Ты моё небо

Но мать – супругу твою, Царствие Небесное, спаси её душу, святые угодники! – уже не спасти было… отходила она.

А я – затихарилась маленько…

И – она пока ещё жива была – и пошли толчки…

А все думали: агония…

И в какой-то момент – так уж вышло, поблизости никого не оказалось…

Наверное, полчаса спустя…

Второй-то ребёнок и вылез. На свет Божий!

Тут роженица и отдала Богу душу… – тяжело вздохнула и перекрестилась бабка:

– Но я к ней не прикасалась! За это можешь быть спокоен! Запрещено же нам к покойникам прикасаться! Чтобы дети, которым мы на свет появляться помогаем, здоровенькие были. И не прикасалась я.

И девочка, получается, последнее дыхание своей доброй матери-княгинюшки – жены твой любимой, успокой, Господь, её душу! – с собой в этот мир принесла!

Не простая это девочка!

Вот и ещё причина, по которой её тоже прятать да охранять надо.

Я ребёнка схватила – и дёру! Завернула во что попало – и вроде как с кипой пелёнок бегу…

Думала сразу: мальчик тоже.

Рассмотрела только потом, когда уже в другой покой забежала.

А тут уж думаю: батюшки-светы!!!

Тем более – правильно сделала, что скрыла ото всех!

То ж – «королевские близнецы» называемые! И «царские» они же.

Двойные мальчик-девочка!

Как две капли воды! Вылитые. Одно лицо! Если тельца завёрнутые, в пелёнках – так личиком и не отличишь друг от дружечки…

Ой, князюшка! Батюшка ты наш! – с ещё большим жаром зашептала старая повитуха: – Ты уж прости меня, дуру старую, что вою почём зря… И дай-то Бог, чтобы и правда зря…

Да только сердце моё не на месте! Болит оно – и за тебя… И за жену твою болело… И за деточек твоих – тоже болит…

– Девочка старшая? – тихо переспросил князь.

– То-то и оно! – снова зашептала бабулька: – Первым-то сыночек на свет Божий вышел – посмотреть, разведать, что да как… Следующему – старшому – путь в этот мир открыть!

Так, стало быть – доченька – старшая…

А лучше бы – сын старший!

Из них двоих – одинаковых-то…

Мальчик-то – послабее, значит.

А ежели девочку погубить захотят – так сыночек твой совсем как бы не ослаб!

А он же будущий князь! Правитель Земли нашей Русской! Защитник!

Князь вздохнул, весь в тягостных раздумьях…

Изрёк:

– Пусть тайно принесут мою дочь сюда, ко мне.

Кормилица есть, будет сразу двоих кормить. Ты будешь к ней приставлена. Надо ей объяснить, чтобы не болтала. Не выдала. Хорошо ей заплати – за молчание.

И ещё человек будет к вам приставлен. Проверенный. Доверяю ему как тебе.

Охранять вас всех будет.

И никого сюда пускать не станет.

Пока я здесь – и дочка здесь побудет, со своим братом. До моего отъезда.

А если шуметь будет – ничего. Сын же мой здесь, все будут на него думать.

Сможешь как следует сделать? Мои верные люди тебе помогут.

Ничего не стала больше говорить старая повитуха.

Не осмелилась перечить.

Лишь молча низко поклонилась.

И – лишь видно было – как сразу потускнели её всё понимающие глаза…

Словно кто-то резко выкрутил яркость.

Глухой ночью верные княжеские люди прискакали в деревню – и до рассвета вернулись обратно. Споро – но со всеми предосторожностями.

Тайно и бережно внесли младенца в княжеские апартаменты.

Никто ничего не видел.

Александр сидел и молча смотрел на детей…

Близнецы спали у него на руках – он держал их крепко.

Очень крепко – и очень бережно.

Мальчик – на левой руке, девочка – на правой…

Годовалые близнецы.

Похожи – как две капли воды!

И – друг на друга…

И – на него самого.

Две его собственные маленькие копии.

Вдруг дитя на правой руке – чуть закопошилось…

И – следом – закопошилось дитя на левой руке.

То, что на правой руке – открыло сонные глазки…

И – то, что на левой руке – тоже открыло сонные глазки.

И – две пары чудесных голубых глазок – смотрели на Александра.

А он – смотрел на них – голубыми глазами.

И вдруг – те чистые невинные глаза, что справа – чуть улыбнулись…

И – тут же засияли!

И – следом – маленькие пухлые нежно-розовые губки – чуть растянулись в улыбке, искренне и непроизвольно. Так естественно! И – просто – само собой.

Дитя на правой руке – смотрело на Александра – и тихонько улыбалось.

Ему!

Дитя, что левой руке – тоже сперва взглянуло на него…

И – тут же – в радостном изумлении – воззрилось на свою копию!

И князь – в радостном изумлении, улыбаясь как ребёнок – смотрел на девочку.

И мальчик – смотрел на свою сестрёнку и тоже улыбался – чисто, искренне, лучезарно.

А девочка – улыбалась князю! Спокойно, лучезарно! И так безмятежно…

Долго, наверное, они так сидели…

Забыв обо всём.

Да и не было сейчас ничего – вообще ничего: ни времени, ни тревог, ни врагов…

Были – только они втроём!

Они – да их улыбки – друг другу, радостные и нежные.

В какой-то момент девочка – вдруг посмотрела на мальчика.

И – сначала чуть удивлённо, но – всё радостней и легче – опять заулыбалась!

А мальчик – так и смотрел на неё: с открытой чистой улыбкой, весёлой и нежной. И – вдруг – тихонько потянулся к ней ручонкой…

Медленно, тихо – и глядя в глаза. Словно говоря: не бойся! Я тебя не обижу!

Прикоснулся к её ручонке…

Чуть погладил по пальчикам – словно пробуя на ощупь: это ведь тоже я!

Это ведь тоже – мои ручонки! Такие же! ну, разве что, чуть нежнее…

И она – в ответ – тоже легонько потрогала его ладошку: словно подтверждая: да!

Да! Да: я это ты, а ты это я.

Да! И мы вместе.

Малыш потянулся – и легонько погладил малышку по голове: по шелковистым русым волосам, маленькие прядки – лёгкие волны.

Как у самого себя.

Сестрёнка в ответ потянулась – и тоже легонько погладила братишку…

Он чуть нагнул голову: нравится, приятно.

Она дотянулась до его макушки – и погладила немножко увереннее, и – так же нежно.

И – они так и сидели уютно, на сильных отцовских руках…

И – улыбались.

Отец – им, в основном девочке.

Девочка – в основном отцу, и братишке тоже.

Мальчик – им обоим, в основном девочке.

И забыли они обо всём и обо всех бедах.

Но государственные дела – никуда не делись.

Их же нужно решать.

И враги – и внешние, и внутренние – увы: тогда ещё тоже никуда не делись.

С ними надо разбираться.

Великий князь Александр – разбирался.

А потом – возвращался домой – усаживал своих детей себе на колени: девочку на правое, мальчика на левое… Качал их, они агукали и лепетали… Он слушал их, с удовольствием… Вздыхал – глубоко-глубоко… и – словно выдувались и улетучивались – вместе с выдохом – сами собой – тяжкие заботы и сильные тревоги…

Дети подрастали. Уже вовсю разговаривали.

Общались – и друг с дружечкой, всегда очень мирно и дружелюбно.

И – очень бережно, всегда. И нежно.

И – к отцу приникали – тоже так нежно, заботливо…

Словно – понимали уже: их отец – весь мир защищает.

Обо всех думает. Всё решает…

Трудно ему…

Да, это правда: очень трудно быть Богом.

Но он – сильный! Очень сильный.

Велика его сила.

И не только – сила физическая.

Но – и сила духа. Сила личности.

И – главное! – сила его праведная.

А он…

Смотрел на них, слушал…

Заглядывал внимательно в их глаза – видел и понимал: необычные они дети.

Глаза их – чистые-чистые, ничем не замутнённые, взоры ясные, открытые.

И – очень добрые. И такие доверчивые!

И при этом – очень весёлые!

И – при этом – всё понимающие.

Как такое может быть – у младенцев?..

Да, конечно, у всех маленьких детей – глазки ясные, чистые, доверчивые.

Но – чтобы такие весёлые задорные солнышки, и такие ясные умные звёздочки!..

У младенцев – ну просто не может ещё быть такого!

Ведь обычные дети – совсем маленькие дети – ещё только на свет появились.

Они – души их – чистые, незапятнанные!

Но – чтоб уже – такая весёлость в душе, и такой ум в глазах, и такое понимание?

Ведь это невозможно!

Просто потому – что обычные человеческие дети – ещё не знают ничего!

Ещё не успели узнать – жизнь, мир, людей.

Познать себя…

Познать – радость – и печаль этого мира.

Понять, что это есмь такое: счастье и любовь.

Да… Эти дети – не обычные.

Совсем не обычные… Права была старая повитуха-знахарка.

Ну, так и он сам – не обычный человек.

А это – его дети.

Так что – всё верно.

И в том ещё права повитуха: беречь их надо. Охранять.

И Александр берёг их.

Сына – он назвал его Даниилом – поселил официально – в своих апартаментах.

И верная бабка-повитуха, и кормилица – тоже обитали в комнатах неподалёку.

Там же с ними жил и личный охранник близнецов – старый княжеский телохранитель, бравый воин-ветеран, проверенный жизнью и боями. Он был верен и предан лично Александру. Он же – играл с малышами, развлекал их, вытачивал игрушки из дерева: свистульки, птичек и зверушек, человечков, сам их и раскрашивал, солдатиков, коней под солдатиков, и взялся даже вырезать игрушечный дворец-теремок: затейливые балясины и перильца, сказочное крыльцо, и резной палисад – деревянные кружева на окнах.

И дочь свою князь поселил здесь же – с сыном. Тайно.

Кормилице очень много заплатили: за молчание.

Своим преданным людям – он тоже заплатил…

Да они отказались от денег.

И – просто жили здесь, на всём готовом – и пестовали и берегли малышей.

Возились с ними с удовольствием.

Рассказывали малышам: о том, кто их отец – и как он велик.

И – в чём именно – его величие.

И – в чём величие Родины нашей всеобщей – России.

И как важно – для каждого человека! хоть ты княжий отпрыск, хоть от самых простых родителей: быть честным.

Честным и добрым.

В свои приезды домой князь видел, что дети растут, развиваются.

Всё схватывают на лету.

И – растут честными и добрыми.

В краткие минуты отдыха – сажал их к себе на колени, заглядывал им в глаза, слушал их лепет…

Видел их нежные и весёлые улыбки…

И в поездках – где бы он ни был – эти воспоминания – грели его душу.

Давали силы.

Силы – вершить великие дела.

Силы жить.

В последний свой приезд Александр пробыл дома недолго.

Да и пока был – всё в государственных делах.

И про детей – тоже постоянно думал…

Пока совсем маленькие – это ещё полдела.

А как взрослеть начнут?

Долго их так прятать не будешь…

И воспитывать их надо как следует, развивать, ко взрослой жизни готовить.

Сына – к управлению страной.

Ну, он – ладно, легально здесь живёт, всем про него известно…

Но – дальше и охрана ему совсем другая нужна будет, более серьёзная…

Да и – чтобы не отравили.

А с дочерью – всё ещё сложнее.

Как только достигнет совершеннолетия – ей надо найти хорошего мужа, заранее.

Одного из самых знатных бояр-советников.

И – человека верного и преданного абсолютно.

Чтобы – сам знал, кого ему в жёны дали… Берёг, любил – и нипочём не выдал.

Да-а-а…

Ну, хорошо: а надо же ещё, чтоб и она мужа своего полюбила…

Ну, даст Бог – она девочка хорошая, непривередливая.

Вырастет хорошей женщиной.

А хорошая женщина – в принципе, любого хорошего человека может полюбить.

Увидит – душу его, силу, ум, доброту, честность…

За приданым – дело не станет!

Ну, это ладно…

Но – как только подрастать начнёт – взаперти её уже держать не станешь!

Да, богатые и огромные апартаменты…

Но – нельзя же её взаперти вырастить!

И солнце ей надо – и она его так любит!

Солнце, Небо, цветы, зелёная трава, природа.

И её жизнелюбие, добрая энергия – должны получать выход!..

И где её прятать? Опять – в деревню отослать, в чужую семью…

Ох, ты, Господи…

И князь тяжело вздохнул.

Ладно, время ещё есть… Хотя – и совсем немного времени осталось.

Пора серьёзно – и не просто думать: а уже придумать…

Перед отъездом – вечером накануне – князь выкроил время, совсем немного.

Пообщаться с детьми.

Посадил к себе на колени.

Сын на левом, дочь на правом.

Близнецам уже почти по два года.

Кормилица им давно не нужна, но она так и жила здесь же, в других комнатах поменьше и подальше, неподалёку от княжеских апартаментов, как помощница по хозяйству – вместе с бабушкой-повитухой, которую дети так и звали бабушкой, да со старым воином, княжеским телохранителем, дети звали его дедушкой.

Александр поговорил с близнецами, послушал их, рассказал сказку, рассказал быль, ещё что-то рассказал, важное, интересное и детям поучительное.

Сказка – ложь, да в ней – намёк: и добру молодцу, и красной девице – урок.

Он был морально загружен – из-за серьёзных проблем во внешней политике, из-за сильных и страшных врагов, которые – со всех сторон! – угрожали Родине.

И – даже из-за союзников – кое-кого из своих братьев, правителей соседних княжеств: они тоже – кое-кто из них – порой проблемы подкидывали…

И новая жена… Ох, как не хотело сердце отцовское – оставлять детей одних!

Ох, как жалел он сейчас, что умерла их мать…

Тяжело на сердце у него было… ох, тяжело!..

И дети – они же его дети! и они же его любят! – почувствовали его тревогу.

Конечно, почувствовали.

И – приникли к нему, и – так доверчиво, и – словно желая поддержать!

Отогнать все тревоги от него!!!

Почувствовали…

Сынок обхватил его сильную руку – своей рукой… крепко взялся…

Крепко, тепло, желая успокоить!

А доченька – потянулась к нему, прижалась щекой к могучей отцовской груди.

Своими ручками – обхватила, обвила его крепкий стан, насколько дотянулась…

А потом – чуть отодвинулась – и заглянула снизу в глаза ему…

И – с такой тёплой, доброй, ласковой, сочувствующей улыбкой – смотрела…

С такой улыбкой – нежной!..

И Александр – глядя в ясные светлые любящие глаза – невольно заулыбался.

И – хотя и выезжать надо было утром – рано-рано, ни свет, ни заря…

Но – не мог он оторваться от них.

Сколько-то сидели они так… долго, наверное.

Дети незаметно уснули… так и заснули, не разжимая объятий – даже во сне…

Словно не хотели отпускать его от себя.

Александр осторожно отнёс их в кроватки, уложил… поправил одеяльца…

Ещё полюбовался немного – сыном, дочкой…

Дочка – и во сне – вдруг немножко улыбнулась ему!..

Он вздохнул, еле слышно, просто выдохнул… и на глаза его едва не навернулись слёзы.

Он снова поправил дочке одеяльце – и поймал себя на мысли: если сейчас не уйдёт – то вообще не сможет от них оторваться…

Дочку он назвал как её мать – свою любимую жену.

…Сейчас, в сумерках ноября – мчась на коне по бескрайней русской дороге, разрывая мрак и холод – он снова вспомнил их…

На самом деле, он никогда про них и не забывал!

Всё, что он делал – он делал ради них.

Кого любил больше жизни…

А несколько месяцев назад в ханскую ставку примчался вестник с Родины.

И – сообщил Александру: нету больше дочки. Умерла. Отравили.

И – не смог больше смотреть в глаза князю: погасли они. Сразу.

Лишь передал – с низким и почтительным поклоном – записку с подробностями.

И – не поднимал больше свой взгляд выше полы княжеского кафтана.

Не мог видеть – в глазах Великого и любимого князя – какую-то дикую растерянность, беспомощность… и боль нечеловеческую.

Князь развернул записку, скользнул глазами…

Хотя – он и так уже знал, что в ней. Понял.

Что вторая жена и её кумушки – причастны. Разнюхали, подкупили кормилицу.

В тот раз – всё было, как обычно.

Старая и верная нянька-повитуха – попробовала еду: завтрак для детей…

И – уснула вечным сном.

Дети безмятежно спали…

Девочка проснулась первая – встала потихоньку – и тихо-тихо, чтобы не разбудить братишку – ходила вокруг бабули… звала шёпотом, теребила за рукав…

Ну, спит бабуля крепко… никак не добудиться.

Сама потихонечку поела, чтобы никого не беспокоить.

И – тоже уснула. Навсегда. Рядом с бабушкой.

Пришёл дедушка – их личный телохранитель: сразу всё понял!

Подхватил малыша на руки – и больше уже не отпускал от себя ни на шаг!

К счастью, братик не успел ничего попробовать.

Но – успел увидеть глаза своей сестрёнки: весёлые, лучезарные… и погасли.

Александр написал ответ – повеление самым верным людям своим: чтобы смотрели за маленьким сыном как следует.

Чтобы сына – берегли. Чтобы сберегли.

Распорядился насчёт виновных.

Распорядился похоронить своё дитя – вместе с повитухой – в одном гробу.

Тайно.

Без почестей… И даже без огласки.

В том, что умерла старенькая бабушка – нет ничего необычного и тайного.

А вот факт существования девочки-близнеца – следует скрыть от всех.

Словно ничего и не было.

Распорядился насчёт маленького сына. Написал кратко: подтвердил про наследство: на каком столе – в каком княжестве – ему сидеть, как вырастет.

Москву оставил князь своему младшему сыну.

Московское княжество.

Гонец с княжескими распоряжениями спешно поскакал обратно. Домой.

На Родину.

Спустя время отбыл на Родину и князь Александр.

Со своей верной свитой.

Но – знал уже: домой он не доедет.

«Болеет…». И Александр снова чуть слышно усмехнулся.

Да, сразу после того известия – он и заболел. Сильно заболел.

Вот и хан – не хотел отпускать его: зачем, мол, тебе – с нездоровьем – в дорогу дальнюю отправляться? Побудь! Лучших врачей тебе дам – своих врачей!

И – головой своей – за тебя отвечать будут!

Но – не остался Александр. Не захотел. Не смог…

И тогда отпустил его хан. На Родину.

Но… Никуда князя больше не тянуло. Впервые в жизни.

Опустела для него родная земля.

Ушла из него жизнь.

Душа его – улетела… На Небо.

Вот и молчали верные спутники его, давние проверенные соратники.

Други боевые…

Скорбели вместе с ним.

Скорбели – о невинной детской душе…

Самая сильная любовь на свете – любовь отца к своей дочери: любовь отца, потерявшего любимую жену. Вот и трясётся он – над своей маленькой доченькой, которая – напоминает ему – о любимой, напоминает во всём…

О той, которую – уже не вернёшь.

А теперь – и невинное маленькое дитя, беззлобное и безобидное, радостное и нежное, милое дитя – тоже уже не вернёшь…

Точнее: прямо сейчас – не вернёшь.

Воины – спутники князя – понимали: не сможет он жить…

Не сможет жить – без Любви.

Сильный молодой мужчина – всего 42.

И – такой великий правитель, полководец.

И – не обычный человек.

И сила его – праведная – огромна!

Но – без своей собственной души – нельзя жить.

Невозможно.

В пути, между почётным пленом и родным домом, совсем занемог Александр.

Видели воины его, как улетает из него жизнь…

Где-то на полпути из Орды на Родину – привал.

Городец-на-Волге, славный русский город, у слияния древних русских рек – великой полноводной Волги и величавой неспешной Оки.

И – совсем изнемогло сердце князя.

И велел он ему – остановиться.

В душе – живёт Любовь.

А без Любви – и души нет…

И – сердце – когда оно одно на двоих…

То – лишь с половиной сердца – жить не получится.

В последнюю ночь – перед своим уходом – князь не спал.

Всю ночь молился.

А молитва его – была такая:

О Небо!

Верни мне мою Любовь!

Но – тогда – когда я буду в силах её защитить.

…Его младшего сына Даниила забрал к себе и воспитал как своего родного сына – Ярослав Ярославич, тверской князь, родной брат Великого Александра.

Когда дядя Ярослав умер, Даниилу самому пришлось управлять Московским княжеством, которое великий отец оставил ему в наследство.

Конечно, поначалу – с помощью верных людей: бояр-советников.

Но – первое, что сделал на московском столе юный князь Даниил: устроил в своём жилище – Московском Кремле – Спасо-Преображенскую церковь.

Повелел устроить – сам.

Он сам так захотел. Это его личная идея.

Шёл тогда юному Даниилу Александровичу 12-й год.

За своё правление Даниил построил на Москве, да и по всей Руси, много и церквей, и монастырей, и других нужных и полезных зданий.

Деревянные церкви – повелел перестраивать в камне: дабы не горели почём зря.

Много новых дорог появилось при нём: и через леса прорубали, и через болота насыпали, и мосты через реки строили, и по бездорожью – новые прочные и ровные тракты прокладывали.

Много новых зарубежных связей, торговых и дипломатических, завязал он.

И стали те связи и крепкими, и полезными, и дружественными.

Был он очень мудрый, сильный, умный правитель.

Здорово преумножал мощь и славу родной земли.

Но – при всём том – запомнили его люди – как миролюбца.

Да, конечно – и войны ему приходилось вести, и отбиваться, и самому в военные походы армию русскую вести.

Но – всегда – всегда! – если была хоть малейшая возможность избежать конфликта – Даниил эту возможность использовал.

Особенно это касалось – отношений с русскими князьями.

Да ведь все они: если не родные братья – так кузены или дяди…

Сколько ж можно враждовать???

И часто – даже если не было возможности мирно решить спор – то всё равно находил Даниил такую возможность.

Везде и всегда – где только можно было – договаривался.

А за оружие хвататься – никогда не спешил.

И – всю жизнь – по всей Руси-матушке – строил церкви православные.

Но самой его любимой – так и осталась церковь Спаса-Преображения.

Та, что в Московском Кремле.

Всю жизнь – он молился там.

О спасении – преображённых…

А молитва его была – такая:

О Небо!

Верни мне мою любовь!

И отца моего – нашего Отца!

И мы с ним будем – верными соратниками.

И – могучими непобедимыми защитниками земли русской.

Верни сестрёнку мою – близнеца моего!

Верни, о Небо.

Но – тогда – когда я буду в силах защитить свою Любовь.

О, Небо!

Князь Даниил Александрович прожил 42 года – как и отец.

Где и как он похоронен – неизвестно.

Историки спорят о нескольких местах.

Так же, как и о месте погребения отца его, великого Александра.

Много веков вроде было известно, где захоронение…

Но – когда открыли гробницу – оказалось: Александра там и в помине нет.

А есть там – кости нижних конечностей – от двух разных людей.

Причём, обе ноги – женские. И обе – разной длины, с очень большой разницей.

И лишь мизинец – правый – находится во Владимире.

Мизинец Александра.

Вот и про Даниила – неизвестно сегодня: где погребение…

Зато – известно, что – такие души – не умирают.

Всю жизнь Даниил немного заикался – совсем чуть-чуть.

Заикаться он стал – когда узнал, что – нет больше его сестры.

И – тогда же – почувствовал: нет жизни без неё.

Ну, а как – жить с половиной сердца?

С половиной самого себя…

Он знал: его сестру отравили.

Всю жизнь ему не давала покоя мысль: да как же можно так – ни в чём не повинного маленького ребёнка – лишить жизни? За что?

В тех, кто это сделал – нет ничего святого.

С годами заикание прошло – почти: дядя Ярослав здорово помог в этом: заботился о маленьком племяннике, окружил любовью, правильно воспитывал.

Так что – никто и не замечал…

Кроме, может быть, нескольких самых верных и преданных телохранителей: Даниил заикался совсем чуть-чуть – в те моменты, когда, разобравшись с очередной порцией важных и трудных государственных дел, приходил один, в тиши, поздней ночью или в предрассветный час – помолиться, в церковь Спаса и Преображения.

Волновался… Сильно волновался.

Ну, да верные охранники – ни за что бы не выдали.

Даниил – вспоминал…

Ту, последнюю их встречу: он и сестрёнка-близнец – сидят на коленях у своего сильного, великого и любящего отца – и все втроём – улыбаются друг другу…