Моя скрипачка

– А тапок нет? – спросила у неё Соня.

– Нет. Мы ходим босиком, так чище.

Соне стало ещё холоднее от вида Кристининых босых белых ног, но она молча проследовала за ней на кухню.

– Садись, – сказала Кристя и Соня взобралась с ногами на скрипучую белую табуретку. – Что будешь?

– Не знаю… – Растерялась Софья. – У меня там в рюкзаке что-то оставалось от обеда… – Она вспомнила про сморщившееся яблоко, болтающееся в нём ещё с прошлой недели и подсохшие со вчерашнего дня бутерброды.

– Я не про это! – Кристина поморщилась. – Пиво или спирт?

– А, можно, чай? – испуганно спросила Соня, пытаясь понять, не послышалось ли ей слово «спирт».

– Как хочешь. – Недовольно хмыкнула Кристина и выставила на стол сначала варенье и банки с засолкой, а затем и пластиковую белую канистру, извлекая их с антресолей, как фокусник кроликов и прочую лабуду из шляпы. Деловито и ловко.

– Ты что, будешь это пить?! – Софья наблюдала за тем, как Кристина разводит спирт водой в графине широко раскрыв и без того огромные глаза.

– Конечно. – Кристина подлила в графин клюквенного варенья и размешала. – А чего такого? Чистый продукт. – Она плеснула себе в чашку. – Точно не будешь?

– Ну не знаю… – Соню пугал резкий запах спирта.

– Не будь ты такой трусихой! – Брезгливо поморщилась Кристина. – Ты же хочешь расслабиться?

– Ну да… – Софья замялась. – Ну, чуть-чуть давай.

– Так бы сразу! – Кристина плеснула в чашку Соне. – Держи!

Соня боязливо взяла чашку в руки и поставила рядом с собой на покрытый лаком стол-книжку. Ей нравилось смотреть на эту зеркальную поверхность. Кленово-красное дерево под лаком напоминало ей о скрипке. Молчаливо ожидающей её в чужой комнате чужой квартиры.

– За что? – спросила Кристя, подняв чашку.

– За всё! – вдруг выкрикнула Софья и, сама от себя не ожидая, опрокинула в рот жгучее содержимое своей чашки. – Ух!!! – Ей казалось, что спирт вынесет парами ей весь мозг, выйдя наружу через нос и уши. Она зажала нос и задержала дыхание, инстинктивно ожидая, когда это пройдёт. – Фу… Отпустило… – Соня с облегчением вздохнула.

– Закуси! – Кристина протянула ей на вилке огурец.

– Не хочу! – Софья помотала головой и отломила от поджаристой маслянистой буханки кусочек ржаного хлеба.

– Ну как? Нормально? – Кристина оживлённо насаживала на вилку увиливающий от неё, болтающийся в рассоле по банке помидор.

– Хорошо. – Мир вокруг вроде был всё тоже самый, но как-то поприятнее, повеселее. – Дай вилку! – Соня выхватила её из рук Кристины и тоже принялась увлечённо выуживать из банки помидор, который ей никак не поддавался.

– Ты чё, уже поехала? – Кристя прыснула со смеха.

– Не знаю… – Софья посмотрела на неё пьяными глазами.

– Ты чё, блин, первый раз бухаешь?

– Ну да! – Соня прыснула со смеху.

– Ну ты даёшь! Нетронутая душа! Курить будешь?

– Да. – Софья с трудом выковыряла из протянутой ей пачки сигарету.

Кристина чиркнула пару раз зажигалкой, и под её прерывистым дыханием колыхнулся язычок голубого пламени. Она самозабвенно затянулась и протянула Соне зажигалку:

– Прикуривай!

– Как?

– Ну ты чё?! – Кристя растерялась. – Ну, вдыхай…

– А… – Соня затянулась. Горячий дым спёр горло, и она закашлялась.

– О Господи… – Кристина плеснула себе в чашку добавки.

– Родители скоро придут? – спросила Софья, пытаясь сфокусировать взгляд на графине. Он напоминал ей один из натюрмортов, отправленных на выставку во Дворец Культуры её преподавателем по ИЗО в прошлом году. Темные пожухлые ягоды прибились к стеклянному донышку вместе с семенами под облаком красной взвеси.

– Нет, мама на работе допоздна.

– У меня тоже.

– Хм. А папаша?

– В командировке, сдержанно ответила ей Соня. Её покоробило Кристинино – «папаша».

– И у меня. – Кристина тоненько захихикала. – Только в постоянной.

– Мама не заметит, что мы тут? – Спохватилась Соня.

– Нет, она сама курит больше меня. Ну, я ещё проветрю, – Успокоила её Кристина.

Софья только сейчас заметила в металлической пепельнице тонкие как спички окурки, вымазанные ядовито-розовой помадой. Кристя курила другие сигареты, и губы так не красила.

Кристина ещё пару раз хлебнула из своей чашки и, хлюпая носом, облокотилась локтями на стол.

– Ты чего? – спросила Соня.

– Ничего. – Кристина вытерла нос рукавом синей клетчатой рубашки. – У тебя парень есть?

– Нет, – ответила Соня, сразу подумав о молодом мужчине из приёмной и, в очередной раз, повторив про себя его телефонный номер.

– Правильно! И не надо! Все они – уроды! – Кристя смачно высморкалась в салфетку.

– Почему?

– По качану. Лишь бы присунуть, а потом, всё – до свидания!

– Ты о ком? – осторожно спросила Софья.

– Ни о ком… Видела я его в эти выходные, представляешь?! – Кристя сдержанно разгладила рукой салфетку и свернула несколько раз. – Случайно, в продуктовом.

– И что?

– Ничего, прошёл мимо меня и даже не заметил.

– Ну, может, торопился, – предположила Соня, отщипнув от буханки ещё кусочек хлеба.

– Ага! Ты бы видела, как он торопился сделать от меня ноги! Улепетывал, роняя тапки! – Всхлипнула Кристина.

– Ну не расстраивайся ты так, может, это к лучшему!

– Что за бред?! – Кристина качнулась на стуле, взмахнув рукой. – Он обещал, что мы поженимся сразу после школы! У нас столько всего было! Мать меня даже к гинекологу таскала, после того, как застукала!

– Ничего себе! – Соня чуть не поперхнулась хлебом.

– А теперь – перешла в другую школу – и всё, аривидерчи! – Кристя растёрла слёзы бледными худыми пальцами в веснушках по своим впалым щекам. Сидя в изношенной клетчатой рубашке, стареньких потёртых джинсах. Сгорбленная, угловатая. Насквозь пропитанная никотином и пропахшая дешевыми тошнотворно-сладкими духами. Соне стало её жалко. – Никто со мной не считается! Никто! – воскликнула Кристя, давясь слезами. – Мать взяла, перевела в другую школу, чтобы я с ним не водилась… Потому, что ей видите ли так захотелось! Сука! – выругалась Кристя и смачно сплюнула в пепельницу. – Все думают, что я просто какая-то там… – Кристя замешкалась в поисках правильного слова, но так его и не подобрала. – А на самом деле я – не такая! Я умная, хозяйственная, да со мной любой будет счастлив! – Кристина налила себе ещё.

– Может, хватит? Тебе же утром будет плохо! – Заволновалась Соня.

– Да пофиг, первую пару пропущу, подумаешь… – Кристя залпом осушила чашку, немного побурчала себе что-то под нос и, облокотившись о стол, уснула, всхлипнув напоследок пару раз.

В квартире воцарилась тишина.

Настороженно прислушиваясь к проходящим под окнами прохожим, к шуму проезжающих мимо автомобилей, Соня подумала: «А что, если ЕМУ позвонить?» Мысль, зревшая в голове целый день, не давала ей покоя. Она не знала, к чему это приведёт, но была уверена, что не простит себе, если о НЁМ забудет.

Затушив тлеющую в пепельнице недокуренную Кристиной сигарету, Софья тихонько вышла в коридор, чтобы не разбудить новую подружку, пугаясь собственных шагов (вдруг раньше времени домой нагрянет мама Кристи), осторожно взяла в руки телефон – будто он может от неё сбежать, и начала взволнованно крутить его разболтанный осипший диск, упёршись взглядом в выцветшие обои.

– Алло, – почти сразу ответил приятный мужской голос.

– Здравствуйте, Евгения можно к телефону? – спросила Софья на манер распутных секретарш из фильмов.

– Это я.

– Э… – Внезапно Соня растерялась. Она не продумывала предстоящий разговор дальше первой фразы. – Привет. Что делаешь? – сказала первое, что пришло ей в голову.

– А это кто? – Мужчина тоже растерялся.

– Ну… Меня зовут София, но ты меня не знаешь. Мне одна знакомая дала твой номер… – Соня сочиняла на ходу.

– Света?

Соня насторожилась: «что ещё за Света?»

– Нет, другая, – ответила Соня. – Сказала, что ты симпатичный.

– Я?! – Мужчина опешил ещё больше. – Ну, спасибо, конечно…

– Вообще, я тоже так думаю! – Софья покраснела, перебирая тонкими пальцами телефонный провод, а сама подумала: «Как хорошо, что он меня не видит!»

– Значит, ты меня знаешь? – спросил мужчина.

– Нет. Да… – Растерялась Соня. – Видела как-то… Совсем чуть-чуть. И запомнила.

– Меня?

– Ну да.

– Весьма польщён. Когда это было?

– Не важно.

– И всё-таки…

– Это секрет.

Он замолчал. Соня была уверена, что он улыбнулся.

– Чем сейчас занимаешься? – продолжила, как ни в чём не бывало Софья.

– Собирался ложиться спать, и ты мне позвонила.

– Значит, я не вовремя…

– Нет, я рад, что ты набрала мой номер.

– Правда?

– Да.

– Тогда… Пригласи меня на свидание!

– На свидание?

– Да! – Соня зажмурилась. Она была в ужасе от самой себя.

– Хорошо, – ответил он, немного подумав. Сонино сердце радостно заколотилось – она точно знала, что он ещё раз улыбнулся. – Я тебя приглашаю. Где тебе будет удобно?

– М-м… – Софья растерялась. В голове моментально образовалось столпотворение из мыслей: «Он ведь наверняка гораздо старше меня…», «А что будет, если я ему не понравлюсь?», «А что, если понравлюсь?», «Есть ли у него девушка?», «Что одеть?» и тому подобное. Но любопытство взяло верх. – В центре. В воскресенье подойдёт?

– В это воскресенье я буду в консерватории. Я пианист, – произнёс он с какой-то необъяснимой горечью, – если хочешь, приезжай туда.

– Хочу. – Она икнула. – Ой, извини… Во сколько?

– Часа в три. Удобно?

– Да.

– Договорились. Буду ждать тебя у главного входа!

Громко всхрапнув, Кристина проснулась и прохрипела осипшим со сна голосом на всю квартиру:

– Кто там?! Мама, это ты?

– Ой, мне пора, – торопливо зашептала Соня, прикрывая трубку.

– Вот выучусь, выйду замуж! Я ещё всем покажу! – воинственно вещала Кристина с кухни лейтмотивом.

– Хорошо, спокойной ночи. – Засмеялся Женя.

Глава вторая.

Консерватория

Соня издалека увидела ЕГО. Чёрный силуэт на заснеженном белом фоне. Он, видимо, ждал её уже давно – ворот чёрного пальто поднят, руки – в карманах, плечи опущены, отчего он казался ещё более сутулым. Выдающийся нос с горбинкой забавно торчал из-под козырька чёрной шерстяной кепки.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, Софья подкралась к нему со спины. Голос от волнения куда-то запропастился, и она прошептала ему на ухо: «Привет!», закрыв ему глаза своими холодными ладошками. В голове стучало: «Боже, откуда у меня столько наглости?»

Но, как ни странно, страх лишь придавал азарта. Ей хотелось рисковать, идти «вабанк», играть потому, что он её не знал. Ведь так можно было стать в его глазах кем хочешь. А не оставаться обычной школьницей, скатывающейся в двоечницы.

Он обхватил её пальцы своими – длинными, горячими, сухими, убрал от лица и обернулся.

– Ах вот значит, ты какая! София… – На раскрасневшийся от мороза тщательно выбритых щеках заплясали задорные ямочки.

Соня опустила глаза и улыбнулась. Ей не хотелось, чтобы он видел, как она покраснела. А она была уверена, что её лицо уже ярче любого флага.

– Честно говоря, я думал, что это всё шутка.

– Но ведь всё-таки пришёл? – Она игриво глянула на него из-под длинных ресниц.

– Да. Надежда умирает последней. А мне очень хотелось верить в лучшее. – Вдруг он спохватился. – Тебя ведь правда зовут София?

– Да.

– Красивое имя.

– Спасибо. – Она сделала лёгкий реверанс.

– Рад с вами познакомиться. – Он кивнул головой.

– Взаимно.

– Пойдём? – Он приоткрыл перед ней тяжёлую резную дверь.

Осторожно ступая по скользким ступеням остроносыми сапожками на каблуках, Соня зашла в консерваторию. Длинный пыльный лабиринт из лестниц привёл их в его кабинет.

– Я здесь обычно занимаюсь.

– А нам за это ничего не будет? Сегодня же выходной…

– Конечно, нет! Я могу приходить сюда в любое время. Я здесь даже ночевал. – Он осёкся. – Иногда…

Софья окинула взглядом помещение. Потрескавшиеся от времени выкрашенные в охровый цвет стены, высоченный потолок, истёртый паркет. По центру – чёрный сияющий рояль. Насыщенный запах канифоли и мела, приправленный затхлым духом старых стен проникал в лёгкие. Убаюкивал, как родной голос, даря Софье свою нежность. Так пахла её прежняя музыкальная школа. Давно. Раньше, ещё до ремонта. Так пахли пропитанные временем концертные залы и театры, прогулки по причудливым коридорам в ожидании третьего звонка. Оркестровые ямы, гримёрки, закулисье. Так пахло её детство, проведённое на театральных подмостках с бабушкой – актрисой, которую она уже почти не помнила. Вот только этот запах…

– Давай я… – Он помог ей снять кожаную куртку, размотать разноцветный шарф и обходительно сам повесил их на кривую металлическую вешалку у входа. – Сейчас я тебе сыграю. – Он прошёл к инструменту. Сев на стул, расстегнул пальто, точным лёгким движением откинул его полы назад, как фалды фрака и бережно открыл сияющую лаком крышку чёрного рояля. Застывшего посреди пустого кабинета сочной каплей глазури. Противоречащего окружающей его пустынной ветхости, ощущаемой во всём – и в изъеденных старостью оконных рамах, простирающихся до самого потолка, и в истёртом до проплешин паркете, и в почерневших от пробирающегося через щели в окнах городского смога. Бывших когда-то белыми, французских шторах.

Зависнув руками над чёрно-белыми клавишами инструмента, Женя замер на мгновение. И преобразился – сутулость исчезла, глаза горели. Напряжённый, как натянутая струна, он повёл плечами, словно ёжась от дуновений проникшего сквозь расщелины в оконных рамах несносного ветра. Ледяного, вездесущего этой зимой. Вздрогнул, качнулся над инструментом и… Пальцы вспорхнули над роялем. Музыка полилась множеством чередующихся звуков из-под его тонких длинных пальцев. Звуков чарующих, нежных, настойчивых. Всё более накатывающих, подобно морской волне. Мелодичная полифония сменилась бурными диссонансами. Нагнетающими напряжение, бередящими чувства. Грохочущими, требующими как истосковавшийся человек внимания и любви. Через некоторое время буря стихла, сойдя на нет. Разливаясь бесконечной водной гладью. Примеряющий аккорд, и он остановился.

– Что это? – взволнованно спросила Соня.

– Импровизация. – Женя встал из-за рояля и подошёл к ней. Щёки – покрыты лихорадочным румянцем, глаза – блестят. – Теперь ты знаешь, где я провожу большую часть своего времени.

От его близости Софья густо покраснела в тон слишком свободному, неловко сидящему на ней красному платью. Позаимствованному у матери без её ведома. Глубокому декольте особо нечего было демонстрировать, и оно разочарованно оттопыривалось, подчёркивая длинную худую шею и изящную линию ключиц.

– Ты здесь учишься? – спросила Соня, отводя глаза.

– Да. Я заканчиваю консерваторию в этом году. – Он подошёл ещё ближе. Совсем вплотную. – И откуда у тебя мой номер?

– Секрет. – Соня нервно рассмеялась.

– Ты говорила, что мы где-то встречались… По-моему я и вправду тебя где-то видел… – Он провёл рукой по её длинным пушистым волосам и начал накручивать на указательный палец прядь волос, медленно притягивая её к себе. Соня испугалась: «Куда ещё ближе?» Ей и так казалось, что она слышит его порывистое дыхание, чувствуя его влажность на своей коже. Почувствовав её испуг, он опустил руку, словно случайно коснувшись её плеча. Лёгкая дрожь спустилась по её предплечьям.

Вдруг, взвизгнув, дверь кабинета резко отворилась.

– Женька?! Привет! – В дверном проёме показался плотный молодой человек с саксофоном. – Будем сегодня репетировать?

Женя отскочил от Софьи в сторону, как ошпаренный.

– Ой, да ты с дамой?! – Парень с саксофоном многозначительно улыбнулся, неуклюже торча из-за двери.

– Я сейчас занят, – сухо ответил ему Евгений, подойдя вплотную к непрошенному гостю, и перегораживая тем самым вход в кабинет.

– А где…

– Не важно. Я к тебе потом зайду. – Женя начал закрывать перед его носом дверь.

– Но я… – Парень видимо не понимал намёков и не думал уходить.

Соня почувствовала себя здесь не к месту. Она сняла куртку с вешалки и подошла к дверям.

– Я лучше пойду… – Софья осторожно коснулась Жениного плеча.

– Не надо. – Не поворачиваясь к ней, он взял её за руку и крепко сжал её тонкое запястье.

У Софьи перехватило дыхание. Жар прилил к лицу, и она опять густо залилась краской. Ей казалось, что мир уплывает у неё из-под ног, и она вот-вот упадёт в разверзшуюся перед ней на истёртом паркете пропасть. Сгинет там безвозвратно, если сейчас не уйдет.

– Я пойду, – прошептала Соня и, протиснувшись между ними, выскользнула из кабинета.

– Тогда я буду тебя ждать у главного входа в следующее воскресение! Так же, часа в три! Хорошо? – Женя крикнул ей вслед.

Соня обернулась на мгновение и кивнула головой, удаляясь по пыльному коридору под глухой стук тонких каблучков.

Глава третья.

Свидание

Серое мрачное небо недружелюбно зависло над головой, ежесекундно низвергая на город тонны мокрого снега. Влажные волосы, мокрый шарф… Под кожаную куртку уже пробралась сырость, и Софье хотелось побыстрей согреться. Она торопливо подошла к главному входу в консерваторию, упорно глядя себе под ноги. Ей не хотелось знать, ждёт ОН её там или нет. Идти «вслепую», считая шаги и разглядывая комки серого от грязи, скатавшегося на асфальте в комки снега, было не так страшно.

«Зачем я тогда сбежала? А вдруг, он сегодня не придёт?»

Пара заснеженных ступенек, резные двери, колонны… У главного входа, кроме неё – никого. Внутри что-то оборвалось. Ком подкатил к горлу.

«Ну зачем?! Зачем я тогда ушла?!»

Подкашивающимися ногами она сбежала вниз с крыльца и заторопилась в сторону метро. Глаза жгло от слёз. Сердце бешено стучало.

– Куколка, ты куда? Мне за тобой не угнаться! – Бархатный голос накрывал тёплой волной, смывая с её плеч холод.

Софья остановилась. Сердце замерло. Отдышавшись, она торопливо вытерла лицо от слёз замёрзшими пальцами и обернулась.

Это был ОН. Женя мгновенно сгрёб её в охапку, как украденное с неба заманчивое облако.

– Замёрзла? – спросил он, запустив одну руку в копну потяжелевших от влаги волос.

– Да. – Соня смущённо отвела взгляд.

– Зачем нам в консерваторию? Там ещё холоднее, чем на улице. Приглашаю в гости. На чашечку чая, – предложил Евгений, не выпуская её из объятий.

– Нет. – Вдруг опомнившись, Софья отстранилась.

– Да брось! Я не кусаюсь.

– Может, лучше в кафе? – предложила робко Соня, хлюпая мокрым носом.

– Ну, пойдём. – Он разочарованно пожал плечами.

Официант поставил на бордовую скатерть две чашки с чёрным чаем.

– Точно больше ничего не будешь? – спросил Женя. – Я угощаю.

Соня призадумалась: «Если соглашусь – буду ему обязана. Если захочу сама за себя заплатить – может не хватить карманных…»

– Спасибо за предложение, но я не голодна. – Софья тяжело вздохнула, пытаясь разглядеть дно чашки в облаке мелких чаинок из нервно растрёпанного ею чайного пакетика, чтобы в очередной раз не краснеть, встретившись с ним взглядом. Отогревающиеся за соседними столиками продрогшие парочки шептались, смеялись, обнимались, в отличие от них, озадаченных зависшим между ними в этом уютном кафе, наполненном ароматами выпечки, глинтвейна и свежесваренного кофе неловким молчанием. Запахи корицы и ванили разжигали аппетит, и она уже жалела, что заказала только чёрный чай с лимоном. Ещё и без сахара.

– Не хочешь меня ни о чём спросить? – Евгений прервал затянувшуюся паузу в разговоре.

– Нет. – Соня помотала головой. Ей действительно ничего о нём ни хотелось знать. Совершенно. Как и не хотелось, чтобы он о ней знал что-то личное. Представлять, что они два взрослых независимых человека, встретившихся на этом жизненном пути, как два корабля в море, ей было приятнее, чем говорить ему о своей дурацкой школе или выслушивать что-то о его работе.

– И где я мог тебя видеть? – Он, словно нарочно задавал вопросы, на которые ей не хотелось отвечать.

– Наверное, на каком-нибудь концерте, – ответила Софья, чтобы закрыть эту тему.

– Ты где-то сейчас учишься? – Допрос продолжался.

– Да.

– Где?

– В училище. – Она соврала.

– Сколько тебе лет?

– А что, это важно? – Она подняла на него свои зелёные глаза.

– Конечно. Я же должен знать, как с тобой себя вести! – Он заёрзал на стуле.

– Веди себя так, будто мы с тобой равны, – заявила Соня, картинно поднеся чашечку с чаем к губам.

– В отношениях люди не могут быть равны. – Он рассмеялся, облокотившись о спинку стула.

– Хорошо. Тогда мне девятнадцать. – Софья опять соврала.

– Тогда или девятнадцать? – Женя посмотрел на неё с подозрением.

– Девятнадцать. – Она хлебнула чая, но он оказался слишком горячим и Соня обожглась. Тогда она отставила чашку с блюдцем в сторону и обиженно уставилась на скатерть. Неожиданно Евгений переставил свой стул и сел рядом с ней.

– Посмотри на меня! – Их взгляды встретились. Его глаза, улыбка… Оказались слишком близко. У Сони закружилась голова. – Мне нужно у тебя ещё кое-что спросить…

– Спрашивай. – Софья старалась смотреть не на него, а на скатерть, но это не спасало. Даже не видя его лица, она слишком явно ощущала его близость, от чего её начинало бросать то в жар, то в холод.

– У тебя ведь уже кто-то был? Ну, ты понимаешь… – Он замялся.

Соня встревожилась: «Почему он спрашивает?! Я что, веду себя совсем как дура?» и выпалила:

– Да, конечно!

И сразу испугалась: «А вдруг это не то, что он хотел услышать?»

Она готова была сказать что угодно, лишь бы он остался с ней.

– Прости за бестактность. Я всё понял. – Женя с облегчением выдохнул. – На кого ты учишься? – Оживившись, он продолжил её расспрашивать.

– Я – скрипачка. – Софья разглядывала скатерть, заливаясь краской.

– Ух ты! Не ожидал! Наверное, мы и правда виделись с тобой на каком-нибудь концерте… – Пододвинувшись ещё ближе, он слегка коснулся рукой её подбородка, повернув к себе её лицо. – Мы мало знакомы, но… – Второй рукой он дотронулся до её колена. Соня вздрогнула. Провёл рукой выше, легонько отодвинув подол чёрной вельветовой юбки, и остановился. Его горячая рука жгла её бедро, растягивая секунды в искажающую пространство бесконечность. Укрупняя, делая отчётливее каждую деталь. Вот она – картина на стене, висит немного криво, вот – смеющаяся, скидывающая у входа покрытый каплями мокрого снега оранжевый пуховик симпатичная девчонка…

Дыхание перехватило. Софье стало трудно дышать. Приятное волнение, теплящееся внизу живота перерастало в ужас. Её стул скрипнул. Ударился о соседний. Упавшая вешалка лязгнула о кафельную плитку пола.

– М-мне нужно бежать… Я тороплюсь! – Скинув с себя его руку, Соня выскочила из-за стола.

– Но мы ещё не допили чай…

– Потом. Я перезвоню! – Накинув курточку, Софья выбежала на улицу.

Оттепель… Мокрый снег превратился в мелкий дождик, успокаивающе барабанящий по крышам. Талая вода мягким шуршанием лилась из сточных труб, пересекая тротуары. С удовольствием вдохнув влажный свежий воздух, она заторопилась к метро по перекосившейся, переливающейся в свете фонарей мостовой. Но, чем больше она приближалась к дому, тем больше в ней креп страх: «А что, если он больше не захочет меня видеть?» Нужен был совет друга.

Кристинина дверь с бряканьем открылась после третьего звонка.

– Ты что, спала? – спросила Соня.

– Нет, дремала под телек. Может, уберёшь руку со звонка?

– А здравствуйте?

– Добрый вечер. – Кристина выглядела более бледной и лохматой, чем обычно. Без макияжа её веснушчатое личико казалось совсем детским.

– По-моему между нами всё кончено! – Всхлипнула Соня, потупив взгляд.

– Подожди. – Кристя исчезла в дверном проёме буквально на минуту и вынырнула оттуда с пачкой сигарет и двумя бутылками пива. – Пойдём, поднимемся выше этажом, покурим, ко мне нельзя.

– Это откуда? – Удивилась Софья.

– Мама себе брала на вечер.

– А она не заметит?

– Не заметит. У неё там целый склад. К тому же она уже по-моему уснула. Но ко мне всё равно не пойдём. Зачем рисковать.

Они поднялись на второй этаж.

– Счас… – Кристя ловко стукнула по крышке, прислонив её к перилам, и та с шипением отлетела. – Тебе открыть?

– Да.

Кристя проделала то же и со второй бутылкой и отдала её Соне.

– Ну, говори, чего там? – Кристина хлебнула пива.

– Я тут познакомилась с одним мужчиной… – Софья нервно сделала пару глотков.

– Мужчиной? – Кристя застыла с поднесённой ко рту бутылкой.

– Да. – Соня смущённо улыбнулась и выпила ещё.

– Ну ты тихоня! Ну и?

– Что и?

– Красавчик?

– Ну да.

– И… Было уже?

– Что?

– Сама знаешь, что!