Палиндром

А для поддержания себя в таком результирующем виде, первой леди было просто необходимо быть в курсе всех последних тенденций мод, и время от времени пополнять свой гардероб новыми коллекциями одежды (не может же первая леди, надевая на себя платье из новой коллекции какого-нибудь новомодного дизайнера Габино, делить его с кем-нибудь другим, кто купил вторую часть коллекции), даже если все шкафы дома от них ломятся. Что, а именно все эти государственные затраты на первую леди, между тем окупаются с лихвой. Ведь она таким своим, подчёркнуто затратным образом жизни, способствует росту рынка модных услуг – ведь каждая домохозяйка хочет выглядеть как первая леди, этого у них не отберёшь – и как результат, росту производительности труда и покупательской способности супругов всех этих первых леди.

Где всем этим, не таким уж и бедным супругам, которые только прибедняются, а так деньги на пиво и боулинг есть всегда, в ответ на внимательный к ним взгляд и последующий вопрос со стороны своих просто леди: «Ты разве, козёл, не хочешь, чтобы твоя любимая выглядела как первая леди?!», – и сказать просто нечего.

В общем, первая леди, имея в своём арсенале такие широкие возможности для введения в заблуждение приставленную к ней службу безопасности, – в основном, конечно, свою красоту, ну а так, не пойдут же они в самом деле, вместе с ней в примерочную, – сумеет должно ими воспользоваться. И она как надо сможет отреагировать на поданный Сесиль условный сигнал для остановки их люксового автомобиля, в котором они перемещались вдоль одной из улочек, известной своими элитными и в тоже время соседствующими рядом с ними, бесхитростными, обезличенными ненастной непогодой магазинчиками и бутиками, когда они будут проезжать мимо одного из таких незаметных для простого глаза помещений.

– Стенли, – обратится к начальнику службы своей охраны первая леди, после того как Сесиль подаст знак своим носом, который она задёргает в разные стороны. – Дайте немедленно остановку. – Говорит первая леди, и Стенли не смеет её ослушаться, даже несмотря на строгие инструкции, – на незнакомых и непроверенных лично тобой, мудак, улицах, не останавливаться, – которые ему кулаком в грудь вдалбливал начальник секретной службы, генерал Кленси, в подчинении которой находилось и это охранное подразделение, где служил Стенли.

После же остановки автомобиля, первая леди и слова не даёт сказать этому, такому беззащитному и трагически больно выглядящему великану Стенли, пожелавшему вначале поинтересоваться у неё, а куда она намылилась идти, а затем уже сопроводить ей до дверей, своим заявлением резко прервав его потуги на любые действия. – Сиди в машине! И не вздумай делать ни шага, без моего на то позволения! – и не успевает Стенли сообразить, что ему за это послушание или не послушание будет нехорошего, – за первое послушание ему придётся держать ответ перед Кленси, за второе же послушание перед первой леди (и что хуже, не сообразить), – как закрытая первой леди с внешней стороны дверь, осаживает его и все его мысли в автомобильное сиденье под собой.

Тем временем первая леди и её верная Сесиль, достигнув дверей пошарканных временем и крепкой хваткой входящих сюда, по большей части нервных людей, вскоре скрывается за ними. Ну а вывеска над этим заведением «Гадание на кофейной гуще», с маленькой припиской: «производится из материалов заказчика», сама за себя на это нервное здравомыслие намекала – кто в полном здравии и довольный своей судьбой, сюда припрётся гадать. Хотя эта маленькая приписка, в тоже время указывала и на то, что здесь помогают не в самых отчаянных случаях, когда у людей даже в своём загашнике нет кофе. А вот если есть в кармане пачка, хотя бы растворимого кофе, то местный предсказатель или гадатель на кофейной гуще, готов с оптимизмом смотреть на твоё будущее, после того как сам и выпьет это приторное кофе.

– Я вас ждал. – И стоило только первой леди вслед за Сесиль оказаться на пороге главной комнаты этого и не пойми что за помещения, – вначале, при входе, их своей пустотой приветствовал такой прихожий коридорчик, – как из глубины этой, довольно маленькой комнаты, загаженной дымом благовоний, где вторая качественная характеристика упомянутого ранее слова, была источником тех смыслов, в которые была окутана атмосфера этого местечкового мироздания, доносится это многозначительное приветствие. И остановившая у порога первая леди, вот так сразу и не поймёт, что имел в виду этот туманный человек (он находится в дымке тумана благовоний, которые продолжают смердеть своей подгорелостью), так её приветствуя.

То ли он, таким образом приветствуя всех без исключения, тем самым набивает себе цену, – вон мол я какой провидец, раз сумел предугадать ваше появление здесь, – то ли он, будучи заранее оповещён Сесиль об этой встрече, дабы не тратить за зря время на предварительные объяснения, сразу с порога вводит их в курс своего знания. Ну а то, что первая леди столь сложна в своих рассуждениях и так многохитростна, то она сама виновата в том, что так всё для себя запутала и не смогла остановиться на одной версии понимания этого приветствия гадателя. Правда гадатель, если он такой специалист своего дела, должен бы заранее предугадать, какая сложная у него будет клиентка. Хотя он мелким шрифтом предупреждал – пока он не попробует вашего кофе, он за вашу судьбу не ручается.

Впрочем, гадатель, этот верный человек Сесиль, не первый день здесь сидит на своём месте и он на своём веку ни мало повидал людей, испытывающих затруднение в своём понимании своего места в жизни, а что уж говорить о тех, кто до нервных коликов мучается в сомнениях насчёт себя и своего пока ещё невыбранного пути. И он знает, как нужно действовать в таких случаях – к каждому клиенту свой индивидуальный подход.

– Что, привыкла слышать в свой адрес отдельное приглашение! – в одно первое своё предложение, гадатель не просто угадал (на то он и гадатель, чтобы угадывать), а он раскрыл истинную подоплёку всех внутренних проблемных созреваний в душе первой леди, с головы которой, от её головного потрясения, чуть было не слетел надетый в целях конспирации платок. Правда это бурное помешательство первой леди на таком пророческом даре гадателя, длится всего лишь мгновение, и она, как человек рациональный, привыкший доверять своим эмоциям лишь на время их действия, начинает искать рациональные объяснения этим пророческим знаниям гадателя.

– Тут, наверняка, без внешних источников знаний не обошлось. – Решает первая леди и, посмотрев на Сесиль, вдруг озаряется догадкой. – Так он посмотрел в окно. И увидев, на каких мы приехали автомобилях, сделал этот вывод. Ловкач. – Улыбнулась про себя первая леди, от осознания себя такой проницательной, почувствовавшая себя вдруг легко. – А это для моего дела даже лучше. – Подытожив результат своего размышления, первая леди, кивнув Сесиль, со словами: «Пришлось», – проходит вперёд до стоящего посередине комнаты столика, с другой стороны которого, своё место занимает этот, пока ещё полутуманный гадатель.

После чего они присаживаются на ждущие их в своей готовности стулья и, затихнув на своих местах, принимаются со всем вниманием к гадателю, ждать от него каких-нибудь действий. И гадатель не стал задерживать их разум на себе и выказал себя чистым материалистом (тогда как он вроде как работает с духовными, потусторонними материями – вот такой он оксюморист), задав вполне приземленный вопрос.

– С чем пришли? – спрашивает первую леди гадатель.

– Вот. – Кладя на стол перед гадателем конверт, говорит первая леди. И вновь гадатель проявляет себя как настоящий прорицатель, а не как обычный шарлатан, готовый любые сказки вам наговорить, лишь вы отвязались от своего имущества и передали его ему. Ему одного взгляда на конверт хватило, чтобы понять, что это не тот конверт, в которые деньги вкладывают для предсказания своей судьбы. И поэтому он к нему не тянется руками, а задаётся вопросом. – Что там?

– Откройте, увидите. – Говорит первая леди так, не потому, что ей хочется смутить гадателя своим лёгким сомнением насчёт его дара видеть сквозь время, – если для него, тьфу, ничего не значат все эти пространственные преграды, то, что для него эти, всего лишь стенки конверта, – а потому, что гадателю нужно увидеть воочию то, что находится в конверте, чтобы объяснить значение увиденного. И гадатель, не тратя больше времени на разговоры, очень осторожно берёт конверт (и для этого есть свои причины – чужая вещь несёт в себе частичку ментальности чужого человека), слегка приподымает его над столом, на самое мгновение задерживает его на этом вису (наверное, взвешивал, что да как не так с этим конвертом) и только после этого, перевернув конверт, начал вытряхивать из него его содержимое.

Когда же выброшенные из конверта наружу буквы, были гадателем в один ряд сложены перед собой на столе, рассмотрены и посчитаны, то он делает глубокомысленный вид (теперь он не столь туманно виден и первая леди, изучив его, вынуждена была признать, что тот вполне себе ничего) и, посмотрев исподлобья на первую леди, говорит.

– Вы что-нибудь слышали о каббалистических текстах. – Обратился к первой леди гадатель, чем несколько смутил её, не совсем понимающую к чему всё это. Но видимо это вопросительное обращение к ней со стороны гадателя, было необходимо ему для оборота речи, и он, не дожидаясь от неё ответа, продолжил говорить. – Каббалисты верят, что 22 буквы алфавита существовали с начала мира – и даже до начала мира, ибо при помощи букв Бог и сотворил вселенную.

Считается, что все буквы происходят от буквы Йод. – И тут гадатель к потрясению первой леди и, пожалуй, даже Сесиль, вдруг закатывает свои глаза и, покачивая своей головой, начинает своим нутром выбармытавать из себя странные слова. – Два духа из духа, отпечатал и вырубил в нем двадцать две основные буквы, три праматери, семь двойных и двенадцать простых, дух один их них. Три воды из ветра, отпечатал и вырубил в них двадцать две буквы из хаоса и пустоты, глину и песок впечатал как вязь, вырубил как стену вокруг них. – Здесь гадатель звучно ахает и роняет свою голову вниз к груди. Так длится самая бесконечная и страшная минута в жизни первой леди, за время которой она такого страха про себя натерпелась, что чуть было вслух бесстыдством не высказалась.

Но вот гадатель вроде как пошевелился и спустя подъём своей головы на прежнюю, прямую позицию, начал выглядеть более здраво. При этом сам гадатель, как будто ничего такого странного с ним сейчас не происходило, спокойным голосом возвращается к своему рассказу:

– Раньше при написании текстов использовались только согласные буквы. Отчего тексты приобретали вид магической тайнописи, которая имела немыслимое количество возможностей для своего прочтения и интерпретаций. Особенно если с этими текстами работал человек незаурядного ума, умеющего глубоко вчитываться и выискивать скрытые смыслы, спрятанные между согласными буквами. Их, этих по своему незаурядных и редкостных людей, за их умение найти самые верные гласные буквы и объяснения этих текстов, ещё называли «глас вопиющего в пустыне». – Гадатель сделал паузу, чтобы перевести дух, после чего он вновь продолжил свой замысловатый рассказ:

– И понятно, что не каждому было по плечу и по разуму справиться с прочтением этих сложных текстов, где нужно было не только знать их знаковость – каждая буква имела своё цифровое значение, но и вложенную в них смысловую надстройку, писавшего эти тексты человека. Так что прочтение каждого каббалистического текста, представляло из себя весьма многосложную математическую и духовную задачу. – Гадатель замолчал, внимательно посмотрев на первую леди, как бы ожидая от неё проявления большей заинтересованности к рассматриваемому делу.

Как должна была проявиться эта заинтересованность, первая леди, не знакомая с выражением «не подмажешь не поедешь», не знала, и поэтому она всего лишь спросила его:

– Так вы сможете прочитать?

На что гадатель не спешит давать ответа, и не потому, что не нашёл полного взаимопонимания со стороны первой леди или же решил набить себе цену, а потому что стоящая перед ним задача и в самом деле была достаточно сложной. Ведь в его распоряжении было всего лишь две буквы (не количественно, а качественно), и тут и большого ума будет недостаточно (а нужен на редкость незаурядный – впрочем, им повезло, у гадателя, этого верного человека Сесиль, как раз такой ум), чтобы суметь из этих букв составить даже не слово, а буквенное выражение смысла чего-то.

И гадатель, пока придерживаясь хмурого молчания, под внимательными взглядами первой леди и Сесиль, начинает пальцем руки двигать лежащие перед ним на столе буквы, по своему внутреннему разумению меняя их своими местами. Когда же он, таким образом, в какие только места и значит значения, не напереставлял имеющиеся у него в наличие буквы и у всех уже начало заканчиваться терпение, гадатель вдруг в одно мгновение останавливается и обращается к первой леди.

– Большое количество букв в латинской транскрипции «P», говорит о том, что этой букве придают не единственное смысловое значение в написании текста. – Слишком туманно и непонятно сказал гадатель. В общем, так, как все эти предсказатели всегда и говорят, оставляя делать окончательные выводы из его слов самим нуждающимся в его предсказаниях людям. Что, пожалуй, очень верно, ведь человек сам кузнец своего счастья, а не как он, всего лишь путеводная нить к этим их судьбоносным пониманиям. Но первая леди такая уж придирчивая натура, что ей всё в подробностях нужно знать, и её такой пространный ответ, можно сказать, не устраивает. С чем она и хотела было обратиться к гадателю, как вдруг этот гадатель её опережает и, вновь впав в себя потустороннего, с закатившимися в поднебесье своих глазниц глаз, начинает, покачиваясь, бормотать.

– Смысл названия буквы: Устная передача знания. Форма: Голова в профиль, с открытым ртом. Число: 80. Пространство: Солнце. Время: Четверг. Человек: Левое ухо. Качество: Власть. – На этом гадатель заканчивает своё бормотание и возвращается в себя. Затем смотрит на сидящих напротив первую леди и Сесиль, и, нажав пальцем руки на букву «S», приступает к своему объяснению этой буквы.

– А буква «S», хоть и выглядит так выразительно и даже создаётся впечатление, что она тут главная, на самом деле всего лишь присутствует здесь в значении предлога. – Сказал гадатель. И хотя его объяснение значения букв, в этом своём запредельном качестве, было куда как информативней, первая леди не решилась попросить гадателя закатить глаза – она опасалась, что тот может и переусердствовать в своём стремлении быть полезным ей (как закатит вместе с глазами истерику). Правда все эти объяснения гадателя, так ни к чему толком не привели и не дали ей ни одного ответа на её вопросы. И первая леди спрашивает гадателя. – И что же мне со всем этим делать?

– Положитесь на свою интуицию, она не подведёт. – Ну а от такой рекомендации гадателя, даже самая устрашимая обстоятельствами своей жизни леди вскипит, а что уж говорить о первой леди, для которой эти его слова были, как пощёчина по её достоинству здравомыслящей леди. И первая леди сейчас бы такое бодрящее дух сказала этому, всё-таки шарлатану, – и ему даже не помогла бы закатка своих глаз, – но гадатель уже в который раз предупреждает все эти потуги первой леди на собственное суждение в этих стенах.

И только первая леди выпрямила свои плечи, чтобы с плеча, так сказать, огорошить гадателя правдой жизни, которую он не смог предугадать, а значит, грош цена его предсказаниям: «Ваша информация ничего не стоит, да и денег я не ношу с собой. А если у вас есть претензионного характера вопросы насчёт оплаты, то ответы на них можете найти у моего водителя», – как гадатель, даже не подумав посмотреть в сторону окна, за которым виднелся угрожающих размеров водитель-охранник первой леди, вытаскивает на стол свой козырь. – Как только вы встретите знакового человека, то буквы в тот же момент сложатся в знаковое слово. И тогда вы ответите на все свои, так вас волнующие вопросы.

Ну а первая леди, как услышала это его упоминание знакового человека, так тут же и заблудилась в своих мысленных представлениях этого таинственного человека, на роль которого она принялась подбирать наиболее интересных для себя людей из числа своих знакомых и просто в кино ею увиденных людей. Правда подспудно она понимала, что все эти люди ни коем боком, а только своей привлекательной внешностью подходят на роль этого знакового человека, но что поделать, когда хочется поволновать себя хоть такой возможностью.

Когда же все эти вспомненные ею люди, подходящие только для безумных фантазий и мало осуществимых в реальности воплощений, были задвинуты её здравомыслием в загашники её памяти, то на первый план вышли всё больше неприятные для неё физиономии из числа окружения её супруга-президента. При виде которых, первая леди даже одёрнулась, и тут же очнулась от как оказывается, своего временного выхода из реальности. А как только она увидела перед собой лицо Сесиль, а не того, всей её душой невыносимого, мистера как его там, пусть будет Противного, то она сразу же поняла, что тут что-то не так.

А вот что не так, то это ей, всё это понявшая по её лицу Сесиль, и объяснила. – Вам стало обморочно плохо от этих благовоний. – Сказала Сесиль, не утруждая себя объяснениями, как ей стало плохо. Хотя возможно, что она решила поберечь нервы первой леди, которая только сейчас поняла, что они находятся в салоне автомобиля. Что заставило её в испуге встрепенуться и нервно задаться вопросом:

– Куда мы едем?

– Домой. – Сказала Сесиль, чей ответ своей неопределённостью ещё больше напряг первую леди, теперь и не знающую, что ей думать. И только когда она, наконец-то, на водительском месте обнаружила своего Стенли, то она, крепко сжимая в руках смятый конверт, успокоилась. И с этого момента единственная мысль, которая её беспокоила, была мысль о том знаковом человеке, который появится в её жизни и она сразу всё поймёт и прозреет – она даже не поинтересовалась у Сесиль о её верном человеке, гадателе. О чём, впрочем, не забыл поинтересоваться Стенли, заглянув в это заведение чуть позже. Где он к своему удивлению застал лишь пустующее помещение.

И теперь первая леди, движимая этой единственной мыслью, сжигающей её изнутри нетерпением, не пропускала мимо себя ни одного, даже самого незаметного лица. Но к её непониманию и раз за разом настигающему разочарованию, ни одно из встреченных ею лиц, ни коем, даже самым мельчайшим образом, так знаково, как обещал предсказатель, ни взволновало её в озарении. И вот когда первая леди уже прошла все стадии, которые проходит человек на пути к своему открытию, от вашей переполненности надеждами, до полного разочарования в этом деле и даже в обмане, где на смену последнему приходит апатия и забытьё, то вот тут-то тебя и оглушает этим, в один момент потрясшим первую леди до всех её основ озарением.

– А, это вы, леди Мелани. – Столкнувшись в дверях президентского кабинета с первой леди, слишком уж неучтиво заизвинялся сэр Рейнджер, явно не ожидая её тут увидеть. Ну а первая леди в один взгляд на этого, до чего же скользкого типа, пошляка (?), сэра Рейнджера, поняла, какое место она в его голове занимает – самое последнее. И, конечно, она не может соответственно, уколом не отреагировать на это его, нарушающее все правила приличий, предерзкое приветствие.

– А, это вы, сэр Рейнджер. – Обдав сэра Рейнджера холодным, полным презрения взглядом невнимания к ничтожествам, проговорила первая леди, тут же отведя от него своё прекрасное лицо в сторону. Куда она было и собралась направиться, успокаивая себя тем, что решила пройтись по сэру Рейнджеру, озвучивая про себя подходящие для него эпитеты: «Скотина, пошляк и все остальные пи, пи, пи», – как вдруг её, от этих, уже в жёсткой ярости произнесённых «пи», как будто выносит из самой себя. И она, потеряв всякую связь со своей физикой тела, летит прямо на вдруг проявившего и идущего прямо на неё президента. И она так до сих пор и не зная, почему так сделала, зажмуривает глаза и в страхе отворачивает лицо назад.

Когда же она отжмурила свои глаза, то первое, что она увидела перед собой, так это было удивлённое лицо сэра Рейнджера. И вот тут-то в голове первой леди, как ей показалось, всё и сложилось. – Предсказатель говорил, что буква «P» в своём значении многозначно. – Не сводя своего заворожённого взгляда с сэра Рейнджера, первая леди принялась осозновать спустившееся на её голову озарение. – Ну а чтобы по этим буквам составить и прочитать слово, то нужно всего лишь подставить в слово свои смысловые гласные. Вот я и подставила. Пи, пи, пи. А это есть слово-прикрытие всего того непотребного и крепко сказанного, что себе позволяют люди не обремененные цензурируемыми условностями и правилами поведения. И оно также многозначительно, как и сама буква «P», от которого оно берёт своё начало. Например, пошлость. Но почему опять на ум пришло это слово? – поморщилась носиком первая леди. Что начинает тревожить смотрящего на неё сэра Рейнджера, уже и забывшего, когда он в последний раз был в таких, лицом к лицу, близких отношениях с прекрасной леди.

– А всё потому, что пошлость служит объединительной основой для всех тех смысловых ценностей, которые скрывают все эти пи. Но тогда причём здесь сэр Рейнджер? – посмотрев осмысленным взглядом на сэра Рейнджера, задалась про себя вопросом первая леди. – А просто он соответствует всему тому, что оно в себе несёт, и к тому же он подбивает президента к этому соответствию. Я этого не допущу, сэр Рейнджер. – Подведя итог своему размышлению, на что ушла доля мгновения, первая леди сладчайше улыбнулась сэру Рейнджеру, окончательно смутив его разум.

Что же решила делать первая леди, то ответить на этот вопрос невозможно, пока не рассмотришь, на чём основываются и чем руководствуются все женские поступки, а, по мнению их антиподов, заблуждения, то есть на женскую логику, то точно не найдёшь ответа. Ну а женская логика, всегда отлично вписывалась в неподдающиеся ни одному разумному объяснению, подчас на грани разумного, поступки. Что и претворила в жизнь первая леди, во всём комплексе имевшихся у неё в наличие средств, начав наступление на президента. Так она начала оказывать знаки внимания сэру Рейнджеру, время от времени бросая на него более чем красноречивые взгляды, лестно поддерживать все его предложения и, отдавать должное его уму и проницательности в ответ на вопрос Мистера президента: «А кого ты считаешь, конечно, только после меня, самым умным и здравомыслящим человеком в моей администрации?».

Что была только видимая часть её плана по дискредитации сэра Рейнджера, где в скрытой от всех части, присутствовали не только пущенные ею через слуг слухи о том, что она себя необычно ведёт в присутствии этого почтенного сэра, и возможно, что чувствует лёгкое недомогание, когда его видит, но и другие косвенные действия, о которых возможно будет известно в своё время.

Ну, а запуская такие слухи, расчёт первой леди был на доброжелателей, мир без которых был бы скучен, и без которых ни одна слаженная система не может нормально функционировать. И доброжелатели как всегда не подвели и косвенно подвели президента к знаниям этих слухов.

Что поначалу вызвало у него крайней степени удивление, – и зачем это им? – После чего всё это вызвало в нём смех, – вот же повеселили! – Вслед за этим, когда он приметил, как обходителен с первой леди сэр Рейнджер, то его лицо исказила кислая усмешка. Когда же он оказался в ближайшей близости от сэра Рейнджера и ему в нос ударил стойкий запах одеколона, то как только президент понял, что сэр Рейнджер не злоупотребил им внутрь, то такая ароматизированность сэра Рейнджера показалась ему внушающей опасения для …Но президент, почему-то испугавшись, не стал домысливать эту неприятную мысль, а только горько усмехнулся, заметив сэру Рейнджеру, что внутрь, куда разумней употреблять. И как завершающий штрих во всей этой эволюционной цепочке, первая леди достаточно, чтобы он всё понял, иносказательно сказала ему, что их сотрудничество идёт ему на пользу. И Мистер президент даже не стал уточнять у первой леди, что под этим её «их сотрудничеством» скрывается, и только в горечи улыбнулся.

– А я-то всегда считал, что все эти прохиндеи и карьеристы, для того чтобы преуспеть в жизни, через завлечённых жён ищут выход на их влиятельных мужей. А тут вон оно что вышло. – Огорчая себя всё больше и больше, чуть ли не до изжоги, раздумал по поводу некорректного поведения сэра Рейнджера Мистер президент. – Сэр Рейнджер на старости лет совсем с ума сбрендил, раз решил через меня найти подход к моей жене. Но почему же мне, всё же не верится. – Ослабив на шее галстук, Мистер президент, как и все обманутые мужья, в отчаянии попытался ухватиться за соломинку. Где его соломинкой была его рассудительность и здравомыслие. Ну а то, что Мистер президент пока что не полез руками свою голову ощупывать на наличие рогов, то это говорило в пользу него и его здравомыслия.