Там, где есть я… Со страхом можно договориться

– А вам не страшно ездить одной?

– Мне? Никогда. Не думай о страхе и не призывай плохое. Тогда ничего с тобой не случится.

– Ха, так я за этим туда и еду. Перестать бояться и призывать плохое.

– Ну тогда ты этому там точно научишься. Решила, так давай.

О самих сеансах говорить особенно нечего. Они были приятны, иногда трудны, мне приходили некоторые образы, она говорила, с чем мне нужно работать, и в целом была очень созвучна с моими мыслями про психологические причины болезни и необходимость отпустить мамину смерть. Но однажды, пропустив пару сеансов по каким-то причинам, я больше к ней не вернулась. Зато сказанная ею фраза о страхе, который ты сама в себе культивируешь и этим призываешь плохое, имела решающее значение и окончательно укрепила меня в решении – Индии быть!

Индия, июнь 2012.

Противоречивая природа человека

От Дели я ехала на такси. Таксист, молодой совсем парнишка, трещал всю дорогу, рассказывал байки про традиции, расспрашивал меня про все на свете и был очень доволен белой пассажиркой. Ехал довольно бодро, привычно уворачиваясь от людей, коров, скутеров и повозок, запряженных мулами. Ну как «бодро», по Индии в принципе невозможно ехать быстрее 50 километров в час, если, конечно, ты не на федеральной трассе.

В Ришикеш мы прибыли, когда уже стемнело. А это значит, что на улице нет никого. Ни одного человека. То есть спросить, где гостиница, совершенно не у кого. Навигатор говорите? Ну нет, это не про Индию. Там выскочить из машины посреди дороги и спросить соседа – лучший навигатор. Язык до Киева доведет. Ну или до Тривандрума, например. А так мы приехали на противоположную от моего отеля сторону реки. Есть два подвесных моста, по которым можно пройти только пешком. А чтобы объехать на машине, нужно делать крюк в 10 километров, что, конечно, мой мальчик категорически отказался. Не любят они в темноте ездить, опасно.

Поэтому он подхватил мой небольшой рюкзак в охапку, и мы двинулись на другую сторону довольно широкой в этом месте Ганги.

Сказать, что жутковато, – ничего не сказать. Вокруг спящие вперемешку коровы и нищие, навстречу бредут бездомные собаки, полное отсутствие фонарей, и я в общем-то начинаю понимать нелюбовь индусов к темному времени суток.

Я жмусь к парнишке, он браво шагает вдоль стен и заборов, но я уверена, что ему тоже очень хочется прижаться ко мне и спрятаться.

Таким вот образом, как два испуганных птенца, мы вышли наконец к моему отелю. Закрыто. Стучим.

Нам открывает заспанный администратор, принимает нас обоих, и вскоре я безопасно закрываюсь в спартанском номере, зато с кондиционером и собственной ванной. Парнишка, как выяснилось утром, остался спать внизу на диване.

Если честно, после ночной прогулки по безлюдному городу мои проблемы с нервозностью, мучившие меня последнее время, стали улетучиваться сами собой. Подумаешь, нервная какая, боюсь, что жить, может, недолго осталось. А сама лезу не пойми куда, с незнакомым таксистом, ночью, со всеми вещами и деньгами. Как нас обоих по голове сзади не огрели, до сих пор не пойму.

Вот ведь противоречивая природа у человека: бояться смерти от болезни, которая еще довольно теоретическая, но при этом лезть на рожон. И в этот момент о смерти (очень реальной) думать меньше всего. Больше бояться бездомных собак, укусят еще!

Утро приносит совсем другую атмосферу: шум, многолюдье, рынки, бесчисленные йога-классы, запахи. И я, уже наполовину излеченная от нервозности, но все-таки несколько пришибленная, остаюсь еще на один день – посмотреть на жизнь города. Гуляю, хожу по рынку, сижу в кафе на берегу реки рядом с одним из мостов и наблюдаю за людьми, проходящими рядом. А потом остаюсь еще на один день – уж очень мне нравятся весь этот шум и движение. Привыкаю к коровам на улочках, к торговцам, познакомилась с русскими, приехавшими из Москвы заниматься йогой, обедаю с ними. В отеле помогаю двум падре – американцам, путешествующим по Индии уже второй месяц, ужинаю с ними, и мы вместе принимаем участие в прекрасном ритуале, который проходит на берегу Ганги. В общем, люди, приехавшие в Ришикеш со всего мира, благожелательно настроены, разговорчивы и милы. И я даже думаю остаться еще на один день, но хлопаю себя по рукам:

– Стоп! Ты же собираешься в ашрам, вот и дуй туда. У тебя на него большие планы.

На следующий день, прямо с утра, я заказываю такси, пусть заберет меня из отеля, не хочу больше болтаться с рюкзаком. Через полчаса мы останавливаемся у красивых ворот, и, уже выходя из машины, я вижу невысокую худенькую темноволосую женщину в белой хлопковой одежде, спешащую мне навстречу.

Индия, июнь 2012.

Первое знакомство

Меня ждали.

– Татьяна, здравствуй. Мы ждали тебя еще вчера, комната готова. И, кстати, меня зовут Карен.

Женщина обладает тихим, успокаивающим голосом и беглым английским. Хотя, как преподаватель, я замечаю, что это не родной язык. И она явно не уроженка Индии. На вид ей около 40, но фигура может принадлежать и 20-летней. Гибкая, стройная и грациозная.

Мы дружелюбно приветствуем друг друга и идем в небольшую чистую комнату со своей ванной, горячей водой и вентилятором.

Женщина улыбается:

– Комната рассчитана на двоих, но сейчас людей в ашраме немного и места хватает на проживание по одному. Очень вольготно!

По стенам весело шастают ящерицы. Почему-то мне важно их пересчитать: одна, две, три… шесть. Кладу им крошки хлеба и наблюдаю, как они без всякого страха спускаются на узкий подоконник за своей добычей.

Я быстро привела комнату в порядок, разложила вещи и заправила узкую кровать. Вентилятор на потолке адски шумит, но исправно работает. Ополоснулась в душе и вышла на общую террасу, через которую можно попасть на лестницу, ведущую на первый этаж.

С террасы видны просторная столовая, большой сад и несколько примечательных построек.

– Татьяна! Спускайся, время обеда. Ты слышала гонг?

Замечаю, как Карен машет мне снизу.

Гонг, конечно, слышала, но он ничего для меня не значил. Ага, оказывается, гонг звучит, когда готова еда.

Я быстро заперла комнату и вместе с группой людей пошла по направлению к столовой.

Ашрам оказался совсем маленьким по индийским меркам. Ну, может человек четыреста и вместит. Июнь – не сезон, жарко и влажно, поэтому нас, рискнувших выбраться сюда, совсем немного – в общей сложности тридцать человек.

Все заходят в столовую босиком, оставляя шлепки перед входом. Я немного напряглась, не привыкшая ходить босиком в общественных местах, да еще где все такие же босые: а вдруг грибок или еще что-нибудь. Но выделяться своей брезгливостью не хочется, поэтому я сбросила сланцы и вошла в большой зал. Ступни ощущают чистые прохладные плиты, так приятно наступать на них кожей, и я не испытываю ни малейшей брезгливости или затруднения. Справа я вижу подносы с выемками, лежат ложки и вилки, стоят стаканы. От них начинается небольшая очередь на раздачу.

Я замешкалась, разглядывая непривычную вещь. Тут тебе и поднос, и тарелки одновременно. Белокурая женщина мягко дотронулась до моего плеча, заставив обернуться, и показала на людей, сидящих за столами. У каждого стоит такой заполненный поднос. Отдельно только стакан с напитком.

Иду за ней и сажусь за стол, как оказывается, с русской частью ашрама, обзаведясь наконец едой: лепешки, овощное карри, что-то типа смузи из свежих фруктов и два маленьких зеленых манго. В общем, совсем неплохо. У меня накопилось огромное количество вопросов, но Света, так зовут мою провожатую и соседку по столу, прижала палец к губам.

– Видишь, Свамиджи здесь. Он говорит, что есть нужно в тишине, чтобы почувствовать вкус еды и быть благодарным за нее.

– Свамиджи? А я читала, что люди монашеского ордена называются Свами.

– Так и называются. Свамиджи – это как мамочка или папочка. Уменьшительно-ласкательно и одновременно уважительно.

Мне так понравилось это слово, что я повторила его несколько раз про себя. Сва-ми-джи – три слога еще пели у меня в голове, когда я, наконец, повернула голову, чтобы увидеть через пару столиков от нас, и вправду молча, сидит сам Свами с точно таким же подносом и смотрит в мою сторону. Встретившись глазами, он кивнул, приглашая меня за свой столик.

Если бы не белые одежды, Свами был бы воплощением классического Деда Мороза, каким его рисуют в сказках. Большой, величественный, с окладистой белой бородой и седой копной волос.

Крупный нос, умные внимательные глаза. Высокий лоб. Серьезное выражение лица.

Я оробела.

– Иди, иди, – подтолкнула меня Света. – Видишь, он тебя зовет. Это редко бывает, и никогда со старенькими. А ты впервые, наверняка хочет с тобой познакомиться.

Я, обалдев от ответственности момента, схватила свой поднос и пересела за столик Свами. Он, так же молча, улыбнулся, кивнул и продолжил обед.

Естественно, я попробовала поговорить. Ведь зачем-то он позвал меня? У нас обычно люди разговаривают и расспрашивают новых знакомых.

– Очень вкусно, спасибо.

Это все, что я смогла из себя выдавить, не зная, как начать разговор.

Свами точно так же, как и Света, прижал палец к губам и отломил кусочек лепешки.

Мне стало немного совестно прерывать его пребывание в моменте еды, а с другой стороны – так гораздо проще. Ну о чем я могу ним разговаривать?

Мы пообедали в полном молчании. В конце я потянулась за маленьким зеленым манго, да так и осталась с ним в недоумении. А как его есть?

Попыталась почистить, но получалось неаккуратно, сок вытекал, пачкая руки, так что лучше расправиться с ним потом, когда останусь одна. Но Свами уже заметил небольшое замешательство, снова улыбнулся, взял свое манго и жестом показал, чтобы я следила за ним.

Тщательно размял его в руках, пока оно не стало совсем мягким и, как я поняла, внутри образовался свежий сок с мякотью. Откусил самый кончик и выдавил сок себе в рот. Как дети делают с пакетиками фруктового пюре.

Снова жест в мою сторону – попробуй сама.

Я в точности повторила процедуру в полной уверенности, что от этих размером с небольшое яблоко фруктов наслаждения немного. Так, кислятина.

Но когда сок полился мне в рот, я задохнулась от богатого вкуса сладчайшего нектара.

Полное несоответствие формы и содержания.

– Татьяна, принимать пищу – это ритуал. Принимать пищу – принимать энергию. Это медитация. Будь всегда здесь и сейчас. Ты и пища. Тогда еда будет давать нам блаженство, и не растолстеешь.

Я даже вздрогнула от низкого глубокого голоса, раздавшегося так неожиданно. Хороший английский с абсолютно индийским акцентом, который не спутаешь, даже если услышишь один раз. Улыбка в бороду и смеющиеся глаза.

За весь обед Свами только это мне и сказал.

Индия, июнь 2012. Самое светлое место

Карен оказалась колумбийкой по происхождению, однажды приехавшая в ашрам, да так здесь и оставшаяся. Она заправляла всем хозяйством, была и администратором, и доверенным лицом, параллельно вела йогу два раза в день и собирала народ на различные вечерние мероприятия.

После обеда она позвала меня для введения в курс дела.

– Про столовую ты уже все знаешь. Очень хорошо, что Свами позвал тебя за свой стол, значит, ты его заинтересовала. Он совсем не каждого зовет. Теперь по распорядку дня: в 6 утра – медитация, в 7.30 – йога, в 9.00 – завтрак. Затем сева, но она у нас не очень строгая, ты сама думаешь, чем помочь ашраму. Можно помыть полы в зале для медитаций или в зале йоги. Но зал для медитаций убирают и украшают постоянные люди: Мата и Катя. Ты уже познакомилась с Катей?

– Нет еще, но уже знакома с ее мамой.

– А, ну хорошо, тогда с Катей тоже скоро встретишься. Еще у нас есть работа по уборке открытой части столовой, там с дерева постоянно падают ягоды. Мы подметаем пол и моем его из шланга. Но можешь спросить у меня, чем заняться, работа всегда есть. А хочешь, помоги Ане и Бетани, они украшают школу к новому учебному году. В 11.30 – сатсанг.

– А что такое сатсанг?

– Свами собирает всех в библиотеке. Мы садимся и разговариваем. Можно подготовить вопросы, а иногда они родятся сами. Но бывает, мы просто сидим вместе и молчим.

– Просто молчим? А в чем суть?

– Ни в чем. Без сути. Каждый погружен в себя, но это время единения и созерцания. Да, в час – обед, затем свободное время, но Свами рекомендует отдохнуть или поспать. В 4 часа – небольшой полдник. Затем снова сева. В 5 вечера – йога, в 6 – медитация. После нее ужин. И иногда Свами придумывает что-то интересное. А иногда все выходят поговорить и пообщаться вместе. Но в сад лучше не ходить, ночью обезьяны очень активны и их не видно.

Понятно, в общем, ни минуты свободного времени. Но, может, для меня это и лучше? Так прошла моя инициация в ашраме. Мы познакомились со Свами, пообедав в полной тишине, но я почувствовала очень теплую, отеческую энергию, исходящую от этого необычного человека. Он, конечно, тоже уловил мои вибрации. Уж не знаю, что почувствовал, но иногда, вечерами, сидя на скамейке перед столовой, приглашает меня сесть рядом и поговорить. Энергетикой он обладает нешуточной.

Манговые деревья растут прямо на территории ашрама, я попала в период созревания плодов, поэтому это блаженство повторяется каждый день. Манго завершают завтрак, обед и ужин. А еще можно дойти до деревьев и сорвать плод в любое время дня. Но этого никто не делает. Шесть манго в день – вполне достаточная порция наслаждения. Зато на плоды пришли обезьяны и бурундуки. И если смешные полосатые зверьки, бесстрашно снующие везде, вызывают умиление, то обезьян величиной с овчарку мы побаиваемся и предпочитаем под подозрительными деревьями не ходить. Мужчины ашрама, включая Свами, замахиваются на них палками, делают серьезное лицо, показывая свое намерение, и обезьяны уходят. А женщины стараются прятаться за их спинами, ибо обезьяны нас не боятся. Вот так началась моя жизнь в этом спокойном и светлом месте.

Индия, июнь 2012.

Дорога домой, или зачем нам нужна медитация

– Скажи, Свамиджи, что такое медитация? Какова ее цель? Зачем мы медитируем каждое утро и вечер?

Мы сидим на сатсанге в ашраме Ауровелли и молчим. Никому не хочется нарушать установившуюся тишину. Неожиданно возникает вопрос, который мог бы задать только новичок, но почему-то он тревожит нас снова и снова.

– Свамиджи, что такое медитация?

Проходит несколько минут, блокноты приготовлены для записи, мы готовы услышать что-то самое важное.

Но ответ естественен и прост, как и всегда.

– Медитация – это транспортное средство. Она помогает войти в молчание, которое и является нашей истинной природой. Шум инороден, его создает возникающий вокруг нас беспорядок. Как только возникает ясность, шум замолкает и устанавливается удивительное состояние молчания. Медитация – это состояние. Это наша устоявшаяся, ясная, просветленная позиция по отношению к жизни. Медитация – это отношение. Однажды вы станете способны получить ясность того, что вы хотите, и сильнейшее горячее устремление зажжется внутри вас, и тогда жизнь превратится в сплошную медитацию. Это значит, что гулять, разговаривать, работать вы будете с медитативным отношением. Медитация – это процесс, который позволяет нам вернуться домой. Мы совершаем усилие, чтобы найти дорогу туда, потому что только так мы приближаемся к своей душе.

Вот что я поняла из практики. Медитация не дается просто. Можно сколько угодно сидеть в позе лотоса, но так ничего и не почувствовать. Медитация – это определенная работа, и, как любому другому делу, нужно сначала научиться ее азам. Просветление не приходит само собой, без навыков и длительной практики.

Во-первых, необходимо успокоить мысли. Постепенно ты прекращаешь фокусировать внимание на стрессовых ситуациях дня или жизненных проблемах. Это очень трудно, потому что мозг постоянно возобновляет внутренний диалог, из ниоткуда возникают мысли, воспоминания, заботы. С непривычки утихомирить ум удается всего лишь на несколько минут, но постепенно к этому можно прийти.

Во-вторых, нужно постараться осознать себя в настоящем. Здесь и сейчас. То есть осознанно понимать каждый процесс, который происходит с телом или мыслями в этот момент. Чтобы видеть, слышать и чувствовать себя в полной мере, требуется навык, который вырабатывается только в результате частой практики.

Высший пилотаж любой медитации, когда мы остаемся деятельными снаружи и медитативными внутри. Как раз это и имел в виду Свами, говоря, что медитация – это состояние. Это наша устоявшаяся, ясная, просветленная позиция по отношению к жизни.

Индия, июнь 2012.

Белый шар – не знаю, что и думать

– Свет, я не знаю, как медитировать. Что ты делаешь? Я вот сижу и сплю по утрам, просто досыпаю. Или представляю чего-то. Но это же не медитация, насколько я понимаю. Так, посидеть спокойно и подумать. Вот что ты так долго делаешь?

– Ты что, Тань. Ты сидишь рядом с таким сильным человеком, используй его энергию. Посылай к нему свои мысли, представляй, что ты тянешься к нему. Он же – как электростанция. Пользуйся случаем, контактируй с ним.

Да, задачка. По мне, так я лучше пела бы «Ом» часами, хотя бы понятно, что делать. А тут никто ничего не объясняет: сиди сама, да еще используй энергию Свами.

Но я так расстроена, пропуская что-то очень важное, что все же решаю попробовать. Получилось все случайно.

Я сидела и по совету Светы старалась выпустить светящийся шар из своего сердца, провести его по моим больным темным местам, ну и что-то в таком духе. Из груди слабо выплывало подобие тонкой белесоватой струйки, которая не то что осветить не могла, но и сама держалась непонятно на чем. И вот я воображаю, как эта струйка вяло плывет к Свамиджи, который в этот раз сидит на соседних со мной подушках, не шевелясь, как всегда, в удобной позе и с абсолютно прямой спиной.