Здравствуй и прощай

Рассказ Е. Титова об устройстве на работу

Меня Котельников еще в 87-м постоянно звал в гости в Камчатку – типа, у нас весело, заебись. Про Цоя говорил, что тоже там работает, что басист ему нужен. Но я же знал, что я хуевый басист и могу хорошо играть только в «АУ», поэтому честно не хотел вводить людей в заблуждение. А просто так тусоваться, без причины, я не любил. То есть если бы мне что-то нужно было от Цоя или еще кого-то там, то, конечно, я пришел бы. А Котелок и так ко мне сам приходил постоянно, мне его хватало.

Потом я без работы остался и посетовал Олегу на это. У меня тогда сыну год всего был, жена не работала, нужно было что-то искать, и мне Олег дал телефон Начальника (Толика). Говорит – вот, позвони, вроде как он из котельной уходит, и можно на его место попробовать устроиться. Сам Олег уже не работал к тому времени в Камчатке, как и Цой. Олег был штатным художником группы «Кино», т.е. был полноправным участником группы, ездил с ними на все гастроли, получал гонорары наравне со всеми. Им уже не нужна была работа в Камчатке, они колесили по всей стране и за границей, зарабатывали очень много по тем временам.

Я не был знаком с Соколковым до этого. Позвонил ему, сказал, что я от Олега. Мы встретились, я рассказал, кто я, чем занимаюсь. Он дал мне адрес Камчатки, сказал найти там Машнина и сказать, что я пришел от Начальника. Мы встретились, поговорили, Андрей послал меня к Тихону писать заявление.

«Все четыре ставки кочегаров были заняты. Была свободна ставка зольщика.»

Меня и приняли на эту должность в котельную Строительного треста №1. Выходит, что в Камчатку я попал с подачи Олега Котельникова. Спасибо ему!

Мне выдали комплект рабочей одежды – как кочегару. Тогда куртка была размера на три больше, я подгибал рукава. У меня была и парадная одежда, она и сейчас сохранилась, но маловата.

Петушок (история от Е. Титова)

Была такая история, когда я, «свистнув» петуха с лотка на улице, якобы ходил с ним по городу и даже таскал за собой на верёвочке. Это было не совсем так.

Петух действительно был. Я прошел с ним по нескольким улицам до своего дома от лотка, где он продавался и откуда я его спер. Огромный был петух. Очень неудобно было его нести – я держал его за лапы, поднимал вверх, но голова все равно волочилась по асфальту. А обе руки у меня были заняты пакетами с продуктами. Ведь это был уже конец моего «магазинного обхода», я уже шел домой загруженный под завязку. И зацепил этого петуха, самого большого, на лотке на улице Желябова, перед поворотом. Я его взял, просто проходя мимо, и сразу повернул в проходной двор, но потом даже пожалел об этом. Он был тяжеленный и огромный. Наверное, это был бывший петух-производитель, которого за какой-нибудь проступок разжаловали в рядовые бройлеры и отправили в ощип. Может, килограммов 15 весил.

И проклял я свою жадность.

Я прошел дворами Капеллы до набережной Мойки, потом через мостик перешел на другую сторону и пошел дальше до проходного двора с Мойки к моему дому на ул. Халтурина, 8 (теперь Миллионная улица), у меня вход в парадную был со двора. С большим трудом я добрался до дома. Помню этого петуха до сих пор, хотя прошло более 30 лет.

Возможно, это была своего рода борьба с несправедливостью режима – я говорю о выносе продуктов – да, бороться надо, но не надо жадничать! И уже не вернешь обратно! Вот глупо выглядело бы, если бы я вернулся и положил петуха обратно на прилавок. Продавец, наверное, растерялся бы. А вдруг решил бы меня поколотить? Я и убежать не смог бы, так как сумки в обеих руках у меня были тяжелые.

Да, такая мысль возникла тогда – вернуться и положить обратно. Но уж решил не делать этого, а мучиться до конца, раз уже совершил такую глупость.

Любимая шутка Евгения Титова (от А. Машнина)

С деньгами у нас постоянно было плохо. Если что-то появлялось, то тут же пробухивалось-проедалось. Не от страсти к алкоголю, а потому что с гостями все сидели за столом и проводили время в разговорах, а не в мобильниках. И за столом сидеть лучше было с каким-нибудь незатейливым портвешком.

Так вот однажды ночью сидели толпой с Титей и девками, бухло кончилось, наскребли последней мелочи по карманам, и Титя с Яной отправились в поход на пьяный угол.

Не было их довольно долго, мы томились в ожидании. Денег было так мало, что на них можно было ничего подходящего и не найти. То есть насобирали только на портвешок, а на углу могла быть только водка, например.

Ну и вот слышим, наконец: пришли. Открылась дверь в комнату, на пороге сияющий Титя. Но при таком сиянии он вдруг заявляет: «А мы ничего не нашли». И горестно вздымает руки вверх. Мы успели только подумать: «Э-эх, облом». И тут из недр Тити (дело было зимой) на пол вылетает прекрасная нежная бутылочка портвешка. И разлетается вдребезги – хрясь.

Минута молчания.

Титя становится совсем не жизнерадостным. На наших рожах непечатными буквами пишется Непонимание.

Оказалось, Женя решил пошутить, что они ничего не купили, и спрятал бутылочку под мышку. А когда всплеснул руками, бутылочка-то и выпала об пол.

Пришлось всем заниматься другими делами. Петь грустные песни, решать кроссворды и т. п.

Объявление (от А. Машнина)

(история одной фотографии)

Однажды осенью мы сидели с Титей у меня на смене и пили с гостями жиденькое пиво из трёхлитровых банок. На дворе было прохладно, но не более того, и топился только один котёл.

Однако же вскоре подвалила комендантша общаги, тётя Клава, и обрадовалась, что нас тут сразу двое работничков. Сейчас, говорит, привезут вам машину дров, разгрузите её во дворе по-быстрому.

Вскоре приехал грузовик и начал пытаться маневрировать по заваленному углём и шлаком двору, чтобы заехать поглубже. В итоге это у водителя не получилось, и решено было вывалить дрова прямо на проходе между Блохина и Зверинской. Мы с Титей залезли в кузов и кое-как поскидывали длинные сырые горбыли на землю.

Грузовик уехал, тётя Клава велела нам отдохнуть, а потом перетаскать всю кучу с прохода подальше, под стену общаги.

Позже, когда гости стали расходиться, вдруг обнаружилось, что на улице изрядно похолодало, а главное – стемнело, и таскать дрова, при том, что тётя Клава уже ушла домой, нам вовсе не хотелось. Решили оставить всё как есть до завтра, и, поскольку мы люди гуманные, нам показалось, что будет порядочно с нашей стороны написать объявление для прохожих. Мы извлекли большую, относительно чистую картонку из запасов для растопки, но сначала надо было продумать текст.