Вовкины истории. Книга 1

Все места на скамейках были заняты, и они расположились на своих узлах и чемоданах возле стены. Отец с мужиками пошли узнавать расписание автобусов до Норильска, Славка дремал на чемодане, прислонившись к стене, а Вовка решил сделать «разведку» и узнать, где тут что находится. Его нос учуял вкусные запахи, идущие откуда-то из дальнего угла зала, и ноги двинулись в том направлении.

Это был буфет, чем-то напоминающий их деревенскую чайную, только размером поменьше, а за прилавком стояла такая же женщина, тоже в белом фартуке и белой шапочке, к ней стояла очередь из нескольких человек. Вовка протиснулся к стеклянной витрине, и его глаза «разбежались» в разные стороны, а рот открылся от большого количества разных вкусностей. Он не помнил, сколько времени простоял в этой немой сцене, прижавшись носом к стеклу и глядя на большой румяный пряник с какими-то буквами и рисунками, облитый белой глазурью: пряники для него – это было всё! Очередь обходила его, а он стоял и глотал слюнки.

Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо. Это была мать:

– Вовка, чего ты здесь стоишь, мы уж потеряли тебя.

– Мам, я во-о-он тот большой пряник хочу!

– Пойдём, возьмём деньги у отца и потом купим.

– Он последний. Сейчас кто-нибудь его заберёт!

– Да не заберёт никто, пошли.

– Скажи тёте, чтобы она оставила его! Скажи!

Кто-то из очереди сказал:

– Девушка! Этот тульский пряник, что на витрине у вас последний или ещё есть?

– Последний, – ответила продавец.

Вовка аж весь вздрогнул, услышав это, и громко сказал матери:

– Я же тебе говорил, что заберут! Говорил!

– Давайте его мне, – сказал дядька, который стоял самый первый, он забрал пряник и повернулся к Вовке. – Возьми, малыш, и кушай на здоровье! А то ведь правда кто-нибудь заберёт!

– Спасибо большое! – сказал Вовка, забрал свой заветный пряник и отправился к своим. Позади мать благодарила дядьку:

– Спасибо вам! Знаете, он так любит эти пряники, ну прямо никогда мимо их не пройдёт! Я сейчас деньги вам принесу!

– Да не надо, не переживайте за деньги. Это от души! Пусть ест малец, на здоровье!

Вскоре объявили посадку на автобусы и, пробежав сквозь густоту метели, они всей своей деревенской группой сели в один из них, заполнив почти половину его, злобный ветер и колючий мороз уже не доставали их, а лишь гудели за замёрзшими окнами в чёрной ночи. Автобус раскачивался от бурных порывов ветра, но пассажиры, находясь в тепле, уже расслабились, и некоторые задремали под монотонный шум мотора и завывания пурги.

Вовка с братом сидели у окна и попеременно дули на оконное стекло, стараясь проделать в толстой ледяной корке маленькие оконца, чтобы смотреть, что же там творится за окном в этой чёрной мгле на этом Севере. Оттаявший от их дыхания маленький кружок почти сразу же затягивался белым морозным инеем, а они всё дышали на него и тёрли пальцами, отвоёвывая у мороза миллиметры прозрачности стекла.

Впереди, в водительском стекле появились огни, много огней! Водитель сказал, видимо, для них – впервые едущих сюда, что они подъезжают к городу Норильску.

При въезде в город в автобусе сразу стало светлее, и яркий свет от уличного освещения проникал даже сквозь замёрзшие стекла. Казалось, что они приехали в какую-то сказочную страну, светящуюся разноцветными огнями витрин магазинов, с ярко освещёнными улицами.

Вовка вспомнил, как этой осенью, в деревне, он с родителями и несколькими родственниками шли из гостей поздно вечером по ночной улице, и только свет луны освещал им дорогу, да вдалеке возле дежурного магазина горел одиноко фонарь, освещая часть здания магазина и небольшую площадку перед ним. А здесь было светло, как днём, и это произошло как-то неожиданно и быстро: вот только что они ехали в кромешной тьме, где вообще ничего не было видно, а тут сразу раз – и светлота! Для его детского разума, да и для взрослых, наверное, это было ошеломляющим зрелищем.

И это был тот город, куда они все ехали, но помнится, что из разговоров взрослых, услышанных Вовкой, он понимал, что они боялись туда ехать, хотя всё равно поехали «на свой страх и риск в неизвестность» и их, детей, тоже взяли с собой. А он, город Норильск, оказался таким светлым и даже как-то сразу расположил к себе, показавшись очень уютным и добрым. Вовка, конечно, в отличие от взрослых, не боялся ехать на Север, ну, может быть, только чуть-чуть. И оказалось, что эти «чуть-чуть» – были зря!

Вовкину семью встретили родственники, материна сестра с мужем, о которых он слышал, но не видел никогда. Мужа материной сестры звали дядя Володя, и Вовка это сразу отметил для себя: «Раз так его зовут, значит, дядька – хороший, нормальный мужик», потому что с таким именем, в Вовкином понимании, он просто не мог быть плохим, ведь сам Вовка считал себя нормальным, хорошим пацаном!

Они поселились у тётки в однокомнатной квартире, которая была раза в два больше, чем их дом в деревне, так ему показалось: с большой светлой кухней и ванной комнатой с белой ванной, в которой можно будет плавать, и это он оценил сразу, а в углу зала гордо стоял ТЕЛЕВИЗОР! Вовка видел уже такой у родственников в Ленинграде. И здесь этот домашний кинотеатр тоже стоял на отдельной тумбочке.

Вовка со Славкой познакомились с братом и сестрой, теткиными детьми. А ещё посреди зала стоял стол, накрытый разными вкусностями, в центре стола на большой тарелке дымилась горка белых крупных пельменей. От всей навалившейся новизны и ароматных запахов кружилась голова. «Чего бы тут не жить, – думал Вовка, – тепло, светло, всё есть, особенно то, что поесть, тут у любого голова кругом пойдёт».

Знакомство с Севером и родственниками состоялось, а после шикарного ужина все те злые выпады пурги в аэропорту сразу забылись. Взрослые ещё сидели за столом, говоря о своём, а детей свалил сон. И снилась Вовке деревня, родной дом и черёмуха, по веткам которой скользили, играя с ним, солнечные лучи, а он купался в их теплых объятиях, ему было хорошо и весело.

Утром, когда тётка с дядькой ушли на работу, младший братишка в детский сад, а сестра в школу, Вовкина семья вышла в город, как в новую жизнь, – осмотреться. Большие в несколько этажей дома светились окнами и стояли как горы.

Они зашли в ближайший магазин и буквально застыли от увиденного: высокие светлые комнаты магазина сияли разноцветными товарами на полках и в витринах – конфетами, колбасами, разными банками с соками, огурцами и помидорами, и ещё, и ещё. Вовка увидел много-много пряников, его голова закружилась от такого их количества и разнообразия.

Вдоль боковой стены стояли стеллажи отделённые блестящим заборчиком из труб, а на стеллажах лежали разного размера булки хлеба и булочки, пахнущие свежеиспечённым, ни с чем несравнимым, ароматом! Настолько много разного хлеба Вовка тоже не видел.

Потом мать дала им всем по двадцать копеек для покупки, и они, встав друг за другом, взяли с полок по одной булке и прошли к продавцу. «Вот сейчас она заставит нас положить половину булок назад», – подумал Вовка. Но этого не произошло, продавец взяла деньги, даже ничего не сказав.

Купленный хлеб был бережно принесён в их новое, пусть и временное, место жительства и положен в центре стола. Вечером Вовкина тётка, очень большая и, как показалось Вовке на первый взгляд, сердитая, спросила, придя с работы:

– А зачем это вы накупили столько хлеба?

– Так есть будем, а то вдруг завтра его не будет, не привезут.

– Но мы же столько не съедим за вечер, а хлеб у нас в магазинах привозят каждое утро и после обеда, поэтому не надо его покупать так много.

– Ну, если не съедим, то на сухари засушим, а с молоком и сухари очень вкусные.

– Хорошо, но больше не надо столько покупать, и не только хлеб, но и другие продукты. Они всегда в магазинах есть: и молоко и мясо, и колбасы разные, и фрукты разные, и картошка. Вот завтра я выходная, походим по городу, покажу, что и как, и где работаю, да и город немного посмотрите, оглядитесь.

То, что тётка говорила насчёт продуктов, и что они всегда есть в магазине, воспринять было трудно.

Но шли дни, они обживались на новом месте жительства, и всё постепенно становилось на свои места, как будто так в их жизни было всегда.

Через несколько дней родители устроились на работу, Славка стал ходить в школу, а Вовка полдня оставался дома один.

Ноябрь 1963. Знакомство с Севером

Сидеть дома было скучно, в деревне Вовке было привычней быть на улице, а здесь вот должен был сидеть закрытым до тех пор, пока сестра и Славка не придут из школы. И лишь потом можно было выйти во двор, где постоянно играла ребятня, он наблюдал за их играми в окно.

С этого двора началось его знакомство с северскими пацанами и с нравом Севера. При этом первом знакомстве Вовка узнал, что многие мальчишки были такие же приезжие, как и он, только приехали сюда раньше его, а многие родились здесь и тем гордились. Он постарался познакомиться с ними поближе, для чего, подойдя к группе ребят, представился, что он приехал из Сибири, и зовут его Вовкой. На ехидный вопрос одного крепкого конопатого пацана: «А ты не замёрзнешь здесь? В своей фуфайке», Вовка с достоинством ответил, что у них в Сибири ещё похлеще морозы бывали, и ничего – сдюжил.

– А может, ты ещё и на горке со мной поборешься? – не унимался рыжий, видимо, он был заводилой в этом дворе. Ребятня с интересом смотрели на затевающийся спор, который мог закончиться интересной развязкой, ну, например, небольшой дракой.

– Можно и побороться, – дал Вовка свой ответ. – Ты где будешь, на горке или под горкой?

– Да мне без разницы, где. А ты где хочешь?

Вовка понял, что это была своеобразная проверка, в деревне тоже иной раз так, бывало, проверяли друг друга, и он уже знал, что труднее захватить вершину:

– Давай ты наверху будешь, а я тебя оттуда буду сталкивать.

Рыжий был постарше Вовки, может, на год-полтора, но для Вовкиных шести лет с небольшим его рост был чуток поболее его годков, да и в устраиваемых в деревне зимой или летом разных свар типа «куча мала» он всегда сопротивлялся подолгу и не сдавался ни ровням, ни старшим мальчишкам.

– Ну-ну! – сказал конопатый и полез на вершину сугроба.

Ребятня встала полукругом.

Вовка не торопясь снял рукавицы, засунул их в карманы фуфайки, одновременно изучая выступы и углубления в снежной горке, и спокойно двинулся в сторону вершины, стараясь твёрдо ставить ноги, как бы закрепляясь. Рыжий стоял и ухмылялся, уверенный в своей победе.

Перед самой вершиной Вовка сделал «финт», он вроде бы немного поскользнулся и, специально согнув одну ногу в колене, второй при этом очень удобно закрепился в небольшом углублении горки. Противник не разгадал этот трюк, поднял ногу, чтобы пинком столкнуть вниз этого наглого «новенького шпанца», а Вовка, чуть отклонившись влево, ухватил «рыжика» за пальто и резко дёрнул на себя, тот полетел вниз, и Вовка, не удержавшись, тоже следом за ним. Этот приём он видел на родине, в деревне, когда деревенские мужики праздновали проводы зимы.

Тут Вовка оказался победителем, и вся дворовая ребятня это видела.

С рыжим, а его звали Женька, они так и не подружились, потому что после проигрыша и «позорного» скатывания вниз этот пацан подскочил к поднимающемуся со снега Вовке и заехал ему кулаком в нос. Вовка от боли и неожиданности упал лицом в снег: ему было больно, а больше обидно за такую подлость и несправедливость. Потом он молча поднялся, взял комок снега приложил к носу, глянул на противника и пошёл в сторону дома.

До него донеслись слова кого-то из мальчишек:

– Сейчас жаловаться пойдёт…

Но Вовка дошёл до крыльца подъезда, сел на ступеньки. Кровь уже почти остановилась, и он снегом стал протирать лицо, чтобы смыть следы крови. И только после этого встал и пошёл домой. Мать, конечно, увидела немного припухший нос, но Вовка сказал, что ударился об снег, скатываясь с горки.

Позже он понял, что это «крещение» было ему на пользу, и то, что он не стал жаловаться взрослым по этому случаю, вызвало уважение среди дворовых мальчишек.

Потом он днями носился по улице, знакомился с ребятишками и присматривался к новой обстановке. С рыжим у них установился определённый «нейтралитет»: вроде бы и вместе в компании играли, но друг к другу не приближались и не задирались. Просто были – и всё.

Мать устроилась на работу дворником через один двор от дома, где они проживали, и эта её работа Вовке нравилась, а вот в деревне она работала в какой-то сберкассе, там её работа ему была не совсем понятна – какие-то бумажки заполняла и перекладывала в папки и шкафы; люди приходили в эту сберкассу и то сдавали деньги, то получали, а здесь было интересно: она убирала снег возле подъездов дома. В помощь матери собиралось несколько Вовкиных новых друзей, заражённых его идеей построить много ходов и большую пещеру из снега. Снега на Севере было много, кое-где сугробы доходили до окон первого этажа. Мать деревянной лопатой вырезала кубы из твёрдого снега, а ребятня отвозила их на санках в сторону и строила снежную крепость и тоннели, а потом лазала по этим построенным лабиринтам вечерами.

И ещё им было интересно залезать в глубину снежных и уютных пещер, в которых совсем не чувствовался северный мороз и жгучий ветер. И Вовка рассказывал собравшимся разные истории, а они слушали, затаив дыхание, иногда переспрашивали: а когда это было? А что дальше? Ему это нравилось – он любил, когда его рассказы слушали, и тогда он ещё больше хотел придумывать и тут же на ходу сочинял такие невероятные истории, что сам верил в них.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.