Эротика глазами криминалиста (Юридическая теория порнографии)

   Специалисты, занимавшиеся изучением проблемы, указывают, что эксплуатацией «проституток», находящихся на нелегальном положении, занимаются не только их «возлюбленные», но и «коррумпированный слой административно-управленческого аппарата, и коррумпированные представители органов власти», так называемый «зонт безопасности», обеспечивающий «крышу» работорговцам.

   Как уже отмечалось выше, статья, предусматривающая административную ответственность за проституцию, была введена в Кодекс РСФСР об административных правонарушениях ещё при советской власти, в мае 1987 г. Тогда, давая моральную оценку «проституции», законодатель исходил, видимо, из требований морального кодекса строителя коммунизма, поскольку тогда эта мораль была господствующей.

   Действующая ныне Конституция Р. Ф. была принята в 1993 году для нового государства, в политике которого признание, соблюдение и защита прав человека, в том числе сексуальных прав, является приоритетным направлением развития.

   В зарубежных странах, где церковь не отделена от государства либо формально отделена, светская власть в вопросах этики традиционно опирается на религию, поэтому во многих странах «проституция» и во времена всеобщего запрета, и во времена «регламентации» продолжает признаваться законодателями этих стран «аморальным деянием».

   Однако в Германии, например, было недавно отмечено, что такая оценка проституции больше не соответствует требованиям реальной жизни и не разделяется значительной частью населения. В особенности это подтвердил опрос, проведённый административным судом Берлина в рамках производства по делу (35 А 570. 99), где большинство общественных организаций заявили, что они больше не рассматривают проституцию, как аморальную. Во время опроса «Dimap», проведённого в 1999 году, большинство опрошенных жителей Германии (68 %) высказались за законодательное признание проституции. Судебная практика также претерпела изменение, поэтому тот же административный суд Берлина принял решение больше не рассматривать проституцию как аморальное действие (административный суд, Берлин, Свод законов, том 1, декабрь 2002 г., 35 А 570.99), после чего в Германии был принят закон «О регулировании правовых отношений в области проституции» от 20 декабря 2001, вступивший в силу с 1 января 2002. Таким образом, проституция в Германии была полностью легализована, а отношения между всеми участниками этого вида предпринимательства законодательно урегулированы.

   В Голландии в октябре 2000 года парламент исключил из уголовного кодекса в редакции 1912 года запрет на организацию и содержание публичных домов. Цель заключалась в декриминализации проституции, пресечении торговли женщинами, вовлечения в проституцию несовершеннолетних и улучшению контроля в целом за этой деятельностью. С тех пор, как проституция в Голландии легализована, женщины получили право выбора: заниматься этим, работая на предприятии или действовать в качестве индивидуальных предпринимателей в области оказания «личных деловых услуг». По данным «Роде Драат» – общества защиты интересов проституток, с этого момента положение проституток существенно улучшилось. У проституток, которые остались на нелегальном положении, ничего не изменилось. В основном это нелегальные эмигранты. «Они по-прежнему свободны, как птицы и крепостные своих сутенёров».

   В Российской Федерации 20 декабря 2001 года Государственной Думой был принят новый Кодекс Р. Ф. об административных правонарушениях со статьёй 6.11, где проституция по-старому была расценена законодателем как аморальное действие.

   С позиций какой именно общественной нравственности (коммунистической или религиозной морали) была снова дана такая оценка проституции, в принципе, неважно. В любом случае, при решении государственных дел ни та, ни другая мораль не может служить единицей морального измерения, поскольку, согласно статей 13 и 14 Конституции Р. Ф., ни та, ни другая идеология не является государственной. Следовательно, признание сейчас нашим законодателем сексуальных услуг за вознаграждение аморальным действием является ошибочным решением.

   Давая моральную оценку тому или иному явлению и стараясь, чтобы оценка была объективной и правомерной, в настоящее время необходимо руководствоваться нормами конституционного права и светской морали, одновременно принимая во внимание потребительскую психологию и мораль, поскольку живём мы теперь в условиях рынка, где спрос рождает предложение. Наличие в этих условиях проституции свидетельствует о наличии спроса на такие услуги. Учитывая, что право пользоваться услугами сексуального характера и право не пользоваться такого рода услугами являются в современных условиях равнозначными правовыми благами и, рассматривая всё это с точки зрения светской гуманистической нравственности, обеспечивающей нравственное обоснование конституционных норм права, мы не можем признать проституцию аморальным действием.

   С этих же позиций давая моральную оценку действиям государства и общества, которые, признавая проституцию аморальной, низводят «проститутку» до статуса «презренного существа», организуют её травлю, загоняет её деятельность в подполье и способствует возникновению и процветанию работорговли и коррупции, мы получаем совсем безрадостную картину. Поэтому в цивилизованных странах сегодня не сама проституция, а противодействие акту легализации проституции считается аморальным действием. При этом, действие международной Конвенции о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами там не отменяется, но прочитывается по-новому, в соответствии с требованиями реальной жизни.

    Что меняет легализация проституции?

   Легализовав этот вид сексуального предпринимательства, государство извлекает проституцию из подполья со всей её инфраструктурой и помещает в правовое поле, разрушая между участниками этой деятельности отношения типа «раб и властелин». Бывшие эксплуататоры и эксплуатируемые, заключая договорные отношения, превращаются в партнёров по бизнесу, проститутка перестаёт презрительно называться «позорной женщиной», т. е. проституткой. Обретая все права человека, она возвращает себе человеческое достоинство, возможность свободно оставить эту работу и перейти на другую и т. д. Общество и государство перестают для неё быть врагом номер один. Государство получает возможность установить над этим видом предпринимательства санитарный, налоговый, правовой контроль. Культура также обретает возможность благотворно влиять на этот вид предпринимательской деятельности.

   Разумеется, не вся проституция сразу и добровольно легализуется, поэтому ответственность за не легальную проституцию должна быть сохранена и для проститутки, и для тех, кто сводит, склоняет или совращает кого-то для целей нелегальной проституции. Особо строгой она должна быть для работорговцев и «крышующих структур» не только над нелегальным, но и над легальным видом данного предпринимательства.

   Учитывая всё выше сказанное и рассматривая проституцию не с точки зрения пуританской религиозной, или партийной морали, а с учётом конкретно исторического и экономического (рыночного) фактора, и с позиций конституционных норм права и морали, мы находим, что в настоящее время запрет на «проституцию» не имеет под собой ни логического, ни нравственного, ни юридического (общественная опасность) обоснования. В этих условиях и с этой точки зрения назвать «проституцию» аморальным действием невозможно, а значит и далее обзывать этот вид услуг презрительным словом проституция, а людей – проститутками тоже не прилично!..

   Помимо запрета на сексуальные услуги «за плату» в действующем законодательстве имеется запрет на создание организаций для оказания такого рода услуг. Статья 241 УК Р. Ф. предусматривает уголовную ответственность «за организацию или содержание притонов для занятия проституцией».

   Так вот, всякая деятельность, когда она носит неорганизованный характер, по-русски называется «бардак» и обладает всеми признаками общественной опасности. Чтобы деятельность была «цивилизованной» мы и стараемся придать ей организованную форму, и таким образом устраняем «общественную опасность». К тому же, согласно п.3,ст.55 Конституции государство с помощью федерального закона может лишь ограничивать права граждан. Данные же запреты лишают граждан права и на получение, и на предоставление сексуальных услуг «за плату» в цивилизованной форме. Ещё и по этой причине запреты на коммерческий секс невозможно назвать оправданными, необходимыми и соразмерными.

   С чисто человеческой точки зрения сексуальное общение «за деньги» – самый примитивный, не требующий особого напряжения ума и душевных сил вид сексуального общения, поэтому коммерческий секс и в условиях сексуальной демократии продолжает оставаться самой примитивной формой сексуальных отношений. Но это не может служить поводом для его запрета.

   В культурах с враждебным режимом отношения к сексуальности, с развитой системой подавления сексуальной активности населения, «блудники» и «блудницы» подвергаются жестокому преследованию и наказанию, вплоть до смертной казни. Но даже при таких условиях общение «за деньги» не исчезает, а находится на нелегальном положении и принимает самые отвратительные формы рабства и работорговли.

   Со временем власть начинает понимать пагубность бессмысленных репрессий и склоняться в сторону смягчения режима. В целом, при смягчении политической ситуации, основной курс на «целомудрие» общества сохраняется, сексуальный аскетизм продолжает занимать господствующее положение, а у «блудников» и «блудниц» продолжает сохраняться статус «падших и презренных душ», но «добропорядочное общество» начинает относиться к ним «терпимо». Так появляются «дома терпимости», значимость которых для города сравнивается со значимостью канализации, без которой городам грозит гибель от собственных же нечистот.

   В этих условиях дома терпимости становятся островками сексуальной демократии в окружении враждебного им пуританского режима, царящего за стенами этих домов. В таких условиях посещаемость подобных заведений остается на высоком уровне, пока режим за стенами публичных домов не меняется.

   Изменение режима в результате сексуальных революций предполагает установление сексуальной демократии во всём обществе. Когда такое действительно происходит, популярность коммерческого секса падает до минимума, и он начинает интересовать общество не больше, чем того заслуживает.

3.5. О нецензурной брани.

   Под выражением «народная сексуальная лексика» мы подразумеваем основной массив различных слов и выражений, используемых в сфере сексуальных отношений для обмена сексуальной информацией. В зависимости от цели их использования все они делятся на три вида:

   1) на простые слова медицинского сексуального лексикона, обозначающие половые органы человека и их взаимодействие (слова член, пенис, влагалище, вульва, сношение, коитус), не имеющие чувственно-эротической окраски;

   2) на слова народного (языческого) сексуального лексикона, так же обозначающие половые органы либо их взаимодействие (слова х*й, п**да, е**ть и производные от них), употребляемые в игривой форме для выражения половой чувственности, а так же в комическом или юмористическом смысле;

   3) и те же самые слова народного сексуального лексикона, но лишенные эротического содержания, употребляемые не в игровой, а в ругательной форме для демонстрации злобы, недовольства либо агрессивных намерений, которые принято называть «матом, матерщиной» или «нецензурной бранью».

   В юридической литературе не дано определение понятию «нецензурная брань», но по умолчанию все понимают, что выражение «нецензурная брань» является синонимом «мата», «матерщины». Специалисты отмечают, что отношение к бранной лексике никогда не было однозначным: одни признавали её употребление вполне естественным, свойственным русскому человеку, другие считали возможным употреблять её только в определённых ситуациях с определённой целью, третьи же (цензура, церковь, правительственные учреждения, официальные инстанции) всячески препятствовали её употреблению (Н. П. Колесников, Е. А. Корнилов. Поле русской брани, Ростов-на-Дону, 1996 г. стр. 4).

   Семантика слов славянского мата, на наш взгляд, до конца не изучена. Ознакомление с имеющейся по данному вопросу информацией позволяет сделать следующее предположение о происхождении слова «мат».

   Известно, что в фараоновском Египте действовал свод морально-правовых норм языческой богини Истины, Порядка и Справедливости, которую звали Маат. Она была как бы министром юстиции и внутренних дел в одном лице, поэтому согласно правилам этого божества Жрец для разрешения конфликта и наведения порядка, призывая на помощь силу богини Маат, произносил заклинания и буквально «маатерил» нечистую силу или виновное лицо, «метал громы и молнии».

   На Руси аналогом египетской богини Маат была богиня Правь (Правь+Дэа, где слово Дэа, значит, божество, по-русски Дева) то есть, ПравДа. Слово «Правда» буквально переводится как «Истина». А те, которые во времена язычества славили Правду, назывались Православными. Православные любили «резать Правду-Маатку», то есть, материться. Не случайно ведь мат до сих пор у нас используется именно как специальное средство (как словесная дубина!) для наведения порядка и является как бы разновидностью санкции, «последним аргументом», за которым может последовать применение физической силы к обидчику или виновному лицу.

   В арабском языке слово «матт» значит, «порицание, осуждение». В современном словоупотреблении можно сказать, что:

   мат – это употребление табуированной сексуальной лексики в форме ругательства для наведения порядка, подавления страха или устрашения кого-либо, а так же для выражения злобы, недовольства, обиды, осуждения, высмеивания чего-либо/кого-либо.

   Мат фактически является средством выражения агрессии. Он может причинить адресату сильную моральную обиду и вызвать в ответ не менее сильную реакцию. Но те же самые сексуальные слова, высказанные не в ругательном смысле, и не с целью причинения кому-либо вреда, матерщиной не являются! Употребляемые в прямом смысле эти слова способны «ласкать слух», «наводить на сексуальные мысли»«, и пробуждать сексуальное желание.

   Именно потому, что эти слова в древности считались священными, сакральными словами и употреблялись в одних случаях в форме мата для произнесения языческих проклятий и заклинаний, в других – не в ругательном смысле, например, во время проведения священных ритуалов поклонения языческим богам любви и плодородия, сексуальная лексика теперь обладает такой мощной как отрицательной, так и положительной (поистине магической!) силой.

   Специалисты полагают, что в старину эти слова не разрешалось употреблять просто так, всуе, кому попало и где попало. Преимущественным правом на их употребление пользовались языческий Жрец и глава Рода, которые своим поведением показывали общинникам, когда и что можно было затевать: когда суд, когда расправу, когда карнавал, когда свадьбу, когда другие ритуалы, и, соответственно, когда и в каком контексте сексуальную лексику можно было употреблять. А так, как Жрецом, главой Рода или Семьи после перехода к патриархату обычно были мужчины, а также потому, что только они способны в прямом смысле не только на словах, но и на деле силой овладеть ситуацией, подчинить себе, покорить кого-то, навести порядок, считалось, что сексуальная лексика – это «мущинския слова».

   Русский писатель А. Максимов, этнограф, академик РА писал:

– Собственно браниться, то есть в ссоре обмениваться бранными словами, в народе никогда не считалось чем-то плохим или зазорным. С умным человеком браниться считалось даже хорошо, потому что с ним ума набираешься. А с дураком и мириться, так свой ум потеряешь. Привычка русских часто и говорить, и делать всё с сердцов и, даже не сердясь, ругаться и без всяких поводов браниться – привычка вековечная, досталась нам от предков и укрепилась так, что теперь с нею никак уже и не развязаться. Не помутясь ведь и море не успокоится, без шуму и брага не закиснет, стало быть, без брани, когда далеко ещё не всё у нас уряжено, скроено и сшито, и приходится всё перекраивать, а сшитое распарывать, без брани не житьё, как ни колотись, сколько не мучайся. Соблюдай лишь при этом одно святое, незыблемое правило: языком и щёлкай и шипи, а руку за пазухой держи, хотя, однако, одною бранью и не будешь прав.

   Бытует мнение, будто русские – самая сквернословная нация в мире. На самом деле специалисты говорят, что это далеко не так: количество и крепость резких ругательств в языке издавна находится в прямопропорциональной зависимости от религиозности народа и наличия в этой религиозности крепких языческих корней. У такого очень религиозного народа, как древние евреи, матерные ругательства во времена язычества получили столь широкое распространение и воспринимались так ярко, что в старые времена специальными законами за них полагалась смертная казнь. И было это во время перехода евреев от язычества к монотеизму и проходило под знаком борьбы с язычеством! Христианство переняло у иудеев обычай жестоко карать за матерные богохульства.

   В России по Соборному уложению 1649 года за воспрепятствование проведению литургии в храме полагалась смертная казнь «безо всякой пощады». За богохульство в адрес Бога, Девы Марии, на «честный крест», или на «святых его угодников» полагалась смертная казнь путём сожжения. А если кто-то во время литургии войдя в церковь начнёт говорить «непристойные речи» патриарху, митрополиту, игумену и священническому чину, тому полагалась «торговая казнь», битьё кнутом на торговых площадях, что тоже было замаскированным видом смертной казни.

   Один мемуарист, бывший свидетелем торговой казни в 1832 г. так описывает это событие:

   -Приговоренных клали на «кобылу» поочереди. так что в то время, как одного наказывали, все остальные стояли тут же и ждали своей очереди. Первого положили из тех, которым было назначено 101 удар. Палач отошел шагов на пятнадцать от «кобылы», потом медленным шагом стал приближаться к наказываемому; кнут тащился между ног палача по снегу; когда палач подходил на близкое расстояние от кобылы, то высоко взмахивал правой рукой кнут, раздавался в воздухе свист и затем удар. Первые удары делались крест-накрест, с правого плеча по ребрам, под левый бок, и слева направо, а потом начинали бить вдоль и поперек спины.

   Мне казалось, что палач с первого же раза глубоко прорубил кожу, потому что после каждого удара он левой рукой смахивал с кнута полную горсть крови. При первых ударах обыкновенно слышен был у казненных глухой стон, который умолкал скоро; затем уже их рубили, как мясо.

   Во время самого дела, отсчитавши, например, ударов двадцать или тридцать, палач подходил к стоявшему на снегу полуштофу, наливал стакан водки, выпивал и опять принимался за работу. Все это делалось очень, очень медленно. При казни присутствовали священник и доктор. Когда наказываемый не издавал стона, никакого звука, не замечалось даже признаков жизни, тогда ему развязывали руки, и доктор давал ему нюхать спирт. Когда при этом находили, что человек еще жив, его опять привязывали к «кобыле» и продолжали наказывать. Под кнутом, сколько помню, ни один не умер. Помирали на второй или третий день после казни.

   Шпицрутены были не менее страшны, чем кнут. Если человека прогоняли сквозь строй в тысячу человек три-четыре раза, смерть почти всегда была неминуема. Любопытно, что на одном рапорте, где граф Пален просил назначить смертную казнь нарушившим карантинные правила, царь Николай собственноручно написал:

   -Виновных прогнать сквозь тысячу человек двенадцать раз. Слава богу, смертной казни у нас (за это) не бывало и не мне ее вводить.

   Для разрешения конфликта между простыми людьми, возникшего на почве матерного оскорбления применялась статья № 280 Соборного укложения 1649 г. (глава Х, стр. 158), в которой говорилось:

   -Если кто кого в перебранке назовёт выблядком и потерпевший подаст иск на обидчика, а в ходе судебного разбирательства выяснится, что он не выблядок, виновного следует обесчестить вдвое, безо всякой пощады. Но если выяснится, что он действительно выблядок, прижит у наложницы до женитьбы, или при законной жене, или после развода с ней, такому выблядку в иске следует отказать и к законным детям его не причислять, даже если отец затем на наложнице женится, потому, что он того выблядка прижил у наложницы беззаконно, до женитьбы.

   Как видим, в те времена в царской России справедливое употребление матерщины не считалось оскорблением.

   Как известно цензура была введена у нас в 18-ом веке. С тех пор мат стали называть нецензурной бранью. После революции 1917 года нецензурные раньше слова перестали считаться нецензурными и свободно употреблялись не только «солдатнёй», но и вождями пролетариата. Позднее в СССР вновь стали преследовать за употребление в общественных местах «нецензурных слов и выражений». Первый раз за это полагался штраф, а оштрафованный дважды в течение года гражданин мог быть привлечён уже к уголовной ответственности «за хулиганство». Тем не менее, мат у нас продолжал существовать и существует в наши дни, несмотря ни на какие запреты.

   Мат на войне поднимал советских солдат в атаку под шквальным огнём противника.

   Мат служил анестезией раненым солдатам во время проведения операций в полевых условиях без наркоза.

   Мат помогал выполнять и перевыполнять планы на стройках народного хозяйства в послевоенные годы. Англичанин А. Флегон, автор книги «За пределами русских словарей», по поводу употребления разных ругательств однажды заметил:

   -Может быть при коммунизме они выйдут из употребления, но в настоящее время ни один нормальный русский не считает возможным построить коммунизм без ругательств» (Н. П. Колесников, Е. А. Корнилов. Поле русской брани, Ростов-на-Дону, 1996 г. стр. 9, 10).

   Матерились и матерятся до сих пор милиционеры, когда задерживают или доставляют в милицию нарушителей.

   Мат царит в кабинетах начальников, которые «дают разгон» своим подчинённым за какие-то нерадивые действия.

   И никто себя при этом оскорблённым не чувствует, если применение мата бывает делом правомерным.

   Итак. Подводя итог небольшому исследованию «нецензурной брани», можно сделать следующие выводы.

   1) Употребление сексуальной (нецензурной) лексики в прямом смысле используется для выражения половой чувственности и носит эротическую окраску. Употребление этой лексики не в ругательном смысле является формой вербального сексуального общения. Оно служит демонстраций сексуального интереса, «сексуальной озабоченности» говорящего с целью навести адресата на сексуальные мысли и пробудить в нём сексуальное желание.

   2) Употребление сексуальной лексики не в прямом, а в ругательном смысле, – это мат, матерщина. Мат в чистом виде – грубая брань, не имеющая эротической окраски. Она используется как словесная дубина:

– для подавления страха или устрашения кого-либо;

– для выражения недовольства и наведения порядка.

   В наши дни в воздухе снова витает вопрос: «Является ли трёхэтажная русская брань порнографией?».

   Ответ может быть один: бранную лексику следует признавать признаком порнографии только в том случае, если она используется при описании сцен сексуального насилия, садомазохизма, педофилии, зоофилии, некрофилии, копрофилии, уролагнии и служит для усиления элемента грубости этих сцен.

   В иных случаях она служит иным целям, поэтому мы не включили нецензурную брань как самостоятельный признак в понятие «развратные действия».

   Использование матерщины в сатирическом или юмористическом смысле смягчает или вовсе устраняет из речи говорящего элемент грубости и является более деликатной, более культурной формой выражения недовольства, чем просто грубая брань.

   В наше время для простой передачи сексуальной информации не эротического содержания принято использовать медицинскую, «стерильную» лексику, которая лишена чувственно-эротической окраски.

   Считается, что она должна действовать на слушателя нейтрально, как безалкогольное вино или пиво.

   Изучение проституции и нецензурной брани показывает, что репрессии против них носят чисто идеологический характер. В условиях сексуальной демократии коммерческий секс не может расцениваться как вредные сексуальные отношения. Реального вреда он никому не причиняет, поэтому мы также не включили понятие «проституция» в понятие «развратные действия» для ст. 242 УК Р. Ф.

   Кроме этого, из статьи 20.1. КоАП необходимо удалить выражение «нецензурная брань» и заменить его выражением «грубая брань», поскольку любая брань оскорбительна. Всякая ругань в общественных местах может провоцировать массовые беспорядки. Следовательно, вытеснять из общественных мест только «нецензурную брань», является ошибочным решением. Коль уж, согласно ст.29 Конституции Р. Ф. цензура у нас запрещена, значит не должно быть у нас и выражения «нецензурная брань». В особенности оно не должно использоваться в юридической науке и практике.