Резонанс единства

И вот такого персонажа «молчуны» выбрали для своего непонятного преследования. Вальзоват только что не подпрыгивал от обуревающих его эмоций.

– Нет, вы можете себе представить?! Значит, так, рассказываю. Сидит себе Чуллер, в приличном месте, кстати, на бульварах, дела решает. К нему подходит хлыщ и начинает рядом тусовать, в кружку заглядывать. Гном ему по-хорошему: «Сгинь», – тот ни гу-гу. Гном встает и вежливо его так в сторону отодвигает, ну вы знаете Гнома, даже не порвал ничего! Только отвернулся, а хлыщ ему взял и на спину плюнул! А…

– Подожди, – перебил Разуто. – Как плюнул?

– Слюной, как! – на мгновение сбился Вальза и взахлёб продолжил: – Смачно так харкнул! А Гном, значит, был весь при параде, пиджак новый, из химчистки, он же дела решать прибыл…

– Вальза, подожди, не части! – потребовал Разуто. – Так у него рот не заклеен был?

– У кого? У Гнома? На хрена? Он же на переговорах!

– У парня! У того, кто к нему подошёл.

– Не, но молчал как немой! И когда Гном им спину вытирал, ни звука не курлыкнул! И пока, значит, Гном его так воспитывал, такой же клоун, наверно друг егойный, на собеседника Гнома выливает кувшин сидра! И не убегает, понял?! Гном к нему! Пока второго ронял, первый ещё один кувшин берет и на этого же мужика – на! А мужик серьёзный, Гном с ним по охране тёр, у того склады за городом! И тут два литра на плешь – и сидит обтекает. Гном, конечно, гадов уложил, но договор с ним так и не подписали! Какая тут охрана, когда два кувшина на плешь! Вот правильно мы с тобой, редактор, этих сволочей завалили, я Шокулям уже объяснил – мало мы им вломили!

Редактор усмехнулся этому «мы».

– Стеш! – снова подпрыгнул Вальзоват, заметив вновь прибывшего Стеша Сотникова. – Ты за Чуллера слышал?!

И он побежал удивлять своим рассказом нового слушателя.

Редактор посмотрел на полковника:

– Вот тебе и молчуны.

– Не факт, что это те же самые, – пожал плечами Пол. – Может, это конкуренты Чуллера подставили?

– Так по-дурацки?

– Ну, своего-то они добились. Многим метод не важен, если результат устраивает.

– Ну не знаю… – покачал головой редактор. – Уж слишком как-то… Ты сегодня какой-то чересчур задумчивый. У тебя-то всё нормально?

– В целом да.

– А в частностях?

– В частностях… – протянул Грач. – У тебя никогда доступ к счетам не перекрывали?

– У тебя неприятности с налоговой?

– Да нет, – покачал головой полковник. – Я исчез из базы данных банка.

– То есть? – не понял Разуто.

– Какой-то информационный сбой. Как усугубление – смена операторского коллектива. Неприятное совпадение.

– Подожди, подожди. То есть ты пришёл в банк, а тебя спрашивают: «А ты, собственно, кто?»

– Сначала обнулили доступ. А затем уже спросили.

Разуто примерил ситуацию на себя, и ему немедленно захотелось проверить доступ к счетам. Но он сдержался и сделал несколько глотков из кружки.

– Это какой же банк такое исполняет?! Подожди, это филиал «Лепрекона»? Я слышал, у них проблемы…

– Если бы. У этого всё в порядке. Если, конечно, меня не считать.

Он задумчиво посмотрел на редактора и внезапно продолжил:

– Помнишь наш спор о свободе?

– О какой свободе? – не смог переключиться Разуто.

– Пару лет назад, на тезоименитство. Ты утверждал, что свобода и ограничения несовместимы, а мои доводы о дисциплинарных рамках относил к профессиональной деформации личности.

– Сдать анализ на ветерана я тебе постоянно предлагаю. И что?

– Тогда ты утверждал, что свобода человека ограничена только его фантазией. То есть если человечество может что-нибудь придумать, то вполне вероятно, что когда-нибудь сможет необходимость этой фантазии обосновать, меняя правила и изменяя границы морали. Пусть в момент фантазии это смотрится диким и противоестественным. Меняющиеся правила и дают как раз толчок прогрессу. А дисциплина, мол, отменяет прогресс.

– Ну, в твоём изложении это слегка банально, но на меня похоже. Особенно накануне праздника. Так к чему ты это?

– Просто вспомнилось. Эти молчуны, твой сумасшедший продавец, банк… Любой сбой – это последствие дисциплинарного нарушения. Так вот, похоже, побеждает фантазия.

– Да-а, – протянул Карл и похлопал полковника по плечу. – Банк – это серьёзно, куда уж здесь молчунам… Это же основа нашей цивилизации. Пол, если нужно перехватиться средствами, я помогу.

Полковник поблагодарил, но отказался. После чего посмотрел на часы и, пообещав зайти среди недели, попрощался. Как только он скрылся из виду, редактор достал коммуникатор и открыл банк-клиент. Все счета отображались и были доступны. К пиву вернулся вкус. Для того чтобы его закрепить, редактор заказал ещё одну кружку.

Он посидел ещё какое-то время, пообщался с компанией преподавателей, после чего расплатился за себя и уже «тёплого» Лорка. Механик исполнил свой коронный фокус – субсидируемые напитки он поглощал с космической скоростью.

– Аттракцион закрывается, – похлопал он механика по плечу. – Я ухожу.

– Это правильно, – закивал Лорк, – Что же, я, особь ты щедрая, берегов не вижу? Лорк человек порядочный: угостил – получай спасибо. Бывай, редактор, провожать не буду.

– Договорились, – кивнул Разуто и, попрощавшись с компанией, покинул уютное заведение.

* * *

Вечер был хорош для неторопливой прогулки. Опьянение было минимальным – опытный Разуто пива выпил в самую меру и остановился, когда напиток все ещё нравился. Самое время насладиться размерностью субботы и не срезать углы через унылые переулки, а совершить променад по длинному кругу, шевеля листвой на набережной, любуясь с моста стылым течением и слушая скудный поток автотранспорта на федеральном проспекте.

Настроение, подлая штука, было хорошим. Разуто не переживал о полковнике, он был уверен – Пол разберётся. Этот не жертва. Карл неторопливо вспоминал художественные постановки об обиженных когда-то и кем-то ветеранах и не мог вспомнить ни одного сюжета, в котором правильный ветеран утёрся, всхлипнул и поковылял в сумрак забвения. Весь тиражируемый медиаряд не позволял ветерану это сделать – это оскорбило бы взращённого на шаблонах зрителя. Что ждут зрители от правильного ветерана? Как минимум вздёрнуть обидчика на сосну, разнести дома вторично ответственных, а затем отстреливаться с какой-нибудь крыши. Как максимум – заехать на гусеничном ходу в президентский дворец, вздёрнуть кого-нибудь там (вздёрнуть – это обязательно), а затем хунта, диктат и самому быстренько стать самым отрицательным. В пределах искусства у ветеранов не было альтернатив.

А вот если бы из базы данных вычеркнули Разуто, ему бы стрелять было непозволительно – этого бы не оценили. Неправильный метод решения для гражданского образа. Правда, стоны о несправедливости и жалобные письма по инстанциям тоже бы освистали. Не та фактура. И на фига же такой тут такой седой и высокий? Пожилой редактор должен был оправдать надменную внешность и достать из-за пазухи ещё одну кубышку. Или, усмехнувшись, замутить такую медиасуматоху, что банк сам дописал бы к его восстановленному счёту пару нулей.

– Жертва собственного клише, – вздохнул Разуто и улыбнулся.

За этими рассуждениями Карл незаметно для себя прошел набережную, пересёк мост и, следуя изгибам освещённой аллеи, вышел к Федеральному проспекту. Проспект нависал над старыми кварталами бетонной эстакадой и шумел над головой малочисленным трафиком. На углу аллеи была одна из любимых скамеек редактора – сразу за ней за небольшим заборчиком размещалась маленькая кондитерская, работающая допоздна. В кондитерской всегда можно было прикупить что-нибудь горячее и терпкое в картонном термостакане, разместиться на скамейке и неторопливо выкурить сигару, запивая аромат хорошего табака. А ещё Карлу нравился вид, открывающийся со скамейки, – калейдоскоп, составленный из остатков аллеи, возвышающихся над деревьями крыш старых кварталов, и нависающий над ними монолит эстакады.

Карл, по рекомендации и не вникая в ингредиенты, купил большую порцию «Альтернативы осени», устроился на скамейке и достал «бейби кинга», маленькую, но толстую сигару любимого им сорта «Каравелос-дукс». Раскурив малыша, он с удовольствием сделал несколько затяжек, потянулся за стаканом и замер.

Под скамейкой лежал саквояж банковской инкассации. И явно не пустой.

9. Варианты отсутствия выбора

Выдержка из протокола совещания страховой компании «Про-спокойствие».

Участники:

– руководитель узла филиальной сети;

– сотрудник отдела программного обеспечения центрального офиса;

– директор местного филиала.

Директор филиала: …и эти случаи не отражены в стандартном протоколе. Сотрудники филиала вынуждены отражать их в примечаниях.

Сотрудник центрального офиса: А вы что, не в курсе, что примечания алгоритмом не обрабатываются?!

Директор филиала: И не влияют на коэффициент. Да, я в курсе.

Руководитель узла: Господин Арба, значения коэффициентов и без этого по вашей области зашкаливает. И меняют ставки в близлежащих округах. Без малейшего подтверждения в стандартных оценках.

Директор филиала: Значит, нужно расширять протокол и менять алгоритм оценки.

Сотрудник центрального офиса: Но, но! Давайте так, господа: вот как аксиома, алгоритм безупречен. Вы хоть представляете уровень его сложности? И стоимость хотя бы минимального вмешательства? Эта программа умней нас всех вместе взятых и обучается. Непрерывно обучается! И если она посчитает необходимым изменить протокол, то это будет сделано незамедлительно, можете мне поверить!

Директор филиала: Так почему не изменяет? Может, недостаточно умна? Или её адепты примечания втолковать ей не могут?

Сотрудник центрального офиса: А может, это вы там у себя простейшие протоколы освоить не в силах?!

Директор филиала: Может, и мы. Извелись уже, как бы это вашей программе статистику не засрать.

Сотрудник центрального офиса: Да вы инструкцию читать научитесь, а потом уже…

Руководитель узла: Стоп, давайте конструктивно. Господин Арба, вы можете дать оценку происшествий, не вмещающихся в основной протокол? Просто и по пунктам?

Директор филиала: Что ж, попытаюсь… Просто из отмеченного. Отключение автоматики. Это повсеместно, большинство случаев. Мы уже, кстати, месяц как просим внести запрет в договор страхователя. Затем… Нарушение правил дорожного движения. Точнее, полное ими пренебрежение. И если раньше такие случаи сопровождалось сетевой активностью участников – выкладывали свои «подвиги», уроды, гордились, то сейчас… В последних инцидентах отмечена минимизация социальной активности. То есть до нуля. Не знаю, имеет ли это значение, но тенденция такая имеется, а прогнозом стабильности это не учитывается. Ну и другое… Посмотрите и объясните, как правильно описать это в примечаниях, чтобы до всех наконец дошло!

В протоколе возникает видеофрагмент съёмки места происшествия – два электромобиля столкнулись лоб в лоб, явно на большой скорости. Камера приближается к одному из разбитых участников. Через покрытое трещинами стекло видно тело, распластанное на торпеде среди последствий сработавших систем безопасности. Изображение фокусируется, и проявляется лицо водителя. Его глаза завязаны ярким шарфом.

Сотрудник центрального офиса: Он что, дебил?! И вот из-за такого дебила вы хотите влезть в алгоритм и внести изменения в статистику оценки?

Директор филиала: Не из-за такого. Из-за таких.

В протоколе отмечено ещё несколько видео, где виновники аварий были с завязанными глазами. В последнем фрагменте окровавленный участник самостоятельно выбрался из-за руля и радостно ощерился в камеру:

– Две минуты четырнадцать секунд! Не подвёл! Он меня не подвёл!

– Ну вот и счастье подвалило.

Редактор взял стакан, сделал глоток и незаметно осмотрелся. Прохожие были, но это были именно прохожие – никто открыто за ним не наблюдал.

– И зачем, интересно, я осматриваюсь? – спросил сам у себя Разуто. Вздохнул и ответил: – А потому что.

Он затянулся сигарой и, откинувшись на спинку скамейки, попытался сосредоточиться на том, чтобы выдыхаемые кольца получались хотя намеками на фигуру тор.

Забавная ситуация. Вот вроде не дурак, одного медиаконтента по сорок часов в неделю просматривает, образование, опыт, солидное положение, пусть и не в блестящем обществе, а все одно первая мысль, приходящая в голову: «Хватай!» Причём это не мысль даже, а взрыв древних инстинктов, сдетонировавших на внешний вид, пусть и с совершенно неизвестным содержанием. Хорошо хоть тело уже не так подвижно, и для выполнения любой команды ему нужно предварительно размяться. А то так и очнулся бы с сумкой в руках и тревожным взглядом по сторонам. И ладно бы, коль в сумке тротил с датчиком движения – разнесло бы в щепы, и никакого позора дальше. А если в ней старое бельё инкассатора?

Ситуация была хороша тем, что не подразумевала под собой никакого выбора. Брать – глупость. Оставить? Чтобы потом вспоминать, представляя себе несметное, и вздыхать? Не вариант. Поэтому нужно вызывать уполномоченных и указывать им на забытый предмет. Это единственное разумное, позволяющее не мучиться в дальнейшем. Наоборот, гордость за собственную честность вырастает прямо пропорционально ценности сданного предмета. Вплоть до лопнувшего либидо. Так что размышлять здесь было не о чем. Интересно было теоретически пофантазировать над вариантом «взять». Ну, если, допустим, край как надо.

Итак, сумка из банка. Наполнение её грязным бельем, тротилом и любым другим не совпадающим с этикеткой мусором не рассматривается. В сумке ценности. Безусловно огромные, но согласно объёму. Естественно, с датчиками слежения, скрытым сюрпризом на вскрытие и безусловным владельцем, который её ищет. Или ждет возможности её забрать. Смысл мероприятия – кража, выкуп, взятка (в банковской сумке, ага), теневая инвестиция – не важен. Просто пожилой интеллигент в так себе физической форме попал в короткое окно возможности стать владельцем чего-то ценного, размещённого под его скамейкой. Его действия?

Редактор переставлял действия «теоретического интеллигента» и так и сяк и не видел для него возможности выбраться на сушу сухим и спокойным. Камеры, позиционирование коммуникатора, отсутствие способности бежать на длинную (и любую короткую) дистанцию и адресов, где затаиться, навыков скрываться и не обращать на себя внимание… И это далеко не полный список. Короче, неплохой сюжет. Допустим, товарищ дурной и алчный, он начинает петлять, как заяц, и путать следы. И допустим, его сразу не нашли – попробуй поймай дурака такого, – всё старое забросил, так петлял. Скрылся. И тут выясняется, что содержимое чемоданчика не покрывает стоимость лечения насморка при условии отсутствия медицинской страховки. А к новым документам, оформленным с суровыми приключениями и за четверть содержимого, не прилагается социальный пакет. А друзья, дряхлые консерваторы, кроме как сдаться, ничего не предлагают… А бдительная супруга уже переоформила коммунальные расчёты. И вот пожалуйста вам, новый либерал – с подагрой и лютой ненавистью к любой бюрократии.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.