Чугунные облака

Свидание с загадочным хулиганом… Что ж, интересный эксперимент. Звучит романтично.

Может и вправду, пустота внутри идеального тела Барби жаждет быть заполненной? Она не может спокойно носить её дальше. Она знает чего хочет, чтобы чувствовать себя счастливой. И тот, кого она хочет стоит прямо перед ней и надеется услышать «да!».

– Я согласна – сухо проронила она. «Может быть это ошибка?»

– Йес-с-с! – вскрикнул Валентин, подпрыгнув на месте.

Испугавшись, Каролина обхватила руками чёрный спортивный костюм и шепотом возмутилась:

– Заткнись! Ты хочешь чтобы сейчас в комнату с дробовиком вбежал мой отец и прострелил тебе лысину?

– Я по-другому представлял своё знакомство с родителями – Валентин, расплывшись в улыбке опустил глаза. Хрупкие руки вцепились в его костюм. Он чувствовал её тепло. Чувствовал дыхание, пахнущее сладковатой вишней. Запах доносился изнутри. Может быть она сама как сладковатая вишня?

Резкая близость.

Каролина одёрнула руки будто от горячей сковороды.

– Куда ты хочешь пойти на наше первое свидание? – он не мог поверить, что с его уст соскочила эта фраза. Этот вечер стал похожим на чудо. Чертовски правдоподобно отыгранный спектакль.

– Ты джентельмен, тебе и выбирать.

– Что насчёт «Пауков Сумрака»? – это место служило закусочной для всей молодежи города, все свидания и встречи зачастую проводились там. Культовое заведение местного масштаба.

– Окей, подходит.

– Завтра, в восемь часов я за тобой зайду.

–Не смей за мной заходить! – крикнула Каролина, и поняла, что это было чересчур уж громко – Я прийду туда сама – она посмотрела за широкую спину, на открытое окно – А теперь срочно вылезай из комнаты, пока нас никто не увидел – шепнула она.

Валентин перевесился через карниз, стараясь не пачкать его грязными кедами. Обернувшись, он улыбнулся последний раз, после чего спрыгнул. Секунда – и загадочного гостя будто не было. Лишь его запах остался летать по комнате. Бюджетный одеколон «Old Spice». Да, это был он. У Кэр прекрасное обоняние.

Локтями уперевшись об подоконник Каролина перевесилась, посмотрев вниз. Господи, как же там высоко. Метров десять, не меньше. Спрыгнув с такой высоты можно легко переломать ноги как спички.

Но этого не произошло. Двор был пуст. Голубая подсветка осветила мрачные клумбы. Неожиданный гость испарился. За секунды. Как это возможно?

Она осталась в своей комнате совсем одна, поймав себя на том, что мысли о Валентине сами лезли в голову. Это больше походило на болезнь. На одержимость. Он продолжал стоять перед глазами, на том же месте, у подоконника, и любопытным взглядом окидывал её комнату.

Его неординарность так зацепила. Он не пуст. Не Кен для Барби из кукольного домика. Он настоящая личность, личность, прочитать которую по одному лишь лицу очень не просто.

Как можно прослыть хулиганом перед всем городом, и при этом оказаться достаточно интеллигентным человеком? Умные глаза. Спокойная речь как у ведущего. Как можно назвать этого парня бунтарём?

«Мальчишка загадка», «Любитель Перис Хилтон» – когда Каролина его вспоминала, она то и дело расплывалась в довольной улыбке, непроизвольно смеясь.

Каролина подошла к зеркалу, взглянув на довольное лицо. Она была счастлива. Её руки до сих пор помнили какой его тёмный спортивный костюм на ощупь.

Может быть, мысль о том, чтобы сейчас же босиком выбежать на улицу и трусцой пробежаться к дому Макса не была такой безумной? Она бы нажала на кнопку, слушая громкий звонок и замерзая подпрыгивая с ноги на ногу как горная коза, а когда дверь бы отварилась, она ляпнула что-то вроде «Извини. Нам не по пути». Она уже видела это лицо. Лицо человека, что знакомо с трёх лет. Лицо человека, который любил её. Она знала, что он любил её. Он всегда любил её, ещё с трёх лет.

Каролина закрыла окно, и холодный сквозняк прекратил кучами заваливать в комнату.

У подоконника остался тёмный слегка заметный след. Его белые грязные кеды. Он всегда их носил. Он был собой. Не мальчик-картонка. Не мальчик-пустышка.

Он имел свой стиль, не боясь показаться окружающим безумцем. Он жил, как хотелось ему. Этого так не хватало Каролине.

«Тук-тук» – Кэр услышала стук в розовую дверь её комнаты. Быстро плюхнувшись на кровать, она взяла книгу в руки и скрестила ноги.

– Войдите – мило крикнула она.

– Каролина, я пришла пожелать тебе спокойной ночи – приоткрыв дверь, мама заглянула в комнату Барби. Она всегда заходила к ней перед сном. Привычка детства. Заботливая мать из всех сил пыталась давать любовь за двоих, ведь отец никогда не желал спокойной ночи дочери. Чаще всего его просто не было дома. Он очень занятой человек, всё своё время отдающий бизнесу. И если уж у него находилось время для дочери, у неё начинался настоящий праздник. Она любила своего отца, по-настоящему – Как прошёл твой денёк? – поинтересовалась мама, подходя ближе к кровати.

– Прекрасно. Мы с Алиной сегодня заказали маникюрщицу к ней домой после уроков – похвасталась Кэр, протягивая ладонь показывая новый фиолетовый маникюр – Говорят, этот цвет сейчас в тренде. А твой день как?

– Отлично, как всегда в делах и заботах – мама засмотрелась в глаза дочери и заметила – Тебя что-то тревожит, я это вижу.

– Ты права… – задумалась Каролина – Давай чисто гипотетически: мне понравился один парень, который не понравится окружающим.

Мама взяла её за руку.

– Ты же знаешь, что в нашей семье главное – чтобы он понравился окружающим. Ты это понимаешь?

– Понимаю… Но… – она не успела окончить предложение.

– Вот и славненько. Сладких снов, дочь – Мама поцеловала её в лоб и пошла к двери. Вдруг, её взгляд словил почти незаметный тёмный след от мужского кроссовка.

Кто-то был в комнате её дочери. Каролина что-то скрывает.

Взгляд застыл на тёмном следе. Мать взглянула на дочь, увлечённо читавшую книгу, затем на след, потом опять на дочь – и вышла, хлопнув дверью.

Каролина, сразу же после хлопка, отбросила книгу в сторону. «Завтрак у Тиффани» не мог нормально восприниматься во время настоящего водоворота мыслей.

Она зарылась в приятное мягкое одеяло и не переставала думать о Валентине. Улыбка. Хрустальные глаза. Спортивный костюм. Улыбка. Хрустальные глаза. Спортивный костюм. УЛЫБКА. СПОРТИВНЫЙ КОСТЮМ. ХРУСТАЛЬНЫЕ ГЛАЗА. Опять его части виднеются в темноте под тёплым одеялом. Чёртова одержимость.

Каролина отбросила белоснежное одеяло на пол и опять подошла к зеркалу, взглянув на своё отражение.

Решено, с этого момента ей наплевать что скажут люди. Она будет жить как захочет, любить кого захочет, и не парится о том, что скажут ее подписчики когда увидят, что она ходит на свидания с гопником.

– Этот вечер – навсегда изменит мою жизнь – улыбаясь сказала своему же отражению Каролина – Сегодня пластиковая кукла умерла. Вместо неё выходит настоящая Кэр.

– Теряешь форму, Макс. /ко-ко-ко-ко/ Бегаешь со скоростью черепахи. /ко-ко-ко-ко/ – возвращаясь домой Макс пинал лежащие на дороге мелкие камни, кривляя своего тренера – Лучше расскажи всем про свой простатит, жалкий старпёр.

Несколько фонарных столбов разместились вдоль улицы и освещали дорогу.

Он один, по другому и не может быть в этом городе. Тишина, которую прерывать решались лишь распинающиеся сверчки сидящие в кустах.

День выдался паршивым. Почти паршивым. 50/50. Подкачка в зале хоть как-то вытянула его из глубокой бездны заполненной рутиной. Одев наушники и включив старый альбом Канье Веста Макс полностью отдался работе. Плохие мысли сами собой улетели через мелкое окно, запускавшее в комнату хоть какой-то свежий воздух.

Его девушка явно морозится. Его любимая ослепительная Кэр даже и глазом в его сторону не ведёт. Что могло случится? Что он опять сделал не так?

Тренировка прошла ужасно. Хуже и быть не может. Старый недовольный жизнью импотент орал будто его разрезают на две части (наверное, в такие времена эта метафора неуместна).

Матч, который прошёл в самый последний день лета был благополучно слит. И ладно бы, если Макс слил его и забыл. Но нет. Каждый бросок, прыжок и шаг проматывался в его голове. Словно с перемоткой, как на старых видеоплеерах. Туда-сюда. Бросок, претендующий на трехочковый – мимо. Туда-сюда. Пас Андрею. Мяч перехватил противник, ловкий и робкий парень смахивающий на монгола. Что этот робкий карлик вообще забыл в баскетболе?

Ему нравилось идти одному по улице и впадать всё глубже в свои размышления. Может быть, сейчас ему это и было нужно.

На встречу, гордо идя перед мужем, вышла мама Адрианы. Строгая неприветливая женщина стандартно для себя одета в невзрачный жакет, на который налипли все известные человечеству виды мусора.

За ней, как гномик-прислуга, коротенькими ножками перебирал муж. Тот ещё хлюпик. Спина жены превышала по ширине его спину в три раза – что тут ещё добавлять.

Быстро поздоровавшись, парочка пошла дальше.

«От этой дамы даже на расстоянии сквозит холодом» – подумал про себя Макс, представив насколько ей сейчас должно быть тяжело. Увидеть столько откровений о своей дочери – не просто.

Пустая дорога, всё той же блеклой чередой серых домов, уходила в совершенно другую сторону, и на её прежнем месте начинался ОН: огромный тёмный парк-гигант, именуемый как «Дубовый». Похождение этого названия весьма простое: тут этих дубов задницей жри.

Идти через парк, когда вчера произошло страшное убийство: странная идея. Но Максу всё равно.

На часах девять часов вечера. В «Дубовом» ни души. Фонари прекратились, и парк превратился в сплошную тьму и дикие заросли.

Густую траву лёгкой седой пеленой покрыл ночной смог, создавая из местного парка типичную декорацию для съёмок мелодрамы о вампирах.

Легко представить, как из-за далёкого дуба выбежит конь, на котором угрожающе будет сидеть Всадник без головы. Парк и правда был похож на Сонную Лощину.

Узкая тропа вела Макса в неизвестную тьму. Тут даже качку-спортсмену станет не по себе. Тишина. Тьма. Сверчки. Лишь звук поющих хором сверчков.

«К-а-а-р!» – закричала ворона сидевшая на высокой ветке, замахав крыльями. Макс вздрогнул. У смелого гордого брутала, по сложившемуся мнению общества, не было страхов. Он должен был всё держать в себе, делая вид что ему посрать на заморочки простых ссыкунов. Но это очень далеко от правды.

Он был арахнофоб, боясь ползающих мохнатых тварей каждой частичкой души. Его бросало в зуд, когда он их видел. Всё тело чесалось. Ну как, видел. Смотрел на картинки в гугле.

О фобии не догадывался никто, кроме ушедшего в отставку старого психолога и его друзей, которые не должны были (по идее) выдать остальным главную тайну Макса.

Пройдя мимо ветки с вороной перед его глазами всплыл силуэт паука, свисающего на тонкой паутине с толстой ветви дуба. Конечно же, он его выдумал.

– Ненавижу этих тварей – сжав кулаки Макс ускорил шаг, заходя в чащу всё глубже и глубже. Как бы не потеряться в парке, через который он ходил домой каждый день. Сейчас, это представлялось вполне возможным.

В ночной темноте послышался плач. Самый настоящий плач, доносившийся откуда-то из кустов. Тихие рыдания.

Он остановился, вслушиваясь в звуки.

– Прости, прости, прости – молил голос старой женщины, периодически перебиваемый всхлипыванием.

Отодвинув нависшую перед лицом ветвь, Макс увидел перед собой странную картину:

Старуха МаМа, сидевшая на пеньке ужасно ссутулившись хваталась за глаза, пытаясь вытереть с лица падающие слёзы. Очертания её старой морщинистой физиономии освещала луна, нависшая над поляной.

– Ты должен понять меня, милый.

– Не называй меня так – грубо огрызнулся старик, чей силуэт резко показался среди колючих кустарников. Дед был тощим настолько, будто болен анорексией. Сложив тонкие как деревянные ветки руки за спиной в замочек, он холодным взглядом осматривал рыдающую старуху. Ответив ей, он слегка оскалился как готовившийся к нападению хищник, обнажив чёрные и гнилые до безобразия зубы – Ты не знаешь какого это, вечно сидеть в этом клятом парке. Это худшее наказание, когда ты навечно заключён в месте, из которого не можешь выйти. Но я могу прервать это, ты же знаешь? Просто убив тебя прямо здесь. Прямо сейчас.

Макс напрягся, почувствовав как по телу волной прокатилась дрожь.

– Чего же ты ждёшь?

– Я – лучше чем ты – старик сделал резкий шаг навстречу МаМа. Теперь он подошёл настолько близко к Максу, что тот мог без затруднений рассмотреть многочисленные глубокие морщины на лице незнакомца. Они образовывали ужасные складки, свисающие вниз. Казалось, мужчина был намного старше сидевшей рядом МаМа. Одет старик был в неопрятные порванные в разных местах грязные лохмотья, смахивая на бездомного. О-о-очень старого бездомного.

– Я должна была это сделать. Должна… – МаМа продолжала прикрывать своё лицо ладонями и всхлипывать.

– А наши дети, то, как они мучались прямо у меня на глазах. Как бы я мог подумать, что моя жена способна на такое?

Вдруг, плавно на лице старика показались синие вены, паутиной медленно охватившие всё лицо. Медленно, проступив на глазах они пошли по щекам оккупируя всё тело. Лицо незнакомца изменилось. Жилы стягивали его, будто высасывая оставшиеся соки из старой, и без того высохшей кожи.

– Я гнию из-за тебя заживо – он поднёс дрожащую ладонь к веку, нащупав торчащий сосуд. Казалось, его глаза медленно заливаются тёмной краской. Они теряют последние человеческие качества. Безумные, тёмные, жестокие и холодные. За несколько секунд старик трансформировался в другого человека.

– Я надеюсь ты будешь гореть в аду так же мучительно, как и я – прокричал дед, медленно отходя назад. За секунды, мистический силуэт войдя в тьму бесследно исчез. Скрылся во мраке, оставив женщину одну.

МаМа зарыдала ещё громче, не сдерживая эмоций. Продолжая сидеть на пеньке, она всхлипывала смотря на луну.

– Блядство – шепнул Макс, вспоминая жуткую физиономию старика. Отойдя от кустарников, он бросился прочь из парка, порой спотыкаясь об мелкие кочки.

Как только сквозь зелёные ветки показались яркие фонарные столбы местного богатого района, Макс достал смартфон и набрал Андрея. Ему не терпелось рассказать лучшему другу о загадочном происшествии в парке. Голова закипала от одного лишь того разговора. Виски пульсировали в такт сердцебиению. Тело окутывал холод. Послышались гудки.

– Алло – проронил Андрей – Говори быстро, ведь с минуты на минуту у нас начнётся ужин. Китаянка приготовила утку по-пекински. Я так ржал, когда узнал что китаянка приготовила именно утку по-пекински. А её надо есть в первые пять минут. Если опоздаю – то мне крышка. Так что давай быстрее.

Заикаясь, периодически непонятным голосом проглатывающим гласные Макс быстро рассказал сокращённый вариант странной истории.

– Сумасшедшая старуха устроила себе встречу со своим таким же сумасшедшим как и она дружком в парке, что тебя удивляет? – выслушав, скептично спросил Андрей.

– Их разговор. Что-то про убийство, про вечность в парке – он был капец какой странный, а потом, он исчез на ровном месте, будто Гудини. За секунды. Андрей, никто из нормальных людей не сможет так сделать.

– То есть ты хочешь сказать что увидел в парке призрака?

– Возможно.

– Мне кажется, ты опять обдолбался.

– Но…

– Утка уже, должно быть, остыла. Мой тебе совет: для подобных бредовых историй начинай писать фанфики.

Андрей отбился.

Положив телефон в карман, Макс обернулся в последний раз посмотрев на тёмный парк, по которому бродил жуткий, покрытый сеткой из синих вен старик.

Поджав руки перед собой, Макс спортивным бегом направился к своему дому. Пусть остальные думают, что он на вечерней пробежке, а вовсе не увидел жуткий силуэт старика в ночном парке.

Школа продолжала быть тёмным тихим сонным царством. Даже несмотря на короткую проповедь Алины, все продолжали горевать по ушедшему из жизни Давиду.

Школа больше не казалась мне диким калейдоскопом красок и громких звуков, каким показалась в первый день. Во всём ощущалось потрясение, будто от пятибалльного землетрясения.

Склонив головы и уставившись в пол, подростки словно боялись поднимать глаза, видя перед ними окровавленный труп. Они избегали зрительного контакта, возможно, стыдясь за те многочисленные унижения, что довелось потерпеть погибшему.

Коридоры выглядели как бесконечно длинная тягучая тёмная нуга, по которой штынялась куча зомби, неторопливо расхаживающих переваливаясь с ноги на ногу.

– Чувак, у нас на информатике даже порнушку без проблем можно смотреть – ко мне обратился прыщавый сосед в тяжёлых очках в тёмной оправе. От него несло жирным чизбургером замоченном в зловонном поту. Мерзкий аромат.

Как не странно, такой сосед всё равно лучше чем видение мёртвого парня.

– Эммм, спасибо – подумав выдал я, уставившись на выпирающий красный гнойник, который так и лез в глаза – Спасибо за совет.

Уткнувшись в зависающие компьютеры каждый пытался справиться с болью утраты по-своему. Кто-то смотрел глупые летсплеи на ютубе, громко давав комментарии чужой игре. Кто-то просто тупо уставился в ленту фэйсбука. Кто-то слушал музыку. Кто-то лазил по интернет магазинам. Всё это превратилось в жуткую какофонию, не прерывавшуюся на протяжении часа.

Грустные подростки-зомби полностью погрузились в сеть. Сейчас, это нужно было каждому: погрузится в другой мир, уйти подальше от жестокого городка. Почти каждому.

Скрестившая ноги и вальяжно развалившаяся на стуле Алина шепнула Каролине, рассматривающей сайт «Valentino»:

– Шёл второй день после кончины жирдяя. Безвольная стая так и не сняла маски.

Кэр хихикнула, щекой оперевшись об ладонь и опять погрузившись в свои мысли:

– Ты какая-то странная сегодня. На себя не похожа – заметила Алина, придвинувшись ближе к лицу подруги.

– Всё хорошо – улыбнулась она, опять отвернулась и носом уткнулась в монитор.

На перемене, я стоял в кабинке туалета и направлял свою струю в лужу на самом дне грязного исписанного торчка. «Люблю тебя, Кэр», «Люблю тебя, Эмили» и ещё туча однообразных признаний написанных в самых не подходящих местах. Покажите мне того, кто считает что таким образом признаваться в любви очень оригинально, и я смело плюну ему в лицо.

– Отпусти меня! Отпусти меня немедленно! – снаружи послышался знакомый неуверенный дрожащий голос. Неприятный гундосый тембр. Никита. Он был напуган и взволнован.

Задыхаясь и запинаясь, он тараторил без остановок чтоб обидчики немедленно его отпустили.

Закончив дело, которое нельзя по своему желанию за секунду закончить, так уж устроен организм, я приоткрыл дверцу и заглянул в узкую щель.

Сквозь неё видно два знакомых мне лица: рыжий «Адидас» и его невзрачный тощий напарник. Именно из-за них на моём животе до сих пор красуется красный фингал. Именно из-за них меня второй день подряд тошнит. Именно они стали проблемой всего города, страхом маленьких любителей булочек с корицей и престарелых кошатниц.

Рыжий, услышав испуганный голос Никиты показательно громко рассмеялся. Тот самый смех, которому позавидовал бы Джокер и все психопаты земного шара. Тот смех, который мог запомниться надолго приснившись посреди ночи.

Он держал свою жертву за воротник тёмного пиджака, крепко прижимая к грязному туалетному зеркалу. Пиджак задрался, и из-под него вывалилась красная клетчатая подкладка.

– Я ещё раз повторяю, отпусти меня – дрожащим тоном пригрозил Никита, смотря на обидчика сверху вниз.

– А ни то что, расскажешь своим друзьям мажорам? – воскликнул рыжий, ударив Никиту об зеркало.

И так, очередной противоречивый момент.

Как же действовать?

1. Я мог бы выбрать путь героя, забыв застегнуть ширинку, выбежать из кабинки и воскликнуть «Отпустите его!», нарвавшись на очередной удар в самый пах.

2. Я могу поступить умнее, собрав компромат на нелюбимую всеми банду. Такой компромат, что отец-шериф не сможет помочь ни при каких обстоятельствах. Ютуб, фэйсбук и твиттер мне в помощь. Я уже представляю эту картину: вечернее ток-шоу на федеральном канале, строгий ведущий громко заявляет: «Взорвавшие интернет нелюди пришли в нашу студию, чтобы ответить на терзающий всю страну вопрос: «Что же творится в ихних глупых бездарных черепных коробках?». Рыжий и его дружок выйдут стыдливо смотря в пол, в то время как в них полетят огрызки и гнилые помидоры со стороны зрителей. «Хотим выразить благодарность за провокационный видеоряд героическому подростку Владу» – объявит ведущий, после чего выйду я в белоснежном строгом костюме от кутюр, улыбаясь и подмигивая восторженной публике, держащей плакаты: «Мы любим тебя, Влад!».

Да, скорее, вариант номер два больше мне по душе.

Достав телефон, я присел так, чтобы камера выглядывала из-под исписанной двери. Так будет виднее, чем если я просуну телефон в узкую щель.

– Я последний раз повторяю: гони бабло сопляк – строго оборвал рыжий, после чего взглянул на своего ассистента многозначительно кивнув. Мерзкий бледный тип с мешками под глазами, по виду своему напоминающими мошонку, и недомытым сальным ёжиком на голове протянул командиру складной швейцарский нож.

Я вздрогнул, продолжая вести запись.

Словно уличный фокусник, проворачивающий иллюзии с монетами, рыжий работая на публику ловко прокрутил нож в руках, одним движением разложив его.

Тонкий и отбивающий в себе свет лампы туалета. Его медленно поднесли к бледной щеке напуганного Никиты.

Правый глаз парня дёргался в разные стороны, будто стараясь не смотреть на острый предмет. По его лицу скатывались мелкие капельки пота, одна за другой, соскальзывая на тёмный пиджак и оставляя мокрые следы.

– Может подумаешь ещё раз, что тебе дороже: внешность или жалкая бумага? – мерзкие слюни летели со рта хулигана прямо на лицо ЖУДы.

– Я сегодня забыл кошелёк, клянусь! – испуганным тоном отвечал он, стараясь увернуться от слюней.

– Если ты так забывчив, нам прийдется изуродовать твоё лицо, которое и так особой красотой не блещет – хихикнув сказал рыжий, быстро осмотрев гладкую острую поверхность ножа, после чего стал подносить его всё ближе и ближе к щеке жертвы.

Пугающая улыбка, которая в отличии от всего человечества, ни капли не украшала подонка, а выглядела как мерзкий уродливый шрам во всё лицо. Безумные глаза, ходящие из стороны в сторону. Его ноздри расширились, будто стараясь поглотить весь воздух в зловонном общественном туалете. Он наслаждался тем, как изгибается бедолага в его крепких руках. Ему нравилось наблюдать за падающими каплями. Он получал удовольствие от застывшего на лице испуганного выражения.

«Моли меня о пощаде. Это ничего не даст, но ты моли. Просто моли» – про себя повторял рыжий, всё больше расплываясь в улыбке.

Нож коснулся щеки, всё глубже и глубже впиваясь в неё. Из-под твёрдого железа проступила капля крови, окрасившая в багровый бледную кожу цвета лунного света.

Самое странное в этом моменте – лицо Никиты. Он крепко зажмурил глаза, бесстрастно смерившись с участью. Его лицо приобрело спокойное выражение, будто бы он знал, что произойдёт через пару секунд.

Зеркало, за его спиной хрустнуло: показалась глубокая трещина.

Вздрогнув, рыжий опустил нож дав крови спокойно стечь вниз.

Я наблюдал за этим всем через экран камеры. Дальнейшие события показались мне каким-то несуразным фильмом про начинающего супергероя: будто это и вовсе не со мной.

Зеркало продолжало медленно покрывается трещинами, издавая приглушённые звуки.

«Хрусть!» «Хрусть!» «Хрусть!»

Гандон номер один отпустил жертву, выпустив воротник из рук, застыв смотря на зеркало.

Гандон номер два также отходил назад, одним своим грязным кедом чуть прикрыв мне обзор.

Ещё секунды: и зеркало разбилось. Никита продолжал стоять с закрытыми глазами, в то время как осколки летели в разные стороны, усыпая хулиганов.

Один из них оставил шрам на лице гандона номер два. Сутулившись, рукой он перекрыл кровоточащий порез.

Пять висевших над зеркалом лампочек беспокойно замигали в одном ритме, будто пытаясь объяснить всем стоявшим и лежавшим тут что-то на азбуке Морзе. Выглядело это очень странно, ведь в школе не было проблем с проводкой и электричеством. Новый ремонт их не допускал.

Сидя на корточках спиной к зловонному грязному унитазу мне стало жутко дискомфортно. Сначала, у меня закружилась голова от осознания того, сколько пацанских задниц сидело на этом толчке, справляя нужду. В мой нос донёсся ужасный аромат, от которого глаза начинали сами собой слезиться. Затем, после первой трещины на зеркале я почувствовал странный холод и страх, будто случайным образом меня занесло в вихрь повествования романа Стивена Кинга. Я начал осматриваться по сторонам, надеясь что в других кабинках кто-то сидел. Никого. Мы были одни.

Тут творилась какая-то чертовщина.