Останься со мной навсегда

– Хорошо. Вы меня извините, пожалуйста, я не знал. Я еще зайду, – Урмат почувствовал себя неловко и замолчал.

– Хорошо, и вы меня извините. И еще спасибо за всё, – Нургуль хотела было улыбнуться, но, вспомнив об отсутствии передних зубов, лишь приподняла уголки губ.

Урмат ушел.

* * *

Боль была невыносимой. Нургуль старалась терпеть, но это удавалось с трудом. Наконец пришла сестра и сделала ей обезболивающее.

Боль стихла, но теперь осталась тревога, тревога за детей. Она стала думать, и с каждой минутой ей становилось стыдно за саму себя.

Когда она в последний раз думала о них? Когда стирала их вещи? Когда готовила? Впервые за три года она стала вспоминать и думать обо всём произошедшим с ней и её детьми. Трезво! Она корила сама себя: неужели нужно было случиться чему-то такому, чтобы она, остановившись, посмотрела на себя со стороны? И за что она наказывала своих детей и мучила их?! За что? За свои неудачи и трусость? За своё горе? Бедный Бакыт! Он взвалил на себя все заботы по дому, а она вместо того, чтобы поддержать, упрекала и ругала его! А Берметка? Она стала похожа на затравленного волчонка, неухоженная, лысая, даже непохожая на девочку. Стыдно!

Нургуль молча сглатывала слёзы стыда и обиды. Ей было невыносимо стыдно перед этим милиционером, он наверняка заметил, что и белья-то у неё нет, потому и принёс своё.

Дверь в палату открылась, ввезли каталку. На ней, словно восседая на пьедестале, возлежала стонущая полная женщина пятидесяти пяти лет.

– Ай-ай-ай! Осторожнее! Мне же больно! – завопила она, когда санитарки стали укладывать её на заправленную койку. – Никакой культуры! Осторожнее, и так всё болит!

Санитарки переложили капризную пациентку. Нургуль молча наблюдала за происходящим. Как только каталку вывезли, она повернула голову к окну. Разговаривать ей не хотелось. Новая соседка долго кряхтела, прежде чем принять удобную для неё позу, затем заговорила:

– Вот! Лежи теперь тут! Ты представляешь, какая страшная авария?

Ужас! Я даже не успела опомниться, ой! Как всё болит! А когда врач придет?

Нургуль молчала. Ей не понравилась новая соседка, она показалась капризной и своенравной.

– Эй! Я тебе говорю! Ты спишь? – женщина приподнялась с места, пытаясь заглянуть в лицо Нургуль. Та не шелохнулась. Что-то пробурчав, соседка стала шумно переворачиваться. Стенание прекратилось минут через семь, и на всю палату послышался мерный храп.

Дверь приоткрылась, Нургуль повернула голову. Из-за двери торчала голова мужчины средних лет:

– Здрасьте! Гульмира Джакыповна! Гульмира Джакыповна! – полушепотом позвал мужчина.

– А, что? Кто? – масса на кровати снова стала колыхаться и стенать:

– Ааа, это ты, Игорёша, оой, как плохо мне, заходи, – простонала Гульмира Джакыповна.

Голова мужчины просунулась и занесла вслед за собой долговязое непропорциональное тело. Когда тело вошло, перед взором предстал весь Игорёша. В руках он держал два больших пакета, наполненных снедью:

– Как вы себя чувствуете, Гульмира Джакыповна? Ай-яй-яй! Как же так?! Я когда услышал, что авария, испугался, и вот я здесь!

– Да, Игорь, вот, видишь, как не повезло! – плаксиво заговорила масса.

– Я ведь даже толком не поняла, что произошло…

– Ну, всё хорошо, самое главное, живы остались… самое главное… – мужчина, учтиво кланяясь, присел на стоявший табурет.

– Да, да, Бог миловал. Не знаю теперь, когда поправлюсь, – снова стала жалобно говорить масса.

Нургуль стало противно. Она знала такую категорию людей. Ей приходилось обслуживать таких, будучи официанткой.

Гульмира Джакыповна еще долго возмущалась, рассказывая о перенесенных потрясениях и плохом самочувствии. Пришедший её проведать мужчина только поддакивал. Он стал торопливо вытаскивать принесенное из пакетов на прикроватную тумбочку. Запахло едой.

Нургуль была голодна и жадно вдыхала запах пищи. Она все еще лежала с закрытыми глазами. Скоро мужчина, распрощавшись, удалился.

Гульмира Джакыповна стала шумно подниматься. При каждом её повороте кровать с натугой скрипела. Наконец она села. Оглядевшись по сторонам, она остановила свой взгляд на Нургуль. Внимательно посмотрев на неё, она обратилась к ней:

– Эй, девушка! Женщина! Соседка! Ты как?

Нургуль обернулась к говорившей: «Нормально, спасибо».

– Кушать хочешь?

– Нет, спасибо, у меня есть, – соврала Нургуль, ей не хотелось быть обязанной этой женщине.

– Ааа, ну, как знаешь. Тебя как звать-то?

– Нургуль.

– А меня Гульмира Джакыповна, – она стала разламывать принесенную курицу, аромат разнесся по всей палате. Нургуль сглотнула слюну и отвернулась. Жутко хотелось съесть что-нибудь.

Послышалось смачное чавканье. Нургуль так и представляла себе, как её соседка сидит и жадно поглощает еду. Ей она показалась похожей на жабу из детской сказки.

Постучали в дверь.

– Кто там? – пискляво спросила Гульмира Джакыповна.

– Это я, Урмат, – послышалось за дверью.

– Какой Урмат?

Нургуль повернула голову к двери: «Это ко мне. Заходите».

Урмат вошел и, поздоровавшись с новой соседкой Нургуль, прошел к её кровати. Он принес приготовленный сестренкой бульон, фрукты, лепешки и кефир.

– Вот, я покушать принес. Давайте я помогу вам, сейчас подложу подушки, чтобы было удобнее, – он осторожно приподнял голову Нургуль и помог ей принять полусидячее положение. Она послушно следовала указаниям Урмата. Он открыл пластмассовую крышку и перелил содержимое в глубокую тарелку, затем, разломив лепешку, протянул её Нургуль. Теперь уже соседка с интересом наблюдала за происходящим.

Нургуль с удовольствием стала есть. После наркоза, впрочем, как и после долгого воздержания от домашней еды, она получала ни с чем несравнимое блаженство. С каждым глотком все её существо наполнялось теплом. Съев одну тарелку, она застыла в нерешительности. Урмат, заметив её замешательство, сам взял из её рук тарелку и налил еще.

Покушав, Нургуль откинулась на подушку и посмотрела на Урмата:

– Как дети? – спросила она.

– Они выехали сегодня утром, мне позвонил мой друг и сказал, что посадил их на маршрутку. Я потом поеду и встречу их. Да вы не беспокойтесь. Я дал Бакыту сотовый телефон свой, старый. Я ему уже тоже позвонил и сказал, что встречу их на вокзале, – Урмат замешкался, прежде чем продолжить, – я тут вот еще принес вам, – он протянул сверток. – Вы потом можете переодеться, когда я уйду.

– Спасибо, не нужно было так беспокоиться, – покраснела Нургуль. – Вы не утруждайте себя. Я тут сама справлюсь.

– Для меня это нетрудно, да я и рапорт написал, врач сказал, что за вами нужен уход.

– Спасибо, но сейчас самое главное – дети.

– Хорошо, хорошо. Вы не переживайте. Я всё сделаю. – Сказав это, Урмат, извинившись, ушел.

Женщины остались одни.

Гульмира Джакыповна, как только за Урматом закрылась дверь, начала свою тираду:

– Ишь, ты! Вот так всегда – сначала собьют, а потом бегают, лишь бы на них в суд не подали. А ты что его жалеешь? Таких сажать надо!

– Он меня не сбивал, я сама упала, – устало ответила Нургуль. У неё не было никакого желания разговаривать с вздорной соседкой. Ата продолжала:

– Ааа, дружок твой, значит? Хм, всё равно все они одним мазаны… Нургуль отвернулась.

– А что я такого сказала? Всё правда, уж поверь моему опыту! – женщина продолжала свой монолог, пока снова не улеглась.

Урмат, выйдя из больницы, направился на автовокзал. Он чувствовал себя неловко перед Нургуль. Как же он мог так просто, не проверив, отправить чужих детей в незнакомый город? Хорошо еще, что там детей встретил Бакас. Он набрал номер сотового телефона, который дал Бакыту. Вместо гудков на том конце провода голос оператора оповестил о недоступности абонента. Наверное, они где-то в горах едут, подумал Урмат.

* * *

Бакас, встречавший детей на автовокзале, сразу же узнал их. Подойдя, он спросил:

– Это ты Бакыт?

– Да, я. Здравствуйте, байке, – мальчик дернул за рукав девочку; та, посмотрев исподлобья, тихо поздоровалась.

– Ну, что, пойдем сначала ко мне в гости, а потом я вам помогу, – Бакас пригласил детей сесть в стоявший рядом УАЗик.

Дома их встретила жена Бакаса и двое их сыновей, близнецы шести лет.

– Привет! А я к вам гостей привел. Вот, знакомьтесь: это Бакыт, а это Бермет.

– Проходите, дети! – пригласила гостей жена Бакаса. – Располагайтесь, скоро мы будем кушать.

Бакыт положил возле двери сумку и разулся, потом помог разуться Бермет.

После обеда позвонил Урмат, он нервничал и попросил отправить Бакаса детей обратно в Бишкек.

Бакас, не поняв ничего, решил поговорить с детьми.

– Бакыт! Иди сюда!

Бакыт подошел к Бакасу и посмотрел на него.

– Тут Урмат байке звонил… Эээ, он просил, чтобы я вас обратно в Бишкек отправил.

– Почему?

– Не знаю, он не объяснил. Сказал, чтобы я вас отправил. Я так думаю, что сегодня отправлять вас не буду, поздно уже, а завтра с утра посажу на машину, и вы поедете.

– А что случилось, почему мы обратно поедем? Мы ж к бабушке должны ехать, – Бакыт чуть не заплакал. Почему, когда цель близка, надо от неё отказываться? Почему?

– Ну, почему и как, это ты у Урмата спроси, я за вас несу ответственность, поэтому сделаю всё, как он сказал. Сейчас можешь отдохнуть, а мне надо на работу. – Бакас сказал жене о том, что завтра отправит детей обратно в Бишкек, и ушел на работу.

У Бакыта пропало настроение. Он молча сел в одной из комнат и, уткнувшись в окно, смотрел на проезжающие мимо машины. Бермет сидела рядом и играла сама с собой.

Вечером Бакас вернулся с работы. После ужина они с женой долго что-то обсуждали на кухне. День закончился. Легли спать.

Бакыт не мог уснуть, он думал о завтрашнем дне. Он не собирался отказываться от намеченного. Растолкав Бермет, он шепотом сказал ей, что они завтра поедут далеко; она ничего не поняла из того, что ей сказал брат, но для убедительности кивала головой.

Утром, позавтракав, Бакас, Бакыт и Бермет, сев в УАЗик, отправились на автовокзал. Бакас быстро нашел водителя маршрутного такси и договорился. Затем позвал детей и усадил их на заднее сиденье машины:

– Ну, что, друг, давай прощаться? Да ты не горюй! К бабушке поедете в следующий раз, хорошо?

– Да, байке, хорошо, – закивал Бакыт.

Маршрутка была пустая, пассажиры медленно подтягивались к машине.

– Ну, вот, брат… Давай! Я сейчас позвоню Урмату байке, что посадил вас в маршрутку, он вас встретит.

– Угу, – пробурчал мальчик.

Бакас подошел к водителю, дал деньги и, пожав ему руку, уехал. Бакыт только этого и ждал. Он стал следить за водителем, стоящим возле машины и беседующим с другими водителями. Осторожно открыв окно, возле которого он сидел, Бакыт тихо выскользнул и, прижав палец к губам, чтобы Бемка не зашумела, вытащил следом сумку, а затем сестренку. Пригибаясь, чтобы их не было видно, дети украдкой прошли за машину и пустились наутек.

Водитель так и не заметил, как дети исчезли. Когда он спохватился, стал спрашивать у других пассажиров, но никто их не видел. Водитель, почесав затылок, покачав головой, решил, что пора отправляться.

Когда маршрутка отъехала, Бакыт вынырнул из-за ларька и, взяв за руку сестренку, направился к кассам. Он посмотрел расписание и не нашел названия, чем-либо отдаленно напоминающее название той деревни, в которой жила их бабушка. У мамы он спросить не мог, да и в таком состоянии она, наверное, не отпустила бы их. Он так обрадовался своей самостоятельности, что совсем позабыл о матери. На минуту ему стало стыдно: как она там? Но потом, вспомнив, что рядом с ней Урмат байке, он успокоился.

Постояв еще немного возле касс, Бакыт решительно вышел из здания вокзала.

– А куда мы теперь пойдем? – спросила Бермет.

– Мы? К бабушке. Видишь, здесь нет машины, которая поедет к ней, поэтому мы пойдем пешком. Хорошо? Ты же уже большая и сможешь идти?

– Да, я уже большая, – закивала в ответ девочка.

Он пошли по дороге, идущей в обратную сторону от Бишкека.

* * *

Урмат давно жил один. После окончания милицейской академии он женился, но, прожив в браке меньше года, развелся. После этого он решил не торопиться с обретением семьи. Его жена, вернее, даже не жена, а теща, никак не хотела мириться с ночными дежурствами и выездами зятя. После развода Урмат еще пытался помириться со своей женой, но мать жены не дала им встретиться и поговорить.

С тех пор прошло двенадцать лет. В его жизни были женщины, но встречи были недолгими и, как правило, заканчивались разрывом.

Инициаторами чаще выступали сами женщины, недовольные работой Урмата.

Год назад он стал участковым в микрорайонах. Работа интересная, да и по возрасту его подходящая. Урмату исполнилось тридцать семь. Родители его настаивали на повторной женитьбе, но он все отмалчивался и отнекивался. Мать в сердцах восклицала:

– Вот так и умрем мы с отцом, не увидев от тебя внуков!

На что Урмат отшучивался, что, мол, успеют еще и правнуков понянчить.

Вечером, после работы, как обычно, наспех поужинав, он садился, смотрел телевизор или читал. Другого интересного занятия у него не было, идти гулять не хотелось, за день ему приходилось столько работать, что сил на прогулки не оставалось. Иногда в выходные с друзьями играл в футбол. Иногда ездил к родителям в Кун-Туу*, что в нескольких километрах от Бишкека.

У него было еще две старших сестры и младшая сестренка, приезжавшая погостить к брату на каникулы. Когда она приезжала, он водил её на концерты и в кафе. Вся культурная программа этим и ограничивалась.

Но больше всего Урмат любил комуз*. Еще в детстве он научился на нем играть, посещая музыкальный кружок, которым руководил один из преподавателей в колхозе.

Когда Урмату было особенно грустно и тоскливо от одиночества, он брал в руки инструмент, и струны начинали петь в унисон его мыслям. То он начинал звенеть, как ветер, который рвется в окно, пытаясь разбросать всё вокруг, то вдруг начинал тихо шептать, как молодой ручей, пробивающий себе дорогу.

Так и жил. Потом в его жизни появился Бакыт. Он часто видел этого мальчика, неторопливо возвращающегося из школы. Из окна наблюдал, как тот, внимательно оглядываясь по сторонам, собирает бутылки и кладет их в рюкзак. Что-то напоминало ему в этом мальчике его самого.

Он видел, как не один раз мальчик бродил со своей маленькой сестренкой и как затем они возвращались втроем со своей пьяной матерью. Он видел и понимал, как тяжело этому мальчику становиться взрослым.

Глядя на Бакыта, он вспоминал свое детство, когда ему, единственному сыну, приходилось помогать отцу в поле и дома. На его плечах был груз забот. Он выгонял коров, убирал за ними, кормил и поил. Отец работал трактористом. Он рано состарился и в свои сорок выглядел, как шестидесятилетний старик. Мать работала в школе учителем. Еще с детства Урмат мечтал стать милиционером. Закончив восемь классов, он поступил в строительное училище, а после него, отслужив в армии, пошел учиться в милицейскую академию.

За двенадцать с лишним лет работы в милиции он не смог накопить себе на приличную квартиру, да и откуда? Жил он в общежитии, комнату успел купить за бесценок у уезжавших насовсем в Россию жильцов.

Здесь ему как раз и пригодилось строительное образование. Он отремонтировал свою комнату, обставил её и зажил холостяцкой жизнью, нарушаемой лишь женскими посещениями.

Одна из его подруг, Касиет, была младше его на десять лет. Они встретились случайно на одной из игр в футбол. Она пришла туда поболеть за брата, игравшего за противоположную команду. После игры все пошли обмывать победу, там и приглянулась Урмату невысокая хохотушка.

Они стали встречаться. Касиет оказалась неплохой хозяйкой, и Урмату было приятно, когда он, приходя домой, издалека, еще в коридоре чувствовал запах приготовленного ею мампара*. Работала Касиет сутки через двое, в скорой помощи. Всё её в Урмате устраивало, кроме его нежелания жениться. А ей в двадцать семь лет очень хотелось иметь семью. Сначала она намеками говорила о скоротечности времени, затем пошли уловки насчет совместного ребенка. Когда и это не возымело действия, в ход пошли открытые упреки и разговоры о мужских поступках. Урмат старался избегать этой больной для него темы и замыкался в себе. Но Касиет не сдавалась. Она теперь почти ежедневно начинала свой разговор с порога. Урмат стал все чаще задерживаться на работе допоздна. Он никак не мог решить, что ему предпринять, чтобы Касиет раз и навсегда прекратила свои попытки женить его на себе. Он не был готов создавать семью. Многие годы холостяцкой жизни и неудачный брак сделали свое дело. Теперь он боялся.

Когда случилось несчастье с матерью Бакыта, Урмат не стал рассказывать своей подруге о произошедшем, зная её ревнивый характер и взрывную натуру. Он лишь поделился со своей младшей сестренкой. Та с пониманием отнеслась к просьбе брата и приготовила все необходимое для Нургуль. На следующий день она сходила вместе с братом на рынок и помогла купить ему халат и кое-что из женского белья. Это все он аккуратно завернул и, положив затем в пакет, вручил Нургуль.

О том, что он написал рапорт и посещает больную Нургуль, Касиет он даже не упомянул. Впрочем, через два дня она стала подозрительно расспрашивать Урмата, почему он не на работе и куда он все время ходит. Урмат отмалчивался. Тогда Касиет решила расспросить сестренку Урмата, но та так же, как и брат, лишь пожимала плечами.

Поняв, что правды ей не добиться, Касиет избрала другую тактику.

Утром, после ухода Урмата, она выскользнула за ним следом и, стараясь оставаться незаметной, последовала за ним. Когда Урмат сел в маршрутку, Касиет взяла стоявшее на остановке такси и велела таксисту неотступно следовать за машиной. Урмат вышел на остановке четвертой городской больницы. Касиет, подождав, пока Урмат скроется за больничными воротами, расплатилась с таксистом. Она все также осторожно шла за ним, чуть поодаль. Вот он зашел в одну из дверей, теперь трудно будет узнать, куда и зачем он ходил. Касиет остановилась в нерешительности, но только на миг. Она решительно открыла дверь и стала быстро подниматься по лестнице. На втором этаже, она успела заметить спину Урмата, закрывающего за собой дверь.

* * *

Солнце уже давно встало и начинало припекать. Бермет медленно шла за Бакытом. Они успели дойти только до окраины города. Устав, Бакыт решил отдохнуть немного. Он зашел в магазин через дорогу и купил два пирожка и бутылку минеральной воды.

Бермет закапризничала:

– Бакыт, мне жарко, и я не хочу идти, у меня ноги болят…

– Ну, Бемка! Ну что ты?! Ты разве не хочешь к бабушке пойти?

– Хочу, только не хочуууу… я устала.

Бакыт разозлился. Он видел, что сестренка действительно устала. Взглянув на нее как можно строже, он сказал:

– Ладно, сейчас я поймаю машину, и мы поедем!

Они встали у обочины и стали ждать попутную машину.

Несколько машин проехали мимо, не остановившись. Бакыт начал отчаиваться. И тут! Послышался скрип тормозов, Бакыт от радости припрыгнул. Одна из машин остановилась. Это был старый «жигуленок-копейка. За рулем сидел старик, он посмотрел на детей и спросил:

– Дети, вам куда?

– Нам на Иссык-Куль, дедушка! – обрадовано закричал Бакыт.

– Эээ, балам, Иссык-Куль, он большой… А куда именно?

– Туда! – махнул рукой Бакыт, указывая попутную сторону.

Дети сели в машину.

Старик всю дорогу расспрашивал их:

– А почему вы одни?

– А наша мама в больнице, вот мы за бабушкой едем.

– Да, – поддакнула Бермет.

– Ааа, а что с мамой случилось?

– Она упала с лестницы и ногу сломала, ей операцию будут делать. Там с ней Урмат байке остался.

– А вы одни не боитесь?

– Нет, у нас в Балыкчи еще есть друг Урмата байке, он тоже милиционер, – гордо заявил Бакыт.

– А, ну и ладно. Только я еду только до Чолпон-Аты, а там дальше как будете добираться?

– А мы такси возьмем. У нас деньги на дорогу есть. Мы и вам заплатим, – Бакыт полез в свой потайной кармашек за деньгами.

– Не надо, сынок, что ж я вас так не довезу, мне все равно в ту сторону.

Дальше ехали молча. Бермет уснула. Бакыт смотрел внимательно на дорогу, боясь пропустить знакомые места, но пока ничего ему не напоминало деревню бабушки.

Доехали до Чолпон-Аты. Попрощавшись со стариком, Бакыт и Бермет зашли в одно из придорожных кафе. Они перекусили и снова отправились в путь.

Еще подъезжая к Чолпон-Ате, Бакыт увидел голубую гладь озера. Оно словно радовалось вместе с ним и звало к себе.

Дойдя до одного из поворотов, Бакыт решительно повернул в сторону озера. Дошли до какого-то пансионата. Ворота были закрыты, за ними бешено лаяла огромная собака. Бермет испуганно прижалась к брату. Из будки вышел охранник, здоровый детина с бритой наголо головой.

– Вам чего?

– Байке, а можно мы только посмотрим на Иссык-Куль? Мы только немножко?

– Что в сумке? – невозмутимо спросил охранник.

– Там наши вещи, мы к бабушке едем, – ответил Бакыт и, поставив сумку на землю, открыл её.

Охранник, потянувшись, зашел в свою будку и вышел через некоторое время, неся с собой связку ключей. Он с грохотом открыл ворота и, прикрикнув на собаку, сказал детям:

– Давайте, только быстро! Туда и обратно! Мы сюда вообще чужих не пускаем!

– Спасибо, байке! Мы быстро, только сходим туда и потом вернемся. Нас бабушка и так ждет долго.

Дети, взявшись за руки, быстро побежали по выложенной плиткой дорожке. В лицо подул тёплый ветер. Иссык-Куль звал, он радостно протягивал свои волны навстречу. Вся гладь его серебрилась и блестела на солнце. В этот момент озеро показалось Бакыту белым, как облако.

Кинув вещи на прибрежный песок, разувшись, дети подошли к воде. Волны накатывали маленькими веселыми барашками к их ногам.

– Ой! Она холодная… – засмеялась Бемка. Она стала прыгать и брызгать ногами в сторону Бакыта.

– Видишь, озеро тоже радуется тебе!

– Урааа, я его люблю! – закричала девочка. – Оно такое большое и красивое!

Бакыт побежал вдоль берега и закричал:

– Здравствуй, озеро! Это я! Это мы пришли к тебе в гостиииии!

В этот миг Бакыту показалось, что он самый счастливый человек на свете.

Вдоволь накупавшись, дети вернулись и поблагодарили охранника.

– Спасибо, байке! Мы обязательно, когда к бабушке приедем, расскажем про вас.

– Да, не за что! Озеро – оно же наше, оно же для всех! – заулыбался тот в ответ.

Дети снова вышли к шоссе, и пошли по дороге. Солнце пекло во всю. Асфальтовая дорога, отражая солнечный свет, грозила расплавиться под ногами.

– Когда мы придем к бабушке, вот она обрадуется, – сказал Бакыт сестренке.

– Она, наверное, нас давно уже ждет? Да? – переспросила Бермет вместо ответа.

– Не знаю, наверное…

– Я по маме соскучилась… – Бермет глубоко вздохнула.

– Я тоже… Ну, ничего, скоро приедем домой с бабушкой и заживем вместе! Правда?

– Ага…

Они шли, а их маленькие силуэты таяли вдали, испаряясь, как мираж в пустыне.

* * *

Касиет не стала заходить в палату. Она посмотрела на номер палаты и вышла. На стене у приёмного окна висел список пациентов. В девятой палате было две фамилии.

– Султанова и Артыкова, – прочитала Касиет.

Она не стала дожидаться возвращения Урмата и отправилась домой обдумывать, что ей делать и как действовать дальше.

Урмат, выйдя от Нургуль, поехал на автовокзал. Бакас отправил ему по СМС номер и марку машины, на которой должны были приехать дети.

Маршрутка приехала, но детей в ней не было. На вопрос Урмата водитель пожал плечами и сказал, что дети сначала сели, но потом, когда посадка закончилась, их не оказалось. Водитель вернул деньги Урмату и сказал, что ничего не знает.

Урмат не ожидал такого поворота событий. Он позвонил Бакасу. Тот сказал, что сам лично посадил детей в машину и потом поехал на работу. Урмат разозлился на своего друга за безответственность.

Прервав разговор с Бакасом, Урмат стал набирать номер своего старого сотового телефона, и снова голос оператора оповестил о недоступности абонента. Это не на шутку встревожило Урмата: «Что я скажу их матери? Как я посмотрю ей в глаза? И надо же было мне так опростоволоситься! Черт! Что делать?…»

Подумав немного, Урмат снова позвонил Бакасу и сказал ему, чтобы тот дал приметы детей в областное отделение. Затем снова поехал в больницу. Он решил, что раз он заварил эту кашу, ему её и расхлебывать!

Открыв дверь палаты, он поздоровался кивком головы с соседкой Нургуль, которая полулёжа читала какой-то журнал.

Нургуль посмотрела на вошедшего и, видя, что тот стоит в нерешительности, спросила:

– Что случилось?

– Ну, в общем, так, Нургуль… Дети не приехали. Они сбежали! – Урмат ожидал, что женщина начнет кричать. Нургуль молчала, по её щекам текли слёзы. Она лишь тихо смогла выдавить из себя: