Мужчина, которого она полюбила. Реальная сказка

«Просто возьми и напиши!»

Посвящается Бабуле

Вместо предисловия

Это книга началась с фразы «Просто возьми и напиши». Один человек несерьезно сказал мне серьезную вещь: «Просто возьми и напиши». Еще одну серьезную фразу саркастически произнесла Бабуля: «Хотелось бы увидеть твою книгу при жизни».

Со школьной скамьи в моей голове жили истории. Но они обрывались, не складываясь в единую картину. Все казалось не тем, все было не так. Мне и эта история уже кажется «не такой». Но я снова совершаю над собой усилие: это просто история. Она не претендует на место рядом с классиками.

В институте меня учили, что надо рассказать читателю историю, чтобы он мог задуматься, начать размышлять. Поэтому у этого рассказа нет выводов. Вы подумаете о них самостоятельно. Может быть согласитесь с героями, а может нет. Жизнь – это всего лишь истории, которые мы проживаем и рассказываем друг другу.

Я просто взяла и описала вам одну из них. Я исполнила свою мечту. Мечты сбываются, превращаясь в цели!

Спасибо каждому, кто поверил в мою цель вместе со мной!

Часть 1

Глава 1

Мы всегда ждём подходящего момента. Ждём так долго и целеустремлённо, что на это уходит вся жизнь. Подходящего момента не бывает. Например, можно было бы прождать ещё 365 дней, чтобы рассказать вам эту историю. Изменило бы ли это что-нибудь? О, да! Начались бы новые 365 дней. Нет, ждать подходящего момента бессмысленно. Конечно, вы можете возразить, что это слишком категоричное утверждение, и будете правы. Целесообразно ли, скажем, бросать работу, не имея сбережений и новых предложений. Возможно, глупо. Но ведь есть шанс, что рискнув, вы не упадёте, а станете усерднее махать крыльями, и взлетите ещё выше. Каждый делает свой выбор. Жизнь – это бесконечные выборы и последовательность решений.

Варя сделала свой выбор 30 сентября. Она почувствовала его, но ещё не осознала. И так бывает. Какого года? Давайте условимся, что это история происходит с нашими современниками, то есть людьми, живущими во втором десятелетии 2000-х. А рассказчик оставляет за собой право быть наблюдателем не столь щепетильным, чтобы точно соблюсти все хронологические точности. Просто начнём эту историю осенью. Кто-то посчитает её слишком «слезливой», кто-то слишком банальной, кто-то невероятной. Но это просто реальная сказка, как вся жизнь. Сказки ведь разные.

Варваре в жизни повезло. Натуральная блондинка, не красящая корни в чёрный цвет. Да ещё и с вьющейся густой шевелюрой. Зеленые с изумрудным отблеском глаза. Красивое декольте, так сказать, есть, что показать. Статная. Да, не худая. Но и не пышка. И рост в самый раз – 170 см. Все при ней! Не повезло Варваре в двух вещах. Первое, она не считала, что ей повезло в выше перечисленных позициях. Второе, к 25 годам она почти примирилась с тем, что ей не дано влюбляться и любить. «Вот у всех получается – говорила она, – а у меня нет. Не щёлкает ничего ни к кому. Ну, что мне теперь повеситься или застрелиться?». Конечно же, как это всегда бывает, все одноклассницы и однокурсницы Вари выходили замуж (а некоторые и дважды) и рожали детей. Да-да, именно все! Все-все! А если не выходили, то хотя бы имели «длительные отношения». Варе же оставалось либо рыдать (в одиночестве), либо усиленно наслаждаться жизнью «самодостаточной и независимой женщины».

В полдень 30 сентября Варя сидела на диване, и ждала, когда её друг Марк наконец-то соберется, и они выйдут «в люди». Марк копошился в поисках кроссовок, каких-то конкретных из десяти, имеющихся в наличии. И именно те, самые, естественно, не мог найти. При этом он успевал спросить: «Будешь кофе?». Получить ответ: «Давай». Сделать кофе, опять убежать искать обувь. И так далее. Варя в ожидании занималась пультоманией – перебирала телеканалы – и пила эспрессо со сливками. Наличие кофемашины и хороших зёрен сглаживали многие недостатки хозяина квартиры. Дощелкав до «ОТР», Варя остановилась. Шла какая-то передача, ведущий и гость разговаривали о кино и «за жизнь». Ей стало интересно. Лицо молодого человека казалось знакомым. Из разговора следовало, что он актёр. Светло-русые волосы, серо-голубые глаза. Было понятно, что парень высокий и худой. Хотя бесформенный свитер и делал его более широкоплечим. Это ничуть не портило картины. Гость ухмылялся левым уголком рта, и в этот момент в глазах его промелькивала чертовщинка, та самая, обаятельная чертовщинка, которую называют мужская харизма. Но дело было вовсе не во внешности. Хотя взгляд… Варю зацепило другое: ей нравилось, что говорит этот человек, как рассуждает, как держится. «Марк, кто это?» – крикнула она в соседнюю комнату. Оттуда донеслось: «Кто?». Марк появился в арке, разделяющей коридор и кухню-гостиную, и абсолютно равнодушно проинформировал: «Егор Ермаков». «За такого я бы могла пойти замуж», – подумала Варвара. Через секунду она решила: «Ерунда». А Марк наконец-то нашёл кроссовки красные с чёрной полоской.

Егор Ермаков – продолжатель актерско-режиссёрской династии – был из тех, на ком природа не отдохнула. Он уверенно набирал обороты в отечественном кинематографе и на театральных подмостках, к 28 годам занимая не последнее место в списке самых успешных и перспективных молодых актёров страны. Ни коим образом не открещиваясь от семьи, чуть ли не полным составом вошедшей в энциклопедии (начиная с пра-пра-деда), он в каждый раз честно отвечал: «Я не знаю сложно или легко быть сыном Алексея Ермакова или внуком Егора Ермакова, или сыном Елены Смирнитской. Я другой жизни не знаю». Светская хроники знала о нем немного: женился, через год развёлся, замечен в одном нетрезвом дебоше, работает много. Конечно, холостое положение и приятная внешность добавляли ему популярности среди поклонниц.

Но Варя, когда подумала впервые (!), что может прожить с кем-то целую жизнь, подумала о реальном человеке. Если бы Егор оказался при этом врачом или математиком, это не имело бы никакого значения. Это было бы даже проще, потому что у историка и актера гораздо меньше шансов встретиться.

Глава 2

У всех есть тайны. Большие и маленькие. Ужасные и милые. Значимые и ерундовые.

Егор не знал, что чувствует к бывшей жене. Ненависть? Нет. Обиду, злость? Пожалуй, их тоже нет. Никто никого не бросал. Что же?

Он думал об этом вчера, и начал с этого утро. Думал сейчас, идя в полумраке студийного коридора на пробы. Дневной свет попадал сюда через единственное окно в конце пути, и было видно, как струятся пылинки на фоне пасмурного октябрьского неба в мутном окне.

Несколько месяцев продюсеры и режиссёр спорили относительно главной героини: выбирали из двух актрис. Обе должны были сыграть в сериале, но вопрос, кому какую роль отдать, оставался открытым. Егор знал, что Аня, его бывшая жена, тоже в проекте. Но о том, что главную роль отдали все же ей, узнал только накануне. Теперь нужны были формальные пробы. Паре в разводе предстояло играть зарождение чувства, а потом любовь, на протяжение 12 серий.

«Егор, приезжай завтра к 9:00. Сделаем пробу для продюсеров с Аней Дубровской», – проинформировал женский голос режиссёра в телефонную трубку накануне.

Неизвестность, волнение, неопределённость – все вместе вызывало в Егоре тревогу. Он никогда не встречался с женой, и тем более бывшей, в кадре. Представить Аню такой же посторонней женщиной, как любую другую партнершу казалось странным. И они давно не виделись. После развода пересекались где-то пару раз.

Закончился очередной тяжёлый месяц. Спал урывками в самолётах, поездах, гримвагонах. Заглушал усталость сигаретами и кофе. Единственный выходной – пробы с бывшей женой. Работа важнее личных симпатий и антипатий. Но ты не всегда можешь предугадать собственные реакции.

Нельзя предугадать, что через час в такси, стоя в пробке под песню «БИ-2» «До утра», ты будешь удивлён тому факту, что целуя женщину, с которой ещё год назад собирался прожить всю жизнь, не почувствовал ничего. Не забыл, как дышат, не потерялся на несколько минут в реальности, не почувствовал мурашки по телу – ничего.

По желтой крыше забарабанил дождь. Где-то разразился раскат. Гроза. Мокрую листву понесло порывами ветра. Один лист приклеился к лобовому, разозлив подобной наглостью водителя. Егор смотрел, как девушка на тротуаре пыталась вернуть зонт, вывернутый наизнанку, в привычное положение. Это была гиблая затея, потому что в такой ураган зонт все равное её не спасёт. «Бедняга», – подумал Егор. Такси рвануло на зелёный, и девушка пропала из виду за дождевой стеной. Остался только стук капель и «БИ-2»:

«До утра на краю темноты.

Мир утраты, с которым на ты.

Неслучайной приметой ветра.

До утра»

Глава 3

Варя промокла до нитки. Джинсы прилипали к ногам. Шерстяное пальто набрало воду, и начало давить на плечи. Шарф обвил шею мокрой удавкой, бахрома слиплась. Зонт после борьбы со стихией лишился двух спиц. Носки окрасились от ботинок, повторяя обрамление подошвы.

Она быстро сбросила с себя холодную одежду, и залезла под горячий душ. Под согревающими струями, образующими пар в ванной комнате, создавалась иллюзия тепла. Она продлится ещё несколько минут после водных процедур: по телу будет разливаться приятный ток. Если быстро надеть тёплую пижаму, шерстяные носки, залезть под одеяло, и уже там, под одеялом, пить горячий чай, согревая ладони о кружку, удасться увеличить период блаженства. Подобный процесс знаком каждому гражданину, ожидающему отопительный сезон.

Проще всего натопить в Вариной однушке было кухню. Спасала газовая плита. Столь архаичный предмет бытовой техники многими уже забыт. Однако «антиквариат» имеет несколько важных преимуществ для наших широт: работает, когда отключают свет, и может давать тепло. Вот и Варвара сняла чайник, а конфорку выключать не стала, напротив включила ещё одну. Абсолютно белую чашку с «выбитым» кружевным узором поставила на чистый белый подоконник, и уставилась в окно. Ветка дерева била по окну, и время от времени казалось, что стеклопакет вот-вот лопнет. Слышно было, как водяные потоки несутся по сточным трубам, откосам. По двору «реки» несли мусор, невывезенный утром коммунальщиками, сломанные ветки в перемешку с землёй и листвой.

Варя с грустью наблюдала эту картину, водя пальцем по холодному оконному стеклу. Кто из нас не придавался меланхолии в такую погоду? А когда ты промок, замёрз, не обнаружил дома нормальной еды и сидишь в гробовой тишине в неотапливаемой чужой квартире, себя жалко вдвойне, и по щекам одна за одной катятся слезы.

«Господи, ну, почему все так? Зачем я здесь? Для чего? Если у меня есть только эта тишина. Одинокая тишина. И так день за днём, день за днем», – так сама с собой беседовала Варвара. На улице совсем стемнело, и кухню осветил отсвет фонаря.

Справедливости ради заметим, что Варя подобные приступы жалости позволяла себе нечасто, не поддаваясь на провокации отчаяния. Но иногда её все же заедал холостяцкий быт, финансовые проблемы и, если хотите, зависть. У неё ушёл не один год на то, чтобы перестать чувствовать себя ущербной, когда все считают, что у «молодой девушки должен быть ухажёр, на крайней случай любовник», когда все ходят тусить, а ты читаешь книжки в одиночестве или проводишь вечер за просмотром сериала. Не один год был потрачен на самоидентификацию, необходимую в первую очередь самой Варваре. Каждому человеку важно понимать, каков он есть. Из этого произрастаете его отношение к окружающему миру, его мечты и цели. Поняв самих себя, мы определяем свой путь и наращиваем защитную броню. Это как в басне про обезьянку: ты с умными или с красивыми? Например, признав себя белой вороной перед самим собой, ты сможешь не поддаться на провокации чёрных – быть как все. Но мы отвлеклись, а меж тем, история ещё предоставит нам случай для философских дискуссий и рассуждений.

«Здесь деньги не ждут, когда их сожгут», – запел Варин мобильный голосом солиста «Пикника».

– Да, – ответила Варя, размазывая слезы по щекам и шмыгая носом.

– Иванова, ты что заболела?! – Марк сейчас взбесил бы любого меланхолика своим невероятным оптимизмом. – Или ты ревешь?! – иногда плохо дружить с людьми десятилетиями: конспирироваться сложнее.

– Звонарёв, чего тебе надо?

– Так, хорош реветь. Давай бери такси, и дуй ко мне. У меня сегодня открылась кулинарная чакра, а кормить некого.

– Такси дорого…

– Я оплачу.

– Я так не могу.

– Не заставляй нарушать цензуру. Всё. Выедешь – набери.

Айфон на другом конце города нажал отбой. Варвара поплелась в ванную сушить голову.

Когда вам 25-ть, а вы дружите с человеком 18 лет, это кажется невероятным. Что за огромные цифры? Марк и Варя действительно были знакомы большую часть сознательной жизни. «Ты столько знаешь обо мне, что мне либо дружить с тобой до конца дней моих, либо убить тебя прямо сейчас», – часто шутил Марк. Он знал о Варваре не меньше.

В школе они не сразу сдружились. Да и почему потом вдруг оказались вместе, сказать сложно. Дети с разным воспитанием, образом жизни и достатком почему-то нашли общий язык. При этом найти десять отличий между Звонарёвым и Ивановой было бы куда проще, чем сходства. Марк – единственный ребёнок родителей, где папа владелец заводов и пароходов, а мама умница и красавица. Варя – из обычной, как это у нас называют, среднестатистической семьи с двумя детьми. Младшая Кира появилась уже при Марке, и в детстве называла его «наш брат Марк», искренне веря, что Звонарёв действительно родственник. Собственно в этом была доля правды: Маркушу давно приняли в семью. Он быстро освоился, и стал с удовольствием ходить к Варваре на обеды и ужины, не стесняясь, как это бывает с другими детьми. Новая «прописка» даже заставила маму Марка быстро навести справки и познакомиться с Варварой. Кандидатура последней была одобрена, опасения сняты с повестки дня. И Варе тоже дали доступ в семью. Она, в отличии от Марка, освоилась не так быстро, и довольно долго побаивалась его родителей.

Глава 4

Всю дорогу домой Егору казалось: он невероятно хочет спать и более ничего. Но провалявшись полчаса, Ермаков осознал всю бесперспективность затеи. Организм отказывался выключать рубильник. Послонявшись по квартире, приняв душ, полистав пару-тройку сценариев и убедившись в девственной чистоте холодильника, Егор взялся размышлять о том, что сидеть дома – не вариант. И тут, очень вовремя, позвонил Кеша, и позвал на посиделки в какой-то новый грузинский ресторан. План сидеть дома и ни с кем не встречаться с треском провалился. Надев футболку, рубашку в клетку и джинсы, дополнив «образ» любимыми чёрными кедами, Егор снова вызвал такси.

Из-за непрекращающегося дождя, на улице было темнее, чем должно бы. Серые мокрые высотки грустили вдоль автомагистралей, некоторые казались ещё более убогими и никчёмными из-за пасмурного бэкграунда. Советские многоэтажки, когда-то считавшиеся модерном, напоминали уставших несчастных прохожих, потерявшихся в реальности и пытающихся понять: кто они и где.

Егор опустил окно и закурил. Ветер бросал ему в лицо капли дождя: холодно и освежающе приятно одновременно. Радио в машине не работало, таксист попался не из болтливых. Тишину тревожил лишь звук колёс, ёрзающих по лужам и мокрому асфальту. Молчаливая обстановка удивительным образом совпадала с настроением Егора. Наконец-то можно было абстрагироваться от происходящего вокруг и расслышать самого себя. Молчать с самим собой важно. Этому его научил дед. Они нечасто общались, но от того ценнее были моменты проведённые с Егором Алексеевичем. Беседы с дедом, ставшим легендарным ещё при жизни, врезались в память Егора-младшего так четко и подробно, будто в эти моменты кто-то нажимал кнопку «rec».

Веранда старой дачи. Желтая осень, солнце скачет по верхушкам елей. Дед сидит в кресле с сигаретой. Стройный мужчина средних лет, которого язык не повернется назвать старым, несмотря на абсолютно седую голову. "Ты правильно делаешь, что много читаешь», – говорит дед и затягивается сигаретой. – Но так надо читать, чтобы думать, а не просто бегать по строчкам ради сюжета. Думать оно вообще полезно, не зря народ так говорит. Иногда лучше сесть где-нибудь в сторонке – подумать – поговорить с самим собой. Спросить: "Как у тебя дела, Егорушка? Чем живешь? Что полезного сделал?". И отвечать обязательно честно! Я вот порою себе говорю: "Э брат, а вот тут-то ты слукавил, прогнулся, Егор Алексеич. А вот тут-то ты не доработал, не додал". Так-то, старик. И с себя требовать надо всегда. Требуешь с других – требуй с себя, требуй в два, в три раза больше".

Дедовы рассуждения часто напоминали монологи из спектаклей. Он будто режиссировал пьесу "Дед и внук". И хотя Егор тогда еще плохо осознавал величину знаменитого родственника, увереный голос деда производил на него впечатление, подобное ливитановскому влиянию на радиослушателей. Любил ли Егор деда? Задать подобный вопрос означало бы примерно то же самое, что спросить у обычного гражданина "Вы любите Президента нашей страны?". От остальных детей, Егор отличался лишь тем, что мог видеть дядю из сказки не только на экране, а еще пьющим водку и закусывающим шашлыком. Или наблюдать, как «волшебник» в обычном повседневном костюме показывает актерам на репетиции, как надо играть, показывает громко и не всегда цензурно. Или сказать: "Дед, знаешь, я пока не очень понимаю папу". И получить ответ: "Я его тоже пока не очень понимаю".

"Требуй, требуй, требуй. С себя, с себя, с себя – закружилось в голове – Что ты сделал полезного, Егорушка? А ни черта, пока что, не черта».

– 800 рублей – мужской голос с армянским акцентом оборвал воспоминания Ермакова. – Приехали.

Новый грузинский ресторан незамысловато назвали "Генацвали". За аутентикой хозяева тоже не гнались. Постельные тона, европейская мебель. На стенах надписи на грузинском. Как потом объяснил Кеша, тексты грузинских песен. В брошуре, которую раздавали всем гостям, главными "фишками" заведения объявлялись меню и "живой звук".

– Давид планирует сделать здесь мекку современной грузинской музыки: будет приглашать музыкантов, группы, вокалистов. Ну, и кормить, конечно, обещает вкусно, как дома, – рассказывал Кеша, листая меню.

– Еще кто-нибудь подъедет? – Егор пил воду без газа, изучая окружающих.

Андрей с Лелей и Федор.

– Кто сегодня играет? – Егор увидел музыкантов, настраивающих аппаратуру.

– «Мгзавреби» – Кеша подозвал официанта, и шутя продолжил, – играют за еду. Как это бывает, один друг знает другого друга, а тот, в свою очередь, знает третьего. Так вдруг оказывается, что вся Грузия – это одна большая семья, где все друг друга знают. Так почему бы не договориться о концерте по дружбе? Мы не такая большая страна. А Тбилиси не такой уж большой город. Кстати, что у тебя в конце месяца, генацвале?

– С какой целью интересуешься, генацвале?

– Премьера у меня. Я знаешь ли кино снял. Говорят, хорошее.

– Да что ты!

– Ладно, я серьезно. Придёшь?

– Обещать не буду. Ты же знаешь, я не фанат «сходок». Но подумаю.

– Дело твоё. Если не придёшь, то хоть в кино сходи.

– Обижаешь, старик.

Глава 5

Через два часа, подремав в пробке и послушав историю армянина из Одессы о том, как он сменил страну, Варя добралась до Марка. В качестве откупных от родителей, которые нечасто баловали его своим вниманием Марк получил машину и квартиру в центре Города. Получить в 17 лет двушку в сталинке с видом на набережную конечно круто. Но чего это стоило Марку, только ему одному и известно. А он был не поклонником задушевных разговоров. Поэтому они, он и Варя, приняли событие как данность и не более. Варвару наличие квартиры у друга очень выручало первые несколько лет института. И переодически она сбегала сюда из общаги, пока не смогла снять собственное жилье. А когда Марк улетал отдыхать или "проводить переговоры", Варе и вовсе доставались завидные апартаменты в полное распоряжение. Она была единственной женщиной, удостоенной такой привелегии. Другие "особи женского пола" оставались здесь исключительно на ночь. В особых случаях, ночевки затягивались на две-три недели.

Варя, как всегда, с трудом открыла огромные двустворчатые деревянные двери парадной, в два раза выше неё. Попасть с сырой улицы в светлый и теплый подъезд уже было приятно. Поздоровавшись с консьержем Петровичем, Варя поднялась на 9 этаж в чистом и приятно пахнущем лифте. Марк открыл дверь со сковородкой в руке, в которой явно что-то тлело и дымилось.

– Прости Варюха, но шедевр не удался. Полный писец – последняя фраза доносилась уже из кухни-гостинной, и Марк специально повысил голос, чтобы Варя осознала всю трагичность ситуации.

– А другая еда в доме есть? – хотя, уже задавая вопрос, она знала: ответ будет отрицательным.

Нифига.

– Понятно.

Кухня многое говорило о случившемся даже без дедуктивно-индуктивно метода. В раковине – гора посуды. Варочная поверхность – в пятнах и подтеках. А в открытое окно утекал на набережную "аромат" гари.

Звонарёв, готовить – не твое.

– Вот, не надо, – Марк поднял левую бровь, жест в каждой ситуации обозначающий разные эмоции и в целом не означающий ничего. Это как фишка у актера, отличительный жест, который все знают и которым все умиляются. – Я хорошо готовлю мясо. И, между прочим, никто не жаловался!

– И что же ты в этот раз просто не пожарил стейк?

– Потому что ты их, блин, не любишь.

– Когда тебя это останавливало?

– Лучше бы оценила мою заботу.

– Эту лапшу будешь вешать кому-нибудь другому, – Варя начала закатывать рукава рубашки. – Надо это все теперь убрать.

– Нафиг. Потом уберем. Жрать охота. Пошли в ресторан, тут недалеко новый открыли.

– В таком виде?!

– Какая разница? – Марку искренне было это непонятно. Для него ресторан был равен столовой, где можно поесть готовую еду, и он мог заявиться туда в комбинезоне, спортивных штанах и так далее. Конечно, комбинезон при этом стоил не 1000 руб., и официантом было все равно, как одет клиент, главное – деньги платит и чаевые оставляет.

Варя парировать не стала. Но явно расстроилась. Настроение и так сырело вместе с погодой, а поход в старых джинсах и бесформенной рубахе в ресторан явно не добавит уверенности в себе. Не потому, что, кому-то есть до этого дело, а потому, что сегодня дело до этого есть ей. В другой день и в другом настроении она могла бы пойти туда и в калошах. А Марку очень хотелось есть, и надо было как-то "разруливать ситуацию".

– Слушай. Я же совсем забыл: мама тебе подарок оставила. Там кажись что-то из шмотья. – И с этими словами он унесся в гардеробную. Варя пошла за ним.

– Твоя мама прилетала два месяца назад!

– Вот я тогда и забыл.

На верхней полке действительно нашелся черный пакет, а в нем темно зеленое платье с юбкой-солнцем в пол. Лучше, как говорится, не придумаешь. А в коридоре нашлись Варины черные туфли на каблуке, которые она носила редко и поэтому бросила у Марка. Благодаря вечно вьющийся копне о прическе Варя могла вообще никогда не думать. Через 10 минут она была готова и абсолютно преобразилась.

– Знаешь, что я ценю в женщинах? Умение быстро собираться – в этот момент Звонарёв не лукавил, есть с каждой минутой хотелось все больше.

На улице по-прежнему моросил дождь, но ветер упал, а небо постепенно очищалось. До ресторана было минут двадцать-тридцать пешком. Думаю, не трудно догадаться, что пара направилась в уже помянутый "Генацвали".

К моменту их прихода ресторан был полон народу, но чудейснишим образом кто-то в последнюю минуту отказался от брони. Сто лик оказался в углу у окна с видом на улицу, и «пяточек» с музыкантами с этого места было видно прекрасно.

– Молодой человек, нам тарелку кавказских сыров, сулугуни на дровах, хачапури парочку… давайте хачапури по-аджарски и по-мегрельски. Я буду сациви с мясом цыпленка, на горячие чанахи с запечённым картофелем. И ещё помидорчики с зеленью. Соусы на ваш вкус. И бутылочку красного.

Если у вас сейчас появились сомнения, осилит ли такой заказ Марк, может не сомневаться – осилит. Более того, на его фигуре это никак к завтрашнему утру не скажется. Обычный ужин.

– А вам? – официант внимательно посмотрел на Варю, и мило улыбнулся, не слащаво и учтиво, а именно мило. Парень был живым отображением национальной принадлежности ресторана. Молодой грузин (на вид их ровесник) с красивыми чертами лица располагал к себе. Хотя внешне больше был похож не на официанта, а на стилиста или хотя бы бармена. Уж очень стильно выглядела его стрижка и борода. Образ дополняло тату на тыльной стороне правой руки. У парня был набит «рукав» – надпись на грузинском.

– Я… Я буду салат с помидором и творогом надуги. Простите, если неправильно произнесла, – официант снова улыбнулся. И шашлык из мякоти ягнёнка. И, если можно, прохладную воду без газа.