Полная версия
Полуэктов, или Ничего необычного
Надо было раздеться и ложиться спать. Полуэктов снимал с себя вещи и бросал их на пол. Получилась небольшая цепь из как попало раскиданной одежды, похожая на кадр из плохого американского фильма. Эта цепь вела к дивану, на который рухнул Сергей Сергеевич.
Головная боль то усиливалась, то затихала. Лоб и затылок сдавливало цилиндрическими тисками. Уснуть не удавалось. Чтобы чем-то себя занять, Полуэктов включил свет и попытался читать. Возле дивана лежал журнал. Сергей Сергеевич его открыл и начал читать первую попавшуюся статью, потом следующую. Экономические тексты оказались совершенно искусственными. Финансовый кризис, о котором писали кому не лень, на практике сильно отличался от моделей аналитиков. А о практике Полуэктов знал на своем собственном опыте. Он давно заметил, что когда читаешь о сферах, далеких от твой профессиональной деятельности, то все кажется правдоподобным, а иногда и интересным. Если же газетные и журнальные публикации затрагивают то, в чем ты хоть немного, да разбираешься, сразу становятся видны журналистские ляпы. Это еще раз доказывало, что те, кто это все пишет, в подавляющем большинстве случаев слабо представляют, о чем идет речь. В лучшем случае информация о проблеме берется из «Википедии» или подобных авторитетных источников.
В конце журнала находился раздел «культура». Первый материал был о современной фотографии. Полуэктов начал читать и вдруг понял, что автор статьи – Евгения Плотникова, Женя. Он внимательно дочитал. Ничего выдающегося в тексте не нашлось. Но теперь мысль о Жене уже, как шуруп, вкручивалась в мозги Полуэктова. Он пытался еще читать, потом выпил две таблетки от головной боли, и только под утро пришел неглубокий и тревожный сон.
5
Есть такая поговорка: «С глаз долой – из сердца вон». Но в отношении Жени это пока не работало. Вот уже третью неделю Полуэктов по несколько раз на дню думал о ней и никак не мог найти подходящий вариант для поиска ее в муравейнике миллионного города.
Экономический кризис (который в России, кстати, всегда с тобой), умноженный на мировой, сильно осложнил работу финансовых аналитиков. Клиентов стало гораздо меньше, а работы – наоборот. Полуэктов был известным в узких кругах специалистом, поэтому за свою занятость сильно не переживал, но тоже был вынужден прикладывать дополнительно значительные усилия для зарабатывания денег.
Рабочий день начинался как обычно, в девять часов утра, а заканчивался редко раньше восьми вечера. Бесконечные телефонные звонки и переговоры отнимали уйму времени. На собственно аналитику оставалась только ночь. Сергей Сергеевич в душе даже был рад, что почти отсутствовало свободное время.
В тот день он в девять вечера еще был на работе. Звонок мобильного, как обычно по вечерам, отключил. От монитора глаза болели, как перекачанные мышцы. Сергей Сергеевич решил закончить работу дома. Взял лежащий возле клавиатуры телефон. Посмотрел пропущенные вызовы, их было девять. И среди них два от Жени. Вид пропущенных вызовов от Жени привел Полуэктова в легкий ступор. Он очень ждал этого, но теперь не знал как быть и не решался перезвонить.
Минут пять Сергей Сергеевич собирался с мыслями, но мысли отказывались собираться. Поняв, что победить волнение все равно не удается, он набрал номер. Каждый гудок длился нестерпимо долго, как в замедленном фильме, наконец она подняла трубку.
– Привет, – слишком высоким от волнения голосом сказал Полуэктов. – Это Сергей!
– Здравствуй, Сереженька, а я тебе целый вечер звоню. Как ты?
– Я-то ничего, что со мной сделается? Я не мог до тебя дозвониться. Куда ты пропала?
– Представляешь, я телефон потеряла. А на следующий день уехала в командировку. Вот вчера вернулась. Хорошо, что у Юльки сохранился твой номер.
– А я видел это инопланетное существо и даже водил его в багетную мастерскую.
– Ты о ком?
– Я о Юлии. Очень хотел тебя видеть или хотя бы слышать. Но ты пропала, и у меня с каждым днем оставалось все меньше надежды на встречу.
– Не надо говорить таким грустным голосом, – очень энергично сказала Женя.
– Мой голос не грустный… я просто устал. День сегодня был тяжелый. Много работы, я даже не помню, чтобы обедал.
– Тогда приезжай ко мне. Я накормлю тебя ужином.
– Сейчас?
– Ну конечно не завтра!
– Ты хочешь познакомить меня со своими родителями? – неожиданно для самого себя спросил Полуэктов.
– Нет, не хочу. Тем более что родители живут отдельно. В этой квартире мы с сестрой, но ее сегодня не будет дома.
– Тогда диктуй адрес, – уже своим обычным, без ноток волнения, голосом сказал Полуэктов.
Женя назвала номер дома и квартиры, объяснила, какие магические цифры надо набирать на домофоне.
– Может, с собой чего захватить? Я могу по дороге заехать в магазин, – спросил Полуэктов.
– Ничего не надо, приезжай. А то, пока ты будешь ездить по магазинам, настанет время завтрака, – ответила Женя.
– Максимум через полчаса буду у тебя.
– Не задерживайся. Пока.
Полуэктов посмотрел на себя в зеркало, которое было закреплено с обратной стороны двери шкафа для верхней одежды. Вид был не ахти. Рубашка к концу дня выглядела, мягко говоря, не очень свежей. На лацкане пиджака, как небольшой орден, красовалось пятно. Светло-русые волосы торчали во все стороны, напоминая плохо скошенное пшеничное поле. Полуэктов пошел в туалет и умылся. Потом он намочил волосы и тщательно их расчесал. Немного взбодрившись холодной водой, Сергей Сергеевич почувствовал новые силы. Да и выглядел он, как ему казалось, уже не как усталый конь после скачек.
В каждом российском городе есть улица Ленина. В некоторых городах это центральные улицы, в некоторых – не совсем центральные, но в любом случае эти улицы всегда находятся в приличных районах. Наследие советских времен, улицы Ленина благополучно пережили радикальные политические и экономические реформы. И не то чтобы современные российские граждане уважали Владимира Ильича, скорее это была дань традиции, или, возможно, бессмысленные переименования улиц в девяностых годах послужили неплохим уроком. Хотя всем известно, что история никого не учит.
Женя жила на улице Ленина. Рядом с ее домом в небольшом сквере стоял огромный памятник этому самому Ленину. Памятник был гордостью советской монументальной скульптуры. Полуэктов не помнил скульптора, но слышал, что тот был заметной фигурой. Тело Ленина было высечено из гранита, и казалось, что Владимир Ильич вылезает из недр земли, как шахтер из забоя, причем кепка в руке почему-то со стороны ассоциировалась с чем-то не совсем приличным.
Полуэктов смутно помнил дорогу, куда пару раз подвозил Женю. Но так получалось, что до дома он ее ни разу не провожал. Сергей Сергеевич несколько минут ездил по дворам в поисках нужного дома. Окончательно запутавшись, он набрал номер Жени.
– Да, ты уже приехал? – услышал он ее голос.
– Приехал, только не знаю куда. Не могу найти твой дом. Такого номера нигде нет.
– А ты сейчас возле какого?
– Сто пятьдесят семь дробь один.
– Тебе надо вернуться, проехать через двор, потом выехать к школе, там проезд закрыт, придется объехать вокруг забора, свернуть налево и сразу будет мой дом сто пятьдесят семь дробь два. Запомнил?
– Нет, – честно признался Полуэктов.
Женя еще раз повторила. После этого Полуэктов еще минут пять ездил вокруг школы, где с трудом нашел поворот налево. Дорога и тротуары оказались плотно заставлены машинами. Втискиваясь между ними, ему удалось подъехать к дому Жени. Но теперь он не мог найти ее подъезд. Пришлось звонить еще раз.
– Женя, я не могу найти твой подъезд! – как только произошло соединение, нервно завопил Полуэктов.
– А, я забыла тебе сказать, в нашем доме четвертый подъезд идет после второго. Теперь найдешь?
– Найду…
В квартире было чистенько и уютно. Мебель из IKEA, и никаких дорогих излишеств, Женя одета по-домашнему, в спортивный костюм. Полуэктов первый раз видел ее в такой одежде. Он даже не удержался и пошутил:
– Вау, как тебе идет спортивный костюм! Мы будем заниматься спортом?
– Спортом я уже занималась, сейчас я буду тебя кормить ужином, – невозмутимо ответила Женя.
Для кухни комната, куда они пришли, казалась слишком большой. Посередине стоял овальный стол, в углу – холодильник, мойка и газовая плита. Свободного места на кухне оставалось много, и от этого она больше напоминала гостиную.
Полуэктов очень любил домашнюю кухню. И хотя он сильно не заморачивался насчет кулинарных способностей Жени, было интересно, чем же она его удивит. Сергей Сергеевич надеялся, что хоть пара бутербродов с чаем ему перепадет. Ужин превзошел все ожидания.
На первое был настоящий борщ со сметаной.
– Ты сама его готовила? – не удержался и спросил Полуэктов.
– Конечно сама. Иринка никогда не готовит.
– А кто такая Иринка?
– Это моя сестра, я же тебе говорила, что мы живем в этой квартире с нею вместе.
– А чем она занимается?
– Она стоматолог, причем очень неплохой, но я никогда у нее лечить зубы не буду.
– Боишься?
– Нет, просто не буду, и все.
Полуэктов за несколько минут умял целую тарелку борща. Борщ содержал все нужные ингредиенты. Часто, для экономии времени, в виде борща готовят какой-то капустный суп, но Женин борщ был классикой жанра.
– Второе будет? – окончательно освоившись, спросил Сергей Сергеевич.
– А как же, только немного придется подождать. Пока я тебя ждала, картошка остыла. Ты когда-нибудь ел жареную картошку с простоквашей?
– Нет, о таком блюде я даже никогда не слышал.
– Это меня папа научил. Он в молодости служил где-то на Кавказе и там научился очень хорошо готовить.
– Твой папа военный?
– Сейчас нет, он уже на пенсии. Мы с семьей во время его службы объездили почти всю страну. Он до полковника дослужился. Сейчас бизнесом занимается.
Полуэктов с интересом наблюдал за Женей. Она зажгла газ и поставила разогревать на сковородке уже пожаренную картошку. Как только картошка стала шкворчать, Женя засыпала ее мелкопорезанной зеленью и густо залила простоквашей.
– Очень вкусно! Ты просто волшебница, – искренне восхищался Полуэктов, с аппетитом поглощая картошку.
– Я рада, что тебе нравится. Ты такой голодный. Нельзя так много работать.
– Если ты меня будешь кормить так каждый день, я буду работать меньше.
– Размечтался.
– Ну что, и помечтать нельзя? Мечты – главное оружие экономиста.
– Мечтать можно и даже нужно.
– А что у нас на десерт?
– На десерт мы будем пить чай.
Женя заваривала чай в большом фарфоровом чайнике. Процедура заварки чая – вещь довольно важная. Полуэктову ужасно не нравился чай из пакетиков, который стал атрибутом офисных перекусов. Чаепитие на скорую руку, как и многие другие занятия, которые можно делать быстро, бесполезно, неприятно и бессмысленно. Женя ополоснула чайник кипятком, потом засыпала заварку. Залив ее не полностью, она через две минуты вылила воду и сразу же, наполнив чайник, поставила его настаиваться. Полуэктову показалось, или он действительно почувствовал легкий аромат хорошего чая.
– Ты любишь чай с добавками? – спросил он.
– Конечно же нет! Чай должен быть чаем.
– А я иногда с охотой пью тизаны.
– Тизаны – это совсем другое дело. Главное, не мешать. Травяные чаи – это очень вкусно, но совсем другое, чем, собственно, чай, и смешивать их не люблю, – убежденно ответила Женя.
Чай оказался вкусным. Полуэктов с удовольствием его отхлебывал, несмотря на то, что было очень горячо. Он чувствовал себя прекрасно и расслабленно. Молчание затянулось. Сергею Сергеевичу не особенно хотелось говорить. Ему хватало находиться рядом с Женей. Он смотрел на нее и думал: «Видимо, все-таки есть Бог, если бывают такие встречи».
– Как командировка? – наконец он нарушил молчание.
– Обычная командировка. Знаешь, я не очень люблю разговаривать на производственную тематику. Работа как работа, что в ней особенного? – ушла от ответа Женя.
– Я очень хотел тебя видеть и волновался, что ты не отвечаешь на звонки.
– Это моя вина. Я все время теряю свои телефоны. Даже подумываю снова завести записную книжку, чтобы заносить туда номера друзей.
– Лучше телефон синхронизировать с компьютером. Записную книжку ты можешь так же благополучно потерять вместе с телефоном, – заметил Полуэктов.
– Ты прав, но все руки до этого не доходят.
Полуэктов иногда удивлялся, как в Жене совмещаются деловитость и сосредоточенность на работе со странной рассеянностью, которая, как цунами, иногда захлестывает ее.
– Тебе же по работе надо много общаться. Потерянные телефоны могут привести к большим издержкам поиска людей. Вот раньше я помнил все номера друзей, по которым мог найти их дома, потом помнил большинство мобильных телефонов. Сейчас я не запоминаю телефоны вообще. Все записано в Outlookе, в компьютере и на симке. Синхронизирую контакты каждую неделю, – довольно назидательно вещал Полуэктов.
– Ты прав. Давай этим займемся как-нибудь в следующий раз.
– Чем?
– Ну… этими… синхронизациями, телефонами, адресными книгами.
– Извини. Я, видимо, увлекся. Просто я не мог тебя найти и потому волновался.
– Не надо извиняться. Это я виновата, что не позвонила. Ты музыку какую любишь? – резко переменила тему разговора Женя.
– Люблю русский рок, но его нужно слушать одному. Еще люблю Dire Straits, Боба Дилана. Из современных мне нравятся Pierces, особенно Boring.
– Ты меломан. А я не задумываюсь и слушаю, что попадется. Нравится – слушаю, не нравится – не слушаю.
– Надо быть более разборчивой.
– А зачем? После того как музыка перебралась в интернет, можно найти что угодно и когда угодно. Спасибо пиратам!
– Кажется, Бродский когда-то сказал, что в жизни есть всего несколько стоящих вещей: курить, слушать музыку и ужинать с друзьями. Мы уже поужинали, остается покурить и послушать музыку, чтобы день был прожит не зря.
– Ты разве куришь?
– Только если сильно выпью.
– А я иногда курю, но только на работе. Наверное, от скуки.
Полуэктову захотелось курить. Это предполагало какое-то движение, видимо ему оно стало необходимо.
Сергей Сергеевич спросил у Жени:
– Сигареты есть?
– Есть, пачка в сумке лежит.
– Ты меня угостишь?
– Конечно, только пойдем на балкон. Иринка не переносит запах дыма. Вернется – будет скандал.
Балкон был застеклен, обшит светлым матовым пластиком. Вещей и мебели на балконе не было совершенно.
– Я тоже с тобой за компанию покурю, – сказала Женя и открыла балконное окно настежь.
Зимний воздух, перемешанный с дымом, сокращал расстояние между Женей и Полуэктовым. Они докурили и молча смотрели в ночь.
– Холодно, – нарушила молчание Женя.
Полуэктов обнял Женю, а она не сопротивлялась. Он чувствовал ее дыхание. Ему очень хотелось ее поцеловать, но он все не мог решиться. Время перестало существовать. Женя обняла его за шею и коснулась его губ своими теплыми губами.
6
В свои тридцать шесть лет Сергей Сергеевич имел довольно богатый опыт общения с женским полом, но пока так и не женился. В душе Полуэктов боялся зависимости, тем более от женщин.
Любая свобода предполагает полную ответственность за свои поступки. Иногда ответственность перерастает в зависимость, которая разрушает личность человека. Чувство ответственности однажды привело Полуэктова в ситуацию, которая потом послужила ему уроком на всю жизнь. На втором курсе университета он познакомился с удивительно очаровательной и еще более целеустремленной, чем он, девушкой Наташей. Наташа была философом, а точнее, культурологом. В то время культурология являлась новым и очень модным направлением в отечественной философии. Наташа училась на курс старше Полуэктова.
Эффектная внешность Наташи собирала вокруг нее целый шлейф поклонников. Полуэктов даже не пытался с ней познакомиться, трезво оценивая свои небольшие шансы вызвать внимание такой красивой девушки. Однако его самый близкий университетский друг Влад Зайчиков был другого мнения. Влад обладал одной особенностью, которая чем дальше, тем больше удивляла Полуэктова. Перед Зайчиковым не могла устоять ни одна женщина, если он начинал активно ее добиваться. Если все же добиться не удавалось, Влад довольно быстро терял к ней интерес.
Полуэктов познакомился с Наташей на дне рождения у Влада. В то время Наташа и Влад встречались не больше недели, но для всех друзей они выглядели как вполне состоявшаяся и очень гармоничная пара. Наташа очень вызывающе одевалась и вела себя так, чтобы все обращали на нее внимание. В своем поведении она очень походила на Влада, который в любой компании всегда должен был быть первым.
После второго курса Влад уговорил Полуэктова поехать с ним на Черное море в университетский студенческий лагерь. Тем летом у Сергея были совсем другие планы. Он хотел заработать на новый магнитофон. В начале девяностых материальные ценности воспринимались совсем в других координатах. Особых денежных проблем Полуэктов не испытывал. Он жил с родителями, которые работали на совместном предприятии, и финансовые проблемы, характерные для большинства семей в лихие девяностые, были ему чужды. Но Полуэктову хотелось быть самостоятельным. И тогда он твердо решил сам купить себе новый магнитофон с мощным усилителем и колонками. Друзья Сергея создали рок-группу. Рок-группа была самодеятельной и, скорее, просто поводом встречаться и пить пиво. Полуэктов гордился, что придумал ее название «Фома Аквинский и железная батарея». В компании царил культ хорошей музыки, преимущественно русского рока, прослушивание которого требовало новой, хорошей техники.
Влад в рок-группе считался также центральной фигурой. Он писал тексты и музыку, играл на бас-гитаре, был основным вокалистом. Полуэктов музыкальными способностями не обладал, может за исключением неплохого чувства ритма. Эти способности позволяли ему гордо называть себя перкуссионистом. Вся перкуссия состояла из железной банки из-под кофе, наполненной рисом.
Чтобы убедить Полуэктова, Влад применил запрещенный прием – апелляцию к дружбе. Дружбу Полуэктов ценил очень сильно и согласился поехать в лагерь вместе с Владом. Влад уже побывал в прошлом году в этом лагере и часто рассказывал истории, которые очень смахивали на байки. И главное, Зайчиков уверял, что лучшего места для знакомства с девушками, чем летний студенческий лагерь, найти трудно.
Действительность, конечно, оказалась немного другой. Лагерь в начале девяностых годов переживал период упадка. Десяток деревянных домиков, бытовой корпус с душем и столовая составляли небогатый список сооружений, находившихся на территории лагеря. Среди достоинств числились почти девственная природа вокруг да чудесное теплое море.
Через два дня после приезда в лагерь Влад, как заговорщик, попросил Полуэктова сходить с ним на гору, мотивируя обсуждением очень важного вопроса.
– Понимаешь, – несколько неуверенным голосом сказал Влад, когда они вышли за пределы лагеря, – у меня тут одна проблемка нарисовалась.
– Я могу помочь?
– Конечно можешь! Ты же мой друг.
– Что случилось?
– Пойми только меня правильно… Я встретил девушку, о которой мечтал всю жизнь.
– Согласен, твоя Наташа просто прелесть, – ничего не понимая, сказал Полуэктов.
– В ней-то и проблема, в Наташе. Правильно мне говорили: не надо ехать в Тулу со своим самоваром. Девушка, с которой я познакомился еще в поезде, это не Наташа. Помнишь Яну?
– Ну да. Такая рыженькая, которая все время смеется?
– Она. Так вот, она мне нравится, я ей тоже. Но Наташа все портит. Я к Наташе очень хорошо отношусь. Но, понимаешь, мы совершенно друг другу не подходим. Она все время мне мешает, и я не хочу проблем.
– А что я могу сделать?
– Ты должен мне помочь.
– Чем? – не понимал Полуэктов.
– Тебе надо ухаживать за Наташей. Ведь она тебе нравится?
– Конечно, нравится, она же твоя девушка.
– Ну вот и хорошо. Сегодня вечером мы будем готовить шашлыки на море. Я к одиннадцати уйду к Яне, а ты побудешь с Наташей.
– Это как-то искусственно все. Она что, вещь, которую можно перекладывать из кармана в карман?
– Ой, давай без морали. Она не вещь, она хуже – заноза. Но только для меня. Вот у тебя сейчас нет девушки?
– Нет, – смутившись, ответил Полуэктов.
– Так ухаживай за Наташей. Она изумительная, это я тебе как друг говорю.
– Ничего не могу тебе обещать.
– Ты мой друг?
– Конечно друг!
– Тогда ничего не обещай, но будь вместе с ней. Ходи на дискотеку, на море. А я потихоньку слиняю. В нашей компании, если я появлюсь с Яной, будут ненужные разговоры, а возможно, и сцены. Через неделю все равно никто не вспомнит, кто с кем приехал и чья девушка Наташа. Тебе и карты в руки, – уверенно сказал Зайчиков.
– Ладно, я постараюсь, – согласился Полуэктов.
Действительно, все оказалось почти так, как говорил Влад. Полуэктов всегда удивлялся его чутью и пониманию психологии людей. Зайчиков без особых объяснений исчез из их компании. Сергей старался быть рядом с Наташей. Полуэктов не знал и не особенно интересовался, объяснялся ли Зайчиков с Наташей или нет. Постепенно для Сергея стало естественным проводить время с такой красивой девушкой. Ему казалось, что его компания ей приятна.
На море Наташа и Полуэктов облюбовали большой камень на диком пляже. Наташа подолгу рассказывала о своей непонятной культурологии. Она увлекалась символами, которые отыскивала в предметах культуры от античности до наших дней.
Полуэктову Наташа очень нравилась. Хотя, общаясь с ней, он начал подмечать некоторые ее черты, которые, если приглядеться, оказывались недостатками. Например, у Наташи было очень своеобразное чувство юмора. Ей совершенно не присуща была ирония, и, что самое прискорбное, у нее совершенно отсутствовала самоирония. Когда она шутила, ее шутки были похожи на сатиру из советского журнала «Крокодил».
В конце концов, и это не удивительно, Наташа привлекала Сергея просто как молодая и красивая девушка. Почти не имея опыта близкого общения со сверстницами, Полуэктов, проводя время с Наташей, открывал для себя новые горизонты, о существовании которых он до этого только читал.
В то лето Полуэктов впервые почувствовал, что значат слова «моя девушка». Всех его тогдашних знакомых по университету можно было разделить на три группы. Первая, самая большая, – это те, у которых не было девушки. Вторая, к которой относился Влад, – это те, у кого девушки менялись с большей или меньшей периодичностью. И третья – это те, у которых была довольно долго постоянная девушка, чаще всего еще со школы.
Вторая неделя отдыха в лагере проходила уже совсем по сценарию «мальчик с девочкой дружил». Влад, как всегда, был прав. Теперь уже все воспринимали Наташу как девушку Полуэктова. И, самое главное, Наташе такое положение дел, несомненно, нравилось.
Полуэктов даже начал замечать, что она заполняет ту часть его личного пространства, которую он называл экзистенциональным одиночеством. Но новизна ощущений была сильней опасения потерять часть свободы. Сергей считал, что он вполне счастлив, и уже совершенно не жалел, что поехал в лагерь.
Отношения между Полуэктовым и Наташей все еще оставались целомудренными. Только за два дня до отъезда Сергею удалось ее поцеловать. Это произошло во время дискотеки на море. Территория пляжа формально не относилась к лагерю, и поэтому дискотеки там организовывались энтузиастами, преимущественно дикарями. Такие мероприятия обычно начинались в полночь и продолжались чуть ли не до рассвета.
Раньше Полуэктов уже пару раз целовался. Но с Наташей он чувствовал себя совершенно иначе. Если она и не была первой любовью Полуэктова, то была первым объектом взаимного чувства. Так, во всяком случае, казалось Полуэктову. Все, что происходило в то время, осталось в воспоминаниях, к которым впоследствии Сергей часто возвращался. Вкус поцелуев на море стал каким-то фетишем. Наташа, как и Полуэктов, много курила, вкус сигарет и соленой воды срослись в единое целое. Потом в психологических книжках он находил этому очень простые объяснения, но сохранившиеся в памяти ощущения оставались с ним всегда.
По дороге домой, в автобусе, Наташа и Полуэктов сидели рядом. Они почти не разговаривали. У Сергея было глупое и одухотворенное выражение лица, он искренне верил, что это и есть счастье. Весь путь занимал почти двенадцать часов. Домой приезжать не хотелось. Полуэктов смотрел в окно, но все пространство его мыслей занимала Наташа.
В городе привязанность Полуэктова к Наташе приобрела катастрофические масштабы. Работу Сергей даже не пытался искать. Теперь каждый день начинался звонками, поездками и встречами с Наташей. В его компании к Наташе относились нейтрально. Только Влад старался уговорить Сергея не заморачиваться на ней одной. Дни, когда он не мог ее видеть, были мерзкими и вязкими, как желе. В такие дни он старался встретиться с друзьями, чтобы выпить чего покрепче, забыться, потому что мучительные мысли о Наташе высверливали мозг.