Полная версия
О книгоедстве
О книгоедстве
Цви Владимирович Найсберг
О книгоедстве
Чудак человек, кто ж его посадит – он же памятник.
Фраза артиста Савелия Крамарова из фильма «Джентльмены удачи».
Ироничный эпиграф: Автору свойственно думать иначе.
Ну, а я б кой-кому засветил кирпичом. Игорь Тальков
1
Цивилизация и культура не в едином своем глазу никак ни то сколь надежно, так целиком и полностью совсем же единое целое.
Нет, скорее тут можно будет обозначить линию тех сколь многозначительно же раздельных частей этакого нынешнего блестяще яркого современного бытия.
Цивилизация, как правило, невообразимо хищна и яростно утилитарна во всех своих наиболее простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях.
Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и совсем не в меру чрезвычайно обезличенной благости духа, довольно же редко находя нужным хоть сколько-то надолго спускаться с тех еще седьмых небес на обильно пропитанную потом и кровью грешную землю.
А как раз потому людское сознание в Новое время и оказалось чрезвычайно так прочно зажато промеж молотом и наковальней всего того обыденного и отчаянно плотского, как и весьма ведь идейно-духовного.
Причем именно потому сам собой и возник явный разрыв между тем, что сколь неотъемлемо и упорно желает чисто земная душа, да и тело в придачу, и тем, что может духовно возвысить и приподнять над всею той и поныне крайне унылой серостью тупого мещанства.
А при данных довольно неблагоприятных условиях средний человек явно становится заложником прекрасных дум, четко и резко по своим рваным краям очерченных низменными и темными страстями.
И это само собой и дало шанс тем незамысловато безликим, но крайне при этом лукавым чертям, вылезшим из самого же дна общественной преисподней, на раз-два как есть замутить во всей той огромной стране такой невиданный замес, что все доселе светлое и станет отныне на редкость неприглядно темным.
А темень лютого невежества при этом еще и объявит себя светочем истины, а потому и окажется она единственно правой и дьявольски всемогущей…
И ведь оказалось она таковой разве что из-за того, что в России люди возвышенные думами, вполне приобрели привычку сурового отторжения от всего того нечестивого и бескультурного, что только их окружало посреди всяческих и поныне столь пасторальных реалий.
Жить духом великой литературы оно может и приятнее и чище, но при этом общий дух народа благодаря всему тому разом становится значительно, так куда поболее зловонным и нечистым.
И это именно из-за всяческих радужных иллюзий интеллигенции простое и крайне наивное население и можно будет довольно-то сходу охомутать пламенной идеологией грядущего счастья всех достойных того представителей рода людского.
Причем самое, то невероятно чудовищное, да и безупречно «правоверное преуспеяние» товарищей большевиков на данном сколь безотрадном поприще и создавало все те условия для наиболее зловещих преступлений против всего того истинно человеческого.
Ну, так и мало того ЕЩЕ, КСТАТИ, и во всех тех никак доселе невиданных, попросту же невероятных масштабах.
То есть разом, вполне наступили тяжкие времена всеобщей разрухи, когда моральные качества человека оказались до чего сходу подвержены жестокой коррозии, поскольку страх изъедал людям души, как ржавчина изъедает железо.
И даже та чисто житейская совесть у самых обычных людей совсем этак сходу вовсе скукоживалась.
Ну а потому и становились, любые былые этические принципы далеким придатком к той наиболее основной и обезличено праведной, то есть весьма непреклонно партийной, ну а иначе и практически бессловесно беспартийной морали.
А все те мигом истлевшие в печке буржуйке нравственные постулаты попросту, словно стены Иерихона разом обрушились в пустоту сущего безвременья помпезного и отнюдь никак не царского абсолютизма.
И главное, все это теперь весьма ответственно делалось совсем не иначе, а разве что во имя более чем деятельного очищения всего этого мира от какой-нибудь донельзя привязчиво гадкой скверны…
Причем произошло это, считай этак вследствие самого так безотчетного самозабвения нынешней цивилизации в момент величайшего ее упоения всею своей всемогущей духовной мощью.
Да уж явно прошлепали губами всякие доброхоты самое еще начало никак вовсе непоправимого поворота в массовом сознании, благодаря которому нежные и ласковые слова о самой наилучшей будущности только-то своим трудом и живущего человечества и превратились в тот хорошо утоптанный грязный снег дороги в то «призрачно светлое никуда».
2
А те будто бы и впрямь неисчерпаемые людские ресурсы при всем том сами собою преобразились из неких тех вполне настоящих индивидуальностей просто в песчинки, поднятые ветром неистово спешащей в самые дальние дали эпохи чрезвычайно же смелого достижения всеобщего наилучшего добра.
И главное, само оно никак не мираж в знойной пустыне, а самая реальная перспектива, да вот беда так беда нельзя будет слишком спешно ухватить нечто подобное сразу за хвост, а можно лишь медленно и старательно взрыхлять почву, дабы далекое будущее действительно уж стало до чего всецело светлее и удивительно красочнее…
И да будет так!
Но тому еще яркому огню пылких сердец надлежит исходить из самых недр душ людей, буднично обитающих в том навеки тщательно очищенном от скверны мире никак вовсе не близкого и крайне уж пока невообразимо наилучшего грядущего.
Ну а коли свет блажных истин блекло исходит именно от тех, кто только и умеет подавать всякие те слащавые идеи на сколь бездонно широченном блюде…
Причем во всей их чисто абстрактной и исключительно так неудобоваримой сути, нечто подобное один сущий мираж и нет ничего его страшнее и опаснее…
А особенно, потому что он столь откровенно манит за собой, а люди и поныне точно также вполне легковерны.
И ничего же путного следуя за далеким маревом на горизонте добиться, будет явно никак попросту и невозможно.
И это разве что людям чисто того завтрашнего дня и будет еще некогда затем суждено полностью вот всеобъемлюще житейски разом создать все те самые надлежащие условия для как физического так и душевного вполне же безупречного благосостояния всего ведь того довольно-то пестрого и разноликого человечества.
А ныне и сейчас приземленно существующая необычайно же широкая общественная жизнь и близко-то никак не нуждается в каком-либо немыслимо взрывном и крайне так незамедлительном переустройстве.
Все зверское внутри человеческой натуры может затухнуть только лишь в связи с наплывом знаний, а никак не из-за того, что кто-то сходу вот начал до чего старательно раздувать пламя ненависти, поскольку все скотское только лишь тогда и польется наружу самой безудержной же рекой.
Правда в этакой жизни слишком многое более чем неразрывно связано со всеми теми безумно удушающими души путами и поныне никуда пока не сгинувшего людского угнетения.
Однако нечто подобное само собой некогда уж будет сходу так вполне еще явно утрясено.
Но далеко не все люди на деле способны, сколь полноценно и разумно вполне вот для себя уяснить настолько ведь прямо скажем простые вещи.
А не потому ли и сегодня те довольно-то многие необычайно одухотворенные светлыми идеями сподвижники славных и немыслимо искрометных перемен подчас до самой глубины души всецело проникнуты яростным революционным настроем, что весьма отчаянно их подталкивает к чрезвычайно спешному очищению всего этого мира от буквально всяческой в нем необычайно застарелой общественной скверны?
И главное весьма этак многое в их изумительно ревностных начинаниях на редкость призрачно и совсем размыто, а также и полностью как никогда иллюзорно.
И все это разве что потому, что вовсе уж до чего близоруко было дано данному мировоззрению, весьма этак искренне заблудиться в дебрях всей той безнадежной схоластики
Ну а как раз потому и довелось всему тому разом начать никак нескромно выпячивать наружу одну лишь ослепительно яркую внешнюю сторону всех тех крайне разнообразных задушевных благ.
А между тем давно ведь пришла пора для самой так насущной необходимости исключительно тщательной же очистки всех тех остроглазых социальных идей от всего того, что малоприметно и довольно-то трудно на деле досягаемо чистым и никак не по-божески только-то самим собой и сытым умом…
Да вот, однако, о чем-либо подобном относительно так многим культурным людям никак и близко не было свойственно вполне уж всерьез, хотя бы и между делом, сколь еще невесело весьма ведь взвешенно на деле вот разом так призадумываться.
Поскольку во имя чего-либо подобного им явно придется раз за разом горестно и безотрадно хотя бы и частично, но буквально-то всею душой отрываться от всего того сколь самозабвенно благостного самосозерцания.
Причем – этакое их можно сказать перманентное состояние чисто ведь внешне исключительно же величаво и всеобъемлюще великолепно.
Да вот, однако, при всей своей удивительно чарующей праздничности, чрезвычайно уж оно аморфно и совсем незыблемо разве что только вот и повернуто одною той весьма равнодушной спиной ко всему тому от века бестолково грязному и нисколько неумытому…
А впрочем, да на самой повседневной основе якшаться со всяким бескультурьем никому уж никак явно не следует…
Однако люди ума вполне могут отстаивать интересы своего народа, не соприкасаясь с ним всею своей чистой душой.
И это именно проявляя себя в социальной сфере жизни и можно будет создать условия для того, чтобы всякая тупая и безмозгло мелкая людская порода со временем более-менее преобразилась в нечто совсем уж явно другое…
А между тем – это как раз тому никак не наспех созданному культурой и образованием и карты в руки в смысле должного созидания настоящих, а не тех липово-восторженных изменений в сущей гуще самой отъявленной суеты этого нынешнего на редкость сумбурного века.
И всегда ведь надо суметь начать преображение окружающих реалий именно с отдельных личностей, а не пытаться взорвать общество, чтобы оно раскалилось и разорвалось на два противоположных лагеря.
И как-никак, а правильно подойдя к тому самому отдельно взятому человеку, и можно будет со временем вполне научиться перестраивать все общество в целом, поскольку с любой мелкой личности и начинается нечто явно так гораздо же большее…
И вот когда люди доказывают свое полное неумение вытащить кого-либо одного из гиблой пучины мрака, они именно тем сколь доходчиво и объясняют, как это именно они некогда так дозволили утопить во мраке, целую же великую державу.
Причем одним из наихудших качеств подобных людей является именно то, что они всячески превозносят чувства, напрочь при всем том, почти ведь пренебрегая разумом, который между тем нужен не только ради решения всяческих вселенских задач, но и для разрешения загадок самого обычного житейского бытия.
И кое-кто сколь неизменно старается черное видеть исключительно черным, а белое белым, а это между тем страшный грех…
Черное оно не всегда столь откровенно грязное, а если оно и грязное, то вовсе не обязательно, что оно таково не только снаружи, но и изнутри.
И ничего того совсем же именно так абсолютного в этой жизни вовсе ведь никак попросту не бывает, ну а потому и перемещение некой личности из ярчайшего света во мрак глубочайшей тьмы одна только самая явная подлая чушь!
Надо бы стремиться счистить с человека тот внешний слой мерзкой грязи, не боясь при этом запачкать свою нежную душу, если только конечно кому-то вот и впрямь не придет в голову начать же сколь откровенно брызгать в чужое участливое лицо своими соплями и слюнями.
И уж точно совсем так нельзя подходить к скверне чужой души, как фактору, который можно будет вполне устранить одним лишь легким движением руки.
Ну а коли из всего того ничего путного явно уж не выходит, то тогда и надо бы разом объявить кого-то прямо-таки истинным врагом всего рода людского.
Хотя, конечно, лучше ведь всего будет ничего подобного вовсе не замечать, а только лишь до чего горделиво смотреть в сторону всего того блестяще же светлого и сказочно радостного…
И ладно бы жизнь действительно стала хоть сколько-то чище, выше и светлей только из-за того, что люди культурные начисто очистили всякое свое сознание от всей той плесени давным-давно ныне минувших времен, а только потому они ее считай, в упор явно никак вовсе и не видят.
Но нет, коли чего вообще в связи с этим и переменилось, то уж заключалось оно как раз-таки в том, что то самое исконно клыкастое, словно пасть дикого зверя, исподнее естество было и впрямь-то до чего надежно упрятано за занавесочкой всеобщей немыслимо просвещенной благопристойности.
И действительно, та чисто внешняя сторона личности всякого современного интеллигентного человека была при этом весьма отчетливо выбелена и вычищена буквально-то на редкость изумительно дочиста.
Да вот, однако, таковым оно стало по одним разве что самым же показным и сколь благообразно выпуклым признакам чисто уж самого поверхностного общечеловеческого начала.
А на деле само собою нужно именно то самая глубокое встряхивание буквально всей человеческой натуры и только когда грязь станет хорошо видна и понятна, а не завуалирована и можно будет вполне так заговорить о мире, в котором господствует доподлинно светлый разум.
Ну, а разнузданные чувства скорее способны только лишь сокрушить и низвергнуть добро в дикие тартары вечного небытия.
И все тут дело было именно в том, что внешне яркое добро во всяком современном человеке зачастую полностью экранирует сокрытое в нем величайшее зло тупой и сытой уверенности в своих никак не иссекаемых возможностях безбоязненно управлять всем этим миром по одному своему желанию и искрометно неуемному хотению.
Причем тем наиболее основным каноном всякого того чисто по-новому переосмысленного бытия, и стала великая художественная литература, а также заодно и та совсем ведь отдалившаяся в самые заоблачные дали чересчур как есть самокопательно глубокомысленная философия.
И вот обе эти до чего длинные ветви, так и тянущиеся к тому крайне пока далекому горизонту истинно наилучшего светлого грядущего, при всем том и по сей день, весьма самозабвенно далеки от всего того чересчур приземленного, насущного, грязного…
3
А между тем – это как раз-таки те чисто же безбрежные кисельные берега розовых мечтаний о вроде бы относительно близком грядущем рае и сделали его лишь поболее туманным и пока вовсе-то безнадежно так исключительно призрачным.
Да и вообще завзятым снобам теоретикам, яростно жаждущим сладостно светлого добра, было никак не до того, чтобы хоть сколько-то полноценно же орошать росой мысли бескрайние поля людского сознания, весьма безысходно между тем пока иссушенные исключительно стародавним безмерным невежеством.
А еще и были они чисто же сходу окрашены кем-либо совсем напрасно пролитой людской кровью.
И была она сколь бессчетно и безудержно проливаема всеми теми, практически считай, что как на грех ревностно соревнующимися в жестокости и беспринципности слепо своенравными правителями, что неизменно обладали одним неприметно так серым умом совсем же бессердечных циников.
И фактически все солдафоны в генеральских лампасах, да и гражданские второстепенные политики, в своем ничем же ненасытном чреве неспешно так и вынашивают всяческие немыслимо грандиозные планы более чем беспристрастно при этом мечтая о том самом весьма ведь многозначительно всеобъемлющем и на редкость насущном народном благе…
Но хуже всего, когда это добро буквально всеобщее, а даже и не принадлежит оно чьей-то той одной единственно из всех навеки любимой нации…
Светлое благо всего сущего, так и возносясь на щит, становится при этом донельзя трезвым и здравым оправданием всяческих дичайших зверств никогда ранее почти вот и не имевших места в жизни человека…
И все это из-за одной сущей же деградации сколь еще многих человеческих качеств на фоне яростного дробления доселе единого общественного организма на самые те весьма ведь отдельные и крайне омерзительные кровно же между собой извечно враждующие фракции.
Да и вообще этот наш новый технический век всеобъемлюще превращает людей в машины с гудящим мотором в груди, вместо того прежнего пламенно горящего светлой любовью человеческого сердца.
И вместо вполне этак более-менее благонравного отношения даже и ко всем тем лютым врагам получилось какое-то самое уж крайнее отторжение, в том числе и от тех буквально на единый миг отколовшихся от общего потока наилучших друзей.
Задушевный фанатизм, сколь явственно сконцентрированный в сущем пароксизме пламенной веры в то, что всеобщему благу попросту разом именно вот положено быть, и сделал общую людскую жизнь совсем так в особенности никак уж явно совсем несносной.
Стремление из абсолютного ничего сходу создать некое самое наилучшее будущее разом повергло в сущий прах все, то чего когда-либо как-никак, а вообще имело же место в том вовсе не самом далеком прошлом.
Но есть и те, кто этого вообще нисколько не приемлют, поскольку подобные люди неизменно ждут чуда из чудес от того самого черно-белого текста жестко заключенного в тесный переплет.
И именно из яркого и сочного переплетения всяческих литературных грез и крайне вот сурово казенной действительности, кстати, и берут все свое начало все ярые попытки отчаянно насильственного прививания простецкому быту черт заоблачно неземных…
А это будет явно так чревато уходом в мир иной людей наиболее достойных и истинно праведных.
И все это, потому что разом построить можно одни декорации, а за ними будут скрываться миазмы быта значительно же похуже всего того доселе бывшего некогда прежде.
Причем сами авторы художественных произведений не столь и виноваты в том, что кто-то воспользовался их мыслями и фантазиями, дабы соткать из иллюзий некий эскиз некогда может возможного, но в данное время всецело ирреального.
Да только вот между тем кое-кто совсем беззастенчиво ныне начал его вполне по-свойски использовать в качестве некоего самого безотказного же клише.
Но нет, это явно не вина самих авторов художественных произведений.
Великие деятели литературы и вправду несколько, пожалуй, все-таки перекрашивали всю окружающую их действительность, причем именно в те подчас совсем иные тона, чем то ей было положено быть на самом-то деле.
Однако они это делали в жару творческого поиска, да и вдохновение подчас приподнимает человека над всей праздной суетой серой обыденности.
А вот те, кто, сколь обильно впитывая мысли и чувства творцов культуры, вполне уж считают своим долгом и в самой той обычной жизни всецело обретаться посреди всяких муз так и питаясь божественным нектаром, чужого вдохновения при этом и близко ведь нисколько неправы.
Причем довольно многое тут упирается в то весьма верхоглядное мировоззрение, именно тех довольно-то объективно о том, рассуждая никак недалеких потребителей всего того, изящно произведенного деятелями искусства на белый свет сущего же экстракта той вовсе совсем неприметно обыденной жизни.
А сама первооснова тому она уж именно в том, что довольно-то многие окололитературные обыватели сколь вот ошибочно принимают кривое зеркало жизни – литературу за саму, как она есть, живую и до чего трепетную плоть всей той от века плотно и приземленно существующей реальности.
А между тем литература часто пишется людьми, живущими на вольных хлебах, ну а отсюда, как и понятно, все те рьяно выводимые ими линии радужных иллюзий, имеющие (весьма малое, да и то вскользь) хоть сколько-то объективное отношение ко всей той полноценной картине всего того порою крайне беззастенчиво навязывающего себя быта.
4
Часто же людям, пишущим и создающим прекрасные (выпуклые) образы жизни, приходится надеяться на одно чудо, что может и принесет им в своем клюве кусочек до чего только долгожданного для них хлеба насущного.
И это весьма явственно отражается на их образе мысли, духовности, каждодневном творческом пути, а у людей довольно-то мелкотравчатых оно заодно и вполне цветет и пахнет душевной мукою, достучаться бы до издательских дверей, то есть тех, собственно, мест, где страждущим творцам эпистолярного жанра булки с маслом по сущим крошкам подчас раздают.
Истинных гениев литературы это, конечно, нисколько не касается, но их всего раз-два и обчелся, ну а желающих прокормиться на пышной ниве художественного вымысла – их-то вот буквально пруд пруди.
Ну а потому и не понятно, почему это именно любые изданные книги должны и впрямь вызывать в каждом из нас тот самый безудержный суеверный трепет.
Достойные ИМЕНА на обложках должны его вызывать – это верно!
Однако все уж при том явно едино ОДНИМ ИЗ ЯРЧАЙШИХ НЕДОСТАТКОВ абсолютного большинства литературных произведений может быть смело, названа именно их донельзя явная сфокусированность на отвлеченных идеях, в которых нет, как нет доподлинно настоящих и вполне естественных соков всякой обыденной жизни.
И все это именно как раз-таки только потому, что ту чересчур липкую черную грязь мало, кто действительно ныне считает действительно нужным и вправду вытаскивать на весь тот ослепительно яркий белый свет…
5
А между тем данный нам бренный мир явно небезупречен в том сколь остро ныне стоящем вопросе, а точнее так всего той весьма правильной и здраво взвешенной оценки безнадежно отвратительной скверны.
Причем его только-то некогда затем и предстоит еще весьма тщательно и последовательно от нее всеми силами разом уж очищать и очищать.
И главное делать – это надо бы крайне аккуратно и трепетно при этом весьма вдумчиво, следя за тем, чтобы те зерна были самою верною рукой сколь надежно отделены от плевел, а то кровавое очищение мира это истинный бал сатаны и всех его наиболее преданных слуг.
Причем этакий бал вполне может длиться не одну ночь, а целое столетие…
Но кто-то при этом совершенно так искренне думает, что некое старое зло действительно будет возможно уж разом вымести цепкой метлой лютого политического террора…
Однако этакого рода «инструментом вполне по-пролетарски прилежного труда» можно будет разве что ДО ЧЕГО безрадостно вымести буквально всякую более-менее разумную общественную справедливость.
Ну, а до чего последовательно и разумно вымывать и вымывать нечистоты из всех тех наиболее темных углов ныне существующего общества, можно было, разве что и близко при всем том, никак не боясь той еще весьма ведь стародавней темени и грязи.
Ибо разве что тем весьма непосредственным образом на редкость, безбоязненно соприкоснувшись со всем тем сором ныне, как есть давненько канувших в лету времен, и можно будет в некоей той наиболее отдаленной перспективе до чего полноценно изжить ту липкую грязь, всего того ныне никак и по сей день совсем не минувшего.
Причем коли нечто подобное явно не будет хоть сколько-то вовремя верно и праведно сходу же осуществлено, все человечество будет еще явно так затем ожидать то самое весьма неизбежное может быть только частичное, а то и того похуже самое уж полнейшее культурное вырождение.
Поскольку безумно древняя злоба и ненависть вскоре еще отыщут весьма действенный путь ударить, да и совсем исподтишка, используя для того наиболее свежие наработки из невероятно широкой области буквально-то всеобщих научных достижений.
И именно как раз тогда и смогут найти вовсе-то совсем невзрачное свое отображение все те крайне безрадостные картины грядущего, сколь отчетливо предначертанные миру писателем Уэллсом в его книге «Машина времени».
Его образы никак не чисты от общежитейского и крайне популистского упрощения.
И все-таки они весьма откровенно реальны в том никак пока уж и близко никому неведомом, лишь разве что выжидающем своего часа, совсем непредсказуемо грозном грядущем.
А есть еще и тот сколь однозначно же щекотливый вопрос, а каким – это именно оно когда-либо будет для всей этой нашей абсолютно ничем на данный момент и близко не встревоженной человеческой расы.
ЕЕ-то подчас, в условиях нашего современного быта, гнетет именно скука и отсутствие всяческих свежих впечатлений.
И все это из-за одной той ныне совсем посеревшей и оскудевшей из-за полнейшего отсутствия каких-либо головокружительных приключений, самой что ни на есть прозаически урбанистической жизни.
6
Мы отодвинулись от природы высокими стенами своих домов, и надо же – нас при этом стала совсем неодолимо одолевать редкостная тоска по чему-либо не совсем обыденному; каждый глушит ее в себе, как вот он только вообще еще сможет.
Ведь тут, как говорится, все средства одинаково хороши – это и алкоголь, да так и бесконечное подглядывание, как в щелку, за чужими соитиями.
