Немчиновы. Часть 1: Беспокойное лето

К моему удивлению, граф оказался довольно наблюдательным и умным человеком. Он мне рассказал, кто и при каких обстоятельствах мог узнать о наследстве. Я поразился его выдержке, некоторые детали рассказа задевали лично его очень сильно. Назвал он мне и людей, которых подозревает. В целом его и мой список совпали. Мы договорились встретиться следующей ночью и выработать план дальнейших действий.

Сосоновск. Игорь. Весна

Вадим работал над проектом микрорайона, его надо было подготовить только к концу лета. На стройке шла внутренняя отделка второй очереди коттеджей. Механизм работал как часы, и внутренне я немного расслабился. Я передал Вадиму пожелание Пантелея Ивановича не доверять Варваре и прятать от нее проект. Вадим выслушал меня молча и никак не прореагировал, но через некоторое время у нас появился начальник охраны – бывший военный Павел. Он серьезно отнесся к своим обязанностям и предложил Вадиму целую систему мер для обеспечения безопасности. Варвара Павла сразу невзлюбила и пыталась вставлять ему палки в колеса. Павел молодец, на Варвару никак не реагировал, просто не замечал. Меня он тоже не жалует, видимо, считает меня недостойным уважения плейбоем, но я на это плевал. Хуже то, что со мной опять встретился Недельский. Он потребовал, чтобы я отговорил Вадима тратить деньги на охрану, мол, графу в нашем городе ничего не угрожает. Мне это сильно не понравилось. Недельский что-то замышляет, и Павел ему явно мешает. Мне терять курицу, несущую для меня золотые яйца, совершенно не хотелось, поэтому я Вадима отговаривать не стал, да он меня бы и не послушал. Однако чтобы избежать неприятностей с Недельским, пару раз при Варьке заводил разговор на тему о том, что у нас в городе все спокойно и опасаться нечего.

Погромыхивать начало где-то в марте. Вадим вдруг, казалось, без каких-либо оснований, заложил строительную фирму Батищеву. Мы с Пантелеем Ивановичем переполошились, естественно, нас волновал наш процент. Пантелей Иванович даже совещание собрал по этому поводу. Вадим очень не хотел объяснять нам причины случившегося, обещал, что фирма перешла к Батищеву сугубо временно, и клятвенно заверял, что все наши проценты будут нам выплачены. В конце разговора все же раскололся: оказывается, большая сумма денег понадобилась его брату Сержу. Отца просьбами подкинуть денег Серж решил не обременять. Мы немножко успокоились. Денег, которые Вадим должен был получить за проект микрорайона, с лихвой хватит на то, чтобы выкупить фирму. Однако в мае грянул настоящий гром. В Париже в ДТП погибли Серж и его жена Луиз. Даже мне стало не по себе. Вадим же просто почернел от горя. Он мгновенно собрался и вылетел в Париж. Я боялся звонить Вадиму и новости узнавал от Жан-Пьера. Он еще как-то держался. Мадлен, вырастившая не только Вадима, но и Сержа, слегла. Я узнал, что у машины Сержа неожиданно отказали тормоза, и, чтобы не сбить девочку, переходившую улицу, Серж направил машину на фонарный столб. И Серж, и его жена погибли на месте. Счастьем было то, что их сын Мишель приболел и не поехал с родителями, хотя очень этого хотел. Состояние Виталия Петровича было очень тяжелым, и Вадим день и ночь не отходил от отца. Спустя месяц здоровье Виталия Петровича стабилизировалось, и он отправил Вадима и Мишеля в Россию в имение. Ему казалось, что здесь Мишель будет в безопасности.

Пантелей Иванович принял очень близко к сердцу трагедию Немчиновых. Он устроил мне форменный допрос с пристрастием, не проговорился ли я кому про наследство. Почему-то этот вопрос его очень сильно волновал. Он заставил меня почти по часам вспомнить все, что происходило в усадьбе перед смертью Сержа. Особенно он интересовался Варькой и Недельским. Что я мог вспомнить? Все было как всегда. Правда, я вспомнил, что дней за десять-пятнадцать до гибели Сержа Варька на несколько дней куда-то уезжала. Пантелея Ивановича это очень заинтересовало. Какая могла быть связь между Сержем и Варькой? Я несколько дней ломал над этим голову, но ничего не придумал. Была еще одна деталь, о которой я Пантелею Ивановичу не рассказал, но от которой стал просыпаться в холодном поту. Раз в месяц я перечислял деньги Жаклин – ее процент от процента. Недельский об этом знал. Как-то он встретил меня и, сославшись на свою тупость в работе с компьютером, попросил меня перечислить деньги во Францию на определенный счет. Сумма была не очень большой, всего четыре тысячи евро. Недельский отдал их мне наличными. В просьбе Недельского не было ничего необычного, он и раньше просил меня помочь ему перевести деньги по Интернету, с компьютерной грамотностью у него было не очень. В этот раз мой ангел-хранитель подсказал мне, что с моего счета посылать деньги во Францию не стоит. Я перевел Жаклин деньги Недельского вместе с причитающимся ей одним переводом и попросил переправить их на номер счета, который мне продиктовал Недельский. Я знаю, что дура мою просьбу исполнила. Пантелей Иванович явно предполагал, что смерть Сержа не была случайной, тогда… Мне становилось дурно только от одного намека на мысль о том, во что я мог оказаться замешан.

Имение Немчиновых. Валентина

В районе часа дня Володя привез собаку. Рекс – умнейший, выдрессированный самим Володей, матерый овчар. Мы с Рексом хорошо знакомы. Прошлым летом одна моя знакомая попросила меня пожить в ее коттедже, пока она отдыхала в Турции. Одной жить в доме мне было страшновато, и Володя одолжил мне Рекса. Мы с собакой прекрасно провели время. Хорошие воспоминания остались не только у меня. Рекс, как только увидел меня, прыгнул мне на грудь и лизнул в губы. Мишка с завистью и восхищением смотрел на нас. Мой рейтинг в Мишкиных глазах явно повысился. Не знаю, как Вовка общается с животными, по-моему, он просто знает их язык. Рекс вполне добродушно отнесся к Мишке и Немчинову, а вот на Варвару и Игоря зарычал. Варвара попыталась дать собаке колбасу. Рекс недоуменно посмотрел на Варвару и от колбасы отвернулся. Володя объяснил, что Рекс будет есть только из моих рук, остальных он попросил не беспокоиться. Кроме того, Володя довел до сведения окружающих, что Рекс – собака охранная, охранять он будет Мишу, Светку и меня, поэтому, чтобы избежать эксцессов, окружающим надо воздержаться от резких движений рядом с нами и от резких слов в наш адрес. Очень быстро мы убедились, что в зону охраны Рекса входит еще и Алиска. Она сначала боялась подойти к овчару, но любопытство пересилило. Рекс обнюхал Алиску и даже несколько раз махнул хвостом. Тогда Алиска расхрабрилась и гавкнула на Варвару. Светка сразу ее погладила, не Варвару, конечно.

Володя отозвал Немчинова в сторону, объяснил, что Рекс – собака исключительно умная и что вырубить пса можно только, если подмешать что-нибудь ему в еду. Вовка привез упаковку банок с собачьим кормом и попросил держать банки под особым контролем. Немчинов потащил банки Жан-Пьеру на кухню. Между прочим, кухню Жан-Пьер каждый вечер запирал. Ключи были только у него и Немчинова. Когда Мадлен и Жан-Пьер увидели Рекса и банки с консервами, они одновременно что-то стали быстро и очень горячо говорить Немчинову по-французски. Немчинов перевел, что Жан-Пьер отказывается кормить такую замечательную собаку консервами. Жан-Пьер предложил готовить Рексу и Алиске специальную еду. В конце концов сошлись на гречневой каше с мясом. Жан-Пьер не знал, что такое гречневая каша, но мы со Светкой обещали научить его ее готовить. Готовить сырники Жан-Пьера мы уже научили.

Сосновск. Николай

Я еще раз проанализировал данные, которые получил от ребят, проверявших счета Игорька. Что ж, я должен признать, что Игорек чтит Уголовный кодекс, хотя и гребет деньги лопатой. Он получает только то, что причитается ему по контракту, подписанному графом. Определенную долю своего дохода он отправляет во Францию на счет некой Жаклин Корнэ. Самое интересное, что за десять дней до гибели Сержа Игорек перевел Жаклин на четыре тысячи больше. Это уже кое-что. Манька взяла след. Мне остается только ждать результатов.

Я не теряю надежды познакомиться с Недельским и продолжаю посещать рестораны. Однажды днем я сидел на летней веранде очередной забегаловки и потягивал пиво. Недельского я заметил издалека. Я очень удивился, но, судя по всему, Недельский искал встречи со мной. Я с интересом разглядывал паучка, карабкающегося по ножке стола, за которым сидел, когда ко мне подошел Недельский. Поинтересовавшись, можно ли присесть за мой стол, он занял место напротив меня. Недельский собирался общаться со мной лично, это говорило о том, что речь пойдет о чем-то касающемся только его. Я увидел, что шестерки Недельского распределились вокруг забегаловки и лениво осматривают окрестности. Интересно, чего Недельский боится?

– Знаешь, кто я? – спросил Недельский.

– Чего тут знать? Гораздо интереснее, что вы знаете, кто я.

Недельский засмеялся.

– Наслышан, наслышан, что ты нахал, но для моего дела это большого значения не имеет. Хочешь заработать? А то я вижу, от тоски без дела дохнешь. Чего в коттеджный поселок ездил, зачем к Никитичу ходил?

– И что, я все это рассказать должен? Даром? Это с какого такого перепугу? Я что, закон какой нарушил?

– Да пока вроде ничего не нарушил, но кто знает, следствие покажет… Сам знаешь, был бы человек, а дело найдется.

– Ой, я уже от страха штаны намочил, мамочка родная, спасай сыночка.

– Да, нахал и есть нахал. Дело у меня к тебе есть. Если сделаешь, заплачу, хорошо заплачу.

– Это сколько же заплатите? И за что?

– Ты Валентину Левашову знаешь? Слышал, в детстве ты с ней дружбу водил.

– Ну знаю, Вальке пакостить не стану, говорю сразу.

– Так я и не предлагаю, наоборот, дело выгодное хочу предложить.

– Тогда весь внимание.

– Друг у меня есть, старинные иконы коллекционирует. Слышал, у Валентины старая икона есть. Спроси, может, согласиться ее продать, Валентина солидную сумму получит, приоденется, а ты комиссионные получишь. Деньги лишними не бывают.

– Про икону узнаю, это все или еще чего?

– Еще прозондируй, как там у нее с графом. Клюнул он на нее или нет?

– А вам-то что?

– А вот это не твоего ума дело. За информацию плачу.

Мы ударили по рукам. В заключение беседы Недельский попросил меня переговорить с Валькой по секрету от графа, причем побыстрее: Недельский скоро должен на две недели уехать с мэром в Китай.

Как только Недельский ушел, в душе у меня зазвучала музыка. Недельского интересует икона, значит, рыло у него в пуху. Самым важным теперь было узнать, самому ему Валькина икона понадобилась или кто-то за ним стоит. Ну и еще одну сущую мелочь – откуда он про икону узнал?

Имение Немчиновых. Валентина

Днем мне позвонил Колька и попросил разрешения приехать в усадьбу повидаться. Он говорил так, как будто мы с ним еще не виделись. Я поняла, что это очередной Колькин финт, но на всякий случай решила ему подыграть. Многословно радовалась, что Колька мне позвонил, брала тайм-аут на то, чтобы испросить разрешение у Вадима Витальевича на его визит, просила приехать как можно скорее. Вскоре Колька приехал. Мы с ним погуляли по территории, дурачились как могли. Где-то через полчаса Колька отчалил. Я была озадачена. Недельский захотел купить икону. Слава богу, что моя икона «Утоли моя печали» надежно спрятана.

Вечером Немчинов взял Рекса на поводок, и мы, конечно, в сопровождении Мишки, немного погуляли за территорией. С Рексом гулять совсем не страшно. Я рассказала Немчинову о просьбе Недельского. Он очень встревожился.

Поздно вечером приехал Колька. Немчинов сразу атаковал его вопросами, насколько безопасна моя встреча с Недельским. Колька сделал вид, что Немчинов его кровно обидел: с кем другим, а с Колькой я, естественно, в полной безопасности. Несмотря на тираду Кольки, по виду Немчинова было очевидно, что Колька его не убедил. Колька пообещал не отходить от меня ни на шаг, а мне было предписано вести себя с Недельским совершенно естественно, сначала отказаться продавать икону, потом торговаться и, наконец, продать задорого. За сколько – должен был подсказать Немчинов. Немчинов подумал и назвал цифру – три тысячи долларов. Мне такую цифру было не выговорить, но Колька велел назвать не три, а пять тысяч и стоять на своем. Он хотел выяснить, насколько сильно Недельский хочет купить икону.

Колька в имение приехал не один, а со своими сотрудниками. Двое из них завтра для виду должны были начать расчищать новое место под шалаш и костер. А пока все занялись установкой камер слежения в доме и по периметру территории усадьбы. Сигналы со всех камер должны будут поступать на компьютер Павла. На ящик с наркотой установили маячок. Из новостей Колька рассказал, что на фотографиях, сделанных Мишкой, удалось прочитать номер грузовика, который привез ящики в усадьбу, грузовик принадлежит двоюродному брату Варвары. Письмо Мишке было отправлено с компьютера секретарши нашего мэра. Дела!

В этот же вечер Колька привез с собой целый кейс с приборами. Они с Немчиновым засекли время, и Колька начал открывать дверь в мастерскую. Колька пыхтел два часа, но все же открыл дверь. По мнению или самомнению Кольки, больше никто в городе на такой подвиг не способен. Замки хороши! За ночным чаепитием Колька продиктовал нам план действий на ближайшие дни. Завтра мы должны целый день торчать на улице, желательно рядом с сараями. Немчинов должен предупредить Варвару, что будет строить забор рядом с оврагом и что в ближайшее время должны привезти стройматериалы на задний двор. Через несколько дней нам вменялось в обязанность исчезнуть из дома и отсутствовать целый день. Об этом Немчинов тоже должен был проинформировать Варвару. Все сложилось отлично, как раз через четыре дня должен приехать Юрка Круглов, и мы собираемся с ним встретиться.

Сосновск. Николай

Я заехал за Валькой и повез ее домой. У Валькиного дома нас уже ждал Недельский. Валька с интересом на него посмотрела, наверное, она ожидала увидеть самого Сатану, а увидела плюгавого, лысоватого мужичонку. Недельский не скупился на комплименты, припомнил Валькиных родителей и бабушку с дедушкой. Валька не купилась, ее так просто на комплименты не возьмешь. Недельский это быстро понял и совершенно перестроился – превратился из дамского угодника дешевого пошиба в исключительно делового человека. Валька пригласила нас в свою квартиру и провела в кабинет, где на полке стояла икона. Сначала я испугался, что эта настоящая немчиновская икона, уж больно она была похожа на ту, что раньше была у Вальки. Граф, молодец, постарался. У иконы даже край был поврежден почти так, как у Валькиной. Я внимательно следил за Недельским. Мне было интересно, знает он приметы немчиновской иконы или нет. По всему выходило, что про обгорелый край – знает, а про надпись на обороте – нет, так как на оборотную сторону иконы он даже не посмотрел. Мне стало очевидно, что икону Недельский берет для себя, он не смог скрыть дрожь в руках. Валька так же, как и я, все поняла, поэтому после того, как Недельский осмотрел икону, заявила, что она не продается, мол, это память о бабушке. Недельский помрачнел и сразу предложил Вальке десять тысяч баксов. Я восхитился Валькой. Она не моргнув глазом подняла сумму до двадцати тысяч и ни копейкой меньше. Недельский торговаться не стал. Здесь же открыл кейс и передал Вальке две внушительные пачки. Валька все же умная баба, поиграла на нервах у Недельского. Прежде чем передать ему икону, все купюры пересчитала и некоторые попросила поменять, якобы они ветхие. Недельский без звука поменял. Я напомнил о своих комиссионных и получил, не отходя от кассы, две тысячи зеленых. Это была победа. Недельский выдал себя с головой.

После того как Недельский получил вожделенную икону, он поинтересовался, не осталось ли у Вальки каких-нибудь документов его прапрадеда, который до революции был следователем по особо важным делам в нашем городе. Валька ответила, что документы есть, но она передала их в наш архив, и вряд ли они разобраны. Недельский оказался профи исключительно местного разлива, он не смог скрыть свою радость.

Я повез Вальку в имение и еще раз имел возможность убедиться, что женская душа – потемки. Думаете, что больше всего волновало эту дуреху? Это куда деть эти поганые двадцать тысяч. Мы поругались, так как я считал, что она должна эти деньги взять себе и сделать наконец у себя ремонт. Валька категорически отказалась, она не хотела даже притрагиваться к этому дерьму. Еще на подъезде к усадьбе нас поджидал граф, он очень волновался. Все-таки он здорово втюрился в Вальку. Валька сейчас же стала совать графу деньги Недельского. Удивительно, но граф поддержал Вальку, он пообещал сделать Вальке ремонт задаром, а эти деньги предложил отдать на благотворительность. Валька аж просияла.

Я оставил Вальку с графом, а сам поехал еще на одну встречу. Вдруг я оказался нарасхват. Утром по секретному номеру телефона мне позвонил Иван Никитич и попросил заехать вечерком попить чайку. Меня насторожила просьба по возможности не привезти за собой хвоста. Меня последние дни, действительно, топорно сопровождали. Оторваться от слежки такому асу, как я, было раз плюнуть, но я специально делал вид, что не замечаю слежки.

Я заехал домой, переоделся в спортивный костюм и погнал к родителям. Сопровождающие довели меня до родительского дома, а потом свалили. Я на всякий случай подождал часок, мать как раз ужин приготовила. Отец рассказал, как идут дела на заводе. Их, бывших инженеров, собирал будущий главный инженер. Он рассказал о перспективных планах и о том, какое новое оборудование будет закупаться. Батя полностью удовлетворен. Теперь он днем расчищает с мужиками загаженную территорию завода, а вечерами сидит, разбирается с описанием нового оборудования. Мать ходит на цыпочках.

После ужина я вылез через окно на задний двор, перелез через забор и оказался в лесу. Через лес до задов коттеджного поселка всего километра два. Так что минут через двадцать я входил в заднюю калитку Ивана Никитича, о которой он меня предупредил. Иван Никитич меня поджидал. Для виду он, на ночь глядя, малину собирал. Мне он предложил влезть в дом через окно. К чему такие сложности? Я удивился. Еще сильнее я удивился, когда Иван Никитич не пошел за мной следом, а продолжил возиться в саду.

Я влез в окно и оторопел: прямо передо мной сидел наш мэр Пантелей Иванович.

– Ну что, мил человек, не ожидал?

Я первый раз видел мэра так близко, но, как говорят, рыбак рыбака видит издалека. Я понял, что Пантелей только прикидывается валенком. Тот еще клоун, не хуже меня.

– Уж чего не ожидал, того не ожидал, уж не знаю, за что мне честь такая – с самим мэром увидеться. – Я изобразил на лице подобострастную улыбку.

– А ты садись, мил человек, чайком побалуемся, сейчас Никитич малинки соберет. Небось давно не ел или уже у отца и матери отъелся?

Я заверил Пантелея, что вкус у малины в его присутствии совсем не тот, что у родителей, так что при нем я малину с удовольствием, хоть с червяками, съем.

– Хвалю, дурака валять не хуже меня умеешь, но сейчас у нас с тобой серьезный разговор пойдет. – Я пожал плечами.

– Слышал от Никитича, что с причинами убийства Сержа Немчинова разбираться приехал и Вадима с пацаном охранять. Что мне за дело, не скажу, не спрашивай. Думаю – меня подозреваешь. Зря время тратишь. Недельский, сволочь, Сержа заказал. Доказать не могу, но знаю точно. Скоро с Недельским в Китай на две недели улетаем. Специально сволочь увожу. За это время найди, капитан, повод посадить Недельского. Без него у тебя руки развязаны будут. Шайка его свое дело делать будет, но графу особо пакостить не станут. Не того полета люди, чтобы без приказа работать. На наших городских силовиков не надейся, они с Недельским и с бывшей супругой моей в доле. Посади, хотя бы за воровство. Недельский плитку итальянскую, что граф покупает, крадет, а на ее место плитку со своего завода поставляет. Он плиточным заводом через подставных лиц владеет. Это Никитич точно выяснил. Если мы его закрыть сумеем, то дальше много чего следствие покажет. Имей в виду, опять же, откуда знаю, не скажу. Недельский спит и видит, как у графа усадьбу отобрать и наследство получить. Охраняй графа с пацаном и соседку твою бывшую – Вальку Левашову. Очень уж я ее отца уважал. Не дай бог попадет между молотом и наковальней. Думаю, знаешь уже, кто настоящий наследник. Ему сейчас больше других опасность угрожает. Не забывай об этом, капитан. На тебя вся надежда.

Париж. Виталий Петрович

Сегодня я весь день нервничаю и поминутно смотрю на часы. Вчера вечером мне позвонил Анатоль Батищев и предупредил, что со мной хочет встретиться мэр Сосновска. У него есть для меня важная информация, но он настаивает на полной конфиденциальности своего визита. Я позвонил Жан-Клоду, тот обещал все организовать. Наконец я дождался, к дому подъехал лимузин с тонированными стеклами, из которого вышли Жан-Клод и респектабельный господин в дорогом костюме. Мэр оказался примерно моего возраста. О его русском происхождении говорили только некоторые особенности лица. Я удивился: от Вадима я знал, что мэр Сосновска простоватый мужик рабоче-крестьянского происхождения, но с хорошей деловой хваткой. Жан-Клод провел мэра в дом и сразу же откланялся, предварительно поинтересовавшись временем отъезда мэра. Оказалось, что завтра утром первым же рейсом мэр улетает в Москву.

Прежде всего я пригласил Пантелея Ивановича к столу перекусить с дороги. И ему, и мне нужно было время, чтобы немного освоиться друг с другом. Пантелей Иванович практически не притронулся к еде, от спиртного, которое я приготовил на любой вкус, он отказался. Мне было очевидно, что мэр не знает, с чего начать разговор, и мучается. Я решил, что ему будет комфортнее в деловой обстановке, в кабинете, куда я его и пригласил пройти. Мы устроились друг напротив друга, на лице мэра появилась решимость, как будто он решился прыгнуть с парашютом, и разговор наконец начался. Прежде всего Пантелей Иванович попросил разрешения обращаться ко мне на «ты», объяснил, что так ему проще. Мне это абсолютно все равно. Я, в свою очередь, предложил ограничиться именами, отчества у нас во Франции не приняты. Видимо, чтобы сделать мне приятное, Пантелей предложил мне посмотреть фотографии Вадима и Мишеля. Прямо перед отъездом он попросил сделать их специально для меня. Пантелей достал флешку, и на компьютере я увидел картину, которую меньше всего ожидал. Мой сын смеялся, глядя на Мишеля, который что-то оживленно ему рассказывал. И как он выглядел! Абсолютно уверенным в себе молодым мужчиной! Вадим загорел, под его футболкой были отчетливо видны мышцы. На поводке Вадим вел собаку. Видимо, это Рекс, о котором Мишель прожужжал мне все уши по телефону. Рядом с Вадимом и Мишелем шла Валечка, она тоже смеялась. Я с благодарностью посмотрел на Пантелея, он сделал мне царский подарок.

– Вот так они живут, Виталий. У них все хорошо, – мне показалось, что Пантелей говорит искренне. – Ты пойми, может, в это трудно поверить, думаешь, я казнокрад и коррупционер, но Сосновск – это мой родной город и дело всей моей жизни. Твой Вадим для меня находка. Он – талант и честный человек. Наш город жил заводом, который в перестройку практически остановили. Люди остались без работы. Кто спился, а кто и помер. Все последние годы я добивался субсидий на восстановление завода и наконец добился. Будем восстанавливать завод и строить жилой микрорайон рядом с ним, чтобы людям было удобно. Мне твой Вадим позарез нужен, чтобы проект сделать. Он же, наверное, показывал тебе, какие коттеджи у нас построил. Коттеджи ладно, а какой парк! Люди не только из нашего города туда отдыхать приезжают, а из области. Я поначалу не понимал, зачем парк в поселке, если у каждого дома сад, лес рядом. А Вадим настоял. Сказал, что людям красота нужна и место для общения. Он такой ландшафтный дизайн заделал, глаз не оторвешь. Зверюшек из растений сделал, белочек мы прикормили, птичек. Люди не нарадуются. Это я все тебе к тому говорю, чтобы ты не сомневался: я Вадиму – друг. А приехал я совсем по другому поводу. – Пантелей помолчал.

– Приехал я к тебе, Виталий, чтобы о наследстве старого графа поговорить.

Откровенно говоря, я разозлился. Кто такой этот Пантелей, что он о себе воображает, что пытается лезть в наши семейные дела? Я решил сразу же пресечь разговор на эту тему. Пантелей, видимо, заметил перемену в моем настроении и быстро заговорил.

– Не сердись, Виталий, знаю, что вроде как не в свое дело лезу, только оно мое, как есть мое. Юрка Круглов, наследник, – сын мой. Боюсь я за него очень. Приехал, чтобы попросить, чтобы ты это наследство себе оставил. Юрка про меня не знает, так жизнь сложилась, но я всю жизнь только для него живу и деньги для него коплю. После моей смерти – ни в чем нуждаться не будет. И сейчас бы не нуждался, только мать его, Анна, денег не берет. Я вчера ночью с ней разговаривал, так она тоже тебя очень просит, чтобы ты наследство себе оставил. Ты сам знаешь, что такое сына потерять, мы боимся, что тот же злодей его порешит.