оказался лжецом.

Глядя на молодого человека, Проводник качнул головой:

–Простите. Видимо, ошибся адресом.

Тот молча кивнул. Волосяная поросль вся заволновалась, заколыхалась при движении головы.

"Этакий мини-островок дремучей растительности…" – пронеслось в голове, пока мальчишка все так же безучастно смотрел на него. Наконец он выдавил гнусавым голосом:

–Не ошибся. Я оставил заявку.

"Ты?" Нет, такого быть не может. Уж кто-кто, а дети, бездумно стремившиеся к смерти, вряд ли вообще допускали мысль о том, чтобы найти себе спутника в последний путь из личностей посторонних, предпочитая якшаться с подобными себе, утешая себя мыслью, что с другом хоть в рай, хоть в ад. Какова вероятность, что человек столь молодой и непосвященный в жизнь предпримет сторонние поиски, рискуя попасться впросак, вложить свое тело в руки очередному психопату, вовсе и не допускающим благих намерений со своей стороны?

Чрезвычайно низка.

Тем не менее он вошел, раз уж пригласили.

Едва Проводник сел на предложенный стульчик, как кудрявый спросил, не налить ли чаю. Получив утвердительный ответ, быстро ретировался на кухню. Пора осмотреться.

Квартира как квартира, с претензией на минимализм. Все серое, квадратное и из пластика. На полу серый линолеум, стены тоскливо-серого цвета, шторы, рамки на картинах и черно-белых фотографиях, стол, табуретка и кровать аналогично серого цвета. Слишком тоскливо. Взгляду абсолютно не за что уцепиться. Как-то пустовато для гостиной– тут практически ничего нет. Возможно, в спальне все еще хуже– голые стены, белый матрац на полу, возможно пара вульгарных журнальчиков.

"Поразительная пустота. Мне нравится."

Навеянную мысленным осуждением завесу приподнял Третий, медленно вошедший в комнату с сервизной чашечкой чая в руках, поддерживающих и блюдце, при этом каменный взгляд, словно говоря: "Хоть капля прольется– уничтожу!", не отрывался от мутно-зеленого содержимого. Звякнув о стол, чашка неуклюже приземлилась перед гостем, немного расплескав свое содержимое. Тихое: "Черт. Сейчас уберу.", удаляющаяся на кухню худая спина. Тишина. На что смотреть, пока клиент изображает из себя хорошего хозяина? Стоит отдать ему должное– здесь довольно чисто и опрятно. Пусть и не впечатляющий, но все же ощутимый контраст в сравнении с предыдущими. Подняв глаза, Проводник молча проследил за тем, как серая от долгого употребления тряпка вытерла влажный след, затем сделал первый глоток. Посредственно, почти безвкусно, не имеет ничего общего с водой– даже у нее есть свой вкус.

–У нас самообслуживание. – ехидно сказал юнец и поставил перед ним сахарницу.

–Спасибо.

–Пожалуйста.

Он покачал головой.

–Обойдемся без любезностей и пустословия. Я приехал сюда и ожидал увидеть… кхм… более взрослого заказчика, а не подростка с юношеским максимализмом.

–Ой, ну все, началось, началось! – замахал руками на него Третий и рывком двинулся на кухню.

Вернулся он оттуда с пачкой табака, трубкой и маленьким ершиком. Положив перед собой газету, начал сосредоточенно чистить. Вытерев о штаны маленький железный фильтр, скорее похожий на малюсенькую боеголовку, вставил в цапфу мундштука, которая затем медленно вкрутил в чубук, чуть прищурив при этом глаза. Скатал щепоть чуть влажного табака в шарик, вложил в чашу, утрамбовал мизинцем, повторил, затем пафосным движением выудил из кармана зажигалку и продолжительно затянулся, выпуская порциями голубоватый дымок. Наконец, сделав глубокую затяжку, молодой человек закатил глаза, задержал дыхание и выпустил дым через ноздри, выждав перед этим секунд десять. Лицо невозмутимо, но тело еле заметно дрогнуло.

Проводник равнодушно следил за тем, как Третий довершил комбинацию очередью из пяти колец, затем продолжил:

–Ты обманул меня. Из-за тебя я приехал в такую даль, потратил деньги и ушел из места, где мог жить.

–Да-да-да, начинай ныть, вперед! – мальчишка выпустил дым ему прямо в лицо, – Что, молчишь? То-то и оно! – верхняя губа оттянулась наверх, обнажив серые острые зубы в неприятной, даже плотоядной ухмылке, – Ты убиваешь людей. Тебе это должно быть без разницы– кого на сей раз отправить на тот свет. – "А он прав. Ничего, кроме возраста и сопутствующей ему глупости, не отличает этого персонажа от всех остальных."– Более того, ты приехал сюда, судя по всему, издали, а значит, потратил кучу денег. Из этого, естественно!..– он подкрепил свои слова вальяжным взмахом руки, пыхнув трубкой, – Естественно, из этого следует, что тебе нужны деньги. А у меня они есть. – противно захихикал тоненьким голоском, – У меня есть то, что тебе нужно, а ты можешь сделать то, что нужно мне.

–Кажется, ты понятия не имеешь, что входит в перечень моих услуг…

Перед ним шлепнулся плотный конверт. Проводник пересчитал. Сойдет.

–Я слишком труслив для самоубийства, потому ты мне и поможешь.

–Да черта с два.

–Я доплачу. Еще треть обговоренной суммы– и можешь сразу забыть обо всех своих проблемах! Сам знаешь– большие деньги. Машину на них, конечно, из списка суперкаров не прикупить, но на обычный трейлер хватит. Берешь, покупаешь и уматываешь в любую сторону, в какую только захочешь! А не захочешь, так можешь остаться здесь– понаблюдать, как вокруг меня будут бегать всякие моральные уроды, которые у всех на виду будут обнимать это тело…– шлепок по животу,– …а затем, едва последний взгляд постороннего отвлечется на что-то поинтереснее, попросту потопчутся на нем, радуясь, что сумели, смогли дожить до этого счастливого дня! Соглашайся. Мне– смерть, тебе же шоу и деньги. Лучше варианта у тебя все равно нет, раз уж ты забрался в такую даль.

Противный щенок знал, на что давить и чем завлечь. Ох, паршивец! Тут и думать нечего, оставалось соглашаться или разворачиваться и уходить. Не выгодно.

"Контракт важнее!"– "Он еще ребенок. Вокруг него полно людей, которые озаботятся его уходом. Слишком опасно."

–Если тебе не хватило задора на самостоятельное решение проблемы, может, моя услуга тебе не так уж и важна?

–Обижаешь, дядь– еще как важна! Когда я нашел твое объявление, то сразу же скумекал, что это– мой шанс! Итак… ты предпочитаешь сделать это сразу или у тебя, ну, в правилах провести что-то вроде собеседования? Может, тест какой, нет?

–Я не провожу ничего из этого. Я просто говорю с людьми, даю им рассказать немного о себе, утвердиться на своей причине уйти. И я всегда знаю, что их причина не является пустышкой или вымыслом. Они убегают от чего-то, с чем не могут или не хотят сладить, потому что не верят в то, что иной расклад в их жизни вообще возможен, ибо единственная рисуемая помимо смерти перспектива– отсутствие перемен к лучшему. Разве ты можешь утверждать что-то подобное?

–Да!

–Нет. – мистеру Три не понравился ответ и он, сузив свои глаза и оскалив рот, приблизился почти вплотную к лицу Проводника:

–Это еще почему?!

–Ты слишком полон жизни.

–Жизни, значит…– мальчишка почти что самодовольно рассмеялся ему в лицо, – Может, дашь мне шанс реабилитировать себя в твоих глазах?

–Мне без разницы.

–И повода идти на попятный у тебя так же нет. Но я все же попытаюсь, ведь мы здесь, с тобой, за чашкой чая– общаемся! Так? – оскал сменился улыбкой, – Я не знаю, как объяснить тебе свои желания и помочь понять, что они не изменятся даже через тридцать лет. Скажу тебе так: я никогда ни в чем не был уверен, но в том, что этот идефикс никуда не исчезнет, уверен на все сто процентов! Можешь назвать меня дураком, обесценить мое стремление к смерти, как вы, взрослые, всегда это делаете, потому что не можете иначе контрагументировать мою позицию, но я тебе гарантирую– ничто не изменит сказанное. Я хочу умереть. Не сегодня, так завтра. Но не послезавтра. И не через недельку. Предложишь мне попытаться жить– так я откажусь, потому что я не хочу жить!

–Почему?

–Потому что никто не способен меня прогнуть!

–Почему ты не хочешь жить? – терпеливо переспросил Проводник, на секунду прикрыв глаза.

–Тебе это не важно. Твоя работа заключается не в том, чтобы спрашивать, а в том, чтобы просто слушать. Может, ты и привык к тому, что остальные твои клиенты– те еще нытики, но я не такой! Я– всего лишь трус, который не смог без тебя обойтись, и мне всего лишь нужно, чтобы ты был рядом. Не как друг, не как суррогат любимого, а просто как человек. Конечно, я мог бы купить ту новомодную куклу-шлюху, но, если честно, я не хочу, чтобы подобное безобразие нашли рядом с моим телом, понимаешь?

–Что плохого в кукле? Она идеально похожа на человека, если не считать искусственно выровненную кожу и отсутствие разума. А так ты бы мог загрузить ей на голосовой проектор свои любимые песни и спокойно засыпать под звуки ее плясок.

–Скучно, неинтересно, обыденно. Этим пускай старики тешатся, а мне нужен человек!

–Складывается впечатление, что ты хочешь уйти из жизни не потому, что не хочешь жить, а всего лишь ради трехдневной славы.

Третий тут же рассмеялся, хлопая себя по коленям, то откидываясь на стуле, но опадая на колени.

–Нет, нет! – закусив палец до крови, он смог приостановиться, – Нет!– взгляд холодных глаз, полных спокойствием,– Я не хочу славы… А давай перефразируем? Я хочу славы, но хочу ее точно так же, как… допустим, чизкейк. Не понимаешь? Ладно, еще раз! Я хочу славы точно так же, как… переспать со всеми первокурсницами в местном колледже. Ладно, не буду ходить вокруг да около: перспектива! Перспектива славы, как и секса с рядом не вполне определенных лиц женского пола меня привлекает, с этим я даже спорить не буду, но! Это мне совсем не нужно.

–Тебе нужна смерть. Беспричинная, просто произошедшая в один день.

–Да!

–Всего лишь слова, а я все еще не понимаю.

Третий вновь ухмыльнулся:

–Ну, вот и славно! А сейчас собирайся– идем пить чай.

–Мы же только что пили.

–Ты пил. А я чай пью в специальном месте. Кафе называется. Там я и попробую тебе все разъяснить.

На улице было ощутимо холоднее. Городок, в котором жил клиент, был убог и сер, прямо как его комната– даже многочисленные газоны изобиловали лишь искусственными цветами всех цветов радуги, лепестки и ленты которых за несколько лет полного игнорирования выцвели и поникли. Ни единого намека на многоэтажки, бесчисленные жилые комплексы, сплошь замкнувшиеся в растянувшемся на десятки километров спальном районе. Серые машинки, серые людишки. Данный населенный пункт располагался на севере с присущим его прелестям унынию, буйных, вырезающих символы на живых лицах своими колючими струями ветров, проливных дождей и сухой, морозной зимы, простирающей свои северные сияния как единственную цветную деталь во всем бледно-белом антураже на круглый год. Наверное, здесь оно было единственным развлечением, которое могли позволить себе жители города.

Шагая по грунтовой дороге, Проводник спрашивал себя, на кой черт вообще взялся за подобные нелепости. Он признавал прибыльность своего дела, но не мог отречься от явной глупости как самого себя, так и своих клиентов. Провожая взглядом людей, внешне и внутренне неотличимых друг от друга, он не чувствовал ни удовлетворения, ни сочувствия. Ничего. Можно было даже сказать, что Проводник относился к своему занятию не иначе, как продавец относится к своей работе– не нравится, но надо. Только вот действительно надо ли? Действительно ли так он необходим или является частью каприза человеческой натуры? И все-таки грех жаловаться на то, что получилось попасть в золотую жилу– глядишь себе, работаешь раз в месяц и живешь, ни в чем себе не отказывая. Кто может таким похвастаться? Да никто.

–Раньше я не любил утро. – внезапно сказал Третий, так ни разу на него не взглянув, по-прежнему бодрым шагом рассекая серые асфальтовые реки, – Не за то, что оно всегда серое и безрадостное. Просто приходилось буквально выдирать себя из сна, чтобы вкусить пепельный привкус очередного дня, не отличающегося от всех предыдущих. Проходить через физические и психологические муки, чтобы просто начать симулировать жизнь– разве это не смешно?

–Нет.

–Я так же и думаю. Чувствую себя частью шутки, выслушав которую никто даже не улыбнется из вежливости. Когда-то я думал, что это– просто депрессия, ну или, на крайний случай, обычная апатия, связанная со сменой лунных циклов и времен года. Знаешь же, как говорят– весной и осенью все психи просыпаются? Так вот, в себе ничего подобного я так и не нашел. По идее, если со мной что-то не так, то это было бы заметно, ощутимо внутри. – тут он поднял глаза на Проводника, – Чувствовать что-то внутри себя– это же не так плохо, правда?

–Правда. Как никак– чувства неотделимы от нашей сути. Именно они являются катализирующим фактором формирования наших мыслей и последующих после них действий, пусть даже и идущих вразрез с направлением появившейся идеи, отмеченной либо как несостоятельную, либо как не приносящую ощутимой пользы.