Палиндром

– Пусть подавится! – от души выдал бармен, выжимая из бутылки последнюю каплю высокотоксичного… Нет, не такого. Высокооктанового… Нет, опять не то. А! Высококонцентрированного C2H5OH (!) на единицу массы воды (вон сколько высокоинтеллектуальных предложений в барменских загашниках), в приготовленный для боцмана коктейльный бокал. После чего бармен до оформляет предназначенный для боцмана бокал для коктейля, и с натянутой на лицо улыбкой направляется к столику боцмана, где тот уже весь заждался его.

– Ответь мне на один всего лишь вопрос. – Обратился к бармену боцман, когда тот поставил перед ним бокал. – Что я думаю, когда меня заставляют ждать? – придавив бармена своим тяжёлым взглядом, задал свой вопрос боцман. Ну а на этот вопрос боцмана, бармен, пожалуй, знал ответ, – а он уж было испугался, что боцман его будет мучить головоломками, – но при этом ему почему-то совсем не хотелось отвечать на него, и лучше бы боцман задал ему что-нибудь эдакое, неотвечаемое. А общем, бармен и сам не знает чего хочет, перекладывая при этом всю вину на своё начальство. А тому потом мучайся с такого рода подчинённым, которому никак ни угодишь.

О чём, об этом строптивом характере бармена, скорей всего догадывался и Роджер. И поэтому он дал бармену время подумать над его вопросом. – Там, на камбузе. – Тоном не терпящим возражения, с хрипотцой в голосе сказал Роджер. – А я вечерком загляну туда, и если кок Бонифаций будет испытывать недовольство, то лучше пинай сам себя. – На дорожку бармену сказал боцман. И бармен, несмотря на огромное желание поправить эти изгибы боцманской мысли, не стал с ним спорить, а прямиком направился туда, куда был направлен.

Правда он не сразу туда пошёл, а он, не будучи до конца уверенным в том, что ему вечером ожидать от боцмана, затихорился за первым же поворотом и принялся наблюдать за боцманом и его отношениями с принесённым им бокалом.

– Что б ты сдох от… – С ненавистью посмотрев на боцмана, бармен от переизбытка своих чувств к нему, не смог до конца сформулировать то через что должен пройти боцман, чтобы достичь этого состояния покоя под названием сдох – он мог от одного глотка в момент сгореть, задохнуться от невозможности продохнуть или стать Гомером, после того как его зенки от удивления вылезут из орбит своих глаз (а такая трансформация своего я, тоже своего рода сдохнуть).

Боцман Роджер тем временем не сразу берётся за бокал, – побудительным мотивом его требований к бармену была не его жажда, а стремление к порядку (высокопоставленное лицо на то и такое лицо, чтобы не знать слово ждать, а его заставляют, а это не порядок), – а он, убедившись, что этот его манёвр по отношению к бармену не остался незамеченным отмеченным им лицом, возвращается к листу с гороскопом и приступает к чтению.

– Зодиакальный знак Рак относится к стихии воды. При этом классическим сочетанием считается союз воды и земли. Знаки воды делают чересчур прямолинейных партнёров гибкими и дипломатичными. А знаки Земли, в свою очередь, предоставляют им необходимую опору и стабильность. – Прочитав следующий абзац, Роджер хотел было поразмышлять над прочитанным, как донёсшийся до него голос отмеченной им особы, заставляет его отвлечься и посмотреть в её сторону, чтобы узнать, что послужило такому её резкому недовольству.

Ну а там ничего неожиданного по внутреннему убеждению людей опытных и знающих толк в недовольных людях, не случилось. Недовольный своей жизнью человек, со всей откровенностью об этом заявляет ответственному за всё это человеку, который только на первый взгляд выглядит так жалостливо и прибито. Тогда как на самом деле он страшнейший из людей, который только прикидывается ничего непонимающим дурачком, когда он всё прекрасно понимает, в том числе и то, как его партнёр напротив несчастлив и от него страдает. А он, этот вампир, со знанием своего кровожадного дела, последние соки сосёт из своей несчастливой и оттого недовольной жертвы.

И как этими знатоками зналось, а к ним мог себя причислить и Роджер, чья жизнь состояла из одной беспросветной череды недовольства, то если человек чувствует себя недовольным своей жизнью, и если он при этом человек не глупый и не дурак, то он всегда догадается, что или вернее кто, стал причиной того, что он так неудовлетворён своей жизнью. А как догадается, то, будучи заражённым признательностью к прежним заслугам своего опостылевшего партнёра, который когда-то в прошлой жизни спас его от забвения, не имея сил на прямой разрыв отношений, начинает так сказать, соответствовать тому стоящему в душе недовольству своей жизнью. И так они, находясь в ложном предубеждении насчёт своих обязательств друг перед другом, до бесконечности мучают друг друга, не имея сил признаться, даже не друг другу, а самому себе в том, что его сердце ничего кроме злобы на себя не чувствует, при виде этого тебя напротив.

– Говорила же, аккуратней! – чуть громче, чем требуют правила приличий, возмутилась Линда на этого неряху, месье Житницу, и не понявшего как так случилось, что он мимо рта пропустил чай из чашки. Хотя он всё же догадывался, что или кто послужил причиной такой его оплошности. Это его так сглазили не сводящего с него своего ненавистного взгляда, сидящие по другую сторону бассейна Гноз с Кококоновым. – Они, что бы от собственной ненависти друг к другу не захлебнуться, переносят её на окружающих. – Сделал вывод Житница, бросив на этих господ полный неприкрытой ненависти взгляд.

И хотя месье Житницей превентивные меры приняты, всё же это не отменяет того, что его белые шорты залиты и с ними определённо что-то нужно делать. И хорошо, что рядом находится Линда, которая прекрасно знает, что в таких случаях нужно делать. – А ну живо пошёл в номер, менять шорты. – Искря яростью в глазах, Линда быстро ставит месте Житницу на путь истинный. И месье Житница, глядя на подтёки своих шорт, даже не удивляется тому, как так быстро и незаметно для него получилось, что он стал таким послушным и непротиворечивым в руках Линды. – А всё потому, что я никогда не умел следить за собой. А вот у неё это неплохо выходит. И мне теперь только и остаётся, как сложить ноги и пользоваться её заботами, в коих и заключается смысл женского счастья. – Идя по направлению своей каюты, посмеивался и удивлялся своей ловкости месье Житница, сумевший заполучить в одном лице Линды столько необходимых для его комфортной жизни качеств.

– И вроде не дура, а такая дура. – Подвёл итог своему размышлению месье Житница, даже не зная, как на это реагировать. Но потом посмотрел на свои ноги и, с улыбкой покачав головой, перепомнил незабываемое. – Сложить ножки.

Оставшаяся же в одиночестве за столиком, минуту назад такая вся недовольная своей жизнью Линда, вместе с уходом месье Житницы совсем не неожиданно для Роджера, растеривает из виду эту часть себя, и с невозмутимостью на которую способны люди в чём-то крайне заинтересованные, увлекается своей чашкой с чаем, из глубины дна которой открывается такой прекрасный вид на окружающих, что она ничего с собой поделать не может и из такого прикрытого чашкой положения начинает посматривать даже не по сторонам, а прямо перед собой.

Ну а боцман Роджер, оказавшись на переднем крае линии огня её глаз, и не заметил того, как подхваченный им бокал с коктейлем оказался настолько близок к нему, что он после того как осушил его в один залп, даже присосался к воткнутой в него коктейльной трубочке. Но так как там уже ловить было нечего, то боцман решает отставить в сторону вдруг возникшие вопросы к бокалу, – почему так мало? – и вернуться к чтению гороскопа, тем более и голова к этому начала его склонять.

– Наверное, знаниями наполнилась, вот и потяжелела. – Сделал вывод Роджер, вдруг почувствовав, что его голова что-то и впрямь стала тяжела, и сама, без его на то позволения, начала склоняться к гороскопу. – Так глядишь, сама за меня всё прочитает, и не поспеешь понять, что там было написано. – Вдруг обнаружив себя прямо напротив гороскопа, Роджер своевременно сделал этот вывод и вовремя удержал себя от такого незапланированного столкновения своих мыслей в голове с оформленными на бумаге мыслями Синоптика.

А как только он себя так сдержал, а затем сфокусировал на письме расстроенный фокус своих глаз, – для этого ему пришлось прищурить один глаз, – то он приступил к изучению следующей части гороскопа.

– Первый контакт с тобой должен быть ментальным. – Прочитал Роджер, затем ещё раз перечитал по слогам и, так ничего не поняв из написанного, зачем-то решил лизнуть языком последнее прочитанное и не дающее ему покоя слово. Когда же он слизал это слово с поверхности бумаги, – оно, как и все остальные слова были написаны гелиевой ручкой, вот почему боцману так легко удалось его слизать (хотя языковые характеристики боцмана тоже нельзя исключать), – то он, как какой-нибудь сомелье, ну или по крайней мере с таким же глубокомысленным видом, продегустировал во рту вкус состава этого слова и, посмотрев на Линду, выдал результат своей пробы.

– Вкусна, как персик. – Невнятно пробурчал про себя Роджер, невольно подмигнув Линде тем своим глазом, которым он принялся настраивать фокус своего зрения. Ну а Линду такое прелюбопытное и несколько эксцентричное к себе внимание со стороны этого, с одной стороны внушительно грозно выглядящего, а с другой такого чудного человека (почему он у неё вызвал такого рода ощущения, трудно сказать, может быть свисающий на его груди удивительный инструмент похожий на свисток, так неоднозначно его обозначил в её глазах), почему-то совсем не задевает – она каким-то внутренним чувством, скорей всего восьмым, что-то такое уже предполагала. Вот, наверное, почему она бросала на него такие провоцирующие на ответные действия многозначительные взгляды. Она, во-первых, не хотела не оказаться не правой в своих догадках на его счёт, а во-вторых, пропустить мимо себя тот момент, когда её прогноз насчёт этого «горниста» (это она так его прозвала) сбудется.

И Линда одаривает этого эксцентричного человека с горном улыбкой. Что неимоверно вдохновляет Роджера, и он, чувствуя, что от переполнившего его счастья и сказать ничего не может, дабы избежать неловкой ситуации с молчанием, возвращается к чтению, чтобы там обдумать, чтобы такого захватывающего сказать этой красотке, чтобы она даже не думала раздумывать, а сразу приняла его предложение… На этом месте Роджер вдруг запнулся, а всё потому, что так далеко не заглядывал в своих будущих отношениях с этой красоткой. – И почему я её называю красоткой? – в странном удивлении, которое как бы и не удивление вовсе, задался вопросом к себе Роджер.

Впрочем, Роджера это сейчас никак не волнует, перед его глазами сейчас начали вырисовываться те варианты его предпредложений, которые должны в итоге привести к тому, что его красотка скажет «Да» в ответ на это его заманчивое предложение, которое пока что формулируется в его голове.

– Я сейчас подниму мятеж на корабле и свергну с капитанского пьедестала прежнего, честно тебе признаюсь, только благодаря моей снисходительности остающегося капитаном капитана Мирбуса. А как стану капитаном, то ты станешь капитаншей. Как тебе такой вариант? – И что ещё может сказать в ответ на такое лестное предложение его красотка, как только троекратное: Да! Да! Да!

– А хочешь, я сейчас свисну сюда в свой свисток всю команду корабля, которая если хочешь знать, беспрекословно меня слушается, и любое твоё желание, – этого хмыря за борт, эту ничтожную личность в трюм собой задерживать течь, а этих мочалок всех до единой остричь наголо, – будет выполнено. – И это предложение Роджера не менее привлекательно выглядит. И конечно, красотка безмерно счастливо и благодарно выглядит, и с восторгом даёт с небольшой оговоркой своё согласие. – Конечно, да. Да, кстати, и заодно всю тушь и помады у них заберите.

И Роджер на этом не остановился бы, не попади на его глаза гороскоп. И он, отвлекшись на него, пока остановился на этом и принялся читать. – В семейной жизни ты предпочитаешь заботливую и услужливую супругу (Луна в Раке, Венера в Рыбах) с материнским инстинктом. Принеси, подай, погладь, покорми – вот такой идеал жены тебе нужен. В быту необходима жена – руководитель, которая возьмет на себя все обязанности по дому. Хм. Пожалуй, то, что мне надо. – Видимо Роджер уже спроецировал прочитанное на свою красотку, которая имела при себе все эти так для его счастья необходимые качества, раз он так утверждающе среагировал на прочитанное. – Накомандовался я уже сил нет. – Тяжко выдохнув, невнятно пробурчал Роджер, и в глубоком размышлении и переживании за себя, откинулся на спинку стула. – Пора уже и кому-то другому мной поруководить. – Сделал вывод из своей усталости Роджер, вдруг обнаружив (что с ним за последние полчаса стало стабильно происходить) что опять смотрит на свою красотку, а она смотрит на него.

Да так лихо на него смотрит, что Роджеру вдруг захотелось до озорства поребячиться, заявив, чтобы она слишком так себя не увлекала им, и не засмотрелась до потери своего лица в чашке. Что, конечно, не предстало демонстрировать людям склонным к серьёзному отношению к жизни, которые уже давно оставили позади тот юный порог своей жизни, где такое поведение вызвало бы понимающую улыбку, а не снисходительную жалость к человеку слишком подзадержавшемуся в поисках самого себя. Что хоть и даётся один раз в жизни, через то самое чувство, но ведь не так же запоздало поздно.

Но Роджер сейчас себя как-то по особенному чувствует, и если ему все эти условности и правила приличия и раньше ни в каком месте не упирались, то сейчас он готов пойти и на открытое противостояние, громко заявив, что вот он где всех их видел. И он бы вдарив по столу кулаком, заявил всё это, но неожиданное появление спутника его красотки, да ещё в таком бесцеремонном виде, – он лыбится так уверенно, как будто его правам на своё место в чье-то жизни, ничто не угрожает, – что Роджер немеет в одном в полузапальном положении. А его красотка, а точнее Линда, обнаружив, что этот до удивления забавный человек напротив, как-то уж слишком заигрался и ведёт себя совсем на себя непохоже, вдруг озаряется пониманием, отчего он так себя вдруг повёл.

А как только до неё доносится шум ни с чем не перепутаешь, шлёпающих об пол шагов понятно кого, а затем голос этого понятно кого, то она и сама не поняв, как так произошло, вздрогнув, делает глоток из чашки и попадает на то, что её последний глоток не в то горло попадает. Что до такой крайней степени её изумляет, а может и омрачает, что она и не замечает, как оказывается под столом, к потрясению окружающих упав туда в спазмический обморок.

Когда же первый шок у людей вокруг, замерших в самых различных, но больше неудобных позициях проходит, а быстрее всего это происходит с теми, кто умеет отстраниться от происходящего, например, с боцманом, как теперь уже всех повергает в оторопь и шок бесцеремонное по отношению к столу и стульям эксцентричное поведение боцмана. А боцман, как только он был выпущен из захвата сковавшего его по рукам и ногам изумления, которое было вызвано этим падением Линды, то тут же сорвался со своего места. Да так резко и с такими, с одной стороны невероятными, а с другой, так предсказуемыми последствиями для окружающих и в особенности для того стула на котором он сидел и стола за которым он находился, что это ещё долго оставалось предметом бурных споров и обсуждения среди команды корабля и пассажиров.

Где первые склонялись к версии, что боцман действовал совсем не спонтанно, а в соответствии с чётким расчётом и планом, тогда как пассажиры, как люди, которые в своих наблюдениях отталкивались от бытующего в их кругу мнения, моё дело сторона, и которым не приходилось пересекаться по службе с боцманом, могли себе позволить сомнение насчёт планомерного поведения боцмана, который по их стороннему мнению, попал под влияние своего экспрессивного поведения. И он, запутавшись в своих ногах, как это всегда делают слишком спешно покидающие место своего сидения люди, наткнувшись на препятствие в виде стола, заваливается и одновременно пяткой ноги подцепляет стул за низ и в падении перебрасывает его через себя. Да так эффектно и по многим статьям интригующе и волнительно для всех людей вокруг находящихся, что все люди вокруг, те, кто оказался в вероятной зоне попадания стула, замерли во внимательном, с нервным тиком на лице, ожидании того, на кого бог посредством этого взлетевшего ввысь стула укажет.

И хотя среди тех людей, кто оказался в вероятной зоне божьего указания, были люди самых различных вероисповеданий, от крайних безбожников, только в себя верующих, до других крайностей, неверующих ни во что и ни в кого, кроме себя, никто из них не отнёсся к происходящему безучастно, и каждый с видом крайней заинтересованности следил за полётом стула. При этом по их лицам было видно, что их раздирают достаточно противоречивые чувства. Так с одной стороны, они совсем не хотели, чтобы божий перст таким стульным образом на них указал, тогда как с другой стороны, им не хотелось быть обойдённым, даже если это несло для их лбов неприятности.

Хотя имели своё место и такие радикально настроенные господа, которые были совсем не против того, чтобы эта чаша их миновала, но не просто мимо, а обязательно со всем треском стула об голову своего соседа, господина Коконова, которому бы не помешало прочистить голову от своих дурных мыслей. Ну а господин Коконов тоже в стороне не остался от этих мыслей господина Гноза, краем глаза посматривающего на взмывшийся в небеса стул и на него, а Коконова при виде этого стула и пробкового шлема на голове Гноза, вдруг постигло откровение.

– Так он всё заранее знал! Вот и подготовился, надев на голову этот шлем. – Ахнув про себя, Коконов потрясённый такой злодейской сущностью Гноза, невольно потянулся рукой к ноге, чтобы снять шлёпанец, с помощью которого он решил несказанно удивить Гноза. – А вот этого ты точно не смог бы предугадать. – Наметившись на нос Гноза, для щелчка по нему шлёпанцем, Коконов начал свой замах.

Пока же на этой стороне бассейна намечалось такое звонкое событие для носа Гноза, на другой стороне бассейна, все там расположившиеся люди находились в ожидании куда как более значимого и по-своему судьбоносного события с падением стула с небес на чью-то голову – какой другой вариант даже не предусматривался. Ну и как в таких случаях всегда бывает, все невольные участники происходящего на них глазах события, для того чтобы быть хоть чуть-чуть ближе к нему, задрали в небо свои головы и, сконцентрировав всё своё внимание на этот летящем предмете, так сказать, оторвались от самих себя. А такая оторванность от самого себя, не трудно догадаться к чему ведёт – человек уже не может отклониться от летящего на него предмета, даже напрямую видя, что он прямо на него летит.

Что полноценно осознал и на своей голове ощутил один из таких внимательных к летящему стулу людей, месье Житница, который так же как и многие вокруг люди, задрал вверх свою голову, и пристально наблюдал за этим падающим метеоритом. И только у него в голове промелькнула удивительно прозорливая мысль: «Такой чувство, что он летит прямо на меня», – как этот опознанный летающий объект (ОЛО), возможно до этого момента и сомневающийся на чью голову пасть, в тот же мгновение утвердился в своём выборе и с треском головы месье Житницы пал на него (и тут совсем не важно, насколько массивен был стул, чего и не было, а сам факт твоего выбора уже подгибал ноги и выносил мозг).

– Вот и сложил свои ноги как надо. – В удивлении глядя на то, как его ноги вдруг взлетели выше головы, месье Житница, пока ещё не выбыл из рядов людей здравомыслящих и не сбитых с толку вещами падающими с неба, ещё успел уразуметь суть мироздания – мир если и не лежит у его ног, так точно крутится вокруг них. После чего в момент со звучным треском складывается под себя, своим падением потрясая всех тех, кто стал случайным свидетелем такого выбора всевышнего, который и в этот раз остался верен себе, выбрав самую неподготовленную к встрече голову.

Хотя на этот счёт имелись другие мнения, считающие, что как бы ты не готовился к этой встрече, ты всё равно не будешь к ней готов и, в потрясении от невозможности противостоять этому откровению, не устоишь и падёшь с ног. Как, например, тот же Гноз, которого хоть на прямую и не коснулось всё это, и он был более чем подготовлен к любого рода встрече, находясь не на ногах, а сидя на стуле, но всё равно это его не спасло. И он пал со стула, когда одномоментно, вместе с падением месье Житницы, скорей всего отражённой от Житницы ударной волной, ему так вдарило предметом очень похожим на шлёпанец Коконова (вполне вероятно, что этот шлёпанец сорвало с ноги Коконова этой ударной волной), что Гноз, в один момент слетев на мокрый пол, всё в себе растерял, – уверенность в лице, очки, шлем, чувство собственного достоинства. И одно только успокаивало истекающего кровью из разбитого носа Гноза, так это то, что Коконов никогда не получит своего шлёпанца, который вот он, в его руках.

Но если с теми из невольных зрителей, кто стал свидетелем всего случившегося у бассейна, более-менее всё ясно, они должны были действовать исходя из сложившейся ситуации, как правило руководствуясь своими рефлексами, то вот насчёт некоторых лиц, кто также находился на верхней палубе лайнера, но только не так открыто как все остальные, – в скрытных от общих глаз помещениях типа рубок и каких-то переходных отсеках, – такие выводы делать не приходится. А всё потому, что эти скрытные лица, как, например, господа Поспешный и Паранойотов, явно действовали не так простодушно и спонтанно, как все тут вокруг, – и даже спрятавшийся бармен и тот стал жертвой случайности, за спиной которой стояли эти мутные господа. И всё то, что случилось за столом боцмана, а затем как после падения камня в воду, кругами разошлось во все стороны, было как раз ими и спланировано. Впрочем, не без того, что они планировали одно, а вышло совсем как-то иначе. И это случившееся иначе, сейчас в крайней степени волновало и потрясывало их обоих от тревожных предчувствий.

– Ты, придурок, что наделал? – прижав к стенке коридора и, схватив Паранойотова так крепко за его разноцветную рубаху, что тот наполовину вылез из неё, заорал на него Поспешный. Паранойотов же ведёт себя как последний наглец, состроив ничего непонимающую физиономию, с которой он, хлопая глазами, смеет утверждать, что он ничего не понимает. Отчего Поспешному становится так постыдно красно за этого наглеца и заодно крайне страшно за себя, – он был убеждён собой, что за себя не ручается, когда его выведут, вот и опасался, – и он ещё разок так хорошенько встрясывает Паранойтова, что тот вдруг выскальзывает из своей рубашки.

Что несколько сбивает набранный темп Поспешного, который с удивлением, вначале смотрит на рубашку Паранойтова в своих руках, после чего переводит свой взгляд на по пояс оголённого Паранойотова, и сбитый с толку этим до крайней степени бледным видом Паранойтова, задаёт ему не связанный со всем прежним разговором вопрос:

– А ты чего такой бледный?

И почему-то именно этот вопрос Поспешного, заставляет Паранойтова занервничать. И он прямо с какой-то обидой истерит в ответ. – У меня такая конституция тела. – Выхватывая из рук Поспешного рубаху, заявляет Паранойотов. Поспешный же и не против вернуть рубаху Паранойтова, и он даже ничего не имеет против наличия у того такой конституции, но он плюс ко всему, также не против того, чтобы поддеть Паранойтова насчёт этой его конституции.

– Ты только больше никому не говори, что ты полностью собой готов поддерживать конституцию. Сам знаешь, в наших кругах это не приветствуется. – С глубоким намёком сказал Поспешный. Но Паранойотов был слишком занят, – он надевал на себя рубаху, – так что слова Поспешного прошли мимо него. Что было отмечено и Поспешным. И он возвращается к тому, на чём они не закончили.

– Было же сказано, что заряженный чай подаётся боцману, а не Линде. – Уперевшись взглядом в Паранойотова, обратился к нему Поспешный. Ну а Паранойотов в своём непонимающем репертуаре. – А по-моему, всё не так уж и плохо вышло. – Так уверенно заявляет в ответ Паранойотов, что Поспешному его прибить охота. И он бы его прибил, если бы у него был в руках молоток, и в словах Паранойотова не было бы крупицы истины. И Поспешный, не нащупав в руках молоток, быстро проматывает в уме все события сегодняшнего дня, и после краткого анализа всего случившегося, пожалуй, вынужден согласиться с Паранойотовым.

– Повезло. – Кратко отвечает Поспешный, не желая напрямую соглашаться с Паранойотовым. Ну а Паранойотов, воодушевившись, начинает себе позволять большее, чем констатацию факта. – Судьба всегда знает, на чью сторону вставать. – Самодовольно заявляет Паранойотов.

– Ага, любит она дуракам помогать. – Срезал Паранойотова Поспешный. И не давая Паранойотову вздохнуть, добивает его новым предсказанием, на которые он как выясняется, такой большой мастак. – И я бы не спешил так радоваться. Кто знает, что будет завтра, когда боцман придёт в себя. Сдаётся мне, что это только начало и он от тебя не отстанет.