Художники

Под кителями каждого из парней играли мускулы. У некоторых просто бухли плечи и руки. Такой мощи она и у медведей не видела – хотя только по экрану глядела последних. У некоторых были усы, у других лица чисты. Они смеялись, нет – гоготали, словно стая голодных животных. И что она делает, в этом логове, будто окруженная кольцом?

На девушку мало кто обратил внимание. Кухарок во дворце как кошек было нерезаных, и от смены лиц положение абсолютно не менялось.

Рульда просеменила к тумбочке, куда обычно ставили еду – на игорные столики она поставить поднос побоялась, но больше боялась, как бы мужчины не задели ее рукой – такие же страшные. Поставила поднос на тумбочку, обвела комнату быстрым взглядом, – стражи не отвлекались от игры – и чуть не стремглав, вышла из помещения. Там только, на лестнице, вздохнула свободно. У них столько силы в руках, столько ада в глазах – смотреть-то страшно.

Глава 2

Агнесса как всегда была прекрасна. Хотя, может, это из-за далеких воспоминаний, которые наслаивались на образ уже замужней дамы. Хм… далеких? Не более года прошло.

За этот год она успела обзавестись мужем и пополнеть в руках. Да и в животе – его не утягивал корсет.

На мою улыбку она ответила дрожью.

Даже не знаю, насколько это мне приятно.

– Регент Вольх, – сказала она первой и резко, будто надеялась, что я этим обижусь. С ее губ никогда не могло слететь колкое замечание. Я всегда умел их останавливать своими.

Ее муж поклонился мне и назвал высочеством.

– Благодарю, что ответили согласием, – расплылся в улыбке я и пожал ему руку. Скользкую.

– Не мог не ответить. Для меня эта большая честь…

Пока из его старого рта вылетала слюна и выпадали стандартные наборы комплиментов, от которых хотелось скрутить кому-нибудь шею, Агнесса чувствовала, что я слежу только за ней. Мне не надо было смотреть – она чувствовала себя не в своей тарелке, будто я впивался в нее глазами. Когда же, когда же я смогу остаться с тобой наедине?

Рульда очень удивилась, когда узнала, что Алиса и сегодня не придет.

– Ей очень плохо? – спросила она у посудомойки.

Девушка, которая работала здесь на два месяца больше, как-то странно посмотрела на Рульду. Как будто жалела и боялась.

– Очень, – ответила она голосом, который Рульда впервые слышала из ее уст.

Ей захотелось навестить Алису. Вдруг что-то плохое…

– Уволили? – Рульда не верила своим ушам. Ведь сегодня утром об этом ни шло даже и речи! А как только заикнулась… Ну ведь нельзя же, человек просто болеет. Она сама, Рульда, заменит Алису, сделает все, что та делает, пока не выздоровеет!

– Эка, девка, тогда ты вылетишь отсюда следом! Это ж столько – упахаться.

– Она надолго заболела? – испугалась Рульда. Ей говорили о страшных болезнях, поражающих только господ, потому что они дольше живут… Но ведь живя в господском доме – таком господском доме, – можно было заразиться. Наверняка можно. Ох, это какие же страсти…

– Надолго. А ты лучше не спрашивай, – кухарка хмурилась. И как будто тоже… жалела? – Иди и своим делом занимайся. Иначе тоже уволю.

– Но меня-то за что уволить?! Я не больна!

– Ох, девка, иди подобру-поздорову! – женщина даже притопнула ногой. Рульда юркнула в рабочий коридор.

Ну как же так. Алиса – она ведь такая веселая.

Брови Агнесса свела – но не показное ли это? Впрочем, я решил уступить ее женской прихоти.

Герцогиня оправила платье, хотя я ее еще даже не коснулся, прошлась к окну в комнате, которую теперь занимала с мужем. А год назад она делила здесь ложе со мной. И не могла не помнить.

Мне доставляло удовольствие смотреть на ее эмоциональную беззащитность. Потеряла она многое – и должна была очень жалеть.

Она оперлась рукой на подоконник. Я усмехнулся про себя – жалела. Пальцы упираются до побеления.

– Если вы хотели что-то сказать, регент, говорите сразу. Не понимаю, почему это нельзя было передать через моего мужа.

– Ты еще довольна, что выбрала его? – перешел я сразу к делу, желая насладиться ее реакцией.

Она повернула голову и вспыхнула.

– Не смей решать, что за меня делать!

– На «ты», на «ты», – усмехнулся я.

– Не смей оценивать мои поступки, – разозлилась она.

О, как это мило.

– Могу хотя бы оценить, что ты сбежала, – я окидывал взглядом комнату. – Променяла младость на старость, да еще какую: по-моему, даже теневые доходы не приносят ему столько, сколько имею я.

– Думаешь, я сбежала из-за денег?! – громким шепотом вскрикнула она.

– Уж точно не из-за чувств.

– Из-за чувств, – Агнесса сглотнула. – Ты знаешь, как я боялась.

Я сдвинул брови.

– И сейчас – ничего не изменилось. Я вижу…

– Тихо-тихо-тихо, ты говоришь опять вещи, которых не следует…

– Посмотри на себя, – я уже стоял к ней близко, – ты опять гонишь себя в могилу. Играешь с судьбой. Думаешь, я этого бы не боялась? Я и сейчас боюсь. Хотя никакого отношения к тебе не имею.

– Ты все еще думаешь… – я округлил глаза.

– Конечно. Ты пока еще в этой стране не закон.

Я был поражен. Она не может так думать.

– И сейчас, я уверена, ты готовишься это исправить!

В ее словах было столько ужаса. Столько ужаса в глазах. Неужели я так пугаю?..

Я сглотнул. Агнесса боялась всерьез. Я боялся всерьез… принимая ее слова за чистую монету?

– За кого ты боишься? За меня?

– За принцессу.

– Почему ты не боишься за меня?

Агнесса замерла.

– Ты отвечаешь за свои действия. А она…

– Она уже больше не ребенок! – я отвернулся.

– Однако ты ведешь себя с ней иначе.

Через несколько секунд…

– Она понимает…

Я оглянулся и холодно посмотрел на Агнессу.

– Она понимает, – повторила герцогиня, которая теперь показалось мне жалкой пародией на себя прежнюю. Ее живот, подвязанный лентой, подпирал ткань платья, намекая на чудо, которое должно было свершиться через пару месяцев.

– Ты выглядишь жалко.

– Все беременные выглядят жалко, – она в испуге обхватила руками живот.

– Думаешь, я говорю о твоем ребенке? – женщина, которая никогда не понимала, как устроен мир. Потому она и родилась женщиной.

Я хлопнул дверью. Приходил за постелью, а получил лишь горькую толику чужих воспоминаний и страхов. Она занимается любовью с этим обрюзгшим стариком…

Рульда сглотнула. Ей показалось, что за ней кто-то следит. А на следующем повороте… Ах, стражник!

Глава 3

– Испугалась?

И назавтра боялась. Рульда обняла тарелки крепче, подбросила выше – только бы ужас не отразился в глазах.

Ох, какой красивый. И пугающий, боже какой пугающий. Такой, зверь, она видела его среди других стражников, как-то запомнила, хотя все они на одну страшную рожу. Мускулы выпирают, будто хотят все вокруг заполнить, и удушить… Он не преграждал ей дорогу, но почему-то стало страшно, что он вот, сейчас, отберет ее тарелки, что-нибудь с ними сделает – и тогда конец ее работе.

Стражник был с желтыми кудрями и верхней кривой губой.

– Нет, – пискнула Рульда. – Я не боюсь.

Прошла мимо стражника, быстро-быстро, просеменила, чуть не бросилась наутек. Смотрит ли он ей вслед? Что думает? Хочет ее уволить? Она уже не знала, о чем подумать, Алису уволили, а та всего лишь болела!.. Может, он что скажет про нее, что-нибудь наплетет!.. Не связывайся со стражниками, говорили ей, только приноси еду, от тебя ничего более не требуется…

Императрица Далании смотрела с той же холодностью, если удавалось поймать ее взгляд. Где же граница презрения? Эта женщина провоцирует меня на те же чувства?

Впрочем, так даже интереснее. Когда еще игра не удавалась?

– Я была у принцессы Демиды в покоях.

Я еле сдержал свирепствующую волну, которая подкатила к горлу при этих словах.

Вокруг слишком много людей. Не могу ж я при всех злиться.

Новые приезжающие выражали мне приветствие кивком головы.

Одиная пригубила вино. Закрывается бокалом, чтобы я не мог наорать на нее во всеуслышание!

– Вероятно, принцессе это доставило большое удовольствие – разговаривать с вами, – я натужено улыбнулся, почти оправившись. – О чем вы говорили?

– О том, какой тиран ее дядя.

Змеиный вонзающийся взгляд.

– Она так считает? – ответил я на него.

– Нет. Такого мнения я.

С этой женщиной придется повозиться. Но в конце концов, какой в итоге куш?

– Почему же я тиран? Демидушка может присоединиться к нам, но не хочет.

– Думаете, я не вижу, что она на самом деле думает? Ей очень хочется вырваться из этой клетки.

– Дорогая императрица, – мягко начал я, запомнив со вниманием слова и тон, с которыми они были произнесены. – Мы с вами в одинаковом положении, вам не кажется? У нас у обоих есть, о ком заботиться. Каждому, в нашем положении, требуется принимать на душу грех, который нас совсем не устраивает. Вы любите своего сына?

– Конечно! – горячо шепнула она и отодвинулась, будто я хотел забрать ее ребенка. Ну, не сегодня.

– И я люблю Демидушку. Всем сердцем. Всем чувством, на которое способен любящий дядя. Я стремлюсь ей даже заменить отца.

– Вы умеете играть со словами, – сощурилась женщина. – Именно поэтому я не могу принять их на веру.

– Вы слишком плохого обо мне мнения, – улыбнулся я.

– У меня есть причины.

– Принцесса?

– Нет. Вооруженный отряд на границе моего государства.

Эта женщина смотрела на гостей, вся переполненная гневом.

Очень умна. И чрезмерно глупа.

– Вам показалось, ваше высочество.

Сердце билось, билось, билось.

Рульда никак не могла заснуть, все думала о нем, об этом стражнике – какие у него мощные плечи, какие глаза, какое лицо. Ой! Она как думала дальше, так в краску бросало! Ах, нельзя же так, нельзя! Это какой же позор – о таком думать!

Она перевернулась на другой бок, побеспокоив лежащую рядом соседку. Та нахмурилась во сне.

Вот если бы она работала не на кухне. Была бы дамой… Ох, а о чем мечтает принцесса? Если захочет, то все будет у ее ног. Только прикажи. Рульда вздохнула. Она связана работой, она связана домом, она связана в конце концов происхождением.

Надо навестить бабушку.

А какой этот стражник должно быть сильный… Аж страх берет. Теплый такой.

Глава 4

Стражник немного сконфузился.

– Выгоняет, ваше величество.

Я вдохнул через рот – и выдохнул. Ох ты, мальчик, Еремирик, ну кто от такого отказывается?

– Говорит, что хочет видеть только принцессу.

Я постучал по щеке.

– А в предыдущие ночи?

– Служки не работали, – поморщился начальник. – Докладывали, что он сразу спал.

– Уволить девушек, – сказал я, но подумал: – Кто там из них?

– Вятха, Лона, Витиха, Гера, – сверился с листочком стражник.

Я на секунду задумался.

– Уволить, – подтвердил я. Даже Гера не стоит того, если не выполняет задания.

– Еще приказания будут?

Я постукивал пальцем по подлокотнику, смотря на окно.

– Принцессу не выпускать – единственное приказание, – полуобернулся я в кресле.

Стражник кивнул и вышел.

Я смотрел на окно, смотрел. Еремир – и вдруг такая настойчивость. Надо ему примешивать больше дозы в вино.

– Как он себя чувствует? – спросил я по внутренней рации, нажав на кнопку.

– Он молчит, ваше величество. Но состояние в норме.

– Хорошо, – я нажал на кнопку снова, и продолжил наблюдать через окно. А он за это время ни разу не пошевелился.

***

Как же мне хотелось расслабиться. Вся эта подготовка жутко утомляет! Говорил только себе, что это для дела. Но…

Геры нет. А о других девушках сегодня думать отвратительно.

Я постучался.

Открыл без предупреждения, поэтому застал императрицу врасплох. Она запахнула вторую грудь в халат, но я успел увидеть необычайную белизну царского тела.

– Регент Вольх! – у женщины играл на щеках ожидаемый румянец. И приятнее было, что он не сходил еще долго, дольше, чем я мог предполагать.

– Я хотел поговорить о делах, ваше высочество. Но, кажется, невовремя…

Женщина отвернулась и подвязалась поясом. До меня она снимала макияж – понятное занятие, учитывая, что ее слугу я заранее, настойчиво попросил уйти пораньше.

Я развернул пуф и сел напротив дамы. Она вроде бы сохраняла достоинство, хотя смотрел я на нее снизу вверх, уперевшись локтями в ноги.

– Я сожалею, что вам пришлось думать, будто моя страна желает напасть на ваше государство. Уверяю, все, что вы знаете об отряде, – слухи. По крайней мере, они не имеют отношения ко мне.

– Вы могли мне сказать об этом утром.

– Я не мог дождаться утра, – я переменил позу, отчего императрица насторожилась. – Мог бы, если бы вы не находились в моем дворце. А для меня положение гостей составляет первоочередную заботу.

– Рада это слышать, – женщина сомкнула губы и бросила взгляд на дверь. – Но если это была единственная причина, по которой вы явились в мою комнату посреди ночи, то уверяю, она не имеет под собой оснований для беспокойства.

Вот. Уже не имеет оснований.

– Где же ваша слуга? – спросил я, «удивившись».

– Я отпустила ее раньше, – императрица действительно решила, что она соврала.

– Мне прислать ей замену?

– Не стоит… Хотя было бы неплохо, ваше высочество, – женщина явно посмелела.

Я улыбнулся. Поставил пуф на место и поклонился даме. Она слышно вздохнула, когда я выходил из помещения.

И каким же удовольствием было увидеть страх, который захватил ее лицо, когда я вернулся двумя минутами позже.

– Что вы здесь делаете?

– Слуги все заняты, – я щелкнул замком. – Я помогу вам сам.

– В этом нет необходимости.

Тело женщины еще не было старым. Она едва переступила тридцатилетний рубеж – я чуть младше ее, мы почти ровесники, почти ровесники – а значит опыт, накопленный за десятилетие жизни с мужчинами, должен был в разы превосходить знания малоопытных служек. Может, она даже лучше Агнессы.

Женщина не закричала, хотя могла была. Но теперь она точно не сделает этого, раз испугалась в первый раз.

– Я прошу вас – уйдите.

– Отчего?

– Мне не нравится ваше присутствие.

– Почему? Я – властитель Зенсиса, молод, красив, хорош собой не только лицом.

– Прекратите это говорить…

– Я чем-то вас не привлекаю?

Я уже мог разорвать на ней ткань, но эта женщина сохраняла самообладание.

– Своими намерениями. Я полноправная правительница Далании, я наравне с вами.

– Не такие уж мы и равные, – прошептал я, наклоняясь к ее лицу. – Вы женщина, у вас есть женские слабости.

– У вас есть мужские.

– Да, есть, – я отдернул халат.

Она отбивалась.

Но не кричала.

Боже, да правда?

Ее тело было жгучим, и податливым. Очень полным и лоснящимся силой.

– Вы не смеете этого сделать!

– В ваших же интересах, чтобы об этом никто не узнал.

Она зарычала. О, как это великолепно.

В конце концов, бой – это так сладко. Женщины любят прелюдии.

Какие бы ни были женщины, они любят прелюдии.

– Если вы сделаете это, вам не видать со мной мира!

Я залепил ее слова поцелуем. Она брыкалась, но я уже совсем ее раздел.

В конце концов, в конце концов, ну же… О да, я не мог быть отвратнее мужчин, что у нее были! Я имел больше опыта, чем тот, кем она удовлетворяла свои похоти последние три года.

Она вдыхала жарко и пылко.

Это чувство, когда запретный плод все еще запретен, но он твой.

Она начала драться. Боже, женщина, ну зачем ты все рушишь, тебе всего лишь надо бы повиноваться!

– Я расскажу об этом всем, – всхлипнула она, не в силах из-под меня выбраться.

В этот момент я разозлился.

– Тогда вы больше никогда не увидите сына.

Она застыла в страхе. Осознав.

Женщина, ты все испортила!..

Последние минуты – были просто пародией! Она превратилась в бревно! Неповоротливое!..

Я залепил ей пощечину.

– Ваше величество? – Я сунул в руки отрапортовавшему стражнику ключи.

– Увести императрицу Далании в подвалы. Чтобы минимум удобств!

– Д-да, ваше величество.

Я все еще был зол. Как она могла, эта баба, отказаться от такого?!

Теперь мне еще воевать с их страной!

Хотя, конечно, все могло бы обернуться совершенно не так…

Ах, больно! Как же больно!

Зажал ее зверь у стены, и теперь больно, невыносимо больно!

И не только телу – душа болит. Ну как можно, она не думала такое! А оно, оказывается!..

– Двигайся, баба!

Рульда всхлипывала. Но казалось, никто не слышит! Весь коридор пуст, ночь – а никто не слышит! Ну хоть кто-нибудь – она так боится кричать!

Этот стражник был зверем. Зверем. Настоящим – обмануло сердце. Подсунуло картинку с экрана. И что губа кривая, думала – оно такое, шарм прибавляет. А прибавляло только злости – у него из-под губы будто клыки выглядывали.

И было все долго. Невыносимо долго.

Что сил уже плакать – нет.

Регент Вольх пребывал в хорошем настроении.

– Он проснулся? – спросил правитель у охранников. Те предупреждающе кивнули.

Вольх еще более повеселел.

– Принесите мне стул, – распорядился мужчина, и вошел в камеру.

Глава 5

В помещении слегка воняло. Вольх подумал, что стоило бы захватывать с собой тра̀вы, чтобы они перебивали этот неприятный смрад. Впрочем, он не так часто здесь появлялся.

С этой стороны оконное стекло было зеркалом, и правитель, уверенный, что на него оттуда никто не смотрит, проверил чистоту своих зубов.

Пленник следил за ним исподлобья. Его осунувшееся лицо тем не менее выходило каким-то пухлым. И щеки он держал так, будто что-то за ними прятал.

Вольх наклонился к его лицу.

– Привет, творец.

Мальчишка дернулся, но все что он мог – это изобразить удивление глазами: руки были связаны сзади табурета. Странно… всего лишь удивление?

Вольх не показал легкого разочарования.

– Как ты себя чувствуешь?

– Откуда вы знаете, кто я? – он шамкает? Вольх сощурился, внимательно следя за его лицом. Затем взял подбородок и насилу раздвинул челюсть.

Второй ряд зубов.

Это уже интересно.

– Ты сделал сам? – улыбнулся Вольх, освобождая мальчика. Он недовольно задвигал челюстью.

– Ты сделал сам? – пришлось повторить правителю настойчивее.

– Нет, – и голос паренька вышел совсем слабым.

Но он опять его не боялся.

– Жаль, что не сам. Это бы продемонстрировало, что ты можешь. Было бы выше всяких похвал, – Вольх ходил взад-вперед по помещению. Затем снова обратил глаза на следившего за ним щеночка. – Знаешь, почему ты оказался здесь?

– А вы сами знаете?

– Знаю, – Вольх улыбнулся вежливому пленнику. – Из-за меня.

– Почему? – мальчишка заерзал. Впервые появилось подобие тревоги.

– А зачем нужен творец?

И теперь его страх стал ожесточенным и реальным.

Мальчишка вылупил глаза и вдруг закашлялся.

Я поднял его за волосы.

– Ты ведь поможешь мне?

Его лицо исходило кровью.

– Ну же!

– Я не мо… гу, – услышал я хрип.

Бездарь!..

Я хлопнул лицом.

Вольх вручил ключи стражнику. Последнему показалось, что взгляд правителя какой-то странный. Но охранник побоялся спросить.

– Что делать с пленником?

И этот странный взгляд теперь обратился на него.

***

Рульда споткнулась у самого подножья лестницы. Стоило же столько терпеть ступенек, чтобы сейчас…

Девушка выставила перед собой мешок и обняла его крепко. Ей показалось, что у нее пол уходит из-под ног. И если за мешок не держаться – она совсем останется беззащитной. Свалится – вполне может, и с мешком.

И этот поворот принес человека. Рульда рухнула на пол, больно ударившись попой. Но удара не заметила. На нее смотрел государь. Как же, не могла она его не узнать.

Теперь не поклониться.

Рульда молча смотрела на мужчину. Который молча смотрел на нее. И взгляд его казался ей полным презрения.

Да, вот что к ней всегда испытывали. Все. Даже бабка, наверное, питала презрение, она же не родная ей была. Так и не смогла стать родной внучкой. И девушки на кухне питали презрение. И стражники. И стражник.

У Рульды на глаза стремительно бросились слезы.

Она всхлипнула, чтобы их отогнать – а то, негоже. Но правитель уже давно прошел мимо.

Девушка обхватила мешок, сцепив руки в локтях. Тело внутри отозвалось болью. Воспоминания принесли в голову ту же боль. Девушка закрыла глаза и уткнулась в мешок.

Алиса. Теперь я узнала, какая у тебя была болезнь.

Часть 3

Глава 1

Олег ужасно нервничал, чем очень нервировал меня. Сколько мне ни прикладывали лед к лодыжке, сколько ни давали каких-то лечебных средств, ничего не помогало. Боль прошла, но ходить я не могла.

– Завтра мы должны быть в столице. Это очень срочно!

Я мрачно взглянула на часы, с деревянным циферблатом, где стрелка в виде петушка показывала три дня.

– И мы успеем, непременно.

– На машине доедем в два счета, – он не слушал меня, но я вовремя удивилась – на машине? – Ходить ты не можешь. Да и долго. Так что просто не рыпайся там.

Я, не удовлетворившись, заерзала на стуле.

– У вас есть машины? Какие?

Он сначала смотрел на меня, не мигая, – даже не знаю, о чем он думал, – а потом подошел к окну и раззановесил.

– Смотри.

По тротуару ходили люди в странных шляпах и пестрых одеяниях, которых я даже в училище никогда не видела. Ну, ладно, не в очень пестрых, и шляпы носили не все.

Машин не было.

– Они не по расписанию ходят, – заметил Олег и вышел из комнаты.

Он определенно стал каким-то нервным. И молчаливым.

Когда бармен отпоил нас алкоголем, я задремала – на самом деле, просто забылась от боли, которая срослась с существом, – меня отнесли куда-то, несли, я помню, как спотыкались… Были мы теперь в каморке, которой владел какой-то Олеговый знакомый. Знакомый так на нас смотрел… В общем, я была совсем не против унести отсюда ноги. Вот только сама я это сделать не могла.

К пяти дня парень принес колбасы и немного булки.

– Вставай. Пошли.

– Я не могу идти.

– Прекрати из себя неженку строить.

– Я не могу идти, – угрюмо повторила я и тяжело на него воззрилась. – Сам попробуй с такой ногой.

– А я ходил, – сказал он, но я взгляд не отвела.

Он вздохнул и сел на стул, перевернув его прежде спинкой.

– Кто из нас хвастался творчеством?

– Ну, я.

– Какая ты сегодня скромная.

– Если не знаешь, как это работает, то не указывай мне, что делать.

– Ты указывала мне, кому умереть первым, – лязгнула в его глазах сталь.

Я отвернула голову.

– Я не могу делать это просто так. Мне нужна ручка, бумага. И это не все. Не все написанное исполняется сразу. И писать надо тщательно: зная все детали и тонкости. Иначе грозишься навредить. Я вот в хирургии не разбираюсь.

Он откинул корпус назад, довольно неприятно смерив меня взглядом, да еще и руки скрестив.

– Интересненько, в каких видах ты мою смерть представляла. Для этого знание медицины не требуется?

Я чуть было не буркнула лишнее…

Он встал и поставил стул на место.

– Жри, а потом идем. Захочешь – встанешь. Я тебя нести не собираюсь.

«Можешь здесь меня бросить», – я вздохнула, вонзая зубы в бутерброд, благодаря бога, что никогда не умела вести себя как женщина, и эта фраза из моих уст не вырвалась.

Вставать было очень тяжело. Я замотала лодыжку кучей тряпок, надеясь, что это хоть как-то будет походить на гипс, но затея была пуста. Тогда я бросила это дело и просто стала хромать. У нас будет машина? Так вот пусть она меня тащит.

На улице было шумно и людно. С ног сбивали прохожие, все орали, ни с кем не здоровались и налетали на свеженькие лотки с едой. Овощами торговали я бы не сказала, что здешние. В общем, все как в Москве.

Персонаж ходил быстро, ничуть меня не жалея. Ну и пошел он к черту. Торопится куда-то, а сам мне не говорит куда. Думала, вот встречу персонажа, спрошу у него, как дела – что б вот с этим я разговаривала?

Я для ознакомления пыталась вглядываться в лица других.

Я привыкла, что представляю людей примерно на одну комплекцию. Стандартные черты лица, универсальные для моего воображения, в которых я только меняла цвет волос, глаз и форму ушей. Иногда добавляла веснушек. Но плохо было, когда по прошествии времени ни одна запись не давала мне вспомнить в задуманных, прежних чертах, каков персонаж на самом деле – все одно лицо.

Так вот такого здесь не было. Если бы это был сон, я бы была в экстазе. Всегда любила наблюдать за чертами людей, когда они на тебя не обращают внимания. А здесь вроде мой мир, и можно. Они, правда, все равно недобро смотрели. У всех лица были разные, будто прям торжествовала селекция, а не мое больное однобокое воображение. Тут были девушки с темной кожей и светлыми волосами, как нитки… Мужчины, напоминающие гастарбайтеров, только в более родной стихии, дети слонялись как оголтелые и воровали все, что плохо лежит. Они попытались стащить у меня кошелек, но у меня-то не было, поэтому только больно ущипнули за попу…