Эротика глазами криминалиста (Юридическая теория порнографии)

   Тело Анастасии приобрело округлости. Грудь становилась женственной и все чувствительней. Кожа ощущала прикосновения и передавала через нервные клеточки весь спектр чувств. Он оказался такой огромный, как спектр солнечного света: от ярко-белого до мрачно-черного, а между ними все цвета и радости.

   Сперва ее маленькие соски уплотнились, начали побаливать и раздражать, хотелось надеть прилегающую футболку. Затем под ними появился слабый бугорок. Девочка даже не обратила на него внимание, лишь спустя полгода обнаружила, что во время бега что-то под майкой подпрыгивает. Начала стесняться ходить с мамой в баню, боялась, что она это заметит, но мама заметила это раньше и купила ей первый лифчик.

   Посмотрела на живот, на жучка, который поднимался все выше и выше.

– Куда ты, глупенький, ползешь? Там нет твоего домика. Он там, внизу, – осторожно подтолкнула его, он покатился, лапки замелькали в воздухе, он как по горке скатился прямо на землю, перевернулся и сразу побежал. – Вот так-то лучше.

   Анастасия коснулась своей кожи, она была прохладной. Взглянула на свою ножку, что сгибалась в коленке, вторую подтянула под себя и пяточкой уперлась в попку. Дотронулась лодыжки, подтянула поближе ногу, ощутила упругость в мышцах, как натянулась кожа. Она уже была не маленькой девочкой. Ей хотелось, чтобы как можно скорее выросли волоски на лобке. Она стеснялась раздеваться перед подружками, а те наоборот хвастались своими жиденькими зарослями.

   Ее тело было гладкое, как чистый лист бумаги, который сейчас держала в руках. Стояла перед столом и смотрела на этот рисунок. Она была на этом поле среди подсолнухов.

   Смотрела и в то же время не узнавала себя. Была какой-то другой. Могла ли она смотреть на себя со стороны? Но девочка знала то, что в ней рождалось. Она присела. Ей снова захотелось очутиться там. Почему? Не важно, но именно там. На нее с рисунка смотрели глаза, как будто смотрела на художника, и теперь ее взгляд отразился через него на этом листе.

   Анастасия аккуратно собрала все листы. В папке еще осталось несколько рисунков, но их не посмотрела, не могла сейчас этого сделать, пока не окажется на том поле, среди тех самых подсолнухов. И тогда сбросит с себя оболочку, оставшись совершенно одна. Девочка окунется в мир мечты. Ей очень хотелось пережить эти мгновения. Она поняла, что не все было закончено в тот раз, не все… осталось, что-то очень важное. Что?

* * *

   У нас у всех свои причины быть там. Для каждого из нас есть свой мир, доступный только ему, и никто не может в него попасть. Это наш мир, наша душевная радость и боль, наши мечты и память. У кого-то этот мир как чулан, покрыт паутиной и пахнет старыми вещами. Но есть миры цветущее, они наполнены жизненной силой, оптимизмом, улыбкой и теплом. В этих мирах мы начинаем впервые ходить, делать робкие шаги, совершать первые ошибки. Наш мир – наш наставник, он учит нас. Надо быть только прилежным учеником. Он дает возможность многократно испытать то, что дано только для тебя – душевную страсть, любовь и радость.

* * *

   Анастасия лежала среди огромных желтых подсолнухов. Подставила себя под солнце, и оно так нагло смотрело на ее обнаженное тело. Ей это нравилось. Легкое движение тела… прикосновение пальчиков и… барышня вздрогнула, прогнулась и…

2. Джек.

   Совет психолога:

   «То, на чем вы фокусируетесь, увеличивается. Если вы фокусируетесь на чем-то хорошем, вы получаете больше хорошего. Если вы фокусируетесь на недостатке и бедности, вы, соответственно, получаете проблемы. Научитесь находить что-то хорошее в своей жизни и будьте благодарны за это каждый день».

   Елена Стриж. Рассказ из книги «Розовый бархат»

Комментарий Куликова В.Н.

   Тема рассказа «Джек» очень непростая, поэтому считаю необходимым предварительно выступить с кратким комментарием к рассказу на тему зоофилии, который является порнографией категории Fxx, не имеющей признака общественной опасности и потому не подпадающей под действие уголовного законодательства Р. Ф.

   Период полового созревания – это сложный период для детей и подростков. На начальном этапе своего развития ребенок находится весь во власти своих чувств. Затем начинает постепенно формироваться его внутренний моральный кодекс – его представления о добре и зле через собственный опыт и с помощью родителей, которые подсказывают ему, что можно кушать, что нельзя и как правильно себя вести в той или иной ситуации.

   В период полового созревания, особенно в период гормонального взрыва, подростки оказываются во власти сильных эмоций, с которыми они еще не знают, что делать. В это время им нужен собственный опыт и подсказка со стороны родителей, которые авторитетом своего слова взрослого человека должны подсказать ребенку, какие опыты можно проводить, а какие нужно отвергать, чтобы направить процесс развития сексуального интереса в нужное русло.

   Сексологи утверждают, что сначала этот интерес направлен на себя и в это время дети и подростки начинают мастурбировать. Потом интерес переключается на своих друзей, в общении с которыми они начинают методом проб и ошибок через «игры в доктора», «в маму и папу» и просто «в любовников» набираться опыта. В числе таких друзей могут оказаться и домашние животные, которые «не предадут и никому ничего не расскажут»…

   Вот почему в период полового созревания родители должны быть всегда рядом и вовремя подсказывать ребенку, что можно пробовать с друзьями, а что нежелательно.

   Понятно, что автор написала этот рассказ не для детей и подростков, а для взрослых, которые должны понимать, что сексуальное воспитание детей – их прямая обязанность.

* * *

   Новый день похож на предыдущий. Снова солнышко, снова коровы и куры, снова лай собак и мама. Яна просыпалась не спеша, торопиться не куда, еще так рано. Глаза не очень-то и спешили открываться, только уши проснулись. Они слышали, что день уже настал, и что все кругом заняты делами. Где-то на кухне бабушка хлопочет и ворчит на кота Тимофея. За окном слышен рев мотоцикла, снова Витька гоняет по улицам и пугает гусей. Она потянулась, перевернулась на другой бок, обняла подушку и снова задремала.

   Родители Яны пообещали, что если она закончит год на отлично, то ее не будут загружать домашней работой, а наоборот пошлют в лагерь. До лагеря оставалось целых две недели, а она так мечтала о нем, он даже ей снился. Но это не означало, что можно целыми днями вот так лежать. Работы все же хватало, ведь это не город, а деревня, тут всегда есть работа. Вот и сейчас, сквозь дремоту она уже знала, чем будет заниматься до обеда. А после с Нюрой, это ее подружка, они побегут на речку загорать.

   Почти целый месяц стоял настоящий летний зной. Земля прогрелась, в полях рос пахучий клевер, и вода в речке стала теплой. Они убегали к реке, валялись и рассказывали друг другу о своих парнях. О чем же в это время говорить, если не о них. В романах это уже давно написано, но то роман, а то жизнь. Ах… Вздыхали девочки и продолжали щебетать.

   Нюра не умолкала, она могла целыми часами говорить и говорить. Иногда Яна просила ее просто помолчать. Нюра умолкала, но только на несколько минут и все начиналось сначала. Яну это не беспокоило, ей нравился ее голос, нравилось то, о чем она говорила. Но сама в душе думала о другом.

   Вот и сегодня они опять собрались на речку. Вчера нашли новое место. Река немного обмелела и под ивами, что раньше стояли в воде, образовался настоящий островок. Они туда уже принесли старое покрывало, зонтик, полотенца, кружки и еще много всякого хлама. Это для того, чтобы в течение дня не бегать домой, а просто лежать и мечтать.

   Яна открыла глаза. Посмотрела на стену, на ковер, что упирался ей прямо в нос. Она его знала с детства, помнила каждый его завиток, оттенок и дырочки. Погладила пальчиками. Под одеяло проскользнул прохладный воздух. Она спрятала обратно руку и сжалась. Еще утро. Наверное, окно открыли. Чуточку понежилась. На кухне снова заворчала бабушка. «Ну, что же», – подумала она, – «пора вставать». Белая ножка выскользнула из-под теплого одеяла и тут же нырнула обратно. Чуть погодя появился носочек, а после и сама нога. Она нащупала тапочки, те оказались холодными. Набросила на плечи тонкий плед и выскочила на кухню умываться.

   Бабушка была доброй, но ворчливой. Наверное, от того, что дед уже давно умер, тяжело или привычка. И все же она в душе добрая. Яна обнимала ее, бабушка похлопывала по руке и что-нибудь ласковое говорила. Вот и сейчас она подбежала к ней, обняла, пожелала ей доброго утра, и быстро к умывальнику.

* * *

   Яна заскакивает к Нюре во двор и сразу бежит к ней на веранду. Порой ей кажется, что знает ее дом лучше, чем его хозяйка. Нюра, несмотря на свою болтливость, имела очень хорошее качество – усидчивость, что порой не хватало самой Яне. Вот и сейчас Нюра сидела на веранде и очень аккуратно вышивала. Стежок за стежком, и вот в ее руках прорисовывался настоящий пейзаж, только вместо краски – цветные нити.

   Она ворвалась к ней, а Нюра даже голову не подняла. Она осторожно вонзила иглу в ткань, продернула ее и только после этого посмотрела на свою подругу. Во дворе залаял Джек. Странная порода: и не овчарка, и не лайка, что-то среднее, но чертовски добрая. Наверное, ее породу можно было отнести к дворняге. Ее любили, и она всегда сопровождала девочек во всех их путешествиях, особенно когда шли в лес.

– Ты где пропала? – возмущённо спросила Нюра. – Меня чуть было не отправили в поле.

– Какое поле?

– Что значит какое? Сено ворошить.

   От этих слов у обоих скривились носики. Они прекрасно понимали, что значит ворошить сено. Это значит, что пока светит солнце, нужно несколько раз перевернуть скошенное сено. И так до тех пор, пока оно не подсохнет. После такой работы сильно болят руки и поясница.

– И тебя оставили? – С удивленными глазами спросила Яна.

– Только на сегодня, а завтра Валерка, – это ее брат, – сказал, что обязательно заберет меня с собой. Противный…

   У них моментально испортилось настроение.

– Жаль, – еле слышно проговорила Яна.

– Пойдем, а то еще и по дому заставят, – она опустила ноги с кресла, достала из-под него сверток, – я уже все приготовила, – заговорческим голосом произнесла Нюра.

   И они тихо, как будто боялись кого-то спугнуть, спустились с веранды, оглянулись по сторонам и, не снижая шаг, быстро пошли к калитке, что вела в огород. А оттуда можно беспрепятственно выйти на дорогу и через небольшой лес пройти к реке.

   За ними тут же побежал Джек. Его редко садили на цепь. Да и то, когда он от радости начинал гонять кур или упорно рыть ямы в огороде. Цепь его быстро успокаивала, и он становился как шелковый. Ботва от картошки вымахала уже большой, и пес изредка подымал свою морду, оглядывался, ища двух девочек, а после, перепрыгивая через картошку, мчался к ним.

   Еще в прошлом году Яна начала слегка побаиваться этого пса, да и не только его, вообще всех, хоть маленьких, хоть больших. В начале прошлогодней весны соседских пес сперва спокойно стоял около Яны, а после ни с того ни с сего обнял передними лапами ее ногу и начал трястись, изображая собачью случку. Парни заржали, а ей было до боли обидно. Дома она плакала и начала сторонится собак. Джек тоже не исключение. Но всегда рядом была Нюра, она просто отгоняла его или оттаскивала за ошейник. А если он снова пытался пристроиться, то садила на цепь.

   От чего это происходит, она прекрасно знала. Видела собак, кошек и быков, а после результат: щенки, котята и телята. Но было чертовски обидно. Почему именно к ней пристраивался Джек и та собака? Ни к Нюрке, ни к ее подружкам? А может они просто молчали, не говорили?

   В этот день они провалялись под ивой как никогда долго, даже уснули. Нюра так много говорила. Похоже, она решила выговориться сразу за несколько дней вперед. Теперь Яна знала ее планы не только на этот год, но, пожалуй, до самой ее пенсии. В мечтах она уже кончила школу, вышла замуж, поступила учиться, осталась в городе и еще… все то, о чем мечтает каждая деревенская девчонка.

   Вернулись поздно. Не хотелось уходить, поскольку завтра Яна останется одна, а Нюре хотелось оттянуть момент расставания. Но время вышло, и вот уже запели сверчки, небо посерело и подуло прохладой. Они расстались. Яна пообещала на всякий случай пораньше зайти к ней, может удастся улизнуть… Хотя в душе они знали, что нет, Валерка не такой, не даст сачковать.

* * *

   Так оно и вышло. Утром Яна просыпалась много раз. Сперва, когда запел петух, после, когда погнали коров на пастбище, после, когда солнышко коснулось ее ковра. Но было еще рано. И она то засыпала, то снова просыпалась, боясь пропустить момент, когда уже пора бежать. Подошла к воротам, где жила Нюра. Они оказались закрыты, а в ручку двери просунут прутик, который выполнял роль замка, и тем самым говорил всем, что в доме никого нет, можете не стучаться.

   Яна огорчилась, но делать нечего. Идти в поле на покос? Далеко, да и мешаться будет. И вообще, что там делать? Там мухи и комары, а ей так не хотелось этого. Повесив голову, она сперва пошла домой за книгой, а после на берег.

   Ива располагалась почти посередине реки. Ее длинные волосы спускались прямо до воды. Она росла на маленьком островке, но сейчас, когда вода немного спала, до нее можно было дойти посуху. А под деревом было так прохладно и спокойно. По воде бегали водомерки. Они устраивали свои догонялки. И как они вот так могли держаться и не тонуть, да еще и бегать? Удивительно.

   Яна расстелила покрывало, легла на него и уставилась грустными глазами на воду. Листья ивы чуть-чуть касались кромки воды. Они как будто заигрывали с ней. То осторожно касались поверхности воды, то подымались, потряхивая листочками на ветру и сбрасывая тяжелые капли, а после снова опускались и опять выныривали. И эта игра не знала конца. Иногда на воде появлялись разводы, это рыба подымалась к поверхности, и своими плавниками нарушала гладь воды.

   Река бежала не спеша. Ей некуда было спешить. В некоторых местах из воды пробивались ростки камышей и вокруг нее летали маленькие стайки жучков. Они были такими маленькими, что издалека казались просто серой дымкой. Но когда прилетала стрекоза, эта дымка моментально растворялась в самой траве. Стрекоза делала несколько облетов, садилась на траву, покачивалась, а после отдыха улетала ни с чем. А жучки снова вылетали из травы и опять кружились облачком вокруг своего кустика.

   Яна смотрела на эту спокойную, совершенно ничем не обремененную жизнь. Глазки сами начинали закрываться. Солнышко уже начало припекать, но листва ивы надежно защищала ее от жары. Яна потянулась, и как кошечка, мурлыкнув, задремала. Сон навалился как дымка, что стелется по земле, когда осенью жгут листву, медленно и убаюкивающе. Она уснула у самой воды. Слабое журчание воды – вот все, что она слышала в этот момент.

   Проснулась от того, что кто-то лижет ей нос, было щекотно и влажно. Еще не проснувшись, узнала его – это был Джек. Только он мог так будить. Знала его язык еще с детства, мягкий и теплый как бархатное платье, что у мамы. Открыла глаза. Так и есть – это Джек.

– Ну что, соскучился?

   Пес сразу завилял хвостом. Он так сильно им вилял, что казалось наоборот: хвост вилял им. Яна приподняла голову. Солнце было уже в зените. «Наверное, уже обед. Надо же, как долго я проспала», подумала она и села. Пес, увидев активность девочки, соскочил с места и начал прыгать, радуясь ее пробуждению.

   Она потянулась. Тело было вялым, как будто оно растаяло под солнцем. Яна откинула голову и попыталась собраться с мыслями. Но они не хотели собираться, а также вяло блудили где-то там в голове и не думали возвращаться к ее хозяйке. Посмотрела на лучи, что пробивались сквозь листву, когда дул ветерок. Небо было синим-синим, как будто его только что помыли. В животе что-то заурчало.

– Пора перекусить.

   Она сказала эти слова, как бы и для себя, но и для пса, а он как будто все понял, еще шибче начал прыгать и побежал к сумке с продуктами.

   Скромно перекусив, она села у воды, опустила ножки в воду. Речная прохлада. Руки покрылись мурашками.

   В этом месте дно было песчаным. Даже странно, поскольку почти вдоль всей реки берега были глиняные. А здесь песок. По нему можно было ходить, на нем можно было сидеть, из него можно было строить замки и заводи.

   Яна спустилась в воду и пошла по берегу. Пес остался лежать на берегу. Теперь настала его очередь дремать. Еще немного, и он провалится в сон. Она посмотрела на него, но не стала будить. Переодевшись, Яна пошла купаться. Пес лишь только повел ушами на всплеск воды, но голову так и не поднял.

   Ей захотелось от удовольствия закричать. Так хотелось, что она не смогла удержаться и по-детски, по девчоночьи завизжала. Джек соскочил, замотал головой, как будто спрашивал, что случилось, где, когда, кто? Она нырнула с головой, и только пятки сверкнули в воде. Пес посмотрел на водяные разводы, успокоившись, сел, почесал за ухом и стал ждать, когда она вынырнет. Но ее не было. Он начал мотать головой, ища ее, но девочки не было. Круги на воде разошлись и уплыли вместе с течением. Пес соскочил. Пробежался вдоль берега, сунул лапу в воду и остановился. Его глаза лихорадочно бегали вдоль противоположного берега. Он плохо видел, наклонил голову и понюхал воду, но ей не пахло. И тут, в десяти метрах, она вынырнула.

   Грудь жадно вдохнула воздух. Рука провела по лбу, убирая с него мокрые волосы. Она оглянулась, помахала собаке и поплыла дальше. Пес от радости, что нашел ее, бросился в воду, решив, что уж сейчас точно не упустит ее из виду.

   День пролетел совсем незаметно. Загорать она не любила, считала это тратой времени, а вот читать – это да.

Словно ветер в степи, словно в речке вода,

День прошел – и назад не придет никогда.

Будем жить, о подруга моя, настоящим!

Сожалеть о минувшем – не стоит труда.

   Здорово… Живи сегодняшним днем и не думай о прошлом. Наверное, в этом и есть прелесть наслаждения. Девочка лежала на траве и думала об этом. Сейчас ее ничто не тревожило, ни вчерашние заботы, ни завтрашние. Было так здорово, будто перед ней был чистый лист бумаги. И что она хотела, то и рисовала.

   Яна оглянулась. Джека не было, он убежал. Легкая грусть посетила ее. Она снова одна. Она встала, с удовольствием потянулась до слабого хруста в суставах и пошла напоследок еще раз окунуться. А после можно и домой идти.

   После купания, откуда ни возьмись, появился Джек. Он смотрел на нее своими умными глазами и вилял хвостиком. Есть больше нечего было. Она предложила ему сперва хлеб, когда он не захотел его, решила дать яблоко, но и его он не стал есть.

– Извини, но больше ничего нет, – и пожала плечами.

   Она отошла в сторону и начала переодеваться. Джек подошел к ней и уставился вплотную на нее.

– Нет больше, вот придем домой, накормлю, – и повернулась к нему спиной.

   Пес посидел немного, встал и подошел к девочке, вытянув морду вперед. Яна уже набросила на себя сарафан, повесила купальник на ветки ивы, чтобы пока она собирается, он успел подсохнуть. Джек подошел поближе и сунул свою морду под сарафан, что-то вынюхивая под ним.

– Отстань! – Решительно сказала она и чуть повернулась к нему боком.

   Пес постоял немного в недоумении и снова подошел к ней. Его нос пыхтел как воздушная труба, что то закачивает, то снова выкачивает воздух. Он нюхал новые запахи. Они были ему интересны. Запахи, которые говорили больше чем зрение. Он снова подошел к Яне и ткнул свою морду прямо между ее ног.

– Пошел отсюда! – Она попыталась придать своему голосу строгость, но в нотках звучала все та же доброта.

   В ответ пес наоборот попытался дальше засунуть свой нос вглубь сарафана, поближе к источнику нового запаха. Сквозь ткань Яна почувствовала, как он дышит носом, как теплый воздух из его легких, проходя сквозь ткань, касался ее кожи.

– Уйди прочь! – Не на шутку рассердилась она и, схватив за ошейник, как это делала Нюра, отдернула его.

   Пес, оторвав свою морду, тут же зарычал. Яне не ожидала такой реакции.

– Ты что? – Ее голос стал мягким, и где-то внутри засквозили нотки испуга.

   Она еще раз постаралась взять пса за ошейник, но как только взялась за него, пес рыкнул. От испуга Яна отпрянула в сторону, прижалась спиной к стволу дерева, ноги сами подкосились, и ее тело осело.

– Ты чё? – Она постаралась придать своему голосу нежность, ласку. Ей казалось, что она может успокоить Джека. – Мы придем домой, и я дам тебе холодца, он стоит в погребе.

   Девочке казалось, что если она будет с ним разговаривать, то он ее поймет, перестанет рычать и они пойдут домой. Она посмотрела ему в глаза, но от этого ей стало еще страшнее. Взгляд пса проходил сквозь нее. Он был холодным. Такого раньше Яна не видела, ей стало страшно.

   В округе никого не было. Этот остров находился достаточно далеко от деревни, да и от дороги. Поэтому кричать было бесполезно. Она не знала, что делать. «Попытаться еще раз поговорить? Не обращать на него внимание?» Она лихорадочно перебирала всевозможные варианты.

   Пес стоял напротив нее. Его морда была на уровне ее глаз. Они были добрыми, но в то же время совершенно пустыми. Появился черный окрас, что придало его взгляду жесткость. Джек постоял немного, посмотрел в никуда, а после, как ни в чем не бывало, повернулся и побежал из-под ивы.

   Тяжелый груз страха спал с ее груди. Тело, что до сих пор было в оцепенении, зашевелилось. В горле все пересохло, она глотнула, но сухость не прошла. Непроизвольно она закашляла. Сердце колотилось. Казалось, что она побывала в дремучем лесу, где бродят свирепые хищники, и никто не может ей помочь. Куда бы она ни пошла, везде эти клыки и глаза.

   Яна не спешила вставать. Она боялась, что Джек вернется. Решила еще немного подождать, а после пойти. Минуты тянулись медленно, облака плыли еще медленнее, как будто издевались над ней. Закрыла глаза. Пятна света, что пробивались сквозь листву, пробивались и сквозь ее веки. От этого становилось еще тяжелее. Она открыла глаза.

   Собака сидела прямо перед ней. Увидев ее, Яна тихо вскрикнула.

– Иди домой! – Это был не приказ, а просьба, голос ей еле подчинялся.

   Пес привстал и сделал шаг к девочке. Снова эти глаза. Они смотрели прямо на нее, не отрываясь. Пес сделал еще шаг и утробно гавкнул. От этого Яна как можно сильнее прижала к себе колени. Слезы отчаяния побежали по ее лицу. Она не хотела плакать, считала это слабостью, но они бежали сами, заливая глаза, щеки, капая с подбородка на одежду.

   Джек подошел поближе, совсем вплотную к ней, вытянул морду и лизнул лицо. Он начал слизывать ее слезы, как бы тем самым прося извинения за свое поведение. Яна тяжело всхлипывала, а пес лизал и вилял хвостом. Она успокоилась, но прижимать Джека побоялась. Встала. Сняла с ветки купальник, собрала все вещи в сумку и присела. Ноги плохо слушались, а сердце все так же гулко клокотало. Он сидел напротив и весело вилял хвостом, а глаза излучали доброту.

   Яна сидела на земле, обняла коленки и положила голову на них. Джек вытянул передние лапы и так же, как она, положил морду. Он лежал неподвижно, только глаза оставались живыми. Он вертел ими в разные стороны, как будто ждал команды, но девочка молчала.

   Джек нехотя оторвал свою морду от лап, повел носом, снова засвистели его легкие, и сквозь ноздри пошел воздух. Он вытянул шею в сторону Яны и опять начал нюхать воздух. Увидев это, она замерла. Пес осторожно, на брюхе, подполз поближе к ее ногам. Что он мог чувствовать? Он вытянул шею и ткнул своим носом в сарафан. Он настойчиво нюхал воздух, как будто там было что-то сладкое. Шея натянулась. Он подполз еще ближе и теперь спокойно сунул свою морду под ткань одежды.

   Яна не видела его глаз, и поэтому была намного спокойнее. Но его настойчивость… «А что в этом такого? Он просто нюхает, он все нюхает, ведь это же собака», она пыталась рассуждать.

   Он сунул морду между пяткой и ягодицей. Ее тело сковал страх. Она боялась пошевелиться, поскольку не хотела вызвать у пса агрессию. Думала, что Джек сейчас понюхает и все. Насытившись запахом, он запомнит его и как всегда убежит.

   Морда собаки просунулась так глубоко, что она ощутила его дыхание. Нос собаки дернулся и вот она почувствовала теплый воздух его легких. Нос почти касался обнаженной плоти. Яна не успела одеться, да и не было привычки возвращаться домой в мокром купальнике. Так и сейчас она сидела только в сарафане и чувствовала дыхание пса. Он жадно всасывал воздух, пытался распознать все известные ему запахи, но что-то было не так, что-то незнакомое, что-то новое. И это новое, незнакомое, и толкало его вперед.