Идальго Иосиф

Пауза неприлично затягивалась. Фрейлины и статс-дамы за спиной у Маргариты зашушукались. Она слегка обернулась, и свита сразу затихла: дамы склонили головы и присели в полупоклоне.

Маргарита нахмурилась, мгновение раздумывала и, презрительно глядя на свою свиту, протянула Иосифу руку для поцелуя:

– Я слышала, что ты с некоторых пор в фаворе у нашего супруга? – безучастным голосом спросила она.

– Я так не думаю. Просто я пытаюсь помочь его высочеству разобрать некоторые бумаги – уклончиво ответил Иосиф.

– Пытаюсь разобрать… – раздраженно передразнила его Маргарита. – Хорошо: когда попытки и разборы закончатся, мне тоже любопытно будет узнать об этом, – уже проходя мимо посторонившегося Иосифа, закончила она разговор.

Иосиф растерянно смотрел вслед герцогине. Стоял еще долго, ни о чем не думая. Просто стоял…

Мириам проснулась среди ночи от дурноты, выворачивающей ее наизнанку. Живот разрывало на части, во рту было сухо и горько. Она испугалась, резко откинула одеяло и вскочила с кровати, держась двумя руками за горло. Оглянувшись на спящего мужа, Мириам, стараясь не шуметь, побежала в уборную. Последние несколько дней ее тошнило. Мириам старалась поменьше кушать, тщательно скрывала от всех, даже от Иосифа, свое состояние.

«Неужели беременна? – со страхом и надеждой думала она. – Неужели беременна!» – пульсировала в голове мысль, заполняя ее всю и вытесняя все остальное. Мириам тщательно скрывала от всех свою беременность, старалась не попадаться на глаза Иосифу и слугам, прячась в самых укромных уголках своего большого дома. После того злополучного дня, когда «черные» люди свершили над ней страшный обряд, Мириам словно обезумела: она вздрагивала от каждого громкого звука, панически стала бояться темноты. Черный и ядовитый страх сдавливал ее сердце тесным, железным обручем.

«Я пошла против Бога! Я забеременею и рожу чудовище – такое, как одно из тех, что я видела там, в подземелье! Нет, нет, нет! Этого не может со мной случиться: Бог милостив – он поймет и простит. Ведь я не имею ничего общего с теми людьми: я просто хочу ребенка! Пусть только он будет, пусть только он будет нормальный – я замолю свой грех, я отдам всю себя только одному Богу!» – Мириам бросалась от отчаяния к надежде, не смея поделиться с кем-нибудь своим страхом.

Она едва успела распахнуть дверь в уборную, как ее вырвало прямо на пол. Мириам стало немного легче, но на смену дурноте пришла свинцовая слабость. Ноги дрожали, идти не было сил; она покачнулась ища опору, и опустилась на пол. Она сидела долго, собиралась с силами, тяжело и хрипло дышала, вытирая рукой пот, стекающий с лица на рубаху. Дом спал – совершенно равнодушный к ее страданиям. Мириам вдруг стало обидно и по-детски жалко себя. Соленые слезы, перемешиваясь с горьким потом, покатились по щекам. Она была одна во всем мире, наедине со своим страхом и болью. Мириам прислушалась к звукам спящего дома: «Хоть бы кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь пришел бы и пожалел меня, как когда-то в детстве, погладил и развеял все страхи», – с тоской подумала она.

Спустя еще несколько долгих минут Мириам оперлась руками о пол, медленно, по-стариковски, сантиметр за сантиметром, поднялась на ноги и, держась за стену, пошла обратно, в спальню.

Иосиф проснулся, почувствовав вдруг, что жены нет рядом. Он открыл глаза и увидев мелькнувшую в дверях ночную рубашку, тихо, «на цыпочках», пошел следом. Он видел, как рвало Мириам в уборной, как некрасиво раскорячившись, она извергала содержимое своего желудка, вытирая потрескавшиеся, распухшие губы ладонью; он видел, как липкий пот стекал по ее отекшему, серому, ставшему враз некрасивым лицу и… ему не было жалко.

Женщина, распластанная на полу среди собственных нечистот, была Иосифу чужой. И никакие уговоры, взывание к собственной совести, не помогали ему справиться с раздражением и брезгливостью, которую он только что почувствовал к ней.

Иосиф очень хотел ребенка. Несколько раз за три года совместной жизни им казалось, что вот она наступила, эта долгожданная беременность! Но все кончалось тем, чем кончалось: Мириам в очередной раз принимала желаемое за действительное. Последнюю неделю, видя состояние жены, ее попытки скрыть от всех, даже от него, свое плохое самочувствие – он ничего не спрашивал, боясь спугнуть, сглазить то, в чем он, почему-то, был уже совершенно уверен: Мириам наконец-то беременна! Иосиф по-прежнему очень хотел ребенка, но, с недавних пор, еще больше, чем он хотел его, он перестал желать ту, без которой, еще совсем недавно, не мыслил своей жизни.

Иосиф уже не смог больше заснуть: он думал о Маргарите, сравнивая ее с женщиной, метавшейся в беспокойном сне рядом с ним, на кровати. Он пытался прогнать прочь огромные, зеленые глаза на мраморном лице, на которые наплывало, как черная птица, пытающаяся закрыть в полете солнце, – распухшее, выпачканное потом и кровью лицо другой женщины – его жены.

«Это подло, – пробовал пристыдить себя Иосиф, – это твоя жена, твоя Мириам, больная от тебя твоим ребенком», – твердил он, понимая, что эта неприязнь, внезапно вспыхнувшая в нем помимо его желания и воли, заполняет его целиком, не оставляя места для сомнения и жалости.

Иосиф расхаживал из угла в угол по своему новому кабинету на первом этаже герцогского дворца. Работа, которую он поначалу намеревался сделать за несколько дней, потребовала гораздо больше времени. Если бы кто-то, еще две недели тому назад, сказал Иосифу, что то, что он обнаружит в бумагах герцога, напрямую коснется его жизненных интересов – он бы ни за что не поверил. Да что две недели – еще вчера, уже все практически закончив, проверив и подсчитав, он не увидел того, что сегодня, случайно обнаруженное, намертво переплело его судьбу с судьбой герцога Кельнского.

Да, герцога грабили, и это было, в общем-то, обычно для большинства владетельных и полуграмотных феодалов.

«Какая мне разница, – рассуждал Иосиф – в чьи карманы попадают деньги – в герцогские или его вороватых дворян? Меня это не касается. Герцог хочет знать правду и он ее узнает. Он мне доверился и я его не подведу, тем более, что это выгодно и для меня тоже».

И уже все подсчитав и записав, подготовив отчет для доклада герцогу, Иосиф, скорее из любопытства, нежели что-то заподозрив, выписал для себя перечень поместий и ленов, которые были отданы в заклад за последние несколько лет.

Перечень был довольно длинным и, где-то на середине, наткнувшись на знакомые названия, Иосифа обожгло страшное предчувствие. Он бросил все на столе, поехал домой, схватил в охапку векселя и закладные, купленные у Мальдиви, и стремглав помчался обратно во дворец. Предчувствие его не обмануло: он купил ветер и пыль, потратив на это большую часть своего состояния. У него были тоже подлинные бумаги, но выписанные позже, на уже заложенные поместья. А это означало, что ни один суд не признает их действительными. Иосиф купил то, что еще раньше уже было куплено другими. В первые минуты, еще не осознав значимость потери, Иосифа пронзила ярость.

«Неужели Мальдиви – старинный приятель, честное имя которого было известно всей Европе, оказался просто мошенником? Нет, что-то тут не так – слишком уж все просто и на поверхности, – пытался спокойно рассуждать Иосиф. – Ведь я с Бенвенутто тщательно проверил каждую бумагу – печати, подписи свидетелей – все было подлинным и на своих местах. С Бенвенутто… Значит, обманут не только я?»

«С Бенвенутто… – уже вслух повторил Иосиф, ловя «ниточку» какой-то ускользающей мысли. – Итальянец купил тоже на приличную сумму. Купил? А ты видел, как он платил Мальдиви деньги? Ты при этом присутствовал? – задал себе вопрос Иосиф. – Нет, не видел! – Он снова стал лихорадочно перебирать бумаги. – Вот, так и есть!» – злобно выкрикнул Иосиф, швырнув бумаги на стол.

На некоторых герцогских закладных – подлинных закладных – стояла свидетельская подпись Бенвенутто!

«Значит, Бенвенутто знал, что я покупаю фальшивки. Более того, он сам советовал взять именно эти закладные, как наиболее выгодные и перспективные. Значит – это Бенвенутто! И рассчитал он, в общем-то, верно: минимум пять – шесть лет должно пройти до того, как я смог бы воспользоваться этими бумагами. А за это время будет война, о которой все здесь твердят, и кто потом разберется: что подлинно, а что подделка? Все правильно рассчитал Бенвенутто – все, кроме того, что я получу доступ к герцогским бумагам; причем получу его очень быстро, настолько быстро, что в памяти моей не успеют стереться названия поместий и земель, купленных по его совету и с его подлой помощью. Сколько времени я не видел Бенвенутто? – подумал Иосиф. – Месяц, нет, полтора. Значит, он еще не должен знать, что герцог назначил меня своим Советником. Что ж, ты сам подписал себе приговор и ты умрешь, Бенвенутто, но не раньше, а только после того, как вернешь мне все, до последнего», – Иосиф рассуждал уже спокойно и трезво.

Ты забыл, Бенвенутто, что когда Назаретянин[13] проповедовал вам о всепрощении – меня не было рядом: зато я хорошо слышал, как говорил Авраам[14]: «око за око, зуб за зуб».

Иосиф снова вернулся к работе и стал переделывать то, что завтра должно быть показано герцогу. Иосиф решил, что Герхард должен увидеть и узнать все то, что увидел и узнал он сам, причем увидеть его, Иосифа, глазами.

«Чем яснее будет картина, чем больше конкретных имен, не взирая на титулы и положение, будет открыто герцогу, тем больше шансов у меня получить свои деньги обратно, – думал Иосиф. – Если только я не ошибся в герцоге, если он действительно способен на решительные поступки, – он будет мстить и карать, и полетит не только голова мелкой сошки Бенвенутто. Многим влиятельным дворянам придется ответить, и тогда мои бумаги станут единственно подлинными документами. Но сначала кое-что должна узнать от меня герцогиня. Только то, что сразу выдаст ее, если она замешана в этом», – решил Иосиф.

Но ни на следующий день, ни через неделю, Иосиф не пошел к герцогу. Всю ночь, меряя шагами свой кабинет, он думал, взвешивая все за и против. Слишком большой груз взвалил он на себя и надо было продумать все мелочи, все последствия и возможные неожиданности.

«Обязательно будет расследование; будут допросы и пытки. А что, если герцог предоставил в мое распоряжение не все бумаги? Что, если обвиненные мной бароны сумеют опровергнуть улики, или мои доводы покажутся герцогу неубедительными? – думал он. – Тогда конец мне и моей семье. Да что мне, озлобленные бароны вырежут всех нас. Господи! Помоги мне, Господи. Открой глаза мне, вразуми и укажи истинный путь. Молю тебя, Господи! Не только за себя прошу, но и справедливости ради», – молился Иосиф.

Так прошла ночь, а наутро, освежив лицо ледяной водой, Иосиф был уже в пути. Пользуясь своей новой, неограниченной по своим возможностям должностью, Иосиф решил посетить поместья и замки некоторых, замешанных в казнокрадстве, влиятельных дворян; увидеть своими глазами соляные копи и рудники. Он хотел убедиться, что герцогские земли и поместья его вассалов, добыча соли и производство металла – полумертвые на бумаге – существуют и здравствуют, наполняя золотом карманы заговорщиков. А то, что это не просто воровство, а хитроумный, хорошо спланированный заговор, Иосиф ощущал чутьем – никогда доселе ему не изменявшим.

Конрад фон Эдельсбах – ландгофмайстер, уже бывший управитель делами герцогства, встретил Иосифа спокойно, без внешних признаков удивления. Он не мог не понимать, что неожиданный визит не случаен, – но, кроме холодной, вежливой презрительности к нему – выскочке-еврею, уверенности в полной непогрешимости и безнаказанности, Иосиф не прочел ничего на лице Эдельсбаха. И эта уверенность не была просто бравадой.

Иосиф был поражен мощью стен огромного замка. Здесь все дышало силой и богатством. Замок – дворец, построенный на скале, окруженной глубоким рвом, хорошо охранялся: проехав только от внешних ворот, до внутреннего двора, где Иосифу пришлось спешиться, он насчитал не меньше двух сотен отлично вооруженных – рослых – один к одному – ландскнехтов. Казалось, что замок был совершенно неприступен, но, несмотря на это, готовился к осаде целой армией. У Иосифа засосало под ложечкой в тот момент, когда цепи подвесного моста заскрипели за его спиной, отрезав Иосифа от всего остального мира.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Талмуд – второй после Библии духовный устой еврейства (70—1040 гг.).

2

Торквемада – глава инквизиции в Испании (конец XV века), инициатор уничтожения и изгнания евреев из Испании в 1492 году.

3

Альгвазил – начальник полиции.

4

Мишна – (второучение) – сборник устных законов, мнений, преданий – дополнение к Торе, Моисееву первоучению.

5

Авгиевы конюшни – огромные и сильно загрязненные конюшни царя Элиды Авгия, очищенные Гераклом (греч. мифология); (переносн.) крайний беспорядок, запустение.

6

Фрейлины, статс-дамы – дворянки, находящиеся в услужении при королевах, принцессах и т. д.

7

Кнайпа – пивная.

8

Глинтвейн (Glühender Wein) – подогретое красное вино с сахаром и специями.

9

Суккот – праздник уборки урожая – «уборки из гумна и из погреба» (хаг га асиф – евр.).

10

Казни египетские – десять страшных бедствий (казней), посланных Богом Египту за то, что фараон не захотел отпустить евреев из плена.

11

Серафим, Алоштам, Гашер – каббалистические заклинания.

12

Ландгофмайстер, ландсман – высокие должности при дворах средневековой Германии.

13

Назаретянин – одно из прозвищ, данных Иисусу Христу.

14

Авраам – праотец еврейского народа.