Чугунные облака

Белые волосы Майкла развивались от ветра, дующего на него.

– У нас будет офигенная ночка, парни – хихикнул он.

«Офигенная ночка»

«Офигенная ночка»

«Офигенная ночка»

Его противный-ужасно-омерзительный смех эхом прозвучал в моих ушах. ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЙ смех, схожий на ржачь тысячи гиен посреди африканской саванны. Но только эта гиена стояла передо мной, и продолжала дышать своим гниющим наркомановским нутром мне в нос.

– Начинаем – крикнул Майкл. Его силуэт присмотрелся лучше, как только он повернулся к полной луне. Он был точно лет на пять старше меня, Макса и Андрея. Какой кайф он получает от общения с малолетками? Ответ на этот вопрос был очевиден – деньги моих друзей приманивают подобный мусор как магнит.

Майкл пошатнулся на месте, спиной обернувшись к пропасти. Взглянув на меня и переведя взгляд на Андрея, он быстро подмигнул, в мгновение ока слетев вниз.

Выкрашенные волосы открыли лоб в тот момент, когда парень приземлялся на балкон. Махнув ладонью ликующей толпе, он спрыгнул на внедорожник.

Раздался громкий звук приземления. Я скривился во второй раз.

«Thrasher» поступил также, не используя понтовитые приёмчики оказавшись внизу за считанные секунды. Авиаций он заработал явно меньше чем друг.

Казалось, будто внизу за длинным столом сидит консервативное жюри, показывая белые таблички с баллами.

– Ты следующий – Макс ударил моего брата по плечу.

Андрей подошёл к краю, опустив глаза вниз:

– Зачем? – спросил я, обратив на себя его внимание.

Стрельнув глазами, он обрезал:

– Просто так – слетев с края и полетев вниз. Любящий себя больше всего на свете Андрей не пожалел ног, суставы которых после подобного прыжка могли рассыпаться на части за секунды. Это не было на него похоже.

Я не прыгну.

Не прыгну и всё тут.

Кряхтеть в старости и разваливаться на части, пытаясь дойти до лежащего от тебя в двух метрах пульта от телевизора – не по мне.

Я останусь на крыше, наблюдая за нереальной красоты звёздами.

За далёкими холодными космическими телами, переливающимся в свете луны.

– Ты следующий – хмыкнул Макс, подойдя ко мне.

Я встал на самый край крыши, смотря вниз на шумную толпу. Их взгляды были устремлены на меня. Они ждали, ждали того, как я совершу глупый безрассудный поступок. Им нравилось наблюдать за безумствами. Типичное стадо.

– Нет, я не буду этого делать – отходя от края строго обрезал я – Когда вся жизнь впереди, не хочется портить всё одним глупым поступком.

– На то и тебе шестнадцать – начал он, подбадривающе взглянув на меня – Нужно пробовать всё. Искать себя, пытаясь не задумываться о последствиях. Ты молод – и это самое время когда следует жить на полную катушку – он ударил меня по плечу. Не то чтобы удар был слишком сильным, но эта его привычка ужасно бесила – Парень, проведи своё шестнадцатилетие на полную катушку. Ведь оно у тебя будет лишь раз в жизни.

Может быть, Макс сейчас наслаждался своей философской речью.

Может быть, он смеялся над моим испуганным выражением лица, проговаривая клишированный монолог из любой девичьей бульварной книжки. Но мне было глубоко пофиг на его рассуждения которые я слышал сотни раз в молодежных драмах класса «Б», смотря вниз и понимая, насколько там высоко.

Сердце колотилось. Послышались аплодисменты. Они были для меня. Все ждали как «этот парень» резко сорвётся с высокой крыши на чужую машину.

Сверху надо мной были звёзды, снизу обрыв и десятки взглядов. Я был посреди двух крайностей.

Может быть, не боятся смело заявить о себе в компании, это не так уж и глупо, как я считал раньше? Просто нужно один раз сделать так, чтобы все поняли что ты не тряпка. Как в песне у Гвен Стефани. «I-ain’t-no-hollaback-boy”. Всего-то следует сгруппироваться, вдохнуть и прыгнуть на тот клятый балкон. Лишь сгруппироваться, и тогда, возможно, но это не точно, ты ничего себе не слопаешь.

Я сделал шаг к обрыву.

Может закрыть глаза? Нет, это бред, как я буду видеть куда лечу?

О Господи, это же безумие. Тут этажа три, не меньше, если не больше.

Я взглянул на звёзды. Надо ли мне это? На самом ли деле молодость – стоящая отговорка для поступков, за которые тебе впоследствии будет стыдно?

Все же прыгнули. Все целы.

«А если бы они прыгнули с двенадцатого…». Да-да, я всё понял.

Порывы холодного ветра подули мне прямо в лицо. Всего один шаг. Один чёртов шаг.

Я возвышался над тёмной пропастью, из всех сил стараясь не смотреть вниз. Держа голову чётко прямо, я остановил взгляд на шатающейся от ветра тонкой сосне.

Непередаваемое ощущение, когда под твоими носками пропасть. Ноги подкашиваются. Хочется просто развернуться и уйти прочь.

Вдох-выдох. Зачем я это делаю?

Вдох-выдох. Впервую очередь, чтоб доказать себе что я на что-то способен.

Вдох-выдох. Что я себе докажу безмозглым прыжком в неизвестность?

Вдох-выдох. Шаг. Тот самый роковой шаг, который я помню, будто стрелки на часах закрутились медленнее.

Поток воздуха обдувает моё тело. Я чувствую его каждым сантиметром кожи. Приток адреналина. Безграничный выброс, резкий хлопок продлившийся чуть больше секунды.

Я приземлился на балкон. Спина и колени ужасно заболели, на ту же мимолётную секунду. Я рассмотрел освещаемые неоновым светом лица: улыбчивые, радостные и явно пьяные. Большинство людей, стоящий снизу в руках держали красные стаканчики, поднимая их над головами.

Перед ними, скрестив руки на груди стоял Майкл, коса поглядывая на меня.

Боль забылась. Достаточно стало одного взгляда, читающегося как «Ты ни за что этого не сделаешь».

Ещё один шаг. На этот раз стрелки часов пошли в привычном ритме. Послышался грохот, я приземлился на джип. Под моими кедами будто образовались две вмятины.

Мерзкая боль в спине почувствовалась ещё раз, будто внутри меня сидит дрянной мелкий злобный липрикон, хихикая царапающий кости ножом.

То самое чувство.

Послышались аплодисменты, весьма липовые, вялые и неискренние. Стеклянный косой взгляд продолжал прожигать меня, опустившись на подкосившиеся ноги.

Ничего страшного не случилось. Скорее всего. А если и случилось, то об этом я узнаю завтра встав с кровати.

Девчонки с бутылками пива длинными ногтями водили по стёклам джипа, провоцируя омерзительный звук.

Чувство адреналина, резко прикатившей энергии продолжало играть в моём теле. Ради него и совершаются глупые поступки. Стоя на крыше джипа в окружении пьяной молодёжи я это понял как нельзя лучше.

– Народ, это мой братишка! – закричал Андрей, отхлебнув из зеленоватой бутылки глоток тёплого пива. Оперевшись об авто, он протянул его ко мне, с надеждой в голосе спросив – Будешь? – его всегда до чёртиков раздражала моя непоколебимость касательно алкоголя. Он хотел сделать для себя брата-оторву, получая обратное.

– Спасибо – кинул я, спрыгнув с джипа.

Меня окружили незнакомые девчонки. Такие же потные, как и танцующие внутри. Почти все они были изрядно пьяны, одна девчонка с волосами, смахивающими больше на сопли, прислонилась к моему плечу:

– З-з-значит В-влад – протянула она и сама не заметила, как вылила каплю пива на асфальт.

Я отвернулся от неё, устремив взгляд на спрыгивающего Макса. Он уверенно приземлился на балкон, еле сдерживая свой собственный смех. По нему было видно что все проблемы расставания за считанные часы оказались позади.

Совершив прыжок на машину, он вздрогнул и опустил глаза вниз: его сильные ноги оставили глубокие вмятины на крыше. Включились сигнализации, мигая оранжевым светом и освещая глубины тёмного леса.

– Походу, пора валить – хмыкнул Майкл, замахнувшись выкинув бутылку в гущу деревьев.

Упав на толстый пенёк она разлетелась на мелкие влажные осколки. Звук разбитого стекла эхом разлетелся по лесу.

В отрезанной от остальной части здания комнате толпились люди. Они окружили что-то, бурно обсуждая и не давая нам пройти.

Две общающиеся девчонки, держащие в руках красные стаканчики с пивом, покосились на вальяжно идущего Майкла.

– Свалите! – крикнул он, заставив их бурча отойдя в сторону – Обновка в моём сквоте! – гордо заявил он, пальцем указывая на освещённый двумя неоновыми лампами стенд.

Перед нами стоял с десяток банок заполненных больше чем на половину, эм-м-м… Навозом? Может быть грязью? Гниль непонятной консистенции заполняла большую половину десятков банок.

К каждой банке была прилеплена бумажка, у каждой было имя.

«Чингисхан» – прочитал я мутную почти прозрачную надпись чёрным маркёром на первой.

«Гитлер» – гласила приклеенная бумажка на второй.

Каждая стеклянная тара называлась в честь выдающейся особы. «Цезарь», «Роулинг», «Леннон», всё это недоразумение завершала Мадонна.

– Инсталляция одного из наших скваттеров – своеобразное размышление с понятным смыслом – слова, содержавшие в себе более чем три слога, вылетая из уст Майкла казались до безумия нелепыми и ненужными, будто фермера-провинциала заставили копировать этикет французского двора – Я готов выслушать ваши предположения – довольный своей экспозицией, хозяин криво ухмыльнулся оглядывая резвую толпу.

Держащие в руках банки с алкоголем парни захихикали, поочерёдно переводя взгляд с одной банки на другую.

– О продажности вы-ы-ыдающихся личностей? – выдавил один из выпивших, схлопотав саркастичный взгляд местного Бога.

– Замудрено, но нет. Бен, я удивлён что ты знаешь такие слова – хмыкнул он.

Скрестив руки на груди я заглядывал в банку «Теслы», пытаясь понять что за жидкость она содержит. Густая, тягучая, липкая. Скривившись, я отошёл рукой задев Майкла – Ладно. Слушайте: этим мы хотели донести, что несмотря на то, кто ты и что сделал в жизни, все мы на 70% состоим из комплексов, страхов и своей же гнили.

Бред для умственно отсталых. Неужели кто-то считает стоящие в ряд банки заполненные дерьмом чем-то глубокомысленным?

БРЕДЯТИНА. Скептический Влад неодобрительно фыркнул про себя.

Открыв рты, толпа велась. Они не отводили взглядов от отца-основателя сквота. Божество-кумир и по совместительству дилер. Дилер и кумир-божество.

– То есть там гной? – перебил я, с отвращением указав на треснувшие стенки «Теслы».

Очередной косой взгляд, спроста читаемый как «не-перебивай-меня-малолетний-говнюк», вновь полетел в мою сторону.

И тут до меня дошло. Местная «экспозиция» это наглый плагиат старого экспоната музея Жоржа Помпиду в Париже. Я читал за него. В пятом классе у меня была книга о музеях Парижа.

Сжав руки ещё крепче и не зная что на меня снизошло, я резко выпалил:

– Ты украл это – «это» ставило много вопросов после моей реплики. Взгляды десятков весёлых подростков, затаив дыхание слушающих своего кумира-создателя, устремились на меня. Стоявший рядом Майкл повернул голову, молча ожидая продолжения. «Эти ребята после слова «Помпиду» нервно покрутят пальцем у виска, попросив перевести» – хмыкнул про себя я – Точно такие же банки стояли в музее современного искусства Помпиду. Только там они заполнены водой, имея не такой бредовый смысл. Это просто искажённый плагиат.

Глаза Майкла нервно заходили по залу, возвращаясь ко мне из раза в раз. Ладони крепко сжались в кулаки, а на коже, которую обнажали высокие подкаты показалась мелкая гусиная кожа. Он готов был наброситься на меня на глазах у всех, сбив с ног начав душить. Он ненавидел меня, это легко читалось по ранее равнодушным глазам, резко залившимся злобой.

Может быть, не стоило разоблачать его шедевр современного абстракционизма?

Майкл сделал шаг ко мне. На холодном лице показалась привычная для неги кривая ухмылка. Та самая ухмылка, при которой вверх поднят лишь один уголок рта. В его случае, всегда поднимался правый.

– Не сквот, а гробница ПЛАГИАТА – завопил парень стоявший на самом входе.

Комната опять заполнилась громкими обсуждениями.

Следующие полтора часа этой ночи я усердно пытался расслабиться, и усердно пытался не выпить ни глотка алкоголя который окружал меня. Знаете, мне и так было весело. Я развлекал себя как мог. Сегодня, я докажу этим алкашам как может быть весело и без глотка алкоголя!

Если только меня прекратит тошнить от мерзопакостного запаха табака.

Мы пересели на второй этаж, вся компания сидела на старых подратых матрасах, укрытыми жёлтыми и коричневыми пятнами загадочного происхождения.

Имея ввиду «компания», я говорю о кучке незнакомых мне людей, имён которых я не знаю и знать не желаю. Все они восторженно собирались вокруг Майкла, подбирая колени к груди, а в руке держа дешёвые алкогольные энергетики, с открытыми ртами выслушивая его псевдо философский бред и уссыкаясь со смеху с каждой фразы, претендовавшей на шутку.

Идеальная свита Майкла выглядела так:

1. Он, он и он. Он главный аспект. Он шутит, он говорит и размышляет. Назовём его «Бог», просто «Бог». Если компания не общается на именно интересные ему темы, если она не выслушивает его «мысли вслух» – значит что-то идёт не так.

2. Два бледных незаметных дрыща на заднем плане, сидевших рядом с ним лишь для массовки. Назовём их «прыщавые тени». На второй час вечеринки я и вовсе забыл их имена, и для меня они стали «правый» и «левый». Или «Thrasher” и «левый». Их задача – послушно кивать и когда нужно смеяться, чтобы впоследствии халявно выкурить косяк. Всё просто как пять центов.

3. Два мажора, имеющих большую аудиторию в социальных сетях и популярность среди населения. Назовём их «челкастые мудачки». В компании они для того, чтобы хозяин сквота выглядел в глазах общества «парнем из высших каст». По логике сидевших тут алкоголиков, таким его делали лишь друзья с баблом.

4. Куча ржущих как рожающие кобылы девчонок, пустивших по кругу бутылку красного вина. Назовём их «феи-давалки». Выглядели они все как одна – устаревшие ошейники -чокеры, узкие шорты обнажающие неаккуратно вылезшие трусы и короткие футболки, открывающие пупок. Их задача – дать кому-то под конец ночи. НЕВАЖНО КОМУ, просто дать. Конечно, желательно чтоб это был Майкл, имеющий неисчерпаемые запасы наркоты.

5. И наконец, по центру всей этой содомии сидел я. «Наблюдатель-новичок» – парень, из всех сил старающийся не поддаться на многочисленные приманки.

Девчонка с красными губами, зажимавшая в руках бутылку вальяжно расселась на коленях Макса. Похоже, грусть после расставания длилась не долго.

Разносчица сифилиса высовывая язык играла на камеру, точнее на телефон Андрея. Она отчаянно хотела попасть в его стори. Похоже попала.

Оголённые пышные белые булки несовершеннолетней старательно протирали джинсы Макса.

Перед моими глазами всплыли мерзкие красные наросты, которые могут образоваться на юной коже после небрежного полового контакта.

Я слышал этот запах вонючего влагалища. Бурная брезгливая фантазия опять разыгралась не на шутку.

«ВИЧ, СПИД… Какие симптомы?»

«Лучше не думай об этом сейчас»

«Как называется та болезнь, при которой из члена вытекает белая дрянь? Я видел это на National Geographic»

«Твою мать, этот канал уже и про это фильм снял?»

«Да, целый документальный фильм про мерзкие белые штуки вылезающие из писюна»

Меня передёрнуло. Стало мерзко. У девочки, хлеставшей вино на коленях у Макса будто бы выросли рога.

Голова закружилась. Перед глазами в очередной раз всё стало смазываться в цветастую пёструю кашу.

До ушей не доходили темы всеобщего разговора. Может быть стоит начать включаться самому?

– Это Лил Памп? – спросил я у сидевшего со мной на одном матрасе парня в кроссах «Fila».

– Нет, это Лил Узи – равнодушно обрезал он. Мимо. Черт. И почему все реперы звучат так одинаково?

Прошло пять минут. Цветная размазня медлительно перетекала в моих глазах. Я будто бы сидел и спал с открытыми глазами.

Майкл достал косячок. О нет, КОСЯЧОК. Неужели при мне выкурят травку?

Неужели я радовался от этой мысли?

Эта ночь, скорее всего, станет для меня церемонией прощания с детством. Очень хитрожопой церемонией, заключавшейся в наблюдении за чужими порочными поступками.

Майкл испробовал запретный плод первым. Как же красиво я назвал плохо пахнущий табак.

Или это не табак?

Я вдохнул сладковатый аромат. Судя по всему, это марихуана.

Нет, не так. МАРИХУАНА. Настоящая МАРИХУАНА витает в воздухе.

Одна из «фей-давалок» засосалась вторая.

Продолжил Макс, не выпуская из объятий разносчицу сифилиса.

И наконец, мой брат. Тот Андрей, с которым я провёл половину детства. Тот Андрей, которого я привык видеть гордым уверенным малышом. Сейчас он умер, жадно выкуривая травку.

Ну да ладно.

Подмигнув, он протянул косяк мне, спросив:

– Будешь?

НЕТ.

НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ.

Я не буду, а если ты начнёшь настаивать то скормлю эту дрянь насильно запихнув в твою пасть.

Криво улыбнувшись, я покачал головой, заставив Андрея отвернуться и сделать ещё одну затяжку.

Невероятно, но факт: меня на это всё даже и не тянуло. Просто не было желания. Никакая марихуана не входит в мой жизненный план. Закончить престижное высшее учебное заведение. Возможно, филологический факультет Стэнфорда. В мечтах бюджет Гарварда (в мечтах). Купить себе квартиру на тридцатом этаже где-то в Бруклине, каждое утро спеша на работу попивая крепкий кофе (жаль, что я не люблю кофе). Купить туда сервала, прямо в квартиру, вызывая умиление у приходящих ко мне красоток с объёмной грудью. Обнимая меня, они процедят что-то типа: «О-о-о! Какая милота!», плюхнувшись на кровать королевского размера и торопливо снимая платье. Может быть стать чайлдфри, говоря в кругу бомонда на модных вечерних выставках: «О да, я чайлдфри. Пытаюсь концентрировать энергию природы, не тратя её на других. Стараюсь не дать ауре ослабнуть». И все сразу же такие «Вау! Какой ты глубокий человек», даже не вникая в смысл сказанных мною слов.

В жопу детей. Просто они меня бесят. Без объяснений – БЕСЯТ.

Работать шесть часов в сутки в одной из престижных газет, видя свои статьи на первой полосе. «Наросты на половых органах, текст Влада, редакция Влада, фотографии не Влада» – сквот заставляет меня думать о ужасном. Купить небольшую Теслу, на которой я бы каждую неделю ездил на Кейп-Код и писал свой роман. Тема пока ещё не выбрана. Но когда будет выбрана, то стразу будет понятно что он станет бестселлером номер один в «New York Times”.

Где-то в своих планах я упомянул слово МАРИХУАНА? Нет.

Абстрагироваться, получая удовольствие от ярких фонариков – оптимальный вариант. Дать цветастой размазне залить свою голову – то что нужно.

Дальнейшие события я помню слабо, при этом не взяв в рот ни капли алкоголя.

Ближайший час просто вылетел из памяти, словно на его месте в моей жизни образовалась чёрная дыра. Воспоминания я решил восстанавливать по кусочкам, современным способом: по стори друзей. Как девчонка с похмельем, проснувшаяся в кровати незнакомца. Как парень, очутившийся на улице с СМС от жены: «Я подаю на развод». Стори, которые сейчас делает каждый стабильно раз в пять минут – хороший способ освежить картину мутной ночки.

1. Андрей – включив вспышку, он записал на видео как «фея-давалка» рассыпает белый порошок на столе, перед этим выпив рюмку текилы. Надеюсь, белый порошок это соль. Ха-ха-ха * нервный смех * точно соль. Склонившись, фея начинает нюхать его через трубочку. Чёрт, не соль.

2. Андрей дубль два – стоя у окна и держа в руках куриные яйца, быстро выпалив «снимай», он сбрасывает их одно за другим на головы стоящих внизу парней. Под громкие крики и отборные маты Андрей с Максом громко ржут, обнимая фей.

3. Макс – селфи с разносчицей сифилиса. Высунув скользкий влажный язык, она облизывает ухо довольному брошенному.

4. Перейдя по ссылке, которую Макс заботливо оставил на своём селфи, я нашёл Инстаграм разносчицы сифилиса. Типичные фотки для разносчицы сифилиса. Она, кстати говоря, была весьма красива. Волнистые каштановые волосы, объёмные бёдра. Поведение смазывало все хорошее впечатление. Отчаянность – одно слово, которым я мог бы описать эту девчонку. В своих стори она выкладывало бухло. За двумя сталкивающимися бутылками «Джека» видна моя довольная морда.

5. Перейдя на страницу очередной «феи», мне бросилось в глаза угрюмое тёмное селфи, на котором отчётливо просматривались глупые черты лица хозяина сквота. Белую челку, светящуюся в неоновом фиолетовом свете и вовсе было хорошо видно. @lil_maykl – бездарнейший ник. Бездарный ровный настолько, как и его фотки. Точнее, одно мрачное фото его спины. Не удивительно, что когда на лицо ты выдался не фонтан, единственным выходом остаётся разворачиваться к камере задом.

6. В истории у этого нарколыги был лишь бумеранг, где он выдыхает пар. Белыми буквами в строгом шрифте сверху подписано: «Шикарная ночка»

Шикарная ночка, Влад.

Шикарная ночка, Влад.

Шикарная ночка, Влад.

Воспоминания восстанавливались. На секунды почувствовал себя главным героем «Мальчишника в Вегасе».

Ночь продолжалась. Смеясь с шутки Макса, вылетевшей у меня из головы со скоростью колибри (он шутил каждые две секунды этой ночью. КАЖДЫЕ ДОЛБАННЫЕ ДВЕ СЕКУНДЫ) я удобно развалился на мягком матрасе, наблюдая за быстро осушаемыми бутылками алкоголя.

Мой брат был в хлам. Он мне сам это сказал, наклонившись к уху и хихикнув прошептав:

– Я в хлам.

Макс был тоже в хлам. Все были в хлам кроме меня. Я прослыл для всех «малышом», ещё одно правило старений жизни сквота. Ты становишься «малышом», как из сказки про Карлсона, если отказываешься бухать. Для всех твоё пребывание в заброшенном притоне автоматически становится непонятным.

Поставив стакан на грязный пыльный пол, Майкл встал со своего матраса, подходя к нам:

– Есть одно местечко в лесу – шёпотом начал он, будто боясь, что продуманные давалки всё услышат – Я хочу чтоб вы его узрели. Оно недалеко, десять минут пешком.

Макс закивал, не дождавшись окончания предложения. Мерзкое противно пахнущее создание под названием «Майкл» издало животный вопль. Он рыгнул, осушив стакан пива.

В сопровождении теней, которых никто никогда не замечал, мы вшестером вышли из здания.

Лес, чью ночную гармонию разрушали звучные биты пестрого уголка веселья, полностью залился мраком. Высокие стены хвои стали полностью тёмными.

Сделая шаг, я бы сразу грохнулся лицом в жёсткую траву. Я то себя знаю. Включив фонарь на телефоне, я сразу же нарвался на громкий возглас:

– Не стоит рушить гармонию леса! – раздражённо вскрикнул Майкл, бросив на меня очередной косой взгляд.

«Придурок, эта гармония была жестоко убита ещё несколько лет назад, как только ты решил превратить заброшенную фабрику в притон». Я послушно выключил фонарь.

Казалось что я иду в безвоздушном пространстве. Только звезды сверху и тусклые силуэты деревьев выдавали что я ещё тут, на Земле. Мы все шли и шли вдаль леса. Звуки музыки становились все тише и отдаленней от меня. Майкл всю дорогу рассказывал про эти места. Он рассказывал про то, как тут густо посажен лес и про то, что тут могут жить олени. Олени? Серьезно. После такого количества марихуаны и динозавра в лесу можно было увидеть. Далее его мерзкий гундосый голос начал рассуждать про то, насколько дольше люди жили раньше. Ну конечно. Раньше никто столько алкоголя за ночь не выпивал.

Все это время я шёл и смотрел вверх на звёзды. Полный космос. Тысячи огоньков. Опять этот мерзкий голос мешает мне наслаждаться моментом. Ведь момент и правда был идеальным. Я шёл среди густого леса, вдыхал свежий воздух, а надо мной бесконечность.

Я задумался о том, что Майкл создал для себя сам тут идеальную жизнь. Он был вожаком в своём царстве наркотиков и алкоголя. И было видно, как с каждым взглядом он все больше и больше расцветает. Все хотели слушать его бред. И ему это нравилось.

– Мы уже почти здесь. – крикнул пацан в Срэшере.

И тут я обомлел. Встал на месте, моргая глазами и взглядом обводя пейзаж, что раньше мне доводилось видеть лишь на фото обоях или шоу «Discovery». Перед собой я увидел хрустальное озеро, отбивавшее в себе, как зеркало, свет яркой луны, окружённое непроглядным лесом, грозно нависающим над водной гладью. Вся вода светилась и переливалась яркими огнями, будто бы на глубине кто-то пускал фейерверки в честь четвёртого июля. Было темно. До чёртиков темно, но красота места настойчиво прорывалась сквозь мрак.

Холодный воздух медленно щекотал моё тело, вызывая неловкие мурашки. Редкие порывы дули в лицо, небрежно взъерошивая волосы.

Компания Майка стояла сзади громко смеясь нарушая гармонию озера. Я совсем не заметил, как Дэн отбросил в сторону тёмную толстовку, хохоча убегая в сторону. Она чёрным пятном упала на песок, выглядящий белоснежным в свете полной луны.

Медленно поддавшись к холодной воде, я наклонился, погрузив ладонь под воду. Холодная, но приятная. Вызывающая лёгкую расслабляющую дрожь.