Коромысла и толкунчики. До этого были «Я и зелёные стрекозы»

Около конюшни меня должен ждать запах подстилки и пахучие лошадиные яблоки. Но я не думаю, что это будет препятствием для осуществления цели моего существования.

Среди прочих зданий, конюшня представляла собой вытянутый барак с покатой крышей. Из окон лошадиного приюта, светил пучками и падал на снег жёлтыми квадратами электрический свет. Излучение ионизированного благородного газа, легко проходило сквозь аморфный силикат. Интересно, что белый кварцевый песчаник, это тоже аморфный силикат и из него плавят стекло.

Когда я едва, дотянулся до рам, и уже почувствовал холод прозрачного полотна, моё существование потеряло способность двигаться. Более того вопреки воли и желания меня потянуло назад. Запах гнилой соломы не хотел меня отпускать он приобрёл надо мной власть и возвращал обратно под землю.

Словно, меня связали рыбацкими нитями, и кто-то сворачивал невидимую катушку, возвращая меня обратно. Я не привык подчинятся чужой воле, но не имея собственного тела, не мог противится и вырваться из пут.

На мгновение мне показалось, что до меня достали щупальца орто-циротосов, но я отмёл эту идею, отведя ей место в пустом множестве.

И был прав, определённо в условиях арктического сухого холода склизкие руки, покрытые присосками действовать не могут. На меня накинул путы гнилостный запах, и теперь тащил к своему источнику. Я не знаю, какую структуру, представляет из себя запах, какие молекулы являются носителями информации о запахе, и как эту информацию стереть. Мне осталось подчинятся и плыть по течению времени ожидая что окружающая меня картинка сменится на другую.

Почему-то чем дальше меня относило от конюшни, тем я более ясно осознавал, что если бы я проник в конюшню, то не уснул бы в забвении спокойного сна, а просто, как это обычно бывает – неожиданно – умер. Информация обо мне стерлась бы ещё до восхода солнца. Меня бы никто не почувствовал. И причиной смерти, был бы запах стойла, запах лошадиной подстилки. Всё своё движение по направлению к конюшне, каждый новый метр, моя структура ослабевала и разрушалась.

Я не боюсь смерти – это аксиома. Но я испугался взглянуть смерти в глаза. И послушно шёл, постепенно разрушаясь к жёлтым окнам, загнав анализ ситуации во вдруг открывшееся подсознание. И делал вид что ничего не происходит.

Самообман по поводу смерти, был моим первым уроком на поверхности. Я хорошо усвоил получение знания. И теперь равнодушно наблюдал за траекторией своего движения. Ожидая в конце её встретить источник запаха прелого силоса.

– Кстати меня влечёт не в пещеру! Ха-ха! Это весело! Я двигаюсь мимо!

Меня увели из Пустыньки, затянули вниз каньона до покрытой льдом реки и понесло надо льдом вверх по течению.

Если бы было светло я бы хорошо рассмотрел лёд, сковавший Тосну. На что он похож? Чем он пронизан? Как отблескивают ледяные буруны в свете газовых фонарей? Но Солнце отсутствовало, а в мерцании серповидной луны и звёзд, лёд казался тёмно-синей массой, и любая информация о его структуре была недоступна.

Берега Тосны покрывали заросли ольхи, черёмухи, орешника и вяза. Я проскочил сквозь развалин фабрики Эггерса, бухты которую Лака называл «Плавник», бухты которую Лака называл «Удачная», мимо «Гончарки», «Шучьи». Около развалин плотины, меня понесло вверх, на косогор, и далее по полю к скирде гнилой соломы.

Моя сущность не препятствовала происходящему. И в момент перед встречей, я вспомнил один момент, за который могу Луку уважать, не как раба, а как равного себе человека. Мы оба выплескивали агрессию, на футбольном стадионе, активно болея за чемпионов страны. Правда я не помню, как проходят футбольные матчи и что такое мяч. Но я знаю природу и устройство энергии командного духа сотен тысяч болельщиков. Мы были там с Лукой, и были одной командой.

Это важное воспоминание! Информацию, об стадионе требуется сохранить. Я попытался определить её в ячейку памяти, но мне это не удалось. Ячейки памяти отсутствовали. Они растворились в морозном воздухе и потеряли со мной связь. Моя структура продолжала разрушаться, энергия испарялась, морозный воздух поглощал кусочки систем движения, систем зрения, блоки интеллекта и памяти. Я без следа исчезал в прозрачной оболочке планеты Земля. И этот процесс мог остановиться только после влияния из вне. Внутренних ресурсов для сохранения своего существования у меня не было оставалось надеется на влияние из вне.

Любая система переживает момент времени, после которого она начинает разрушаться. Можно разрушаться, и разрушением создавать, давать развитие новой системе. Можно разрушаться, и своим разрушением дать развитие уже существующим окружающим системам. Можно разрушаясь разрушить и себя другие, посторонние системы. Моим желанием был только один сценарий развития ситуации. Моё существование должно сохраниться, и никоим образом не влиять на никакие посторонние процессы.

Я первым обнаружил Заморыша. Он так и остался рассеянным малышом, погруженным в свои грёзы. Моё присутствие, никоим образом не прервало его занятий. Он сидел на скирде гнилой соломы и смотрел в небо. Он был без одежд, его печальное прозрачное лицо и бледное худое тело просвечивало насквозь. Лишь некоторые участки тела – губы, нос, внутренние органы, ступни ног, колени, локти, кисти рук, плечи, шея, глаза сохраняли мутную, бледную, телесную плотность. И только один малый участок груди, в том месте где в неё входит шея был кроваво-красным, тёплым, человеческим, живым.

Возможная встреча с Заморышем должна была произойти в другой обстановке. В зарытом месте. Где должны были быть чёрные стены и белое пространство между ними. Только при таком окружении, когда нет, любых, приводящих меня в бешенство факторов наше общение может пройти на равных. Без оскорблений с моей стороны, и без рабской улыбки и смятения с его.

Но произошло то, что и должно было быть, в том месте, и в то время где это только имело возможность произойти.

Голубой снег плотным покрывалом застелил крыши, дорожки, огородные грядки. На ветвях садовых деревьев застыла бахрома крупнозернистого инея. В мерцании звёзд ледяной воздух казался абсолютно стерильным и по квантовым свойствам напоминал вакуум.

Оживлял картинку только звук, пробивавшийся сквозь окна деревянного дома. Надрывался телевизор и мне показалось, что многие фразы, сказанные диктором, могли быть весьма полезными для моего возможного развития.

– Привет Заморыш! – проговорил я, и понял, что сказал это вслух. Здесь, около Луки, моё существование налилось, физической силой, у меня появились человеческие ощущения, и слабые контуры тела. Он молчал, и это молчание разозлило меня, и заставило закричать:

– Заморыш! Убогий Урод, наконец-то я нашёл тебя. Теперь ты ответишь за всё! За мокрые штаны, за мастику, за ветхие фотографии, за дубаносую лодку! За Васильевский остров!

– Ты сказал: «Заморыш» – проговорил он – Откуда ты знаешь это слово?

– А как тебя ещё называть? Ветошью? Падалью?

– Ветошь – это потрепанная тряпка. Её используют для лечения стальных двигателей – сказал он- так мы шутя называли собаку на Белом море на острове Среднем. Шерсть у той собачки свалялась и колтуны висели как тряпочки. Падаль, это разложившееся плоть мёртвых животных. Разложение вызывают бактерии. Падаль довольно питательная пища. Животные любят есть падаль. Правильно приготовленная гнилая селёдка и квашенные моржовые ласты, были деликатесом для северных народов. На том же острове Среднем, для демонстрации питательности, была приготовлена квашенная селёдка. Её сквасили в морском прибое и после дегустации нежно называли «падалью».

– Заморыш хватит! Перестань! – закричал я. Мне стало понятно, к чему он клонит. Но он не остановился.

– Заморыш – это имя хромой курицы, которую истерзали и покалечили чёрная и рыжея собака.

– Нет! – я попытался закричал, и мне удалось усилить громкость звуковых волн – Заморыш ты! Заморыш ты! Заморыш ты!

– Я выхаживал эту курицу. Мне было её безумно жаль. Она жила только благодаря тому, что я её кормил отдельно от куриного социума. Так бы её заклевали.

– Заморыш! Заморыш! – упоённо прокричал я

Но он потерял ко мне интерес. И стал для меня едва заметен. Я видел только теплый огонёк в его груди.

Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось успокоиться и сформулировать нейтральную фразу:

– Ты цифровая пустая система! – сказала я – Нелепая голограмма, рассчитанная на иллюзию существования. Все твои эмоции, это лишь база данных, учебная выборка, для анализа высших существ.

– Я погляжу ты увлечён цифрами и мёртвой семантикой – сказал он – Ты словно ёж. Но все твои иглы, направлены внутрь, а должны быть наружу.

Его слова, были маленькой кнопкой, взорвавшей моё существование. В бешенстве, я готов был исчезнуть, но ещё раз проучить этого нелепого малыша.

– Заморыш! Заморыш! – мне удалось крикнуть настоящим голосом, да так громко, что на него среагировали окрестные собаки, послышался заливистый лай.

– Попробуй вспомнить как меня зовут – сказал Заморыш – Тебе станет легче.

– Ты мне указываешь? Ты, ничтожное множество, смеешь мне указывать? И ещё давать советы? – большего унижения моя структура вынести не могла. Во мне клокотала злоба, жестокость, агрессия. Мне требовалось совсем немного веса и плотности чтобы свернуть этому слабому, примитивному рабу подбородок и переломать рёбра.

– Я боюсь лошадей – спокойно сказал Заморыш – Ты знал, что я боюсь лошадей? Ты можешь вспомнить этот факт?

Я немного растерялся. И свою растерянность я захотел использовать во благо. Пока Заморыш меня жалеет я соберусь с силами и убью его. Это моя цель, мне необходимо разрушить его телесную и духовную систему.

– Я боюсь лошадей – продолжал он – Это не панический страх, это не детская травма, я их боюсь слегка, и воспринимаю свою боязнь как чудачество, как проявление кризиса среднего возраста. Если ты сейчас е вспомнишь моё имя, то ты исчезнешь. Я бы хотел, чтобы перед исчезновением ты, Антип, проанализировал этот странный факт – я боюсь лошадей.

– Антип?! – я продолжал копить силы для удара. Но это не помешало мне удивиться, когда я услышал это имя- Меня зовут Антип?

Заморыш повернул голову и впервые пристально посмотрел на меня. Под его взглядом, я почувствовал, как у меня сформировались и открылись глаза.

– Я не помню – сказал он – Мне стало душно, и я вышел на свежий воздух. Сейчас я отдышусь и попробую вспомнить твоё имя.

Когда я посмотрел на него при помощи глаз, я заметил, что тёплая область его тела увеличилась, и вообще он стал более плотным, насквозь просматривалась не более половины его оболочки.

– В смысле вышел? Куда вышел? – сказал я – Разве здесь можно куда-нибудь выйти?

– Не знаю. – сказал он и замолчал.

Заморыш в очередной раз потерял ко мне интерес. Наша встреча, ничего для него не значила, а у меня не было воли, ни уйти прочь, ни проломить его ненавистный череп. Установившееся тишина, это начало медленного, но верного моего уничтожения.

– Это тебя зовут Антип? – тихо проговорил я

– Нет

– Врёшь! – закричал я, и мне снова ответили собаки – Тебя зовут Антип! А меня зовут Пётр.

– Подумай-сказал он.

– Твоё имя Пётр?

Он усмехнулся – Нет.

– Пётр!

– Что Пётр?

– Тебя зовут Пётр?

– Пётр? Пётр на греческом языке означает камень, у меня не могло быть такого имени.

– Пётр – снова повторил я.

– — Ты повторяешь это имя – проговорил Заморыш – Потому что имя Антип, расшифровывается как Анти Пётр.

Мне удалось сжать кулаки. Впервые за время своего существования я почувствовал пальцы и руки. Удовлетворение, от этого достижения прояснила мой разум.

– Лака! – прошептал я слово, которое вновь, как и прежде, получило способность всплывать в процессе моих размышлений.

Он снова обратил на меня внимания, и долго смотрел на моё формирующиеся тело. Я стушевался, мне требовалось чтобы он отвлёкся или что-нибудь говорил.

– Кто я? Зачем мне существовать? – мой шёпот, хорошо передал философское фиаско – Для чего тебе понадобилась моя жизнь?

– Потрогай снег, попробуй воздух – сказал он —Когда мне станет свежо, и я отдышусь от духоты, ты исчезнешь.

– Пётр! Лака! Всё что я делал с тобой и для тебя, это был мой долг. Долг друга перед другом. Я учил тебя быть сильным. Моё превосходство, моя власть сделала меня сильнее огромного количества людей, которое ты встречал на своём пути … – мне пришлось шипеть, чтобы скрыть злобу.

Лака продолжал молчать. Возможно молчание – это основное состояние этого мужчины. И как я не силился, я не мог вспомнить этот простой факт, что любит Лака: – Говорить? А может молчать? – Боле того, я не мог вспомнить, кем по статусу является Лака. Ведь я должен знать почему в моих воспоминаниях он занимает важное место. Почему, запах гнилой соломы притащил меня сюда, почему я постоянно испытываю приступы гнева, агрессии, но не понимаю причины происходящего.

– Лака! Заморыш! – мой крик распугал собак – Лака ты Заморыш! Ты не проснёшься! Я убью тебя! Я убью тебя!

Мне удалось вскочить на скирду и ударить его в темечко. Он не заметил мой манёвр, а моя рука от удара, скрутилась в болезненных конвульсиях. Я впервые почувствовал острую, смертельную боль, в ужасе я спрыгнул со скирды, ища способ унять дрожащие и пульсирующие костяшки на кулаке.

– Меня зовут Лука! – сказал Лука – Несмотря на все попытки, мне не удалось найти материальный эквивалент к слову Лака.

Я промолчал в ответ. Для меня, вся эта игра с именами потеряла смысл. Моё существование познало боль, и полностью изменилось. Словно в воду добавили соль, и она потеряла способность замерзать, так и я потерял способность упиваться бешенством, поддаваться агрессии, и сосредотачивать в своём сознании гнев и злость.

Лука вслед за мной тоже сник. Он сидел, обхватив колени и раскачивался в стороны словно большая пластиковая выцветшая от нахождения на улице – неваляшка.

– Лака … – проговорил он в задумчивости и повернулся ко мне – помоги вспомнить – сказал он – Антип, помоги вспомнить кто такой Лака. Для меня это важно.

– Нет – сказал я твёрдо.

– Почему?

Я промолчал в ответ. Изменения произошли не в моём существовании, а в зародившимся в болевом шоке теле. И физическая оболочка помогла мне прочитать всю ситуацию и с нашей встречей, и с гнилой травой. Лука, пускай это и есть его имя, воспринимал происходящее как сон. Его сознание тонуло в бездну, и не пыталось себя спасти. Меня он забудет, даже если сможет выплыть и проснуться.

– Умоляю тебя! Скажи! – воскликнул он и заплакал.

– Ты плачешь во сне? И как часто?

– Мужчины плачут во сне – сказал он – Когда не могут вспомнить детство.

Я сел на корточки, и положил ноющую руку на голубую твёрдую поверхность земли. Снег таял под моей ладонью, я собрал податливую массу в снежок и поднёс к лицу. Холодные капли сочились между каплями и падали вниз. Я открыл рот и попытался поймать несколько капель языком, но капли летели сквозь него. Тогда я положил комок в рот и с наслаждением почувствовал весь спектр вкуса талой воды.

Вкусовое пиршество на ровне с пыткой болью окончательно прояснили для меня происходящую ситуацию. И самое грустное было то, что вслед за Лукой я тоже исчезал в бездне небытия.

– Падаль – это пропитанная трупным ядом плоть – сказал я – Нельзя, субстанцию, которая и внешним видом, и запахом вызывает рвоту и конвульсии желудка, называть физиологической едой.

– Гнилая солома.

– Что? – я был сбит с толку его ответом.

– Гнилая солома – повторил он – Мне не даёт вольно дышать, гнилая солома. Её аромат, испарение, содержит яд

– Солома?! – это было дурное слово, оно означало путы, которые привели меня сюда, и держали на месте.

– Или не яд – размышлял Лука – Возможно это газ – метан. Бактерии, когда разлагают целлюлозу возможно выделяют метан.

– Что такое целлюлоза?

– Это длинные молекулы, которые как из кирпичиков состоят из глюкозных циклов. Основной строительный материал для растений. Древесина и солома состоят из целлюлозы и некоторых добавок.

– Разве древесина и солома так похожи?

– Да. И то и другое мёртвая механически-проводящая ткань растения. Только солома обычно у однолетников, а древесина у многолетников.

– Мёртвая?

– Да. Чтобы проводить воду от корней до почек достаточно свойств самой воды. Поэтому восходящий ток идёт по мёртвой ткани, а нисходящий от веточек к корешкам по живой ткани флоэме или лубу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.