Инкубатор

– Но где мы возьмем столько тел? – повторил вопрос Лесного Царя Князь Серебряный. – Даже нам не позволят каждый год забирать у России сто тысяч жизней. Что скажешь, дорогой?

– Слушай, Ахтуб, а один раз, и не забрать, а одолжить у России с возвратом сто тысяч жизней мы сумеем?

– Конечно. Но ты же сам сказал – один раз мало, надо все время. Теперь говоришь – достаточно. Честное слово, не понимаю.

– Объясню. Нам нужно сто тысяч женщин, которые каждый год будут рожать по ребенку, то есть новому телу. Это главная проблема. Операцию по изъятию самок надо провести очень аккуратно, а то поднимется слишком много вони. Для женщин и детей придется выстроить новый город – ведь пересадка становится возможной только, когда тела достигнут совершеннолетия. Я уже присмотрел за Волгой укромное место. Кроме того…

– Довольно! – взревел Первый Нефтяной Барон. – Мало того, что наших женщин рассовали по борделям всего мира, да повыдавали замуж за иностранцев. Причем выбирали самых лучших. Так теперь ты. И тоже, небось, красавиц тебе подавай. А кто останется? Кривоногие, толстожопые и косоглазые? Превратим Россию в страну уродов! А вы все, что молчите? Или обещанные миллиарды разум помутили. Так вам и своих денег ни за что не потратить, зачем еще?

– Егор Афанасьевич, мне понятны ваши эмоции, – примирительно сказал Дьяконов, – но поймите и вы. Метод создан, и кто-то обязательно им воспользуется. Не мы, так другие. Глупо упускать такую возможность.

– Уважаемый Арсений Викторович, вы предлагаете нереальные вещи, – поддержал Нефтяного Барона Хозяин Горы. – Лифшиц немного умеет считать. И вот какая жуткая картина встает перед нами после элементарных арифметических действий: почти два миллиона обреченных на смерть детей разного возраста. Из них четверть способна хоть как-то постоять за себя. При таких масштабах невозможно скрыть от них то, что их ожидает. А матери? Неужели вы думаете, что они бросят на произвол судьбы своих детей? Чтобы удержать их всех в повиновении, понадобится целая армия охранников, на которых уйдут все ваши миллиарды. И главное. Если в мире узнают об этой затее, российское правительство вынудят серьезно заняться нами. Вот Лифшиц и сомневается, стоит ли игра свеч.

– Видите ли, Михаил Соломонович, на всякое «ядие» есть свое противоядие. Надеюсь, вы помните историю с «Витаболом»? Нет. Ну как же? Лет пятнадцать тому назад в Швейцарии разработали новый препарат. При его приеме беременной женщиной ее ребенок рождался абсолютно здоровым, даже если казалось неизбежным какое-нибудь наследственное заболевание. Точнее не ребенок, а детеныш, поскольку сотни блестяще удавшихся опытов были проведены на животных. Казалось, и дальше все складывается замечательно. Дети женщин-добровольцев до года ничем серьезно не болели и развивались практически нормально. Препарат запустили в производство. Но тут что-то насторожило ученых. Продажу «Витабола» временно, а потом и навсегда запретили. Оказалось, он каким-то образом воздействует на мозг. Дети, чьи матери принимали «Витабол», мало чем отличались от животных. Их невозможно было научить говорить, они не умели думать и чему-нибудь обучаться. Так что зря нервничаете, господа. Ведь придется иметь дело не с детьми, а с абсолютно безмозглыми человекообразными детенышами. А для сующих нос не в свое дело представителей всяких организаций мы их представим, как генетических мутантов, специально для пересадки выведенных из пробирки. Тоже, конечно, поднимут галдеж. Но к тому времени на нашей стороне будут тысячи получивших вторую жизнь влиятельных людей со всего света. Так что галдежом и ограничится.

– Скажите, Арсений Викторович, – подал голос Мусорщик, – а может, было бы дешевле выращивать эти… э… тела, так, как вы сказали, вне материнского организма, искусственным путем.

– Увы, пока это невозможно. Во всяком случае еще никому не удавалось вырастить из зародыша младенца вне утробы матери. Но мои ребята уже занимаются этим вопросом. Так что, Руслан Иванович, когда-нибудь мы сможем отказаться от услуг женщин.

– Я старый человек, – снова вмешался Хозяин Горы, – мне семьдесят лет. Может я и успею вложить в ваш проект деньги, но получить прибыль мне точно не доведется. Ведь первые доходы ожидаются не раньше, чем через двадцать лет. Верно я говорю?

– Михаил Соломонович, вы что, не понимаете? Стоит вам захотеть – и вы станете двадцатилетним.

– Нет, это вы не понимаете. Вы что, хотите, чтобы Лифшиц ходил необрезанным?

– Так в чем проблема? Минутное дело, чикнул – и готово, – ответил Дьяконов, не зная, шутит Хозяин Горы или говорит серьезно.

– Проблема в другом. Я, уважаемый Арсений Викторович, не знаю, что выглядит нелепей, обрезанный русский или необрезанный еврей. Ну, разве при наших порядках даже по блату вы сумеете обеспечить мне тело чистокровного иудея?

– Кончай балаган. Я вижу, куда Лифшиц клонит. Развеселить публику, сбросить пар, и под шумок протолкнуть то, что предлагает Арсений. Мойша, я верно говорю? – грубо оборвал Хозяина Горы Первый Нефтяной Барон.

Лифшиц молчал, сделав вид, что не заметил явного оскорбления.

– Не выйдет… Да, в последнее время дела наши идут не совсем так, как хотелось. Вот и надо всерьез заняться ими, подправить, где следует, а не гоняться за мертвыми душами. Ты вот что, Арсений, докторишку своего держи в строгой изоляции, исключительно для наших потребностей, немца предупреди, что все, отбой, пусть помалкивает, если жить хочет. Никаких женщин, никаких безмозглых детей – люди мы в конце концов или совсем уже… даже не знаю кто.

– А ты на нас не дави! Лучше о будущем подумай, – неожиданно взорвался Лесной Царь. – Отошли наши золотые денечки. Сегодня мой лес брать не хотят, завтра всю нефть высосите до капли – как жить будем?

– Не прибедняйся, Григорий Ильич, на наш век хватит.

– То-то, что на наш. А о детях и внуках ты подумал? Им что останется?

– Хватит и правнукам, – самоуверенно заявил Нефтяной Барон.

– Ага, размечтался. А ты прикинь, сколько денег идет на чиновников да бойцов наших. Сам знаешь, перестанем платить чиновникам – мигом окажемся за решеткой. Распустим бойцов – нас в тот же день перестреляют. И за бугор уходить глупо. Слишком много мы знаем, чтобы нам позволили наслаждаться там мирной жизнью. Неужели трудно понять элементарную вещь – мы создали империю, добились ее процветания, уничтожили всех удельных правителей, а теперь стоим перед выбором: еще больше увеличить нашу мощь или пустить дело под откос? Так выбирайте, но учтите: когда рушатся империи, под обломками гибнут их правители.

– Ну что ж, – спокойно констатировал Мусорщик, – мнения сторон мы выслушали. Может, еще кто хочет высказаться?… Нет. Очень хорошо. Тогда давайте решим – принимаем мы предложение Арсения Викторовича или нет.

Но никто не собирался следовать разумному совету. Ну кто такой Мусорщик? Дешевка, скороспелка, выскочка, чье дело сидеть, слушать уважаемых людей да помалкивать. А чтобы лезть со своим поганым мнением – об этом и думать не смей. Так нет же – знаком с ними без году неделя, а уже командовать пытается. Что же дальше будет? Надо, надо поставить наглеца на место.

Первым не выдержал самый горячий – Ахтуб.

– Нехорошо, слушай. Вот Арсений Викторович, Егор Афанасьевич – уважаемые люди, ведут разговор, каждый хочет высказать свои мысли. Почему мешаешь, куда торопишь? И кто ты такой, чтобы здесь командовать?… Я не знаю, может у тебя каждая «шестерка» указывает хозяину, что ему делать. Всякое бывает. Но у нас так не принято.

– Ну вот, – с досадой подумал Дьяконов, – дело грозит закончиться безобразным мордобоем. Может даже кого-нибудь выбросят из окна на прибрежную гальку. Красивое было бы зрелище, но ведь не для того собрались.

– Успокойся Ахтуб. Я думаю, Руслан прав. Мы уже все обсудили, каждый, надеюсь, пришел к определенному решению, так давайте, высказывайтесь, – хотя слова звучали примирительно, в тоне Дьяконова проскальзывали стальные нотки.

– Чего тут высказываться, по-моему, все ясно, – Первый Нефтяной Барон не изменял своему агрессивно-напористому стилю. – Позабавил нас Арсений Викторович – и хватит. Как говорится, делу время, а потехе час.

Он обвел глазами собравшихся и, остановив свой выбор на третьем Нефтяном Бароне, спросил:

– Правильно я говорю, Аркадий?

– Не знаю, не знаю, Егор Афанасьевич. Я еще не пришел к окончательному решению. Так что пока воздержусь.

Дьяконов едва сдержал радостный возглас. Если уж ближайший компаньон, пусть не до конца, а всего на половину идет против Хомутова, то что говорить про остальных. Только теперь он полностью уяснил себе смысл выражения «новое всегда с трудом пробивает себе дорогу». И чем грандиознее открытие, тем больше рогаток и препон на его пути.

Нефтяной барон был ошарашен. Предательство самого надежного союзника настолько потрясло его, что он обреченно плюхнулся в кресло и вяло шевельнул рукой – мол, продолжайте без меня. Хомутова выручил Второй Нефтяной Барон:

– Думается, наше положение не столь безнадежно, чтобы, сломя голову, бросаться в предложенную Арсением Викторовичем авантюру. Я против.

– Это не авантюра, а самый перспективный бизнес, по крайней мере на ближайшие сто лет. А может быть и на миллион, – возразил ему Лесной Царь. – Упустим момент – потом будем локти кусать… друг другу. Я поддерживаю Арсения Викторовича.

– Авантюра, уважаемый Денис Семенович, – это когда старый человек, перед тем, как затащить даму в постель, рассказывает ей о том, сколь неутомимо он это проделывал в молодые годы, – как бы между прочим, заметил Хозяин Горы.

Ответом на эту фразу стал взрыв хохота. Все знали о слабости, которую питал к ласковым красоткам почти семидесятилетний Второй Нефтяной Барон.

– Что же касается обсуждаемого предмета, то я пока воздержусь. Надо, знаете ли, все как следует обдумать, – закончил Лифшиц.

– Чего тут думать – стрелять надо за такие вещи. Женщина – это же цветок, персик, украшение дома. И рожать она должна наследников мужу, а не уродов безмозглых. Запомни, Арсений, в любом случае рассчитывайте только на своих баб. Если поднимите руку хоть на одну нашу женщину – плохо тебе будет. Ты меня знаешь – Ахтуб слов на ветер не бросает.

– Все, приплыли, – Дьяконов тяжело вздохнул. Радостное возбуждение сменилось ощущением полнейшей безысходности. – Двое – «за», трое – «против», двое воздержавшихся. Остался один Мусорщик. Но ему-то какой смысл лезть в новое предприятие, если и так гребет деньги лопатой. Значит тоже против. В скором времени к ним примкнут оба воздержавшихся. И уже никто не спасет Лесного Царя от переселения в мир иной. И останешься ты, Арсений Викторович, в гордом одиночестве.

– Не знаю, какие еще привести аргументы, поэтому просто скажу: я целиком поддерживаю новое начинание.

До Дьяконова не сразу дошло, что это высказал свое мнение последний из них. Значит Мусорщик, несмотря на свое процветающее дело, решил поддержать его. Почему? Впрочем, это другой вопрос. Главное – первая схватка закончилась вничью. Хомутов тоже понял, что в последний момент победа ускользнула из его рук. Он еще раз презрительно, чуть ли не с отвращением смерил взглядом Третьего Нефтяного Барона и сухо, даже без видимости радушия, заявил:

– На сегодня с делами покончили. Сейчас перекусим, а потом желающие могут искупаться.

С этими словами он нажал синюю кнопку – одну их трех, вмонтированных сбоку стола. Буквально через несколько секунд в комнату вошла женщина неопределенного возраста, но определенно непривлекательной внешности. Приземистая, кривоногая, с лицом, увидев которое начинает казаться, что у монашеской жизни есть свои прелести – она была такой и десять и двадцать пять лет тому назад. Ровно столько Лариса прослужила у Хомутова секретаршей. О ее деловых качествах и практичном уме ходили легенды. Внешность Ларисы тоже пришлась по душе Нефтяному Барону. Около красивой девушки вьются толпы поклонников. Поди разберись – кого привлекают прелести самой красавицы, а кого секреты ее хозяина. С Ларисой же все было ясно. Стоило какому-нибудь элегантному молодому человеку пригласить ее в ресторан, и ухажером вплотную занимались люди Хомутова. Незадачливый кавалер после недолгого запирательства и сопутствующих ему повреждений той или иной степени тяжести, признавался в истинных причинах столь извращенного интереса к женщине, способной пробудить у мужчины только одно чувство – обиды за весь остальной прекрасный пол.

– К вам уже два часа пытается дозвониться Хайдаров, – на лице у Ларисы нуль эмоций. Голос сух и шершав, словно наждачная бумага. Таким хорошо «снимать стружку» с подчиненных.

Собравшиеся изумленно переглянулись. Саид Хайдаров для их круга – фигура одиозная. По всей средней Волге он единолично контролирует торговлю наркотиками, проституцию, рэкет – стандартный набор крупного мафиози или, говоря по-русски, пахана. Какие могут быть у Нефтяного Барона дела с этим типом? Чувствовалось, что Хомутов озадачен не меньше своих компаньонов. Однако после непродолжительных колебаний он кивнул – соедини.

– Ну, здравствуй, Нассреддин, давненько я тебя не слышал, давай рассказывай, как поживаешь?

Дьяконов осуждающе качнул головой. Насреддином Хайдарова прозвали за феноменальную хитрость. Правда, в отличие от фольклорного героя, Саид был скорее подл, чем хитер. Может, именно поэтому буквально на стену лез, когда его называли Насреддином. Хомутов не мог не знать этого, значит, оскорблял пахана намеренно. А члены «семерки» хотя и брезговали уголовниками, старались с ними не конфликтовать.

– Говоришь, не до рассказов тебе? А в чем дело? … Просьбочка имеется? Ах, Саид, одному тебе скажу, по секрету – несчастный я человек. Все словно сговорились: Хомутов, сделай то, Хомутов, сделай это. И хоть один человек пришел бы, предложил так душевно: «Егор Афанасьевич, дорогой, может у тебя просьба какая есть? Говори – все сделаю». Жаль, нет сейчас таких людей, боюсь, вымерли все до единого… Ну, это так, к слову. Какие, Саид, проблемы?… Человека твоего взяли? А хоть хороший был человек?… Правая рука? И кто взял?… Бригада из Москвы. То-то я думаю, неужели Саид в своем хозяйстве разобраться не может. Да, тяжелый случай. А ведь мы вам предлагали, ко всем авторитетам с поклоном ходили, давайте московских бугров кормить вместе. И что же нам, Саид, твои кореши ответили? Дескать, они люди бедные, им и на местных чиновников наскрести не всегда удается. Только вот неувязочка получается. Откуда у бедных людей деньги на дворцы, яхты, бриллианты для любовниц? Если ты бедный человек – должен ходить с голой задницей. А если у тебя копейка завелась – думай, куда ее потратить в первую очередь. А то вечно норовите проскочить на халяву. Сколько ж можно? И потом, поздновато ты, Саид, опомнился. У меня об этом человеке соответствующие органы еще с утречка справлялись. Мол, не ваш ли, уважаемый Егор Афанасьевич, сотрудник сгоряча пристрелил таксиста, слегка поцарапавшего своим авто его драгоценный лимузин. «Нет, – отвечаю, – у меня такие неуравновешенные типы долго не задерживаются. А почему вы решили, что он мой?» «Да вот, сидит, грозится, что камня на камне не оставит от нашего заведения, если немедленно не отпустим. Заодно упомянул о каких- то могущественных покровителях, на вас намекнул. Лучше бы Богу молился, что жив остался – ведь убитый таксист вез двоих московских ребят из комитета по борьбе с бандитизмом. Из-за этого инцидента у них что-то серьезное сорвалось». «Значит, угрожает? -спрашиваю». «Еще как!» «А вы по почкам не пробовали?» «Собирались, но надо же было выяснить, что за человек. Сейчас сделаем». Так что забудь, Саид, о своей бывшей правой руке. Ищи новую. Успехов тебе. Пока.

– Вот, гнида, – мысленно прошелся Дьяконов насчет Хомутова.

Только к концу разговора до него дошло, чего именно добивался Нефтяной Барон. Уже сегодня все авторитеты обычного уголовного мира будут знать, что сырьевики окончательно обнаглели, и их пора как следует проучить. Конечно, финансовые возможности и связи в Госаппарате у паханов куда скромнее, но бойцов могут выставить столько же, да и местные власти половины России под ними ходят. Если дело пойдет на принцип, начнется нешуточная заварушка, и новый проект на неопределенное время придется отложить.

– Ай, да Егор Афанасьевич. Недаром он, единственный из них, успел при Советской власти оказаться в рядах номенклатуры. Пацан Мусорщик, небось, и значения этого слова не знает. А уж об умении на любой ход противника мгновенно отвечать хитро закрученной интригой им всем остается только мечтать. Но сейчас Хомутов, кажется, перестарался, следуя большевицкому лозунгу «победа любой ценой». Он рассчитывает всех их втравить в схватку с урками, а ведь можно за его спиной договориться и оставить уважаемого Егора Афанасьевича один на один с паханами. Называется «не рой другому яму – покойником будешь». Стоп. А может, мне вместо Лесного Царя заняться Хомутовым. Заварушка начнется, и уберу его под шумок. Это стоит обдумать…

– Непостижимые люди, дикая самурайская логика, – Мусорщик по-европейски отпил немного, поставил бокал на место.

Возвращаясь от Нефтяного Барона, в аэропорту он попросил Дьяконова «подбросить его», пояснив, что его «борт» что-то барахлит. Теперь становилось ясно, что мифическая поломка самолета – лишь предлог для конфиденциального разговора.

– Ведь сколько лет они наслаждаются властью, пусть ограниченной территорией одного государства и его правительством, но большой властью. А теперь, когда им предлагается практически безраздельная власть планетарного масштаба, они начинают рассуждать про какие-то деньги, прикидывать выгодно или нет, завывают о судьбе несчастных русских женщин.

Дьяконов хотел возразить, что большинству его приятелей власть сама по себе нужна, как земле – колхозы. Второй Нефтяной Барон и Лесной Царь, несмотря на почтенный возраст, продолжают горячо любить женщин, правда, в последние годы, если можно так сказать, полуплатонически. Третий Нефтяной Барон обожает хорошо закусить. Именно закусить, а не выпить, поскольку спиртное выступает в роли стимулятора аппетита. Хозяин Горы помешан на драгоценных камнях. Вся страна могла бы несколько дней не работать, если национализировать и продать его коллекцию. И она продолжает стремительно увеличиваться.

Хомутов – тот да, конкретно помешан на власти. Потому и верховодит в их компании. Потому и норовит зарубить на корню идею Железного Короля, считая, подобно Цезарю, что «лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме». Ахтуб – тот любит все – и власть, и вино, и женщин, так что, по идее, должен плохо кончить. Вот как мог возразить Мусорщику Дьяконов, но не стал. К чему метать бисер, если уже имеешь определенное мнение о собеседнике. Хотя сейчас Арсений Викторович подумал, что, возможно, это мнение ошибочное.

– И козе понятно, что загвоздка в одном человеке. Остальные – бараны, куда пастух укажет, туда и поплетутся. Но этот – его не переубедишь. Он будет стоять, как скала. А скалу, если она оказалась на твоем пути, не уговоришь слегка посторониться. Ее можно только убрать. Арсений Викторович, если и вам пришла в голову та же мысль, знайте – я полностью на вашей стороне и готов сделать все, что прикажете, – Мусорщик перешел на заговорщицкий шепот, но благодаря идеальной звукоизоляции салона было отчетливо слышно каждое его слово. – Есть у меня человек. Уникальный стрелок. Из импульсного ружья с пятисот метров белку снимет. Одно слово – и он полностью в вашем распоряжении.

– Спасибо, Руслан, – Дьяконов с трудом сдержал презрительную ухмылку.

Не говорить же этому несмышленышу, что у Железного Короля имеются куда более действенные средства. Арсению Викторовичу вспомнился один случай почти тридцатилетней давности. Тогда он был еще очень далек от нынешних вершин, но денег на жизнь хватало. Был жаркий день, Дьяконов хотел купить ананас, но не успел. Буквально нос к носу он столкнулся со старым институтским приятелем. Несмотря на духоту, тот был в костюмчике, при галстучке и с папочкой, то ли из, то ли под крокодиловую кожу. Разговорились. Оказалось, что приятель успел стать ученым секретарем солидного института.

– Триста «зеленых» чистыми в месяц, – с гордостью сказал он. – Для ученого в наше время – бешеные деньги. Ну, а где ты трудишься, Арсений?

– Да, в общем-то, можно сказать, нигде.

Приятель скользнул взглядом по скромной с виду безрукавке (откуда ему было знать, что этот фасон разработан всемирно известным модельером) и с жаром залопотал:

– Ну, ничего, я тебя в наш институт устрою. Оклады, правда, не ахти какие, но на хлеб хватает».

– Я бы с радостью» – ответил Арсений, – да все время в разъездах. То к Уральскому хребту приходится наведываться, то в Сибирь, а чаще по Франции, Германии и тому подобным странам мотаюсь. И потом, – добавил он, подходя к своему «Майбаху», – мне, чтобы заработать три сотни «баксов», и часа вполне хватает.

Мусорщик очень походил на давнего приятеля Арсения Викторовича: так же активно предлагал свою помощь, даже не подозревая, насколько жалко она выглядит по сравнению с истинными возможностями Железного Короля.

Экран синтплея озарял комнату мягким, ласковым светом. Последнее слово индустрии развлечений, предел мечтаний миллионов подростков и даже людей солидного возраста. Заложенные в компьютер несколько тысяч сценариев и характеристики лучших актеров мира позволяли синтезировать на экране фильмы любых жанров: от исторических саг до боевиков и фантастики. Идеальная компьютерная графика делала их практически неотличимыми от игрового кино. Потребитель мог либо полностью создать фильм по своему замыслу, либо ввести исходные данные и тогда все дальнейшие события зависели исключительно от «прихоти» синтплея.

Вадим нервно отключил чудо техники от сети. Конечно, дивная игрушка, но сколько же можно. Почти три недели он проводит за синтплеем все свободное время. Да нет, уже ровно три недели прошло с того дня, как уехала Аннушка. А ведь это только начало – курсы рассчитаны на десять месяцев. Сам виноват. Ведь это он уговорил любимую взяться за изучение геологии. По приказу Лифшица в их Центре организуется лаборатория геохимии. С Аннушкиным дипломом химика и его связями вполне реально устроиться туда. Надо лишь освоить смежную специальность. Одного не учел Вадим – как ему прожить без малого год. Хорошо его приятелям, которые уже привыкли свободное время проводить за рулеткой, картами да с женщинами того сорта, для которых вступающий с ними в интимную связь мужчина, является не мужем, не любовником, и даже, не хахалем, а просто клиентом. Некоторые, правда, сопровождали свои забавы употреблением обычной водки, которой в конце концов и отдавали предпочтение. Но таких безжалостно увольняли. Вообще за те семь лет, в течение которых Вадим служил у Хозяина Горы охранником, их ряды заметно поредели. Оно и понятно – давным-давно отгремели войны за право контроля над нелегальным вывозом сырья, найдены и беспощадно уничтожены уцелевшие во время «разборок» конкуренты. Уже долгие годы Хозяин Горы и его сообщники пожинали плоды победы. У них оставался один серьезный противник – государство. Это если подходить к вопросу чисто теоретически. На практике же трудно было придумать для российских чиновников кару более ужасную, чем ликвидация «семерки». Во-первых, это самым прискорбным образом сказалось бы на финансовом благополучии государственных мужей. К примеру, министр внутренних дел ежемесячно получал конверт с суммой, равной его годовому жалованью. И еще несколько тысяч аппаратчиков разной степени ответственности охотно брали подкормку из рук главарей «семерки». Во-вторых, при разгуле псевдодемократии, лихорадившей страну вот уже несколько десятилетий, Нефтяной Барон и компания являлись диктаторским началом, без которого можно было ожидать самых ужасных бед. В самом деле, кто еще мог без суда и следствия шлепнуть заведомого насильника или убийцу, причем не только на своей территории, но и в любой другой точке России, если на это, разумеется, намекнет тот же министр. Да и воровать сырье, как это ни удивительно, больше не стали, просто само воровство оказалось строго централизованным, подотчетным, а потому более эффективным и, следовательно, очень прибыльным. Ликвидируй «семерку» – и на смену крупным хищникам придут тысячи шакалов, которые не столько урвут, сколько уничтожат, сгноят, потеряют и при этом нагромоздят горы трупов. Так что для властей существование «семерки» было приятно во всех отношениях.

Выключив синтплей, Вадим быстро собрался и вышел на улицу. Благодаря удобному местоположению, Дивногорск стал главной резиденцией Хозяина Горы. В город отовсюду свозились драгоценные камни, здесь они обрабатывались и отправлялись в Европу. Кроме того, сравнительно неподалеку геологи Лифшица обнаружили залежи великолепных сапфиров. Изысканного василькового цвета с нежно-бархатным оттенком, эти камни по красоте не уступали знаменитым бирманским и цейлонским сапфирам, а по размерам даже немного превосходили их. На окраине города выстроили цеха по обработке драгоценных камней и административный центр. Всю территорию обнесли высоченным забором с натянутой сверху проволокой под высоким напряжением, по углам возвели сторожевые вышки. Между городом и владениями Хозяина Горы пролегала идеально ровная дорога – она являлась как бы пограничной полосой, на которую местные даже не отваживались ступать, хотя прямо им этого никто не запрещал.