Сонеты Шекспира: Вдохновение реальностью. Историческая головоломка

1. Не найдя противоречий в последовательности сонетов.

2. Проанализировав работу Шекспира со «старыми» образами.

Оба эти пути подтвердили адресата сонета 60 – возлюбленную поэта.

Сонет 61

Тема опять сменилась, но противоречия в ней нет.

В очередной раз явно выражено желание быть рядом с адресатом.

Ночные бдения поэта мы уже встречали в сонетах 27,28,43, обращённых к возлюбленной. Но ракурс темы «ночных бдений» сменился: «не твой ли образ не даёт закрыть моих тяжёлых век в ночном томленье – Is it thy will thy image should keep open My heavy eyelids to the weary night», а значит, по правилу 1 «свода неизменных правил», перед нами – тот же адресат – возлюбленная поэта.

Ведь в обращении к тому же адресату Шекспир никогда не использует простого повторения ранее сказанного, всегда меняет ракурс темы.

Сонет 61. Оригинальный текстIs it thy will thy image should keep openMy heavy eyelids to the weary night?Dost thou desire my slumbers should be broken,While shadows like to thee do mock my sight?Is it thy spirit that thou send’st from theeSo far from home into my deeds to pry,To find out shames and idle hours in me,The scope and tenure of thy jealousy?О no, thy love, though much, is not so great;It is my love that keeps mine eye awake,Mine own true love that doth my rest defeat,To play the watchman ever for thy sake.For thee watch I, whilst thou dost wake elsewhere,From me far off, with others all too near.

Также видим изменение обстоятельств, ведь дано указание на возможный отъезд адресата: «я слежу за тобой, когда твой след в другом месте, от меня далеко, с другими слишком близко – For thee watch I, whilst thou dost wake elsewhere, From me far off, with others all too near».

Но это не является противоречием с предыдущими сонетами и не влияет на адресность сонета. Такие указания в сонетах нам пригодятся при анализе на соответствие с фактами биографий, который ещё впереди.

Важным фактором череды сонетов 56—61, как и большинства предыдущих сонетов, было то, что обращения поэта к адресату отсутствовали единично. Но что нам думать, если такого обращения не будет во всей череде сонетов? Именно с такой ситуацией мы встретимся в следующей череде сонетов 62—68

Глава 9. Сонеты 62—68. Чудеса и пороки Времени

Ситуация, которую нам предстоит разобрать в этой главе, встречается в последовательности сонетов не впервые – также, как ранее в сонетах 5, 19, 25, 33, и 56, в череде сонетов 62—68 отсутствует обращение к адресату.

Поэт, если и упоминает некоего персонажа, то говорит о нём в третьем лице, а иногда не упоминает вообще. Очевидно, что изменились обстоятельства написания этих сонетов. Но эти обстоятельства никак не влияют на адресность и пригодятся нам только при анализе сонетов на соответствие с фактами биографий.

Но совсем не принимать во внимание отвлечённость от прямого обращения тоже нельзя, ведь нельзя оставить открытым вопрос о том, кому же, тогда, написаны эти сонеты. По смыслу сонетов мы сможем определить, о ком, а не кому, они написаны, ведь и здесь, по-прежнему, указателем на персонажа является противоречие в смысле сонета. Но очевидно, что нет достаточных оснований, чтобы сонет, написанный о ком-то, считать адресованным ему же.

Поэтому для разрешения такой неопределённости мной был введён условный адресат – «Поэт», что подразумевает, что эти сонеты написаны, как осмысление поэтом для самого себя произошедших событий.

Сонет 62

Единственный сонет всей череды, где присутствует обращение к адресату – в замке сонета.

Сонет 62. Оригинальный текстSin of self-love possesseth all mine eye,And all my soul, and all my every part;And for this sin there is no remedy,It is so grounded inward in my heart.Methinks no face so gracious is as mine,No shape so true, no truth of such account,And for myself mine own worth do define,As I all other in all worths surmount.But when my glass shows me myself indeed,Beated and chopped with tanned antiquity,Mine own self-love quite contrary I read;Self so self-loving were iniquity.Tis thee (my self) that for myself I praise,Painting my age with beauty of thy days.

Именно, по замку сонета можно определить к кому обращается поэт, так как весь основной текст сонета поэт посвящает исключительно себе. В замке же мы видим два намёка: один – на возраст адресата – моложе поэта, и второй – на воспевание адресата в себе – Tis thee (my self) that for myself I praise, Painting my age with beauty of thy days.

Другой ракурс, но той же мысли, был высказан в сонетах 37 и 39 – «ты во всём часть лучшая меня», 42 – «суть одно мой друг и я», посвящённых другу.

Поэтому во втором намёке узнаваем, именно, друг, ведь во многих сонетах к возлюбленной (35,57,58) поэт отводит себе другую роль – «раба», «слуги».

В этом состоит противоречие с предыдущей чередой сонетов 56—61, а значит, произошла смена адресата.

Если бы сонет состоял из одного замка, то не было бы сомнений, что и адресат сонета – молодой друг поэта. Но как быть с основным содержанием сонета? Зачем сообщать другу, что всё хорошее, что будет сказано про него, не самом деле к нему не относится? Или – относится к некому «сборному» персонажу из мудрости поэта и красоты друга? Но даже тогда, зачем знать другу, что поэт всё равно думает при этом только о себе, а друга использует как прикрытие своих недостатков? Ведь и у друга могут быть свои умственные достоинства, а ему в этом заранее отказывают.

«Противоречия» основной части сонета перевешивают намёки его финала. Подобным образом Шекспир не мог обращаться к другу, ведь это значило намеренно его обидеть. Так он мог говорить только с тем, в ком уверен на 100% – с самим собой, но говорить, действительно, о своём друге, обращаясь в замке сонета к себе самому в лице друга – «славлю я тебя в себе», благо тема сонета – «эгоизм» поэта.

Как мы увидим далее, вся эта череда сонетов 62—68 состоит из философских сонетов, подводящих некий итог, содержащих обобщения. А так как делать окончательный вывод об адресате мы будем по совокупности всей информации этой череды, то далее станет понятно, что оставить сонет 62 вне череды сонетов 62—68 невозможно – он строго лежит в русле философских обобщающих сонетов и имеет того же главного персонажа – друга поэта.

Сонет 63

В сонете отсутствует обращение к адресату.

Упоминание персонажа в третьем лице (his) однозначно определяет его, как молодого мужчину. По намёкам становится ясно, что этот персонаж – друг поэта. Поэт называет персонажа «моей любовью – my love», что мы встречали во многих сонетах, посвящённых другу. Как правильно воспринимать «любовь» Шекспира к мужчине, он сам уже давал разъяснения в сонетах 20, 39 и 42 – ничего кроме дружбы под этим не подразумевается.

Сонет 63. Оригинальный текстAgainst my love shall be as I am now,With Time’s injurious hand crushed and o’erworn;When hours have drained his blood and filled his browWith lines and wrinkles; when his youthful mornHath travelled on to age’s steepy night,And all those beauties whereof now he’s kingAre vanishing, or vanished out of sight,Stealing away the treasure of his spring:For such a time do I now fortifyAgainst confounding age’s cruel knifeThat he shall never cut from memoryMy sweet love’s beauty, though my lover’s life.His beauty shall in these black lines be seen,And they shall live, and he in them still green.

Но действующее и адресное лицо сонета – сам поэт, обобщающий то, что ранее он уже говорил другу, обращаясь к нему (например, сонеты 18, 55).

Но адресат – поэт является на самом деле адресатом условным.

Ведь очевидно, что поэт пишет подобные философские стихи не себе самому, а некоему очень понятливому читателю, тому, кто сможет понять стих не хуже самого поэта. В идеале это – читатель, во всём идентичный поэту, в чувствах, в мыслях, в принципах, в понимании прекрасного и безобразного. Этот читатель – «отражение» поэта в другом теле. Но бывает ли такой читатель в реальности? Очевидно, что нет.

Поэтому и можно говорить, что все философские стихи пишутся «себе самому», подразумевая в этом условность такого адресата стихов. И не на это ли намекает Шекспир в предыдущем сонете 62, характеризуя свой «эгоизм»?

Сонет 64

Перекликается с сонетом 12 развитием темы «беспощадного времени» и формой подачи «когда смотрю» – When I have seen by Time’s fell hand defaced.

Также видна преемственность с сонетом 63, где упомянуто «злое время». Поэт в сонете 64 опять говорит только о себе, ни к кому прямо не обращаясь.

Отвлечённо-философский тон сонета 64 не противоречит предположению об адресате предыдущих сонетов. Поэтому и здесь адресат – сам поэт.

Сонет 64. Оригинальный текстWhen I have seen by Time’s fell hand defacedThe rich proud cost of outworn buried age;When sometime lofty towers I see down rased,And brass eternal slave to mortal rage;When I have seen the hungry ocean gainAdvantage on the kingdom of the shore,And the firm soil win of the wat’ry main,Increasing store with loss, and loss with store;When I have seen such interchange of state,Or state itself confounded to decay,Ruin hath taught me thus to ruminate:That Time will come and take my love away.This thought is as a death, which cannot chooseBut weep to have that which it fears to lose.

Однако, видно, что персонаж, к которому обращена «любовь» поэта, является другим человеком, не тем, к которому был обращён сонет 12, т.е. – не родственником поэта.

Ведь, как мы помним, в сонете 12 поэт знал и давал совет адресату, как бороться с «беспощадным временем» – иметь сына.

Но в сонете 64 поэт, словно, забыл об этом и считает, что остаётся только «рыдать» и «бояться смерти»: «рыдать о том, что есть, но страшно потерять – But weep to have that which it fears to lose». Поэтому этот персонаж в сонете 64 – друг поэта, а сам сонет 64 является ещё одним подтверждением другого адресата, не друга, в первых семнадцати сонетах.

Сонет 65

Продолжает череду философских сонетов.

Здесь поэт не говорит уже даже о себе. Отвлечённость и обобщённость ещё выше, чем в сонете 64. Поэтому и здесь адресат – сам поэт.

Видна преемственность темы «времени» под новым ракурсом. Ранее поэт высказывал мысль о роли стихов во времени всем известным нам адресатам: родственнику (сонет 17 «жить вдвойне»), другу (сонеты 18 «жизнь тебе дают», 19 «навеки юн», 54 «в стихах быть Ваших истин чистоте», 55 «в глазах влюблённых пребывать»), возлюбленной (сонет 60 «надеюсь, устоять стихам»).

Узнать персонажа в сонете 65 по этим аллюзиям невозможно.

Сонет 65. Оригинальный текстSince brass, nor stone, nor earth, nor boundless sea,But sad mortality o’ersways their power,How with this rage shall beauty hold a plea,Whose action is no stronger than a flower?О how shall summer’s honey breath hold outAgainst the wrackful siege of batt’ring days,When rocks impregnable are not so stout,Nor gates of steel so strong, but Time decays?О fearful meditation! Where, alack,Shall Time’s best jewel from Time’s chest lie hid?Or what strong hand can hold this swift foot back,Or who his spoil of beauty can forbid?О none, unless this miracle have might,That in black ink my love may still shine bright.

Теперь, в сонете 65, поэт сводит воедино, обобщает, не повторяя, всё ранее сказанное и называет эту роль стихов «чудом», которое спасёт красоту – О none, unless this miracle have might, That in black ink my love may still shine bright. Именно обобщающий характер сонета 65 позволяет мне считать, что в его замке слова «my love» относятся не к какому-то, нигде не упомянутому в сонете, субъекту любви (ведь ранее он высказал эту мысль всем адресатам), а к тому, о чём поэт и говорил в сонете, т.е. к красоте в целом. «Красота – моя любовь» – в этом смысл сонета.

Сонет 66

Находится в ряду предыдущих сонетов, т.к. продолжает линию обобщений. В сонете отсутствует обращение к адресату.

Тематика сонета похожа на смешение многих тем, причём, каких ещё вообще не было в сонетах. Даже обобщающий вывод в замке сонета о том, что здесь речь идёт о превратностях этого мира, где нельзя оставить «любовь», не вносит ясности в отношении персонажа.

Если бы в последующих сонетах поэт продолжил развитие всех перечисленных здесь тем, то можно было бы говорить о начале новой череды сонетов. Но этого не произошло.

А значит, всё это перечисление имеет значение только внутри сонета и носит вспомогательный (т.е. это – не темы) характер – философского обобщения, где главным действующим лицом является сам поэт. А значит, и этот сонет продолжает череду философских сонетов и не более того.

К тому же здесь не только нет обращения к адресату, а упоминание «моей любви» дано в третьем лице, но нет и намёков, по которым было бы можно точно идентифицировать персонажа.

Сонет 66. Оригинальный текстTired with all these, for restful death I cry:As to behold desert a beggar born,And needy nothing trimmed in jollity,And purest faith unhappily forsworn,And gilded honour shamefully misplaced,And maiden virtue rudely strumpeted,And right perfection wrongfully disgraced,And strength by limping sway disabled,And art made tongue-tied by authority,And folly (doctor-like) controlling skill,And simple truth miscalled simplicity,And captive good attending captain ill:Tired with all these, from these would I he gone,Save that, to die, I leave my love alone.

Конечно, нельзя исключать ни друга, ни возлюбленную, ни даже родственника, но из сонета 65 мы знаем, что, помимо трёх адресатов, в жизни поэта есть ещё одна любовь – Красота. А так как сонет 66 идёт сразу следом, то логично предположить, что слова «моя любовь» могут относиться не к какому-то, опять нигде в сонете не упомянутому и неузнаваемому персонажу, а к той же Красоте, которой станет одиноко без любви поэта.

Сонет 67

Здесь мы опять видим рассказ о некоем персонаже в 3-ем лице.

То, что этот персонаж – друг поэта, можно видеть по указанию на красоту персонажа, как на «истинную розу»: «с тех пор как его роза истинна – since his rose is true», что мы уже встречали в сонете 54.

Кроме того, почти все сонеты другу, до сих пор, поэт посвящал хвале его внешности.

Сонет продолжает линию обобщений – рассуждений поэта о друге, сделанных для самого себя.

В сонете 67 развивается тема предыдущего сонета 66, где поэт перечислил пороки современного ему мира.

Теперь, в сонете 67, поэт ставит вопросы о том, как его друг, чья красота – «истинная роза», может жить среди этих пороков, как стало невозможно уберечь красоту от подделок, как другу стало трудно быть рядом с пороком, но не дать своей красоте стать символом порока.

Но красота друга осталась единственной в этом безобразном мире и даже Природа ему не может помочь. Красота друга не улучшает этот мир, а всего лишь показывает разницу с днями, что прошли: «хранит богатство дней, что давно прошли – О him she stores, to show what wealth she had, In days long since». Друг – «богатство» прошлых дней.

По этому признаку мы узнаем друга и в следующем сонете 68, когда поэт заговорит о красоте прошлого в другом ракурсе.

Сонет 67. Оригинальный текстAh wherefore with infection should he live,And with his presence grace impiety,That sin by him advantage should achieve,And lace itself with his society?Why should false painting imitate his cheek,And steal dead seeming of his living hue?Why should poor beauty indirectly seekRoses of shadow, since his rose is true?Why should he live, now Nature bankrupt is,Beggared of blood to blush through lively veins,For she hath no exchequer now but his,And proud of many, lives upon his gains?О him she stores, to show what wealth she had,In days long since, before these last so bad.

Сонет 68

Здесь поэт продолжает свои обобщения о друге, начатые в сонете 67.

Сонет 68. Оригинальный текстThus is his cheek the map of days outworn,When beauty lived and died as flowers do now,Before these bastard signs of fair were borne,Or durst inhabit on a living brow;Before the golden tresses of the dead,The right of sepulchres, were shorn away,To live a second life on second head;Ere beauty’s dead fleece made another gay:In him those holy antique hours are seen,Without all ornament, itself and true,Making no summer of another’s green,Robbing no old to dress his beauty new;And him as for a map doth Nature store,To show false Art what beauty was of yore.

Продолжается тема об истоках красоты друга – теперь поэт говорит о её связи с прошлым: «его черты минувших дней частица – Thus is his cheek the map of days outworn».

В этом видна перекличка с сонетом 67, где друг был назван «богатством» прошлых дней. Но мы помним, что в «женском» сонете 59 поэт уже касался этой темы. И здесь мы видим развитие темы, а не повторение.

Но в ракурсах темы сонетов 59 и 68 присутствует не просто взгляд под новым углом, а «противоречие» – разворот мнения поэта на 180 градусов.

В сонете 59 поэт был уверен в том, что в прошлом были «хуже образцы».

В сонете 68, наоборот, утверждается, что именно красота прошлого является образцом для наших дней «в нём стать святого древнего обета – In him those holy antique hours are seen».

А мы считаем, что Шекспир не может говорить одному адресату прямо противоположное.

Поэтому, так как в сонете 68 речь идёт о друге поэта, то это ещё раз косвенно подтверждает адресата сонета 59 – возлюбленную поэта.

Конечно, мы не забываем, что адресатом всей череды сонетов 62—68 является условный адресат – сам поэт.

Но в этих сонетах удалось найти и связи, и объяснения «противоречий», и «старого» персонажа – одного из адресатов предыдущих сонетов – друга поэта.

Очевидно, что поэт в этих сонетах, объясняя всё себе, дополнил своими обобщениями и наши представления о друге.

Но одно осталось неясным – почему поэт в течение семи сонетов применял такую форму повествования? Да, эти сонеты в большинстве посвящены другу, но не обращены к нему. Важность этого нюанса станет понятна только при анализе сонетов на соответствие с фактами биографий.

Глава 10. Сонеты 69—70. Обиженный клеветой

Череда сонетов 69—70 выделена в отдельную череду только потому, что после семи сонетов 62—68 Шекспир вернулся к прямому обращению к адресату.

Формально это указывает только на очередное изменение обстоятельств. Но эти обстоятельства не влияют на адресность и пригодятся нам, когда наступит время для анализа сонетов на соответствие с фактами биографий.

Но так как изменение формы повествования не является противоречием, то единственным основанием для смены адресата продолжает оставаться противоречие в смысле сонета.

Такого противоречия с сонетами 62—68 не будет в сонетах 69—70, однако у нас есть причина закончить с неопределённостью условного адресата «поэт», и назвать персонажа сонетов 62—68 – друга поэта адресатом сонетов 69—70.

Сонет 69

Продолжает тему пороков рядом с красотой, которую мы видели в сонете 67. Там речь шла о друге поэта, но отвлечённо, без обращения к нему. Логично предположить, что персонаж сонета 67 является адресатом сонета 69, и это – друг поэта. Но подача смягчена ссылкой на некие голоса (языки), с одной стороны, хвалящие внешность друга, а с другой стороны, сомневающиеся в том, что друг может сохранить красоту души в окружении пороков: «но в тех же голосах, что хвалят, слышен иной тон – But those same tongues that give thee so thine own, In other accents do this praise confound». Мол, это – не поэт так считает, а некое постороннее мнение.

И это ещё раз подтверждает, что при прямом обращении поэт всегда щадил чувства друга, думал о его реакции, не хотел его обидеть.

Очевидно, отношения с другом продолжаются. Но сообщить другу о существовании такого двойного мнения, поэт посчитал необходимым. И, похоже, уловка со ссылкой на другие голоса не удалась – друг всё-таки обиделся.

Ведь поэт, как бы он это ни оправдывал, всё равно множит эти сплетни такими стихами. Но мы увидим всё это в следующем сонете 70, где поэт пустился в разъяснения своего отношения к сплетням и клевете, задабривая друга.

Сонет 69. Оригинальный текстThose parts of thee that the world’s eye doth viewWant nothing that the thought of hearts can mend;All tongues (the voice of souls) give thee that due,Utt’ring bare truth, even so as foes commend,Thy outward thus with outward praise is crowned,But those same tongues that give thee so thine own,In other accents do this praise confoundBy seeing farther than the eye hath shown.They look into the beauty of thy mind,And that in guess they measure by thy deeds;Then, churls, their thoughts (although their eyes were kind)To thy fair flower add the rank smell of weeds:But why thy odour matcheth not thy show,The soil is this, that thou dost common grow.

Сонет 70

Неосторожно обидев друга в предыдущем сонете 69, поэт срочно представляет ему свои оправдания и задабривает друга новой хвалой его душе и красоте – посторонние нелестные мнения о друге объявлены клеветой и завистью – For slander’s mark was ever yet the fair, а поведение друга – «первоцветом в сиянии чистоты – And thou present’st a pure unstained prime». Противоречия в этом нет, так как в сонете 69 поэт никак не обозначил своего отношения к чужому мнению. Также видна не только преемственность сюжета, но и к утверждениям сонета применимо правило 1 «свода неизменных правил».

Сонет 70. Оригинальный текстThat thou are blamed shall not be thy defect,For slander’s mark was ever yet the fair;The ornament of beauty is suspect,A crow that flies in heaven’s sweetest air.So thou be good, slander doth but approveThy worth the greater, being wooed of time,For canker vice the sweetest buds doth love,And thou present’st a pure unstained prime.Thou hast passed by the ambush of young days,Either not assailed, or victor being charged,Yet this thy praise cannot be so thy praiseTo tie up envy, evermore enlarged:If some suspect of ill masked not thy show,Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe

Как видим, определение адресата сонетов 69—70 не вызывает затруднений.

Виден также душевный характер отношений, что подтверждает адресата – друга поэта. Однако, формально адресат в сонетах 69—70 не тот, что был в сонетах 62—68, т.е. – не «поэт». Такая смена условного адресата на реального также условна и даже её отсутствие не повлияло бы на выводы по датировке сонетов.

Просто, тогда бы каждый из семи сонетов 62—68 являлся соответствием обстоятельству их написания, исходя из формы повествования о персонаже в 3-ем лице. Введя условного адресата – «поэта», я объединил семь, подобных друг другу и следующих друг за другом, соответствий в одно, упрощая анализ.

Наглядно это будет видно при анализе сонетов на соответствие с фактами биографий.

Тогда же будет показано, как изменение формы повествования в сонетах 69—70 связано с изменением обстоятельств.

Для внимательного читателя, прочитавшего все предыдущие главы, уже давно понятно, что весь мой анализ не является предметом не только филологии, но и литературоведения.

И это относится не только к анализу на адресность, но в таком же ключе будет проведён и анализ на соответствие с фактами биографий. Такой подход связан исключительно с тем, что весь анализ работает только со смыслом сонетов, указывающим на цель анализа (например, на данном этапе – на адресность), и ни на что другое, как по отдельным сонетам, так и в последовательности сонетов.

Поэтому те, кто ищет в этом анализе другие смыслы, например, разбор литературных приёмов, или выразительных средств, или ритмики и метрики стиха, или связей и аналогий с предшественниками и последователями сонетных сочинений Шекспира, ничего этого, да и подобного ему, здесь не найдёт и в дальнейшем. Ведь хотя объём существующей такой аналитики громаден, но извлечь из неё результативную пользу для решения задачи хронологии, не получается не только у меня, но и у самих аналитиков.

Это говорит о том, что науки, занимающиеся исследованиями слова, поэзии или литературы в целом, являясь непререкаемыми авторитетами в своей области, не только беспомощны, но и частично бесполезны в решении проблемы датировки сонетов.

Именно поэтому ключевым в решении этой проблемы является выбор направления анализа на адресность, а именно – сонеты являются описанием жизни, что позволяет видеть за текстом отношение Шекспира к жизни и, соответственно, предполагать его поведение в жизненных, а не выдуманных ситуациях. И здесь проводится анализ жизни, а не литературы.