О ком молчала Кит

Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит кидается на шею.

Уильям Шекспир «Виндзорские проказницы».

От автора

Здравствуй, мой дорогой гость и друг! Добро пожаловать в мир, где ты сможешь на время забыть о всех своих делах и окунуться в нечто большее, чем просто книга. Это целая жизнь! На сей раз перед тобой история девушки, а точнее момент её непростой подростковой жизни. Кит будет учиться отпускать прошлое, преодолевать страхи и отдаваться чувствам. Надеюсь, вы поняли, что Кит – это главная героиня и виновница истории, не так ли? Или перед вами всплыла картинка млекопитающего из мультфильмов и документальных программ? Было бы неловко.

Посмотрим же вместе как Кит справится с трудностями её жизни.

Предупреждаю: история и персонажи выдуманные! Может, тебе, гость, будут знакомы чувства героини, а может и нет. Или вы поучитесь на ошибках девушки? В любом случае, приятного прочтения!

Пролог

О ком же молчала Кит? И кто она вообще такая? Наверное, какая-нибудь неудачница с кучей комплексов и годовым запасом проблем, нытья и слез… Вообще-то, Кит – это я, и пожалуй, вам придётся иметь со мной дело на протяжении всего рассказа. Итак, с чего бы начать точно? Наверное, с самого начала, думаете вы, однако, моя история начинается с середины жизненного пути американского подростка. Моя семья говорит, что «умственный потенциал ценится дороже золота, а дороже умственного потенциала только лишь воспитание и человечность», и признаться, в чём-то они правы. Вам стоит запомнить эти слова, ибо со мной вы столкнётесь с несправедливостью, с ненавистью, враньём и с кучей другого дерьма. Надеюсь, вы поняли, что этот негатив прольётся на мою голову, а не совсем наоборот? Думаю, вы уже достаточно услышали, и для того чтобы понять всю «соль» стоит посмотреть на мою историю с другого ракурса, а именно – с моего.

Итак, я – Кит Стеллар – и я вам покажу свою историю, свои ошибки, свою боль и свободу.

Начинаем.

Часть 1. Вселенная всех проблем

Глава 1

Когда я отключила в сотый раз будильник, в голову ударили мысли об этом страшном дне. Всеми силами я пыталась изгнать эти дурные предложения в голове, типа «первый учебный день в новой школе», «у тебя нет друзей, ты изгой, ты цель задир», «новые предметы, новые знакомства». Знаете, тогда я испытала ужас и готова была разреветься от безысходности. За окном уже светило сентябрьское солнце, и лучи его тайком пробрались в комнату, пытаясь найти моё лицо и прокричать прямо в ухо «доброе утро!». Я зарываюсь всем телом под одеяло и протяженно выдыхаю, ибо слышу шаги мамы, которая, судя по всему, идёт ко мне (она ходит очень неаккуратно и громко, отчего порой трясутся стены). Делаю вид, что сплю, но маму не проведёшь, у неё стопроцентное чутьё на обман. Она произносит «Кит, ты видела который час?» и стягивает с меня мое обожаемое одеяло со звёздочками. Я вмиг покрываюсь мурашками. Черт, мою любовь отобрали, как теперь жить?! Поднимаю на женщину сонные глаза, но ничего не вижу – картина смазана. Хотя за столько лет мне уже пора к этому привыкнуть. Дело в том, что у меня плохое зрение – близорукость – левый глаз -6,5, правый -7. Раньше меня это до чёртиков пугало, но теперь этот изъян часть моей жизни, часть меня. Плохое зрение порой бывает кстати – видишь человека, который раздражает тебя и снимаешь очки, игнорируя и человека и весь мир в целом; замечаешь на улице родственника или соседа, с которым не хочешь здороваться, проходишь мимо, оправдываясь отвратительным зрением, типа: «Ой, так это были вы? Простите, простите меня, я вас не заметила…». Однако в остальных случаях плохое зрение – недостаток и огромное неудобство – очки мешают пить чай с ложкой, ибо она бьется об оправу; когда идет дождь моя «зрительная поддержка» покрывается каплями, и тогда я начинаю думать почему ещё никто не изобрёл дворники для очков; а ещё из-за очков невозможно лежать боком. Да и вообще, странно, что от каких-то там стекляшек зависит, будешь ли ты видеть или же нет. Как сейчас прям. Передо мной не мама, а какая-то каракуля на ножках – лицо смазано, как будто оно написано маслом, как неизвестная никому картина; даже не вижу злится она или нет, поэтому приходится опираться на слух – её голос показался мне раздражённым, но мягким. Моя рука вытягивается и хватает с третьей попытки чёрные квадратные очки с темного паркета. Надеваю их и зрение возвращается. Стало легче.

– Кит, ты проспала! – мама снова начинает буянить, поправляя одеяло и брюки, что валялись на полу прям около кровати.

Я тем временем встаю на ноги и вытягиваюсь на носочки, протяженно зевая. Связи с последними событиями, я «поссорилась» со сном, именно поэтому мои глаза напоминают два огромных мешка с ресничками. Уверена волосы похожи на солому и на что-то среднее между гнездом и тайфуном.

– Ну, вообще-то, я проснулась в семь часов, просто переводила время каждые пять минут, – отвечаю я, завязывая в узелок свои каштановые пряди.

Мама недовольно скривила губы. На этом диалог был завершён. Да и мне не хотелось её ещё больше злить, ведь мама у меня нервная и вспыльчивая, собственно, как и мы с папой. Видимо, семейное. Ну, моя сестра – Кэрри – тоже не особо спокойная дива, но после переезда она стала более вменяемой. Лорен, так зовут мою самую красивую маму на свете, принялась подбирать валяющиеся вещи на полу, а также коробку из-под пиццы и сока, бурча недовольно под нос о том, какая у неё дочь неряха и что у меня такими темпами не будет мужа, а если и будет, то парень сразу же сбежит, либо утонет в мусоре. Ха, мамочка, не угадала. Все ещё проще – я просто-напросто найду себе такого же ленивца, как и я сама. Да, с дочкой маме крайне не повезло. Ну, во-первых, я жутко брезгливая, но в то же время неряшлива; я нетерпелива, ленива и вспыльчива, как рассказывала ранее. Пусть мама и не говорит мне о моих недостатках и качествах плохой дочери (хотя иногда ей это надоедает и она высказывается), но за неё это успешно делаю я. А почему бы и нет? Ведь это правда чистой воды. Мама всегда краснеет за меня: в школе, перед родственниками, в шумных компаниях, и ей нечем хвастаться. Я – ужасный ребёнок, от которого некоторые бы хотели избавиться.

Приняв душ, одевшись и быстро перекусив, я была готова к трудностям, которые поджидали меня в новой школе. Я знала на что иду, знала, что будет трудно. Летние каникулы остались в прошлом, как и восьмой класс, как и все мои друзья, педагоги и спокойная жизнь. Знаю, что в «Уост-Игл» меня ждёт череда издевательств, ибо с таким именем, как у меня, всегда тяжело привыкнуть к незнакомым порядкам и людям. Черт, как можно назвать дочку Кит?! Почему там не… не Ханна, не Эмма или Ребекка?! Почему Кит? Меня назвали в честь Кита Эмерсона (Британского клавишника и композитора)? Или в честь Кита Флинта (Танцора и вокалиста британской электронной группы The Prodigy)? Заметьте – эти люди мужчины! Мне дали мужское имя? Серьёзно?! Но вообще мама говорила, что меня назвали в честь папиной прапрапрапрабабушки, которая сумела выжить в адских условиях во время Гражданской войны. И типа я должна гордиться своим именем. Ох, вот так я горжусь.

Моё имя – первый предлог для насмешек, и за это спасибо моим родителям. Второй предлог – мои очки – я буду и очкариком, и очкозавром, и Гарри Поттером (хоть не имею ничего против волшебника; мне он нравится, я его обожаю). До ушей уже доносятся первые смешки и обидные прозвища. От этого волосы встают дыбом…

Как бы я не тянула время, мне все равно пришлось сесть в папину «Хонду» и отправиться навстречу чему-то неизвестному и опасному. Вокруг много людей, в основном школьников и студентов. Они мирно, смеясь, идут по улицам города и направляются на учёбу. Смотрю на них сквозь окно и удивляюсь этим улыбкам и непонятным счастливым лицам. Что хорошего в школе? Хотя, если вы популярный человек, душа компании, то, конечно, вы будете рваться в школу, но таким лузером, как я, хочется сидеть дома и читать книжки. О, или смотреть мой любимый сериал «Теория Большого Взрыва». В любом случае, мне просто не хочется покидать пределы комнаты.

Папа замечает мой испуганный взгляд и говорит, привлекая к себе внимание:

– Дочка, не надо так волноваться. Это всего лишь школа, – мужчина с темными кучерявыми волосами обнажил зубы в грустной улыбке и ободряюще кивнул.

Конечно, ему легко говорить… В их доисторические времена вряд ли была такая междоусобица в обществе. Сейчас же каждый брезгливо относится к другому человеку. Нацизм, фашизм, сексизм, расизм – преобладают в XXI веке. Все это случается по вине человека. Разве не ужасно? Я не заметила, как мои ладошки вспотели, хоть и были невыносимо холодными, словно я их держала три часа в морозильнике. Я натянуто улыбнулась.

– Может, стоит вернуться назад? Не хочу туда…

– Кит, я все понимаю, но вечно прятаться нельзя. Помни: сильные люди никогда не прячутся, они либо побеждают свой страх, либо принимают с достоинством поражение, – папа гордо сузил глаза.

Он у меня дантист, но в душе ещё и отменный психолог, философ и писатель. Разносторонний человек, иначе говоря. Наверное, именно поэтому мама его так сильно любит. Хотя, у отца много положительных качеств: он голубоглаз, строен, высок и добр. Папа опрятен и высокоуважаемый человек в любой компании. Можете любого на нашей улице остановить и спросить, каждый с улыбкой скажет, что мой папа – замечательный человек. Хотя некоторые его недолюбливают… И так странно, что в такой семье, где каждый по-своему прекрасен и уникален, появилось такое чёрное пятно, как я. Даже Кэрри. Сестра, можно сказать, супермодель, которая обязана сняться в голливудских фильмах. Всю эту ангельскую картину своим существованием порчу я. Немного обидно.

– Пап, как можно принять поражение с достоинством? – грустно смеясь, спрашиваю я. Мы все ближе к новой школе.

Отец хмыкнул, не отрывая взгляд с дороги, на которой образовалась пробка. Круто…

– Надо уметь проигрывать, Кит. Проигрывая, человек стремится к выигрышу. И ты стремись. Будь смелой, не позволяй кому-то себя обижать, поняла? – папа умел одновременно отчитывать и наставлять, с особой лаской что ли. Странно даже. Я улыбнулась и кивнула ему, а он одарил меня самым лучшим взглядом – взглядом отменного отца.

Спустя минут семь-десять, машина остановилась у входа в большое здание с неплохим ремонтом и с кучей людей во дворе. Мне становится не по себе. Тело покрылось мурашками и начало потеть, словно на улице +40 градусов, чего не может быть. Сердце бешено колотит в груди, и я не знаю куда спрятаться или убежать. Целая толпа подростков разных возрастных категорий (от 12-18 лет) стоит во дворе учебного учреждения и беседует о своём важном. Да, почему-то именно в этой школе учатся, грубо говоря, все детишки нашего города: с пятого по двенадцатый класс. Многие считают это плюсом, другие же категорически против такой «импровизации» и требует переустроить «Уост-Игл» в старшую школу». Ох, офигенно, придётся драться с малышней за место в школьной столовой. Перевожу взгляд на толпу тинейджеров. Какие-то девушки, улыбаясь, дарят друг другу подарки. Какой-то чувак с серьгой смеётся и демонстрирует своему упитанному другу в джинсовой куртке новомодный гаджет. Главное отличие между мной и этими ребятами в том, что я одна. У меня нет здесь друзей, и мне не с кем делиться впечатлениями об проведённых каникулах. Хотя, честно говоря, провела я их просто ужасно. Кто-то отправился в кругосветное путешествие, кто-то посетил Париж, кто-то устроился на работу в хорошем магазинчике сувениров, а кто-то, а именно я, провёл все 92 дня в райском, неописуемом РАНЧО! То есть, привет дурно пахнущие свиньи и коровки, здравствуйте вечно орущие петухи и их тупые квочки, салют клещи! Ранчо, это – минимум танцы, максимум уборка лошадиного навоза. Вот вы можете за 68 секунд почистить, выражусь так, домик свиньи и не умереть от душераздирающего запаха? А вот я могу. Да ладно, забудем об этом кошмаре в прошлом и вернёмся в кошмар в настоящем. Это не сон, я правда одна… Здесь. В последний раз смотрю с надеждой в глазах на отца, но тот молчит и лишь кивает в сторону школы. Предатель! Видимо, он не передумает. Громко выдохнув надежду из себя, я открываю дверцу машины и хочу выйти, как слышу реплику со спины:

– И улыбайся, Кит. Людям надо показывать, что у тебя все хорошо. Пусть знают, – он словно вырвал слова из контекста, будто продумывал целую речь в уме, а вслух произнёс лишь это. Я повернулась к нему всем телом. Думаю над своими словами, пытаясь найти правильный и более взрослый ответ, но ничего. Кромешная тьма. Я покидаю «Хонду» и неуверенно направляюсь к дверям школы, над которыми висит плакат с надписью: «Добро пожаловать в Уост-Игл, друзья». Выглядит многообещающе.

* * *

Как только я вошла в коридор школы, то сразу почувствовала непреодолимую тягу к бегству. Само по себе здание было милым – светло, просторно и не пахнет хлоркой, от которой меня тошнит. Как я и говорила, здесь учатся и младшие, и средние, и старшие звенья, так что толпа народа в этом месте не считается странным событием, по крайней мере менее странным, чем рисунок пентаграммы на стене, около двери в уборную. Мои зеленые глаза бегают по всему помещению, не зная на чем остановиться. Повсюду люди, много людей, целое море. Кафель на полу бледно-голубой, но уже грязный и полон скомканных бумажек, мусора и жёванными жвачками, похожими на мозги. К синим стенам прикреплены бежевые шкафчики для учебников, а слева от меня прикреплён огромный стенд с кучей бумажек. Наверное, это учебный план, расписание уроков, кружков и секций. Именно это мне и надо. Поправив волосы за ухо, я неуверенно прохожу к доске с бумажками, пытаясь пройти сквозь неприступную стенку из людей. Эти ученики словно назло собрались здесь именно, когда это понадобилось мне. Выжидали? Какой-то парень с белобрысыми волосами толкнул меня, отчего я отлетела в сторону и чуть ли не упала на какую-то старшеклассницу, от которой пахло, нет, воняло ванилью. Она что, принимала душ в ванили? Главное не выплеснуть сегодняшний завтрак прямо на эту толпу. Девушка недовольно крикнула. Я поежилась и жутко начала краснеть. Боже, прямо чувствую как в груди стынет кровь. Мне стало неуютно и жутко стыдно. Почему это происходит всегда со мной? И в автобусе, и в музее, и в библиотеке, и в магазине… Повсюду! Поправив чёрную юбку, я решительно двинулась вперёд, задев того самого белобрысого парня. Тот повернулся ко мне, смотря сверху-вниз. Вся моя уверенность тут же испарилась. Эти два карих глаза испепеляли меня, блокируя проход кислорода в легкие. Столько агрессии и негатива я не чувствовала на себе никогда. Парень выглядел лет на семнадцать, и пусть он не такой большой, мне было страшно. Его матовая жёлтая кожа напомнила мне мою морскую болезнь, и я испугалась, что быть может парень тоже страдает ею, прямо сейчас… Время остановилось. Словно вокруг проходит в замедленной съемке; вижу, как тонкие губы парня свирепо произносят:

– Ты что, очкастая, нарываешься? – брезгливо буркает парень, двигаясь ко мне.

Я отступилась. Этот Халк выглядел очень пугающе, и мне на одну секунду показалось, что белобрысый сейчас врежет мне прямо в нос, отчего мои мозги расплывутся по всему коридору. Я зажмурила глаза и ждала удара, представляя реакцию родителей. А что, клево! Первый учебный день, а уже разбитый нос… И я потом такая: «Ну что, родичи, убедились? Зря я перешла в эту школу, зря».

Правда никакого удара я не почувствовала. Открываю один глаз, а потом второй. Халк, буду теперь его так называть, стоит в трёх метрах от меня и болтает с какими-то ребятами. Видно одноклассники.

На сердце стало как-то холодно. У всех вокруг есть друзья, но только не у меня. Даже у этого громилы… Я здесь одна. В этой колонии. Господи, я даже не знаю где мой класс и какой должен быть урок. Наконец, толпа разошлась, и я могла спокойно, не боясь быть раздавленной, подойти к доске с объявлениями. Ищу глазами девятый класс, но удаётся это только спустя две минуты. Нужный мне кабинет находится на втором этаже, в корпусе «Б». Замечательно.

– Стеллар? Кит Стеллар? – слышу чей-то голос за спиной.

Резко разворачиваюсь и вижу девочку маленького роста с чёрными, как ночь волосами. Её ярко-красные губы растянулись в улыбке, и она кинулась в мои объятия. Я в оцепенении. Ничего не могу сообразить. Темнокожая Рокси душит меня своими руками и что-то пискляво вопит. Я не успеваю ничего понять: все произошло слишком быстро. Однако я обнимаю девушку в ответ.

– Рокси? Как? Как ты здесь? – она отходит на шаг от меня, доброжелательно улыбаясь.

Вблизи девушка ещё меньше, чем казалось ранее. На мой взгляд её рост составляет полтора метра. Оу, какой милый хоббит.

– Я перешла в эту школу, а ты? – черноволосая почесала нос.

Мне сразу стало легче. Ура! Тут есть кто-то из знакомых. Хотя Рокси больше, чем просто знакомая, она моя бывшая, а возможно и нынешняя одноклассница. С плеч упал тяжёлый камень под названием «страх быть одной»; теперь я могу дышать полной грудью. Бояться остаться одной – нормально, если все тебя сторонятся. Знаете, друзья очень важны в наших жизнях. Мне бы не хотелось просыпаться по утрам, зная, что никто не позовёт меня гулять, не пригласит в гости или в парк. Одиночество, словно яд – он убивает человека постепенно, разрушая его жизнь. Так что, не теряйте людей.

– Отлично! Я тоже. Мы в одном классе? – спросила я, молясь про себя. Девочка посмотрела на стенд и начала что-то искать, шепотом говоря под нос. Я в ожидании. О Господи, пусть будет чудо, умоляю тебя. И чудо было. Рокси всего-то сказала, что мы учимся вместе, а я чуть ли не сделала двойной тулуп. Облегченно выдыхаю. Возможно, не все потеряно. Может, стоит посмотреть все под другим углом? Я заведу новых друзей, запишусь на кружки, начну думать о будущем.

Рокси поправила своё темно-синее платье и приказала идти за ней; я не стала противиться. Хоть и подруга (ведь можно её так называть, да?) в школе, как и я, первый день, но она уже все прекрасно знала. А вообще, Рокси всегда была «юлой»; она очень общительная и обаятельная девушка. В ней есть какая-то харизма. Мы подошли к белой двери и хотели было её открыть, как из класса вылетает какой-то парень. Он с темными волосами, кареглазый и миловидный на первый взгляд. За ним выбегают две девочки, которые размахиваются линейками и книгой по истории. Брюнет всячески издевается над девушками, а те начинают угрожать расправой и бросают в темноволосого книгу. Они бегают туда-сюда, громко пища, прямо, как птенцы, которые требуют еды. Мы с Рокси молча пялимся на этот спектакль. Мда, и эти люди учатся в девятом классе, со мной… Повезло же мне.

– Алекс такой засранец, – комментирует Рокси, наклонившись к моему уху.

Даже не хочу знать, когда она успела познакомиться здесь со всеми. Значит, он Алекс.

Это шоу закончилось быстро. Девочки сдались и прошли в класс, бурча недовольно под нос, а Алекс, смеясь, поправляет белую майку, заляпанную чёрным маркёром. Рокси, отрицательно качает головой и проходит в кабинет, рассказывая мне о том, как провела летний уикенд, но я все прослушала. Я тоже хочу поступить как она и пройти в кабинет истории, но не могу пошевелиться. В груди что-то колит или одновременно щекочет. Я чувствую, как мои ладошки вспотели. Что это такое? Ноги стали ватными, и мне показалось, что очки перестали давать нужный эффект. Я что, ослепла? Алекс подходит к двери, но резко останавливается, поворачиваясь ко мне лицом. Мы смотрим друг на друга и молчим. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Все вокруг исчезло. В солнечном сплетение резко кольнуло, да так сильно, что мне захотелось вскрикнуть. Он такой милый… У парня очень красивые глаза и маленький ровный носик. Я никогда подобной красоты не видела или просто не замечала. На секунду показалось, что мы с ним в другом измерении, где есть только мы вдвоём и ничего больше. И вдруг, его губы драгуном в ухмылке.

– У тебя красивые очки, – говорит Алекс, хмыкая.

Я опешила. Если это шутка, то мне будет больно в конце. Но этот искренний взгляд говорил о правдивости в словах… Мне хотелось в это верить. Обычно комплименты в мой адрес – сарказм и шутка, и всегда мне было больно. А в этот раз что-то было по-другому. Вот только что? Мимика? Жест? Голос? Да, голос был тонким, но низким. Я хлопаю своими глазищами, которые наверняка выглядят очень маленькими из-за очков.

– Спасибо, а многие считают очки – моим недостатком, – краснея, признаюсь я. Парень хмыкнул.

– Чушь какая-то. Это у тех кто такое говорит недостаток мозгов, не обращай на них внимания! Ты очень мило выглядишь с этими очками.

Мне польстили его слова. Я растаяла. Внутри все начало порхать. Такое мне ещё никто не говорил, оттого в тысячу раз приятнее. Главное сейчас произвести на Алекса хорошее впечатление, чтобы он не подумал, будто я ветреная или глупая, ведь это не так. Но мой застывший взгляд говорил об обратном.

– А как тебя зовут? – продолжил Алекс. Тут я почувствовала стеснение. Мне стало страшно, что, когда парень узнает о моем имени, то начнёт смеяться. Я бы этого не пережила. Обрести и сразу потерять приятеля? Было бы ужасно. Он же такой милый!

– Кит, меня зовут Кит, – отвечала я, краснея ещё больше.

Моё тело чуть задрожало, а сердце судорожно бьется. Меня бросило в жар.

– Кит? – удивлённо переспросил он, сомневаясь в моей честности. – Красивое имя… Я Алекс, приятно познакомиться!

На лице застыла глупая улыбка. Я не могла поверить в то, что кому-то понравились мои очки и имя. Во мне же нет ничего особенного! Обычные квадратные очки, прическа, имя, в конце-то концов. Может, парень из другой планеты? Новые перемены мне нравились все больше, и я правда поверила в чудо. Возможно, мои страхи всего-то плод детской фантазии? Но все же, что-то меня смущало. Я не понимала точно, что это было, но знала я одно: просто другом я Алексу быть не хотела. Моё сердце впервые стало таким мягким и ранимым, как цветочек, как снежинка, как капелька росы, как солнечные лучи и радуга. Стало ясно – я влюбилась в этого доброго мальчика, который разглядел во мне нечто большее, чем просто девчонку. И это замечательное чувство.

Глава 2

А вы знали, что сердце у девушек бьется быстрее, чем у парней? Так что задумайтесь на минуту: может, это не влюблённость, а просто иллюзия и самообман? Я точно не знала ничего о своих чувствах, знала лишь, что они есть, и с каждым днём становились сильнее, а мысли развязнее. Не спать по ночам, думая об одном человеке, который явно думает не о тебе, знакомо? О да, глупо в пятнадцать лет страдать по какому-то мальчику, особенно, когда этот мальчик твой лучший друг. Ой, подумаешь у него красивые глаза, милая улыбка, прекрасные мягкие волосы и шелковая кожа… Подумаешь он может заставить тебя смеяться и найти миллион плюсов в плохой ситуации. Подумаешь этот мальчик способен вытащить из тебя улыбку, когда на это нет никакого желания…

Спустя неделю мы с Алексом уже были самыми лучшими друзьями. Как говорится, не разлей вода, два сапога пара. Мы вместе сидели за одной партой, вместе обедали и оставались после уроков на дежурство, стирая с доски глупые надписи типа: «Поцелуй меня в зад», «Эдди – гей»; тогда мне было интересно откуда пятнадцатилетние ребята брали столько пошлости, злости и тупости. Хоть мне это и не нравилось, зато нравилось проводить время с Алексом – или по-другому Алом, как тот просил его называть. Рокси утверждает и даже навязывает мне своё мнение, что якобы Алексу нравится Флора, но Флоре нравится Шон, который влюблён в Сару. О господи, этот адский круговорот бесконечен. Мне нравилось думать, что Алу нравлюсь я. И я так думала. А кто мне запретит делать это?

– Посмотри-ка! – смеётся Ал, облокачиваясь руками на парту. Я подбегаю к приятелю и с любопытством разглядываю на парте какой-то рисунок с надписью. Ничего необычного. Какой-то умник нарисовал задницу и подписал: «Это место, из которого нам не выбраться на протяжении четырех лет. Помогите». Вообще, надпись воодушевляла меня на самоубийство, ведь какая бы не была здесь ирония, но это правда чистой воды. Школа – место, где в детях убивают личность. Вот, например, зачем орать на меня, если я не поняла какую-то деталь в уравнении или забыла принести эссе, или написать сочинение? От этого ничего не изменится, кроме моего психического состояния. Я натянула улыбку и посмотрела на возбужденное лицо Алекса. Иногда меня в нем бесило детское мальчишеское дурачество. Ведь эти надписи для дураков, а мне не хотелось принимать своего любимого мальчика за дурака. Для меня он Ричард Гир в фильме «Красотка».

– Очень жизненно, – выдохнула я и прошла к мокрой намыленной парте, которую мне ещё нужно отмыть. За спиной слышу как приятель хмыкает, а затем куда-то отступает. Наш класс небольшой, но и немаленький; в нем умещаются тринадцать парт, учительский стол, шкафчик и три горшка с цветами, на которые у моего одноклассника Кевина жуткая аллергия. Ему приходится тоннами глотать таблетки, чтобы не задохнуться собственными слезами. Жалко его.