Квартиры и Стадионы

Квартиры и Стадионы

Дима Трифонов

© Дима Трифонов, 2019

ISBN 978-5-4496-9968-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Любое сходство характеров героев или их имен с реально существующими характерами или именами является абсолютно случайным. Все события, описанные ниже, никогда не происходили и не могли произойти. Все написанное целиком и полностью является художественным вымыслом автора.

Д. Трифонов

                                Дима Трифонов.                        «Квартиры и стадионы».

«Что нужно Господу? Нужно ли ему добро или выбор добра? Быть может, человек, выбравший зло, в чем-то лучше человека доброго, но доброго не по своему выбору?»

Энтони Берджесс.

«Заводной апельсин».

Лето (начало)

«Тишина квартиры, ветер стадиона…».

«Flats & Stadiums».

«Лето».

Прошу тебя, избавься от меня. Я просто больше не хочу. Я просто больше не хочу так. Если моя жизнь продлится хотя бы еще на минуту, это будет неправильно. Это будет преступлением. И ты ответишь за это как соучастник. Дай мне ровно столько, чтобы осмыслить мое желание до конца. А потом избавься от меня…

Тебе ведь это совсем не сложно. Я знал много хороших людей, любящих жизнь, стремящихся сделать мир лучше, что-то создать, о ком-то позаботиться… Их больше нет. Почему же я до сих пор здесь? Этот эксперимент меня утомил. Твои образ и подобие заставляют меня смеяться. Видимо, я настолько похож на тебя самого, что тебе любопытно наблюдать за мной. Ты бы никогда не рискнул прожить такую жизнь. А теперь тебе любопытно?..

Смотри, я лежу и плачу от боли, скрючившись на постели, весь в поту и в собственной блевотине. Если бы только ты знал, как мне больно. Словно мне выстрелили в живот из ружья. Мои внутренние органы сгорают огнем, они готовы прорваться наружу, расплавив кожу. Мои кровеносные сосуды, забитые химическим дерьмом разного рода, уже не в состоянии нормально гнать мою отравленную кровь от сердца и к сердцу, а разбитый алкоголем мозг уже не в состоянии трезво смотреть на окружающую меня действительность…

И я готов поверить в тебя. Сейчас самое время поверить, потому что другого выхода нет. Я совсем один. Предатель. Я предал всех вокруг. Всех, кто меня по-настоящему любил. Я сам во всем виноват. Остались мы вдвоем. Один на один. Но даже сейчас я не смею тебя просить. Ведь тебя нет. А люди по-прежнему поклоняются идолам, как и тысячи лет назад. Ничего не изменилось…

Я хочу, чтобы меня не стало. Солнечный свет из окна заливает мою комнату, и я слышу счастливые крики детей во дворе. Я не в силах встать и закрыть шторы. Каждое движение сопровождается сильнейшей острой болью…

Я купаюсь в собственной блевотине, и мне не стыдно. Мне даже не противно. Я целеустремленно к этому шел. Я этого хотел. Совсем, как Степа. Нужно было видеть его состояние, когда я вгонял иглу в его расцарапанную вену в тот день, потому что сам он ни за что бы не сумел этого сделать. Конечно, я не смог удержаться. А потом, глядя на чудесный вид у него из окна, наблюдая за тем, как заходящее солнце купало в ярких лучах мою уничтоженную душу, совсем как тогда, когда я смотрел, как солнце садилось в море, словно таяло в глубине, и Марина была рядом со мной, держала меня за руку, я вдруг понял, почему я не хочу больше жить дальше…

Я слаб. Избавься от меня, пожалуйста, ведь я так слаб, что никогда не смогу сам этого сделать. Я даже этого сделать не могу. Я хочу, чтобы мне помогли. Я хочу разделить с кем-нибудь эту ответственность. Я хочу, чтобы все сделали за меня. Я просто не могу больше жить…

Ворочаясь в отвратительной едкой жиже, отвергнутой моим организмом, я вспоминаю сквозь полусон, сколько раз я валялся здесь, на этой кровати, в подобном состоянии за все эти годы. И я прошу тебя, пожалуйста, избавься от меня. Вытащи из этого ада воспоминаний, в котором невозможно разобрать, где правда, а где ложь…

А правда заключается в том, что я настолько сильно люблю жизнь, что не хочу, чтобы в ней было место для такого существа, как я. Срок должен подойти. Я с радостью покину строй. Я исчезну. Свет погаснет, и наступит тишина…

Но я хотел бы верить в то, что за смертью что-то есть. Что-то для каждого свое. Там мои города, в которых я никогда не бывал, их рисовало лишь больное сознание обдолбившегося торчка, там звезды, которые отражаются в чистых озерах этих городов, там яркое солнце и легкие облака, там нет войны, и все люди улыбаются друг другу. А еще там нет болезней и смерти, лишь чистота и счастье, красота и вечная молодость. И я действительно хотел бы верить в это…

Я не хочу больше жить, потому что я узнал все, что мне нужно было узнать, и я хотел бы, чтобы эти мысли стали последними. Искренне хотел бы, потому что я не вижу другого выхода из этой ситуации. Я не помню, когда все это случилось, но я помню, как все это началось…

«Walls»

Я перегибаюсь через маленький стол, чтобы успеть ухватить остатки отравленного дыма после Роминого напаса. На конце иголки дымится хэш, и я пытаюсь не пропустить момент, когда Рома напаснется до предела. Вот еще немного, и он протягивает иглу мне. Я собираю остатки дыма, пока Ромчик с хитрой улыбкой наблюдает за мной. Тот еще негодник.

– Иголочка хороша, – улыбаясь, утверждает он.

Роман прав, но, собственно говоря, мне все равно. Я уже нормально убился, и окружающий мир меня не особо интересует. Хотя, надо признать, этот негодник умеет стильно накуриваться.

– С иголочки… – улыбаюсь я ему, раскуривая сигарету.

В курении с иглы есть определенный смысл, но я предпочитаю классический способ. Минимум затраты продукта, максимум эффекта. Кроме того, этот прошаренный котяра настолько эстет, что даже не засовывает иглу в бутылку. Говорит, ему достаточно того, пока хеш медленно тлеет на конце иголки. Сука пафосная.

– «Captain Black»? – он кивает на сигарету, на которой я аккуратно завариваю гашиш.

– Ага…

– Вишневый?

– Ага…

Я полностью сосредоточен на процессе приготовления.

– Ты не в себе, дружище, – изрекает Роман, смеясь.

Он прав, но в этом-то и весь смысл. По правде сказать, я даже не знаю, откуда здесь взялась эта пачка. Видимо, Монах притащил из магазина. Он, судя по всему, так и не определился, какие же сигареты начать курить, вот и таскает в дом разную дрянь. Но я, в принципе, совсем не против. Довольно необычно завариться на такой палке.

Из колонок доносится приятный голос. «Beck» думает, что влюбился. Я заканчиваю варить и докуриваю сигарету. Рома с любопытством смотрит на меня выжидающе.

– Думаю, это финальная, – говорю я ему и улыбаюсь. – Твое здоровье…

Я подношу бутылку к губам, делаю ровный напас и оказываюсь прав. Это финал. В глазах мутнеет, мозг отключается на время, и мое тело пронизывают тысячи маленьких иголочек. Они впиваются в него, словно кто-то делает мне сеанс иглоукалывания. Меня тащит с нечеловеческой силой. Добрая варка получилась, и все из-за долбаной сигареты. Вишневый аромат въедается в мой мозг. Только бы сердце не остановилось.

Но на самом деле это не сигарета виновата. Мне просто захотелось побить рекорд Кирилла, который тот поставил пару лет назад, и который так никто еще и не побил, хотя многие подбирались достаточно близко. Два грамма за раз, если я не ошибаюсь. В моем случае дело останавливалось обычно в районе восьми напасов. Я еще тогда понял, что эту высоту мне взять не удастся. Слишком высокая планка. Уровень высшей лиги. Особенно учитывая события последних суток, из-за чего мой организм набит химией настолько, что на меня впору крепить табличку с надписью «Biohazard».

Ромчик лыбится, как сытый кот, глядя на меня. Этот подлец любит подкалывать тебя, когда ты в таком состоянии, но мне все еще наплевать на все, мне просто кайфово, и я наслаждаюсь этим. Отличный гашиш, давненько такого не было.

Стол являет собой воплощение минимализма. Пачка сигарет, зажигалка, пепельница, полная окурков, официант явно не заработает на чай, черная раскладушка моего телефона, истыканная иглой, на которой еще лежат остатки хеша. Культурное времяпровождение, короче. На полу стоит куча пустых бутылок от выпитого алкоголя. Разнообразие тары наводит мало знакомых посетителей квартиры Монаха на мысль о том, насколько разношерстная компания тусуется здесь на протяжении многих лет.

Роман встает и заглядывает в холодильник. Если он хочет найти там еду, то его ждет явное разочарование. Не сегодня, Ромчик, не сегодня. Теперь моя очередь его подкалывать. Мне по-прежнему очень трудно говорить, поэтому я просто тихо смеюсь, и он понимает, о чем я. Думаю, он обломался, но он не покажет этого. Прошаренный клещ. Я знаю, что вместо еды холодильник забит пивом до самой морозилки, и это очень приятно для меня. Ромчик достает две бутылки «Жигулей», и протягивает одну из них мне.

– Попей, негодник, может, полегчает.

Я беру бутылку и разом отпиваю половину. Мне сразу становится лучше.

– Очень крутая музыка, чувак, – говорит мне Ромка, кивая на колонки.

Полностью с ним согласен. «Beck» играет с того момента, как мы завалились к Монаху после умопомрачительной тусовки у Ромы на даче. Бедняга Монах. Он глазам своим поверить не мог, увидев нас с Романом на пороге своей хаты пьяных и удолбанных в хлам. Конечно, он должен был бы уже привыкнуть ко всем этим мелочам, но сегодня мне его стало искренне жаль. Впрочем, он, похоже, не обломался, как и мы, естественно. Он вяло пробормотал приветствие, сделав вид, что не спал, и отправился включать свой компьютер. А что еще делать в пять утра, когда к тебе завалились твои лучшие друзья, чтобы провести с тобой эти томительные часы ожидания момента, когда сладость проведенной восхитительной ночи уйдет, количество выпитого алкоголя отольется в канализацию, выкуренная дрянь выветрится из легких, порошок перестанет массировать ноющие кости, а колеса, наконец, отпустят.

– «Beck» довольно гениален, – говорю я, и Рома кивает в ответ.

«Modern Guilt» сменяет «The Information». Лучше не бывает.

Монах вваливается на кухню, открывает холодильник, шарит взглядом в поисках еды, как это делал Ромчик совсем недавно, обламывается и закрывает холодильник. Потом думает пару секунд, открывает его снова и вытаскивает бутылку пива. Мы начинаем аплодировать, когда он открывает ее и делает глоток. Монах ставит бутылку на стол и закуривает сигарету.

Я и забыл, что в этом доме обычно не завтракают. Впрочем, и не обедают. Да и не ужинают уж точно. Во всяком случае, не помню такого с тех пор, как Монах окончательно сюда перебрался лет десять назад. До этого здесь жил его дед, который давно съехал отсюда в наш район, где мы с Монахом познакомились и выросли, и теперь живет с его семьей. Еще когда мы были детьми, дед постоянно бухал, но никогда не забывал накрывать на стол, когда мы приходили к нему в гости. Было бы неплохо возродить эту традицию, но Монах вряд ли займется этим. Если задуматься, то его образ жизни с постоянным сидением дома, одержимостью компьютерными играми и прекрасными быстрорастворимыми обедами, которые запиваются сомнительным по вкусу кофе, ничем не лучше нашего. Однако, когда я услышал, как этот раздолбай играет на ударных, я был в шоке.

Все дело в том, что мы с Романом уже давно играем вдвоем у нас на студии, и все это время никак не могли найти подходящего нам барабанщика. С Монахом я знаком с самого детства, но никогда не думал, что у него такой талант к музыке. Однажды, когда он уже совсем ебанулся от монитора и одиночества, мы по приколу пригласили его сыграть с нами на студии. Он взял в руки палки и сходу повторил почти все, что я ему показал. Через месяц репетиций он уже овладел всем материалом, и мы сыграли наш первый концерт в Москве. Теперь мы плотно занимаемся записью альбома. Настолько плотно, что вот уже пару недель не брали в руки инструменты и на студию заходили только для того, чтобы разнюхаться, и я уже не помню, когда был трезвым в последний раз.

В конце весны мы с Монахом уволились с завода, на котором работали продолжительное время. У нас возникли проблемы с начальством из-за неправильного распределения финансов среди работников деревообрабатывающей промышленности, и я решил вопрос как дипломированный юрист. Мы отсудили себе неплохую компенсацию. Небольшая сумма, но нам хватило этих денег, чтобы незамедлительно потратить их на алкоголь и наркотики в течение пары дней. Таким образом, мы обеспечили себя неплохим арсеналом разного рода химических веществ и алкоголесодержащих напитков разного калибра. Необходимый минимум для успешных репетиций.

Я всегда мог позволить себе не работать. Я имею неплохой приработок на стороне, и мне не нужно сильно напрягаться. Однако я всегда работал, сколько себя помню. Это не значит, что я впахиваю на рабовладельца с утра до вечера. Моя трудовая книжка с пятнадцати лет забита разного рода местами, где я зарабатываю деньги. Я часто меняю место работы время от времени. Все дело в том, что она дисциплинирует. Это единственное, что может удержать меня от неприятностей, с которыми в любом случае сталкивается психика, когда часто имеешь дело с алкоголем и наркотиками.

Монах немного напился и начинает что-то возбужденно говорить, размахивая руками. Что-то про компьютер, как мне кажется. Что-то про уровни и магию и прочую компьютерную херню. Меня, правда, это не особенно волнует. Я по-прежнему не могу сконцентрироваться на словах, ведь действие колес и порошка почти прошло, а хэш очень круто меня перекрыл. На время, ясное дело.

Монах продолжает что-то втирать нам, и Рома, похоже, начинает врубаться в тему. Опрометчиво с его стороны, так как я тут же начинаю лепить еще. Надо оставаться на одной волне, пока есть возможность. А Монаху накуриться просто доктор прописал. Чтобы вся эта херня выветрилась из его головы.

– Думаю, надо докурить, парни, – я киваю на остатки хэша, раскуривая сигарету.

Мне, впрочем, уже достаточно, но не хочется оставлять. Рома кивает и хватает иглу, сканируя мой телефон в поисках гашиша. Монах, допив бутылку, решает покурить с нами. Отличный парень, на самом деле. Встретить веселых друзей, в пять утра ввалившихся к тебе домой, поспав при этом не больше двух часов, так как компьютер занимает огромное количество времени, столько, что встает острая необходимость забить на работу, на сон, всадить крепкий кофе, хорошо, остался сахар, видимо, с дедовских времен, а в холодильнике, кроме пива, несколько банок майонеза, никто не знает, что они там делают, но это просто данность, ни грамма еды в желудке, лишь ночной кофе вперемешку с накипью, выпить пивка, дернуть гара, а бутылка уже наполняется волшебным дымом. Я завариваю Монаху, а Ромчик уже вовсю напасывается с иголки.

Монах тем временем топает к холодильнику и достает еще несколько бутылок пива. Очень продуманно с его стороны, так как скоро он не сможет так вот запросто передвигаться по кухне. Этот хэш – лучшее, что я пробовал за последнее время. Неудивительно, что он так быстро у меня расходится, пользуется большим спросом. Впрочем, его надолго хватит, можно не волноваться. Данила подгонит еще. Это и есть мой приработок.

Я протягиваю мутную бутылочку Монаху. Один напас, и я оказываюсь прав. Он садится на стул и пару минут сидит неподвижно. За это время я напаснулся сам и сварил ему еще. Монах, измученно улыбнувшись, принял наказание из моих рук, использовав весь свой объем легких. Я делаю всем еще по одной, и гашиша не остается. Это хорошо, так как я больше не в состоянии курить. Совсем.

«Walls» звучит из колонок, и я забываю обо всем на свете. Мы убиты в хлам, а восходящее солнце светит ярко-ярко сквозь деревья, на ветках и листьях которых повисли огромные капли после ночного ливня. Мы вдвоем предусмотрительно переждали его в доме Романа на его даче, глядя из окна комнаты на втором этаже на маленькую речку, поделившую его участок надвое.

Солнце играет в легком летнем дожде, переливаясь ослепительно-яркой радугой. Отличное время суток, если только не нужно рано вставать, начало лета, и люди спешат на работу, бедняги, кто куда. Я смотрю в окно на улицу и чувствую себя абсолютно счастливым. Впереди беззаботное время, как в детстве, не знаю, сколько оно продлится на этот раз, но я не хочу терять ни единого мгновения этого глотка свободы.

Квартира Монаха, со мной мои друзья, и мне совсем не хочется возвращаться домой, но скоро это нужно будет сделать, ведь я не ночевал там уже несколько суток, да и вообще не спал много времени, нужно вернуться, принять душ, выспаться в чистой постели, проснуться, умыться, почистить как следует зубы, выпить кофе с шоколадом, выкурить сигарету и настроиться на очередной трип, который, я уверен, снова затянется на несколько суток…

Мы пьем пиво и вспоминаем события последних часов. Я проснулся ровно в двенадцать. Зазвонил будильник, и я открыл глаза, радуясь солнечному утру и предвкушению будущего веселья. Немного кружилась голова после пива и гашиша накануне, но я знал, что все это скоро пройдет, ведь это была всего лишь небольшая репетиция перед ответственным делом, и я набрал номер Романа, подождал, пока тот ответит мне заспанным голосом, поздравил этого негодника с днем рождения, а он что-то мычал в ответ, но я уже не слушал. Я сказал ему, что он должен встать и привести себя в порядок, так как банкет уже оплачен, и от него требуется лишь белый верх и черный низ, так что пусть поднимается и наслаждается весельем по максимуму.

Я положил трубку, встал с постели и отправился в ванную. Я встал под прохладный душ, вымыл голову, почистил зубы, вышел на кухню и приготовил себе крепкий черный кофе с коньяком. Затем я оделся, слопав на ходу плитку шоколада, выпил кофе, выкурил сигарету, вышел из дома и отправился к своему другу.

Спустя полчаса я уже стоял у Роминого подъезда. Через несколько минут появился заспанный именинник. Помню, выглядел он явно не лучшим образом. Видимо, накануне, когда я уже ушел домой, они с Монахом нашли способ весело провести время. Он выглядел, как потрепанный дворовый кошак, и пока мы шли до Монаха, я не переставал подкалывать его. Роману тоже стало весело, когда он вспомнил, как они провели время после моего ухода. Он смеялся и говорил, что не стоило пить виски, когда я уже ушел, чесал голову и виновато смотрел себе под ноги. Пристыженный кошара, нассавший под диван. Я старался не засмеяться, глядя на него.

Монах, видимо, спал, когда мы добрались до его квартиры, но мы проявили настойчивость, колотя в дверь и давя на кнопку звонка, так как эта дверь разделяла нас с холодильником на кухне нашего друга, в котором еще наверняка оставалось немалое количество пива. Наконец, дверь открылась. Оказывается, этот тощий мудак даже и не думал ложиться спать.

– Диман, я тебе говорил, чтобы ты сделал дубликат ключей и не отвлекал меня от важных дел, – уставившись в экран монитора, проворчал он.

Типичный компьютерный задрот. У меня даже не было желания возражать ему. Роман же, напротив, вступил с ним в полемику, начал его задевать и злить. Это Ромчик умеет делать очень качественным образом. Бескомпромиссный засранец. Особенно, учитывая его состояние.

Я незамедлительно прошел на кухню, достал из холодильника пару бутылок пива и направился в комнату. Я протянул одну бутылку развалившемуся на диване Роману, одну открыл сам и плюхнулся в кресло напротив Монаха.

Вот уже несколько лет с этого ракурса нам видна лишь спина хозяина квартиры, потому что этот тупой мудак проводит за компьютером большую часть своего никчемного времени. Если только не играет с нами. Здесь к нему претензий нет. На самом деле, мне нравится наблюдать за тем, как он играет. Сам я никогда не занимался этой ерундой, но, накурившись, слушая музыку и посасывая пиво, я люблю развалиться в кресле и пялиться в монитор.

Я допил бутылку, отправился на кухню и взял еще, вернулся в комнату, протянул пиво Ромчику и Монаху, включил плеер, подсоединенный к колонкам, выставил на нем «Libertines», сделал глоток и откинулся в кресле, наслаждаясь пропитым голосом Питера Доэрти.

Я сидел и вспоминал прошлый день рождения Ромы, когда мы замутили очень неплохого сахара, поделились с Монахом, потом пошли на старый стадион, оставив бедного ублюдка в одиночестве сидеть за компьютером, и я помню, как начался сильный дождь, а нас несло, как на американских горках, и я выбежал под теплый летний ливень прямо в центр поля и запалил фаер, оставшийся после очередного выезда, и это было незабываемо, потому что Ромка совершенно не ожидали такого, а когда мы вернулись обратно к Монаху, на того было жалко смотреть, и мы всю ночь пили пиво, курили гашиш и слушали «Дельфина»…

Покончив с пивом, мы с Романом отправились к нему на дачу, чтобы подготовить все необходимое для веселого времяпровождения. Монах сказал, что подтянется немного позднее, так как к нему в гости должна была зайти его знакомая дамочка. Я не мог вспомнить, когда в последний раз видел Монаха с девушкой, видимо, все это время он довольствовался своей рукой, так что мы были за него рады и не спорили.

По дороге мы с Романом зашли в магазин и взяли несколько «Гинессов». Мы шли по проселочной дороге, солнце светило невыносимо ярко, мы прикладывались к бутылкам старого доброго темного, и хотя Рома не особо любит его, все же поддержал меня, ведь это был особенный день.

Мы шли, наслаждаясь погодой. Я не люблю солнце, но меня все радовало тогда, все было в тему, и Рома начал рассуждать о нашей музыке, я поддержал его, и вот мы уже немного напились, спорили друг с другом, смеялись. Я говорил ему о том, как сегодня будет весело, он кивал, закидывался пивом, и мы шли дальше, а потом остановились у небольшой речки и сели на камни. Мы сидели, смотрели на течение некоторое время, на то, как вода бежала быстрым потоком, билась о камни, пили пиво и спорили о музыке.

Через некоторое время мы подошли к участку, который возвышался на пригорке, спустились вниз, и я увидел дом, расположенный прямо на берегу живописной речки, поделившей эту местность надвое. Мы расположились в уютной беседке, стоявшей посередине участка, и все уже было готово к вечеринке, когда к нам присоединились Макс и Кирилл. Мы сразу же приступили к курению гашиша, и к тому моменту, когда появились Миша и Санчес, были уже весьма убиты и попивали пиво, заботливо спрятанное в огромный пакет, погруженный в воду, чтобы оно всегда оставалось холодным.

Спустя какое-то время Роман предложил нам покурить шмали, которую мы с ним вырастили у него в доме. Мы заварились, и я сделал пару напасов, а потом еще докурил за всеми остальными, так как те отказались продолжать марафон, откинулся в кресле и залип на лес.

Через пару минут я понял, что сидеть просто так невозможно. Я много чего перепробовал за последнее время, но эта смесь оказалась куда сильнее всего прочего. Я был горд за нас с Романом. Я встал и неровными шагами отправился в сторону леса. Помню, как добрался до самого конца участка и обернулся. Я увидел перед собой огромный город, бразильские трущобы и фавелы, статую долбаного Христа и переполненные стадионы. Маленькая речка казалась мне шумным океаном, и я стоял и смотрел на него, слушая гул толпы на футбольном поле, и диктор объявлял что-то по стадиону, а потом картинка начала медленно меняться, и я снова оказался на участке, поделенном небольшой речкой надвое, увидел своих друзей, которые по-прежнему сидели за столом и смеялись.

Помню, как проковылял к берегу, достал пиво и раздал всем по бутылке, потому что это именно то, что было необходимо всем нам в тот момент, сел на свой стул и сказал: «Знаете, было бы неплохо на чемпионат мира по футболу в Бразилию сгонять…».

Прошло несколько часов, и все уже порядком убились, а Монах так и не пришел. Видимо, трахал там свою знакомую дамочку и не мог оторваться. Роман – прошаренный котяра – отправился в дом и приволок неизвестно откуда взявшиеся там колеса. Видимо, скрыл от меня их приобретение, длинный засранец, но я был ему только благодарен, как и все остальные.

И вот спустя совсем немного времени я уже смотрел на Санчеса, который танцевал прямо на столе, пиная ногами пустые банки и бутылки, едва не падал, прыгал и размахивал руками, и мы смеялись, вспоминая, как он заглотил сразу два колеса, и теперь его конкретно тащило. Мы с Ромой закинулись по одной, но я-то знал, что, спустя некоторое время, мы обязательно повторим еще.

Помню, мы начали конкретно угарать после того, как этот безумец Санчес, проблевавшись прямо во время своего ебаного настольного танца, сказал: «Надо бы еще одно колесо сожрать!» Мы, естественно, поддержали это начинание и слопали еще по одной таблетке вместе с ним.

Через несколько часов все уже конкретно выбились из сил. Макс и Кирилл завалились спать в доме, Санчес в итоге вырубился прямо на столе и остался валяться там среди разбросанных им бутылок и банок. Миша заснул в кресле, и только мы с Романом продолжали варить хеш, передавая друг другу бутылку и попивая пиво.