Россия и русские в современном мире

Ситуации с Косово и августовской агрессией Грузии показали, что современный либеральный Запад вовсе не абсолютно привержен ценностям, начертанным на его знаменах, не ставит принципы превыше всего. Напротив, он демонстративно по-разному относится к различным народам при выборе союзников и оппонентов, и это главный урок для русских на рубеже столетий (если они не усвоили его за предыдущие века). Этот вывод очень важен, поскольку в России еще немало тех, кто полагает, что нам достаточно лишь совершить некий набор внутренних действий, изменить что-то в партийной или судебной системе, дать больше свобод иностранным фондам и либеральным СМИ – и «историческое недоразумение» развеется, произойдет чудо, и Россия станет частью комфортного Запада.

Если бы это было так, то Запад еще в 90-е годы не преминул бы воспользоваться тем, что Н.Нарочницкая называет «самопредательством России», и практически растворить ее в себе, сделав ее своей зависимой частью. Но даже на такую, весьма выгодную для него, паразитарную модель интеграции Запад пойти не смог, что никакими иными мотивами, кроме явно национально обусловленных предубеждений, объяснить невозможно.

Как весь ход событий вокруг Косово со всей наглядностью показал, что дело не в притесняемых режимом Милошевича албанцах, а в сербах, осмелившихся противиться мировому гегемону, так и русским за полтора десятилетия популярно объяснили, что дело не в коммунизме, а в них самих. Ты виноват уж тем, что смел родиться русским. Потому обозначить сегодня свою принадлежность к Русскому миру – это не только национальное самоопределение, но во многом и политическое. Назвал себя русским, а не «экономическим гражданином мира»? Не обессудь, что будешь всегда под подозрением.

Вот почему по прочтении работ Н.А.Нарочницкой понимаешь, что быть русским сегодня – это серьезно. Это и жизненная позиция, и большая ответственность, а не просто ощущение принадлежности к великой нации. Мы по-новому ощутили ценность своего языка, когда увидели, какую ненависть он вызывает у «национал-капиталистов» в Балтии, как за право говорить и учиться на нем бьются соотечественники на Украине. Мы осознали, сколь значима наша история, сколь велика наша Победа, когда они стали объектом яростных нападок со стороны современных «корректировщиков» истории. Очевидно, что дело вовсе не в спорах о прошлом: решается судьба настоящей и будущей России – это поле актуальных политических и идеологических битв, а не отвлеченных научных дискуссий.

Современные либералы, определяющие сегодня политику Запада и его институтов, полагают наше время эпохой перехода от тоталитаризма к демократии. Этим подходом оправдываются самые грубейшие нарушения международного права и открытые агрессии, любые двойные стандарты и оценки, расистские теории разделения народов и стран на правильные и неправильные и т. п. Бесчеловечную выходку «саакашистов» заведомо оправдывают, потому что осетинских детей давили гусеницами танков «свои», «демократы» с печатью западного «ОТК». Им – можно, как можно косоварам громить православные святыни, а прибалтам – лишать в XXI веке почти треть населения элементарных прав по национальному признаку.

Между тем Н.Нарочницкая совершенно справедливо отмечает, что дело тут не в меняющемся мире, а в самих либералах, превращающихся в воинствующих догматиков. Идет процесс откровенной большевизации либерализма, который в этом виде не только имеет мало общего с демократией, но начинает противоречить ей и откровенно тяготиться ею. (И правда: зачем нужна система, при которой народ выбирает того, кого хочет, а не того, кого надо? Современным либертарианцам свойственно историческое нетерпение Макара Нагульнова: коллективизация должна быть быстрой и сплошной; сопротивление не осознающих своего счастья должно быть сломлено для их же блага.)

Тот факт, что либерализм в своей неотроцкистской либертарианской форме становится, по сути, тоталитарной идеологией, наводит на одну интересную мысль. Вспомним «Главный Страх Запада» на сегодня: что оружие массового поражения попадет в руки государства с господствующей тоталитарной идеологией. Так вот – курьез момента в том, что, получается, именно это сегодня и произошло. Самый мощный убийственный потенциал в истории человечества оказался в руках правителей, вооруженных агрессивной идеологией, – нетерпимой к инакомыслию, допускающей безоглядное и превентивное применение силы к другим странам, всеми средствами стремящейся обеспечить себе техническую возможность нанесения безнаказанного удара (создавшей для этого глобальную ПРО) и, между прочим, уже однажды «благословившей» применение атомного оружия против мирного населения.

Однако чем примечательна позиция Наталии Алексеевны Нарочницкой – она отнюдь не поддается вроде бы неизбежному в таком случае соблазну банального антизападничества. Прежде всего, она проводит четкое различие между либерализмом как мировоззрением и демократией как вполне доступной для любого народа формой правления и организации национальных институтов вне зависимости от господствующего в той или иной стране мировоззрения.

Самые разные государства выбирают сегодня демократию как удобный способ устроения своей государственной жизни, не впадая при этом в мессианский раж и стремление немедленно силой «демократизировать» все и всех вокруг. Государство вполне может исповедовать, например, ислам, но при этом преспокойно проводить в стране вполне демократические выборы в парламент, не восторгаясь на весь мир по поводу своего «выбора в пользу свободы».

Для Н.Нарочницкой очевидно: «Россия не должна противопоставлять себя Западу». Чтобы «обратить на пользу мощь глобализации, надо нащупать то, что можем сказать миру только мы. Надо формулировать свою незаменимость». Эта постановка вопроса перекликается с реальным, а не карикатурным славянофильством прошлого. И, нужно сказать, что сформулированный Россией консервативный проект для страны и мира вполне может получить поддержку здравых сил на самом Западе, которые не в восторге от вульгарной большевизации либерализма в мире. Либертарианцы в кожаных тужурках, эти шариковы и швондеры новой эпохи, ведут себя бесцеремонно по отношению к великим мировым культурам и религиям, считая себя и набор своих простеньких утилитарных догм венцом человеческой мысли и самой Истории.

Для русского мыслителя и просто человека, сформировавшего свое мировоззрение в лоне православной культуры, первично не то, имеет ли он право или свободу, а – право на что? Свободу для чего? Или, как сравнивает постановку вопроса Н.Нарочницкая: «Я свободен: никто мне не может дать пощечину» или «Я свободен: я каждого могу оскорбить». «Вот и идет все еще в России – единственной в Европе – подлинно исторический спор, живем ли для того, чтобы есть, или едим, чтобы жить, и зачем живем.»

Русские уже поэтому будут подозрительны для «великих упростителей» на Западе, поскольку могут таить в себе риски развенчания нового «единственно верного учения». Самоосознание себя народом в роли цивилизации, понимающей себя во всей совокупной своей истории как демократии, в которой право голоса принадлежит не только нынешним, но и ушедшим поколениям, формировавшим веру, культуру и геополитическое пространство, – все это, вполне вероятно, воспринимается как вызов нынешнему карикатурному единомыслию либерального Запада.

Видный русский государственный деятель XIX века М.М.Сперанский заметил как-то в одном из писем: «… я не знаю ни одного политического вопроса, которого нельзя было бы свести к Евангелию». У Нарочницкой мы видим постановку политических и государственнических проблем не только с точки зрения глубокого национального чувства, но и с последовательно христианских и православных позиций. Это очень важная составная часть всех ее работ и выступлений, ее замечательная и особая заслуга в последовательной и убедительной реабилитации православного взгляда на (гео)политические реалии новейшего времени. Вера православного человека, ум ученого и живой опыт политика-практика – все это позволяет автору давать собственные уникальные и оригинальные оценки происходящему в стране и в мире.

Но самое сильное мое впечатление после прочтения представленных в книге работ Н.Нарочницкой – это ощущение Свободы, духом которой проникнута вся книга. После того, как это великое понятие было затаскано и вульгарно заземлено неолибералами (а уж если вспомнить любовь американцев называть свои военные акции какой-нибудь очередной «непрошибаемой свободой».), сознаешь, насколько мы утратили вкус к подлинной свободе, о которой с убедительной силой говорит Наталия Алексеевна. Автор вовсе не ставит себя над европейской либеральной традицией, а, напротив, напоминает о ней тем, кто считает себя либералами и потомками борцов за свободу прошлых веков: «Неужели ради парадов содомитов великие европейцы всходили на эшафот?» Для Нарочницкой (как и для всякого христианина) первична свобода внутренняя, «она. есть первооснова свободы гражданской, политической, и печально, что люди забывают об этом».

Книги Наталии Алексеевны Нарочницкой – это самая полезная пища для ума внутренне свободных людей. Ибо только такие люди могут создавать подлинное гражданское общество, национальные государственные институты, распоряжаться богатствами страны, верно понимать уроки ее истории, защищать Отечество, семью, честь от поругания, жить в мире с любыми народами, не забывая о принадлежности к своему и не боясь раствориться в Истории, став удобрением для более успешных и самоценных наций.

О.Беляков, Государственный советник Российской Федерации III класса

Русские беседы

Государство было готово к Победе

Варенников Валентин Иванович. Окончил Военную академию имени М.В.Фрунзе, Военную академию Генштаба ВС СССР, генерал армии, Герой Советского Союза, лауреат Ленинской премии.

Участник Великой Отечественной войны с 1942 по 1945 год. Знаменосец Парада Победы.

В 2003 году избран в 4-ю Государственную думу, первый заместитель председателя Комитета Государственной думы по делам ветеранов. В 1997–2005 годах – президент Российской ассоциации героев. С ноября 2005 года – президент Международной лиги защиты человеческого достоинства и безопасности.

Н.А. Нарочницкая. Валентин Иванович, Вы человек с богатейшим опытом, прежде всего жизненным. Вы пережили, будучи на руководящих постах, вместе со страной сталинский период, хрущевский, горбачевский, брежневский, перестройку…

В.И. Варенников. Да все периоды новейшей истории.

Н.А. Все периоды. И у Вас есть право и способность, поскольку Вы стяжали эту мудрость, панорамно, отстраненно, уже без особых эмоций, взглянуть на все прошедшее и ответить на вопрос – что с нами происходит сейчас?

В.И. Ну, прежде чем говорить о том, что сегодня происходит, я все-таки хотел бы обратить внимание на нашу историю и судьбу страны, на отношения между государством и народом. Возьмем Великую Отечественную войну, в которой мы победили. Почему? Потому что государство было готово к Победе! Оно заботилось о своих гражданах, в том числе о молодом поколении, чтобы они могли его защитить, когда придет время. Руководство страны знало, что будет война с Германией. И все мы к этому готовились. Возьмем меня. Я окончил школу в 41-ом году, я был морально и нравственно подготовлен к любым испытаниям, я был физически развит, потому что государство об этом позаботилось.

Н.А. Вы были красавец! Я видела Ваши фотографии в молодости…

В.И. Это другой вопрос, так сказать. Но я имел еще начальную военную подготовку, у нас были военруки в школах. И поэтому неспроста, рожденные в 1922—1924-м годах, – это основная сила, которая вынесла на своих плечах войну.

Говоря о Великой Отечественной, нельзя забывать, что главным содержанием войны все же являются основные битвы. Тогда это была битва за Москву: соотношение сил – один к одному. А как мы разгромили немцев под столицей! Отбросили их аж на 150–200 километров! Мало того, был развеян миф об их непобедимости, был сорван план молниеносной войны. Или взять Сталинградскую битву, ведь весь мир, затаив дыхание, следил за ее исходом!

Почему? Народы мира болели душой не только за наш народ, они болели и за свою судьбу, они знали, что только наш народ, наша армия может спасти их от фашистского порабощения.

Н.А. Вы совершенно правы. Я, как историк, изучала рассекреченные документы внешней политики. Немец ведь уже вышел к Волге, и решался вопрос, кто будет господином. Если бы он победил, то вся конфигурация Европы до Урала изменилась бы полностью, я не уверена, что англосаксы вообще могли бы там что-то сделать.

Судя же по документам, у них были довольно циничные расчеты. Рузвельт перед войной в докладе своему кабинету, прямо говорил: Америка вмешается только тогда, когда начнутся изменения структурного порядка, то есть когда кто-то начнет очень сильно побеждать.

В.И. Они на протяжении всей войны выжидали. Думали, что в кровавой схватке и немцы, и русские.

Н.А… истощат друг друга.

В.И. Истощат и полягут, а они продиктуют свои условия послевоенного мира. Но, однако, мы с каждым годом, становились все сильнее и сильнее. И вот Курская битва – это уже битва, в результате которой была захвачена стратегическая инициатива до самого конца войны. Или возьмите битву за Ленинград.

Н.А. Да-да!

В.И. Девятьсот дней в блокаде! Город не сдался. (Франция сорок дней всего оборонялась!) И вот, после этого триумфального освобождения последовало освобождение стран Восточной Европы. Мы до сих пор мало говорим об этом, да и вообще о нашей Победе. Мы обязаны говорить больше, чтобы народы мира помнили, кто избавил их от коричневой чумы. Они же были оккупированы! Они под гнетом сидели!

Н.А. Да, но, к сожалению, мы упустили историческую инициативу, когда позволили глумиться над нашей Победой в девяностые годы. Мы позволили нашим восточноевропейским соседям нас осуждать. Хотя наш семейный спор, когда мы переоценивали различные аспекты своего прошлого, должен был оставаться нашим семейным спором. Перевернуть страницу истории, не глумясь над жизнью отцов, для этого надо иметь то самое достоинство, которое Вы защищаете сегодня на международном уровне. Так вот, эти страны теперь говорят: «Да, нас оккупировали немцы, но вы-то нам принесли новую оккупацию», – а я им в ответ на симпозиумах отвечаю: «Вы знаете, гитлеровский проект готовил для вас участь свинопасов и горничных для Третьего рейха, без науки, образования, инженерной мысли. Некоторые народы вообще были предназначены стать быдлом, едва умеющим читать на немецком языке географические указатели в странах, территория которых бы уже не называлась Чехия, Словакия. Да, мы наградили вас коммунизмом, но, в отличие от Гитлера, который для вас расистский проект припас, мы дали вам то, что было у нас самих, что сами считали на тот момент самым лучшим на свете. Это совершенно другая историческая концепция. Более того, если брать все грехи революционного проекта коммунистического, то у нас они в стране гораздо жестче реализовывались. Не говоря уже о том, что вы и ушли самостоятельно от нас полноценными нациями – с наукой, культурой, со скрипачами, полным пакетом инженерной мысли…» Забывать это все-таки настолько бесстыдно! Почему же мы не способны были сохранить свои там позиции?

В.И. Не будем все же путать руководство этих стран и их народ. Вот я был в Болгарии. Все болгары практически, духовенство, открыто выступают против того, чтобы их страна вступила в НАТО. Мне предоставили на час открытый эфир по этому вопросу в самое удобное время – 18:30, и я тоже высказался по поводу моего негативного отношения к этой организации. А вот болгарское руководство, видимо, прикормленное, подкупленное, ведет свой народ по тому пути, о котором Вы сейчас сказали.

Н.А. С Болгарией вообще ведь очень интересно. С одной стороны, болгарский народ на Россию всегда ориентировался. Боже мой, как встречали русскую армию во время Русско-турецкой войны, когда произошло освобождение Болгарии в 1877 году! По донесениям наших посланников, послов, консулов, народ от восторга неистовствовал. А что же говорить тогда, скажем, о Чехии, которая никогда не была в орбите России. Но когда проводили референдумы по НАТО, там с трудом натянули два процента сказавших «да». Это при массированной-то пропаганде!

В.И. Вы понимаете, все-таки мы одержали Великую Победу, которая оказала влияние на весь дальнейшей ход истории человечества.

Н.А. Безусловно.

В.И. И мы своим подвигом поднялись на высшую ступень пьедестала человеческой славы, и народы мира вечно нам должны быть благодарны за то, что мы их обезопасили, спасли от фашистского порабощения.

И вот мы, победители, разве могли тогда подумать о том, что уготовано нашей собственной стране в 90-е годы?!

Н.А. Здесь мы немножко, наверное, с Вами расходимся. Я принадлежу к тем, кто без сожаления расставался с марксизмом. Но тот кошмар, который мы пережили в 90-е, даже с ним ни в какое сравнение не идет.

В.И. Да уж! Это трагедия не только для народов Советского Союза, это трагедия для всего человечества. То же самое касается и армейских дел. До перестройки у нас был здесь полный порядок. Я командовал многими полками, дивизией, корпусом, армией, военным округом, был главнокомандующим. До войны и в первые послевоенные годы у нас считалось, что если человек не служил в армии, то он – в чем-то ущербный, недостаточно развит, то есть те, кто не попадали в армию, стыдились этого.

Н.А. Конечно, потому что для молодого человека, особенно из глубинки, армия – это престиж, это рост!

В.И. Безусловно!

Н.А. Он возвращался более выносливым, более эрудированным, с веером каких-то профессий. А сейчас что?

В.И. После девяностых определенная часть молодежи армию стала воспринимать как некую угрозу для себя.

Н.А. Да просто пугало, благодаря усилиям тех же средств массовой информации.

В.И. Но это неправильно, это совершенно неправильно!

Н.А. А вы знаете, откуда весь этот негатив? Мне кажется, из-за того, что на фоне общего обнищания было еще ощущение пренебрежения государства к людям. Понятно, когда просто трудно стране и все должны немножко кушаки, так сказать, затянуть потуже, такое чувство только роднит – «потерпим мол, выдюжим». А тут…

В.И. Разумеется, чувство единства в трудное для страны время появляется.

Н.А. Заметьте, не все виды человеческой деятельности именуются службой. Есть просто профессия – быть инженером, химиком, ученым и так далее. А службой (от «служения») именуется очень мало что – армейская служба, священническое служение, дипломатическая служба. Потому как человек здесь, принимая на себя что-то вроде присяги, добровольно, на время, ограничивает сам себя. Это подвиг самоотречения, если хотите.

В.И. Вот именно. Только это не учитывают государственные чиновники, к сожалению.

Н.А. Человек, принявший присягу и пронесший верность ей, даже когда все летит в тартарары, когда вроде бы и защищать уже нечего, – особо достоин чести. Какой же внутренний стержень должен он иметь, чтобы не разувериться во всем и верить, что потомки все равно потом разберутся, кто прав. Сегодня, конечно, мировоззренческая установка, слава Богу, меняется…

В.И. Да, Путин – совершенно другой уже человек. Он получил страну, которая была на краю пропасти, ее ждала та же участь, что и Советский Союз, она могла тоже развалиться. Он же спас Россию, кстати, мы об этом мало говорим, а это так и есть. Он привел все к общему знаменателю. Создал федеральные округа. То есть Россия была укреплена. На этой базе уже можно было поднимать и экономику государства, и благосостояние народа, и крепить оборону.

Н.А. Вы правы, вот эта вертикаль власти, над которой так ерничают наши либералы, она действительно приостановила распад государства, его децентрализацию. А на Западе ведь уже руки потирали, только и ждали этого.

В.И. Вы знаете, я хочу сказать, что он, конечно, очень гибкий, мудрый, терпимый и терпеливый человек. Самый терпеливый, пожалуй, из всех государственных деятелей сегодня. Но даже и он уже не стерпел и в Мюнхене взорвался, посрывал все маски, показал, кто есть кто.

Н.А. А мне кажется, наш Путин никогда не взрывается. Он хладнокровно все рассчитал.

В.И. Ну это я так, условно. Конечно, он знает, когда то или иное заявление сделать.

Н.А. Сегодня долги мы в основном выплатили, то есть нас шантажировать сейчас труднее. Да, тем более что наша нефть стала для них тем необходимым глотком, без которого они задыхаются. При этом заметьте, мы их не шантажируем.

В.И. Совершенно верно. Ведь политика, которая сейчас проводится нашим президентом, она реально нам показывает, что имеются значительные подвижки и в области защиты нашего Отечества, усиления нашей обороноспособности. Речь идет и о социальной сфере, и об оснащении нашей армии новым вооружением. Ведь сейчас военно-промышленный комплекс восстановлен. Если говорить, допустим, о ракетных войсках стратегического назначения, о ядерной стратегической группировке, то она была, есть и остается нашим щитом и сдерживающим фактором.

И другие виды вооруженных сил тоже сейчас на подъеме: они получают новое оружие, лучше оснащены и материально, и финансово обеспечены. Все совершенствуется, улучшается быт, боевая подготовка. Если раньше наш флот стоял у причала, то сейчас он уже в Мировом океане. Так что вы правы: когда президент выступал в Мюнхене, он знал, что у него за плечами.

Н.А. Конечно…

В.И. Это факт. Но тут главное – тональность. Вот он говорит: «Мы не пойдем за теми, кто тянет нас в мир двойных стандартов, кто навязывает нам свое видение демократии, наш народ сам во всем разберется». Сказал – как отрезал.

Н.А. Валентин Иванович, вы создали Международную лигу защиты человеческого достоинства. Какова ее цель?

В.И. Прежде всего – не допустить столкновений на межнациональной почве. К нам обращаются отдельные лица, в том числе иностранцы, за помощью, чтобы мы защитили их честь и достоинство.

Н.А. А где же наши так называемые «правозащитники»? Ведь это их, как они считают, главная прерогатива? Или они только исключительно гей-парады сегодня защищают? Это я так, к слову. А сколько стран сегодня в орбите вашей деятельности?

В.И. Сейчас в нашей Лиге десять государств. В том числе и такие, как Япония, Соединенные Штаты. В этом году намерены принять еще четыре-пять стран. Лига на самом деле очень востребована.

Н.А. То, чем вы занимаетесь в своей Лиге, – великое дело и для мирового сообщества, и для нас, в первую очередь. Ибо мы такими благородными делами, безусловно, выполняем основную задачу любого государства – продолжать себя в мировой истории. Низкий поклон вам за ваши дела!

«Быть пессимистом православному человеку противопоказано»

Леонов Николай Сергеевич, генерал-лейтенант, депутат Государственной думы четвертого созыва, член Комитета по безопасности, а также Комиссии по противодействию коррупции и Комиссии по рассмотрению расходов федерального бюджета. Доктор исторических наук, профессор, работал в системе Министерства иностранных дел. С 1958 года по 1991 – служба в первом главном управлении КГБ СССР, где руководил информационно-аналитической деятельностью, с 1984-го по 1991 год – заместитель начальника первого главного управления КГБ СССР, профессор МГИМО, автор книг «Лихолетье», «Очерки новейшей истории стран Центральной Америки», «Политическая биография Фиделя Кастро», политический комментатор телевизионной программы «Русский дом».

Н.А. Я думаю, что такому человеку, как вы, который всю свою жизнь имел доступ к самым секретным документам, раскрывающим суть международных отношений и истинные мотивации наших партнеров, свободным от пропаганды, как с той, так и с другой стороны, – именно такому человеку было особенно трудно наблюдать 1990-е годы, когда наше общество охватила эйфория по поводу «нового мышления», когда мы им полностью были одурманены, обвиняя в той же холодной войне лишь наш тоталитарный Советский Союз. Однако то, что произошло в последние 15 лет, говорит о том, что сутью тех противостояний была вовсе не борьба идей коммунизма и либерализма. Все уже давно поняли, что помимо этого есть преемственные национальные интересы, мало зависящие от того, какая власть и какой строй на дворе…

У вас есть хоть какой-то оптимизм в отношении сегодняшнего дня?

Н.С. Быть абсолютным пессимистом, думаю, дело не хитрое, а православному человеку так оно просто противопоказано. Поэтому, конечно, мы все всегда ищем что-то такое, что может еще питать нас. Когда-то в 1900 году начальник Генерального штаба русской армии генерал Куропаткин, прикидывая, какой будет Россия через сто лет, говорил, что население России вырастет до 450–470 млн. человек.