Слабые люди

–Нет, ибо я нормальная, а ты несешь несусветный бред! – сорвав пучок иголок, Соня кинула его в парнишку, но промахнулась.

–Любой актер бы так сказал, обнаружь я его.

–Я тоже, по-твоему, подставная актеришка?

–А ты являешься ею? – Фил спустился к ней и внимательно посмотрел в глаза, – Не следишь ли ты за моей жизнью столь же пристально, как остальные?

–Неужто "Шоу Трумана" пересмотрел? – саркастически поинтересовалась девушка.

–А что это? – и тут она засмеялась в голос.

–Ты смеешься? Только не говори, что ты не смотрел! – в миг посерьезнев, сказала она.

–Нет, а что?

–Тебе нужно срочно его посмотреть! Хочешь, пойдем ко мне, у меня диск есть! – она взяла его за руку и собиралась потащить за собой, но он не сдвинулся с места, так и застыв, словно приросший к дереву огромный гриб, – Что такое?

–Давай не сегодня? Просто есть еще кое-какие дела.

–Ну и какие же? – язвительно спросила Соня, – Будешь за мной шпионить, чтобы прознать, не подставная ли я, да?

–Может и так! – подмигнул Фил в ответ.

* * *

–Что значит "Давай заведем собачку"?!– истошно визжала Анна, пока ее дочь пряталась за спиной у беспомощно поднявшего руки отца, – Тебя мне тут мало, так еще и псину здесь терпеть? Нет уж, спасибо! Одна псина у нас уже есть, хватит с нас!

–Закрой-ка рот, дорогая. – последовало удивленное "Ах!" от жены, и тогда Илья, резко переменившись в лице, тем не менее аккуратно отстранил дочь подальше к стене.

–Ты что, совсем страх потерял, кобель драный? – зашипела, сверкая глазами, Анна.

"Что я натворила?!"– отец на секунду беспомощно посмотрел в распахнутые от неожиданной реакции мамы глаза дочери, как бы ища поддержки. Секунду спустя взгляд посуровел, а лоснящиеся щеки задрожали.

–Повторюсь– закрой свой рот. Я… В самом деле, дорогая– больше не буду терпеть от тебя всех этих унижений. – "У него такой спокойный голос, но я же видела, как он на меня посмотрел! Он будто находится не здесь, просто репетирует речь, сидя один на диване в каком-нибудь гостиничном номере, словно пробуя ее на вкус! Сейчас… сейчас он расклеится и попросит у мамы прощения."

–Хо-хо-хо, у нашего мужичка внезапно обнаружились яйца? Где ж они раньше были, родимые?

–Ань, успокойся– ты перевозбудилась. – сказал Илья и тут же увернулся от полетевшего в него бокала. Второй раз за день раздался звон битого стекла. – И не кидай посуду, купленную на мои деньги. Она все же не копейки стоит!

–А ты заставь меня остановиться! – взбешенная неожиданным отпором мужа мать схватилась за остальную посуду, – Ишь ты, как осмелел, скот!

Не говоря ни слова, он сделал шаг вперед, пытаясь остановить ее, и Соня закричала: "Остановитесь!" Безрезультативно– пошла потеха: отец со все еще каменным лицом пытался ухватить мать за руки, а та то швырнет ему в лицо комнатный светильник, то распахнет дверцы буфета и выкинет половину сервированных тарелочек. Спустя минуту вся посуда была разбита.

Когда последняя уцелевшая тарелка была выхвачена прямо из рук взбешенной мегеры, она не поскупилась на смачный плевок прямо в лицо мужу, подкрепив ее пощечиной. И торжествующая ухмылка бы искривила ее некогда красивое лицо, если б не звонкая пощечина в ответ. Повисла немая пауза. Анна ринулась к телефону.

–Алло! Это полиция? Меня муж избил, срочно приезжайте, пока он за дочь не принялся! Прошу! Да-да, адрес… сейчас!..

–Так вы утверждаете, что этот погром устроил ваш муж? – молодой полицейский оценивающе осмотрел Анну, восседающей в кресле, которое десять минут назад сама подрала собственными же руками, и нервно выкуривающей сигарету за сигаретой. После вопроса она посмотрела на него так, словно он и навоза не стоит, а еще смеет ставить под сомнения ее слова.

–Да, а еще он пытался меня избить! Вот, смотрите! – и ткнула ногтем в покраснение на щеке.

–Да врет она все! – негодующе закричал Илья, – Она меня…

–А ну, тихо, гражданин! – насупился офицер, – Иначе я буду вынужден говорить с вами по другому сценарию, а я гарантирую, что вам это не понравится.

–Да я правду говорю!..

–Вы хотите, чтоб мы на вас надели наручники и посадили в бобик? Это мы можем. Хотите, сделаем так, а ежели нет– советую помолчать. – отыгрывая роль защитника угнетенных, невольно подмигнул стоявшему у выхода из комнаты коллеге, сосредоточенно заполнявшего блокнот.

Несправедливое отношение к папе настолько разозлило Соню, что она зашипела:

–Она врет! Она сама устроила этот погром, сама напала на папу и получила заслуженно!

Мать, чьему голосовому диапазону позавидовала бы сама Монти, и чересчур ретивые служители закона после ее слов как будто в рот воды набрали. Повисла гробовая тишина.

–Ты что это такое говоришь, милая? – почувствовав, как ее легенда вот-вот начнет трещать по швам, мать начала заискивающе заговаривать с Соней, – Это же все он!..

–Хватит, мама. – топнула ножкой Соня, – Ты переходишь все границы!

–Мы все еще можем арестовать вашего мужа за то, что он ударил вас. Как никак статья за бытовое насилие, побои можем ехать снимать хоть сейчас. – участвующим голосом сообщил господин служитель закона.

–Да я защищался, вы чего? – вновь негодующе начал отец.

–Хотя у вас, уважаемая, два голоса против одного, тем более что девочка врать не будет, так?– посмотрев на Софью, до этой минуты молчавший, сказал полицейский с блокнотом, дожидаясь и получив утвердительный кивок от дочери,– Если вызов был ложный, то нам ничего не остается, как внести это в протокол. Дело неподсудное, но штраф за это и лжесвидетельство в придачу мы легко можем оформить. И это только в том случае, если забыть про то, что, по словам очевидицы, сами начали конфликт. Закон, вроде как, не разрешает насилие в семье с обеих сторон. Вы ведь понимаете, что вы сейчас попытались сделать, мадам?

Потупив глаза, Анна вынужденно кивнула.

–Ну, вот и славно. Мы пойдем, а вы тут разберитесь, что к чему. И чтоб без поножовщины! Если что, запись составлена, мы оба свидетели. – с этими словами полицейский направился в прихожую.

Но задержался на миг, весело улыбаясь:

–Хотя! Можете делать, что хотите– вам гробы, а нам прибавка. – дверь захлопнулась, а в коридоре загремел резонирующий от стен гогот.

Стараясь не замечать осуждающий взгляд матери, Соня потихоньку начала отходить к своей комнате, все еще слыша все, что происходило в гостиной.

–Я с тобой разведусь, слышишь?!– угрожающее шипение как никогда более походило на змеиное, – Я отберу у тебя все– и квартиру и машину и Соню! Будешь въебывать, как никогда не въебывал– я тебе житья спокойного не дам, пока ты не приползешь ко мне на коленях с извинениями.

–Не выйдет, Ань. – Соня слышала, что отца все происходящее радовало еще меньше, чем ее саму.

–Почему это? – насмешливо спросила мама.

–Ну, так уж получилось, что, хоть я и дурак, но все же имею уши и мозги. Мне как-то посоветовали и, поразмыслив, я сделал, как было сказано– сохранил все чеки и документы. Все. Как ты помнишь, по большей части все, что у нас есть, приобрел я на свои деньги и оформлено это так же на меня.– спрятавшись за дверным косяком, Соня в отражении чудом не разбитого зеркала увидела, как потемнело лицо ее матери и как улыбнулся отец,– Эту квартиру, конечно, делить придется, но если заставить суд инициировать расследование, то по одному твоему рабочему стажу выйдет так, что ты не работала во время всех крупных покупок, что натолкнет на соответствующие выводы. Это станет отличным поводом к тому, что освободить квартиру придется тебе. Ты, конечно, решишь отыграться с помощью нашей дочери, но почему-то, не знаю точно, почему, но я считаю, что она так просто в руки тебе не дастся и сломает все твои игры еще на самом старте. Подумай над тем, как ты относилась все эти годы, чем охмуряла ее бедную головку, сколько всего неправильного наговорила в ее уши. Если попросить ее пересказать хотя бы треть всего, сказанного тобой, то как ты думаешь, что решит судья, особенно если дело будет проходить под пристальным вниманием журналистов, которым только дай возможность поучаствовать в скандале?

Лицо матери было по-настоящему страшным. Казалось, что ее вот-вот удар хватит или она возьмется за нож. Илья, больше не испытывая страха перед женой, решил добить ее контрольным выстрелом:

–И сегодняшний случай явно не поспособствует твоим притязаниям на Соню. Она останется жить у меня, а тебе придется платить алименты. Не будешь платить– я сделаю все, чтобы тебя посадили. Сбежишь– из-под земли достану, по всем знакомым пройдусь, но найду и приведу к ответу. А если тебя освободят по УДО или дадут условное, то я не остановлюсь на достигнутом. Ты знаешь меня половину нашей жизни, что и значит, что ты отлично знаешь, как я поднаторел в подобных делах! Так что можешь не сомневаться– я сломаю твою жизнь как раз по той схеме, которую ты заготовила для меня.

Не в силах больше слушать, Соня убежала в комнату, заперла дверь на задвижку и устроилась на подоконнике. Чувство вины захлестывало ее не переставая. "Что я натворила… я разрушила нашу семью! Теперь все кончено!" Надо сказать, что-что, а вот такого она от отца явно не ожидала. Ее маленькая шутка– да и шутка ли? – не вышла ей боком, а отец слишком серьезно воспринял ее слова, рванув с места в карьер. Призывая отца внести искру в отношениях с матерью, она невольно раздула пожар, толком не подумав о том, как он, возможно, на самом деле ненавидит ее! И как исправить ситуацию, она не знала.

"Лучше не высовываться пока из комнаты. Только в туалет и обратно. Сидеть тут, пока они не остынут, и никого не впускать– может, хотя бы обо мне подумают и перестанут собачиться! Это единственное, что я пока могу сделать, ничего не испортив. Подумать только– началось все с безобидной собаки!.."

* * *

Утром было необычайно тихо. Выйдя на цыпочках в коридор между гостиной и второй спальней, она слышала, как мать слезно просит прощения у отца и обещает измениться к лучшему.

"Быстро же она заднюю дала. Интересно, как долго это продлится? Ясно же, что ты врешь, мама– я же помню все твои "поучения"…"

Сумев выбраться из квартиры, не скрипнув ни единой половицей, не звякнув ключами, не допустив случайного чиха или чересчур громкого вздоха, Соня вышла на улицу и глубоко вздохнула. Чувство вины все еще терзало ее грудь, не отступая ни на миг, упорно досаждая своим скребежом. Даже спокойствие Птичьей улицы в отсутствие еще завтракающих по кухням детишек не позволяло ей просто насладиться тишиной и легкой прохладой. Стало понятно, что так просто она не отвяжется от неприятных ощущений, тем более что уже начались…

–Привет. – мрачный голос отвлек ее от созерцания серого полотна.

–Привет. – "А ведь именно разговор с тобой толкнул меня сделать глупость, Фил!"

Оказывается, парень сидел на краю подъездного козырька, покачивая свисающими ногами. И как это она не заметила его пят?

–Сегодня ты более унылая, чем обычно. – бесцеремонно заявив это, он перевернулся, повис на руках и мягко спрыгнул к ней.

–Вот уж спасибо за комплимент! А ты выглядишь… а никак ты не выглядишь. От одного взгляда на тебя фрукты начинают смердеть! – вместо ожидаемой ярости она лишь почувствовала усталость и уколола его проформы ради.

–И что? – и на это даже не нашлось, чем ответить.

Раздраженно передернув плечами, Соня пошла к "спирали", не желая больше видеть своего знакомого. У нее тут такое вчера произошло, а этот хмырь знай себе таинственность корчит и делает вид, что ему ничего не важно! Наверняка дома у него все еще боле погано, чем у нее– вон, синяк новый на щеке появился! Батя лупит, не иначе! И поделом! Глядя на то, как исчезают его ботинки вверх по ветвям, Соня почувствовала, что не прочь его оттуда скинуть. И тут же поняла, что мыслит, как маленькая обиженка, которой не купили конфету– он не принимал участия в ее семейной драме. Возможно, что он и вовсе ничего не знал, наблюдая за своими дурацкими птицами.

–Знаешь, что? – Соня сосредоточенно жевала сорванную по пути соломинку, стараясь не скрипеть зубами.

–Что? – откуда-то сверху откликнулся Филипп.

–Ты ведь так и не спросил мое имя.

–А зачем мне это? Мы с тобой видимся всего-то второй… нет, третий раз.

–Как это “зачем” ?– задохнулась от негодования девушка,– Я твое имя знаю, а ты мое– нет? Так нечестно! Ты даже точное количество наших встреч не помнишь!

–Я не называл тебе свое имя, так что честно. – в его голосе сквозила лениво скрываемая насмешка.

–Но мне не нравится, что ты не называешь меня по имени! Все "эй" да "эй". – Соня зевнула, потянулась, – Нельзя же так!

–А откуда тебе знать, что можно, а что нет? Ты же девочка!

–Батюшки, ты еще и сексист?

–Нет.

–Тогда причем тут "девочка", скажи мне?

–При том, что ты ведешь себя, как абсолютное большинство. – раздался хруст– свисая на очередной ветви на спине, Фил вправлял себе позвонки, – Ну скажи мне, на кой черт мне знать твое имя? Ты ведь не единственная в мире носительница своего имени, какое б оно там ни было хитровыдуманное. Равно как и я не единственный Филипп во вселенной. Имена это все чушь собачья, как ты говоришь. Всего лишь мнимые знаки отличия без значений. Особенно становится смешно, когда люди читают разные подобия гороскопов, только вместо зодиакальных символов– имена. Такая умора– наблюдать за тем, как они старательно вчитываются в этот бред и воображают, что написанное целиком и полностью соответствует им. Особенно женщины! Я неспроста заметил, что ты девочка– у вас, у женщин, странная склонность к мистификации и вы особо настроены ей доверять. Куда ни глянь– везде у них и гороскопы и пасьянсы и прочая, и прочая. Ну видно же, что все это пущенный на самотек бред– но нет, верят!

–Ой-ой-ой, нашелся тут знаток женщин, великий гуру! – начала дразнить его Софья.

–Зря смеешься. Я ведь прав. – "Да неужто?"– Вернемся к именам. Вот начитаетесь вы этих значений имен и будете все как под копирку стараться соответствовать прочитанному. О какой индивидуальности тогда вообще идет речь? Если учитывать тот факт, что абсолютно индивидуальным быть просто невозможно в тех условиях, что мы живем, то вы значительно упрощаете задачу по сортировке. Всегда выводили люди, утверждающие, что они– единственные и неповторимые, уникальные. Тогда как я уверенно заявлю, что в мире найдутся как минимум сотня человек с зеркально похожими взглядами и точками зрения на мир как у меня, так и любого из вас. А про внешность вообще молчу. В мире семь с половиной миллиардов человек, так неужели жестко ограниченное число– допустим, сотня– признаков и их совокупностей могут хоть как-то создать индивидуальную цепь хотя бы в одном миллиарде? Не-а! Они будут повторяться по меньшей мере тысячи раз. Но тут уже нужен математик, а не прохиндей вроде меня. И, как по-твоему, кто из нас прав– я или выбранный в случайном порядке блюститель индивидуализма? Задумалась, да? – его довольное лицо на секунду мелькнуло среди растительности, – Ну хоть как-то я тебя думать заставил, тоже плюс!

–Но если абсолютная индивидуальность невозможна, то какой смысл вообще быть индивидуальными?

–Поправлю– пытаться быть индивидуальными.

–Зануда! – в этот раз Соня швырнула в него веточкой. И вновь не попала.

–Глупышка. – беззлобно ответил на подколку Фил, – Я, конечно, не гений и у меня нет общественного признания… я даже понятия не имею, высказал ли эту мысль кто-нибудь до меня, но я, пожалуй, выскажусь. Смысл пытаться быть индивидуальным заключается именно в попытках. И уж сами попытки являются яркой иллюстрацией обратного результата. Потрясающе, правда? Если б только вы не были слепы, то сразу заметили, что итого у нас получается две толпы– в одной серая масса, плюющая на желание выделиться, втайне желая быть особенной, в другой– индивидуальные личности (как они себя считают, разумеется), на деле же оказавшиеся такой же серой массой, втайне не желая признаваться в этом даже самим себе. И ведь мало кто об этом задумывается! Смысл же заключается в том, что именно вечные неудачи в попытках стать индивидуальным указывают на невозможность этой индивидуальности. Проще говоря– не мути попусту воду, все равно не выплывешь, так что просто старайся не быть дерьмом и сумей вовремя утонуть. В конце концов это не планета Земля, что меняется по истечении многих миллиардов лет, и тут нет своей эволюции. Можно, конечно, допустить вариант симбиоза, мутации, но тут я не берусь рассуждать, ибо у меня возникает ощущение, что с этого места я впустую чешу языком.– и на этих словах ей даже показалось, что она сумела уловить оттенки грусти в его голосе. Привстав на ноги, Соня медленно, как и собиралась, по круговой траектории приподнялась на пару метров– так, чтобы видеть его лицо, уткнутое щекой в мягкую кору, и, глядя в глаза, спросить:

–Выходит, надежды совсем нет?

–Так. – спокойно ответил Филипп, не отводя свой взгляд.

–Ты расстроен? – тихо спросила девушка.

–Нет. – ответил парень, однако секунду спустя качнул головой, – Я слукавил– на деле же это и впрямь грустно. Ну, невозможность стать индивидуальным. Я удручен этим фактом, даже признавая который, все еще остаюсь далеким от индивидуальности.

* * *

Маленький пушистый щенок увлеченно лизал пальчики Софии, пока другой рукой она обнимала отца, который даже в разгар семейного раздора не забыл о просьбе дочери. Присягнув над библией– пусть в это верится с большим трудом, но семья и впрямь была верующей, – в служении святой собаке, ее оберегании и опеке, Соня нарекла нового друга Аврелием. Вне себя от счастья, она проводила с ним целые дни и вечера, ревностно следя по всей квартире и понемногу дрессируя. Щенок оказался смышленым– после первого шлепка по заду понял, где нельзя шкодить и отныне либо ходил в лоток, либо терпеливо дожидался выгула.

Отец подобрал его на улице, решив побродить по злачным местам, где можно было найти бездомных собак, и дать кому-то одному настоящий дом. Однако простые на первый взгляд поиски несколько затянулись в виду недавнего налета догхантеров, чья хаотично разбросанная отрава изрядно почистила улицы не только от бродячих, но и домашних собак. Щенка-то найти все же удалось, только откуда именно пришлось доставать маленькое чудо, никто кроме него не знал– решено было оставить в секрете. Вымыв, вакцинировав малютку, папа вручил его обрадованной дочери в надежде, что она сможет проявить себя с лучшей стороны.

Выгуливая псинку во двор, Соня ожидаемо осматривалась в поисках завистливых или восхищенных взглядов, чтобы не упустить момент нахлывающей, несколько беспочвенной гордости. Следуя ее желаниям, жильцы Птичьей улицы обращали на нее внимание, подходили с просьбой погладить ее маленького спутника, заводили не так чтобы увлекательные разговоры о своих питомцах, тут же показывая их со своих телефонов, не забывая и о "забавных" видео, где простой на первый взгляд кот делает вполне приличествующие ему вещи. Например, использует кресло и обои, как когтеточку. Или лопает цветы. Или пугается из-за того, что дочкина кукла, обычно валявшаяся в груде других уже ненужных игрушек, внезапно сидит на краю тумбы и вращает глазами. После светской беседы ни о чем Соня следовала за тянущим поводок Аврелием к выезду, натягивая поводок каждый раз, как маленький шкодник замечал очередную птицу и с громким писком мчался тяпнуть за крыло. С малышом же, жаждущим познать мир вокруг себя, девушка впервые выбралась за пределы Птичьей улицы, уже не чувствуя себя совсем незащищенной– теперь, когда у нее была компания, вышагивать по полупустым тротуарам было сподручнее.

Щенок был метисом, о чем свидетельствовали его торчащая нижняя челюсть и вытянутый нос, сразу же навевая мысль о союзе пекинеса с таксой или около того. Несмотря на свою внешнюю несуразность, на вид он был довольно милый и его вечно довольная мордочка с языком наперевес никого не оставляла равнодушным. Так же, как оказалось, он легко поддавался дрессировке, с радостью выполняя все стандартные команды, когда понимал, чего от него хотят, думая, что это игра и в конце всегда будет вкусная награда. Иногда, смотря на то, как этот чертенок резвится на травке, Соня вспоминала щенка Филиппа, не замечая, как всего лишь на один миг лицо заливается синевой, тут же яснеющее с веселым лаем и играми.

Однажды он сбежал– поводковый крючок слетел с петельки и собачонок пулей унесся прочь, не позволив хозяйке себя догнать. Той ночью, придя в слезах и сорванным голосом после долгих поисков щенка, Софья не могла уснуть, вечно порываясь снова идти на поиски, снова и снова скандаля с родителями, не желавших отпускать дочь одну, понимающих, что в темноте поисков не ведут. Долгая ночь мучила девушку своей нескончаемостью, своей гробовой тишиной– даже редкие ночные птицы, обычно перечирикивающиеся между собой, молчали, равно как и весь транспорт ночных лихачей внезапно был поставлен в гараж. И не единого визгливого "гав" не раздалось с полуночи до шести утра. Подошло время рассвета, но за окном мрак и не думал рассеиваться, навеянный грозовыми тучами, что терзали небо уже третий день. Но Соне было плевать, она больше не собиралась ждать и минуты, пожалев ее даже на умывание. Накинув непромокаемый плащ и сапожки, она выбежала из дому, не переставая громко окликать питомца. Ни звука не раздастся в ответ– ее маленького Аврелия здесь нет, как нет и за пределами "коробки". Где же он? Где же ее маленький друг, в какую глубокую яму канул и взывает к ней, не слышимый, никем не видимый? Насколько сильно голод, мучивший его уже более полусуток, подорвал все силы?!

"Где же ты, малютка?!"

Час, два, три и никаких следов собаки. В отчаянии Соня побежала на филиппово кладбище, страшась найти свежий холмик. Поскользнувшись на влажной листве, упала на колени, рыдая не от боли, но от вступающего в свои права страха. Пока ее отец, тихо препираясь с матерью, готовил распечатки объявления о пропаже и рыскал по файлам в поисках подходящей фотографии, которых Соня наснимала больше двух сотен, она так и лежала в холодной земле, не думая о времени, не думая ни о чем, кроме Аврелия, ожесточенно коря себя за свою бестолковость, обещая расцарапать себе лицо, как только узнает, что с щенком случилось что-то ужасное. "Жалкая, тупая дура!"– раз за разом повторяла она, даже не давая себе отчета в том, что уже колотит себя кулачками по голове, вовсе не чувствуя себя лучше или хотя бы легче. Порываясь встать и побежать по городским улицам, тут же разубеждала себя, что таким образом практически невозможно найти даже человека, чего уж говорить про собаку.

Не ведая о судьбе Аврелия, Софья сильно переживала, проводя целые дни в неотрывных мыслях о нем и о том, что чувствовала. Она поняла, как сильно привыкла, приникла к нему всем своим существом, очень сильно скучая по мягкой гладкой шерстке, темным, блестящим то жалобливой грустью, то неуемной радостью глазкам, смешным обвисшим ушкам и вечно топочущим коротеньким лапкам. Впервые в ее жизни накатила настоящая хандра, пригвоздившая к кровати, лишив последних сил. В этот раз она не играла, не изображала себя той, кем никогда не являлась, по-настоящему переживая чувство потери, не задумываясь о довольно странном ощущении в своих руках, мирно лежащих на одеяле или сложенных у ее лица, чувствующих тепло тела, которого нет рядом. Сродни фантомной боли эта иллюзия ласкала ее рецепторы, легонько щекоча своими эфемерными прикосновениями, вызывая желание обнять и прижать что-то или кого-то к себе, быть с ним как можно более нежной и мягкой. Так она открыла в себе потребность дарить тепло своему питомцу, к которому до этого относилась без должной серьезности. Волнение за его судьбу заняло почти все пространство ее маленького мирка, вытеснив даже переживание за родителей, потребность в любви которых откроется, когда ей стукнет двадцать пять и она будет совсем одна.

В один из вечеров, примерно неделю спустя после пропажи, гробовая тишина, уже несколько дней висевшая ощутимой дымкой по всей квартире, была нарушена бьющим по ушам телефонным трезвоном. На том конце провода сквозь сплошные помехи очень тихий голос сообщил, что собака найдена и ждет хозяина. Сообщив адрес, Соня и ее родители затаив дыхание ждали звонка в дверь. Спустя пять минут в дверь постучали и Аврелий поприветствовал их веселым лаем, радостно вертясь в руках того жуткого типа, которого так боялась Соня. Чуть помешкав, он сбивчиво рассказал, что нашел его в чьем-то дворике, когда шел с работы– собачонок был привязан к маленькой будке. Вот он и выкрал его, потому что помнил– тут бледный палец ткнул в сторону Сони, – как видел ее каждый день с этим самым животным. Аврелия, судя по всему, все же подкармливали, однако возвращение на улицы явно не пошло на пользу– шерсть местами снова свалялась и нуждалась в стрижке. Когда Соня, расплакавшись от радости, прошептала гостю "Спасибо" и в обнимку с щенком убежала в ванную, родители отблагодарили Сергея чаем с печеньем, почти сразу же, едва свершился последний глоток, спровадив восвояси.