Восхождение

– Чтобы «русских» евреев считали своими, должно пройти немало времени. Ксенофобия, страх к чужакам – закон природы.

– Мы здесь тоже стали другими, – продолжил Гриша. – Распались наши прежние кампании. Друзей разбросало по всему миру, а те, кто в Израиле, разбежались по разным городам. Да и не до праздников, в общем-то. Первые годы ты занят тем, чтобы выучить язык, найти работу, подсобрать деньжонок и купить машину или квартиру и оплачивать коммунальные расходы. А когда садишься за стол в праздник, то уже пьёшь вино. Не с кем водочки выпить.

– В Израиле, ребята, много хороших вин. И мне, честно скажу, совершенно не хочется напиваться, – подключилась к разговору Света, потягивая через соломинку коктейль.

Гриша взглянул на неё с любопытством и улыбкой, убедившись не первый раз в её умении менять тему разговора и переводить его течение в более спокойное русло. Полгода назад он расстался с Яной, разведённой женщиной с ребёнком и, казалось бы, должен был быть доволен тем, что инициатива принадлежала не ему. Тогда Гриша уже служил в армии, и они стали изредка встречаться, когда его отпускали с базы. Он ещё не созрел для женитьбы, как ошибочно думают многие парни его возраста, да и служба в бронетанковых частях совсем не располагала к этому. Однажды Яна позвонила ему и сказала, что познакомилась с человеком, который сделал ей предложение, и она дала согласие. Гриша потом не раз вспоминал, как у него защемило сердце. Он понял, что нешуточно привязался к ней, но гнал от себя это чувство и тогда, во время того разговора, оно поразило его своей неожиданной новью. Со Светой он повстречался месяца через полтора на тремпиаде. Она была в армейской одежде и тоже ловила попутки, чтобы добраться до военной базы. Гриша уже успокоился после разрыва с Яной, и был готов к новому роману, который, как он полагал, помог бы ему забыть о ней. Стройная шатенка, время от времени одёргивающая висевший на плече автомат «Галиль», показалась ему сексапильной и симпатичной. Если девушка нравится, это верный признак для юноши, что он на правильном пути. Потом они оказались вместе в одном микроавтобусе, где и познакомились, обменявшись номерами телефонов и договорившись о встрече в один из выходных дней. Её воинская часть оказалась ближе к Иерусалиму, и вскоре она вышла, махнув ему рукой. Отношения их развивались стремительно, как это часто происходит между молодыми людьми, понравившимися друг другу. К сегодняшнему дню любовники расставались только на автобусной остановке, где её подбирал офицер, служивший на той же армейской базе.

Музыканты поднялись на сцену, и всё пространство клуба заполнилось музыкой, бьющей из больших чёрных колонок. Людей становилось всё больше, столиков уже не хватало и многие теснились возле бара или стояли группами прямо на танцплощадке.

– Яша, ещё по одной? – спросил Гриша.

– Мне бы не помешало.

Лёгкое опьянение уже охватило его приятным тёплым дурманом и ему захотелось усилить это давно не испытываемое им ощущение.

Друзья поднялись из-за стола и направились к бару, прокладывая себе путь между людьми. Бармен виртуозными движениями наполнил три бокала, и они, лавируя в толпе, вернулись к ожидавшей их Свете. Музыканты, исполнив несколько популярных мелодий, покинули сцену, и из колонок послышалась знаменитая песня.

– Рок-группа «Европа». Обожаю эту вещь, – воскликнула Света, – «Последний обратный отсчёт». Гриша, пойдём танцевать.

Он охотно последовал за ней, и они смешались с толпой, двигающейся в едином ритме. Яков уже изрядно опьянел и перед его взором поплыли проходящие мимо люди, вспышки разноцветных ламп на металлических балках на потолке и головы и плечи танцующих. Внимание Якова привлекли крики, доносящиеся из угла справа от него. Молодой мужчина кричал на девушку, пытавшуюся освободиться из его цепких рук.

– Отстань, – просила она, – я не хочу с тобой танцевать.

– Русская проститутка, – заорал парень и грязно выругался.

Его глаза горели от злости, вызванной неожиданным отказом девушки, он был пьян и не желал отступиться. Яков, едва держась на ногах, подошёл к нему и заплетающимся языком попросил:

– Отпусти её, друг.

Парень перевёл взгляд на него, разжал руки на плечах девушки и толкнул его в грудь. Яков упал на спину, ударившись головой о ступеньку. Он попытался подняться, чтобы ответить, но тупая боль в спине не отпускала.

Девушка, наклонившись над ним, спросила:

– У тебя всё в порядке?

– Не уверен, – сказал он, – голова и спина болят.

Опьянение после падения моментально прошло, и сознание его стало предельно ясным и чистым. Подошли обеспокоенные Гриша и Света.

– Что случилось?

– Он заступился за меня, и тот мужик толкнул его.

– Так, пора отсюда выбираться. Ты сможешь подняться? – спросил Гриша.

– Помогите мне.

Яков с помощью Гриши встал на ноги и, опираясь на его плечо, медленно пошёл по направлению к выходу. Света и девушка следовали за ними, переговариваясь между собой.

Свежий ночной воздух ударил в лицо Якова. Голова болела, на темени появилась небольшая кровоточащая шишка, каждый шаг отдавался болью в спине.

– Извини, мне как-то неловко, я невольно оказалась виновной, – сказала девушка, подойдя к нему. – Если хочешь, обопрись на меня.

– Я ненавижу хамов, и не мог позволить ему глумиться, – улыбнулся он, – Как тебя зовут?

– Женя, – ответила она. – Я не оставлю тебя в таком состоянии. Я учусь в университете на медицинском. У вас в машине найдётся место для меня?

– У нас есть два свободных места, – сказал шедший рядом Гриша.

Красота и искренность девушки не могли остаться незамеченными. Гриша вспомнил сегодняшний разговор с Яковом, и ему в голову пришла крамольная мысль, что Женю им послало небо – так, будто само собой, всё соединилось в одном неожиданном происшествии.

Яков морщился от боли всякий раз, когда машина тормозила на перекрёстке, ускоряла движение, поворачивала или подпрыгивала на неровностях дороги. Он вспомнил о Рахели, их недавнем объяснении в парке, и, посмотрев на сидящую рядом девушку, подумал, что сегодня не готов знакомиться с ней. Он не мог не заметить, что понравился Жене, не скрывающей симпатию к нему.

– Яша, если завтра-послезавтра боли в спине не утихнут, позвони мне.

Я знаю отличного ортопеда, он поставит тебя на ноги.

Она открыла сумочку, достала записную книжку и шариковую ручку, записала номер телефона, вырвала листок и отдала ему.

– Спасибо, Женя.

– Это тебя нужно благодарить. Многие видели, как этот негодяй напал на меня, но никто, кроме тебя, не захотел связываться с ним.

– Наверное, потому, что я был пьян? – попытался отшутиться Яков.

– Я неплохо разбираюсь в людях. Ты другой человек, – улыбнулась она.

– Ты была там одна?

– С подругой, мы с ней добирались на её машине. Она осталась там.

– Гриша, отвези потом Женю домой, – попросил Яков.

– Не беспокойся, всё сделаем. Главное, чтобы ты был цел и невредим.

Они помогли Якову подняться по лестнице и позвонили в дверной звонок.

Дверь открыл Илья Зиновьевич.

– Заходите, «племя молодое незнакомое». Мы вас только утром ожидали.

– Да, уже поздно, – замялся Гриша. – Вот Яша там упал и шишку набил. Мы пойдём. Спокойной ночи.

Ребята заторопились спуститься вниз, оставив отца озадаченным.

На шум, надев махровый халат, вышла из спальни Ребекка Соломоновна. Она забеспокоилась, увидев на лице сына гримасу страдания.

– Что случилось, Яшенька?

– Ничего серьёзного, мама. Оступился и упал в клубе. Пьяный был, потерял равновесие.

Яков, кряхтя от боли, прошёл к себе в комнату, разделся и лёг в постель. Мама смыла спиртом рану на голове, сокрушаясь величиной шишки, помазала её йодом, наложила наклейку и дала выпить таблетку. Он долго не мог заснуть, мысленно возвращаясь к событиям прошедшего дня.

3

На следующий день Яков проснулся поздно. Сказалась душевная усталость и два стакана текилы, выпитые без закуски. Родители уже давно ушли на работу, и у него появилась возможность предаться размышлениям. Разрыв с Рахель представлялся ему сейчас очевидным и безвозвратным. Она принадлежала к другому миру, в который его занесло волей изменчивой судьбы. Теперь всё становилось на свои места. Он вернулся туда, где ему надлежит находиться в силу его происхождения и воспитания. А Женя – подсказка свыше, она умна и красива, и, конечно, подходит ему больше. Он понравился ей, он почувствовал это ещё вчера. Если она позвонит сегодня, значит, так тому и быть, ему суждено быть с ней.

Спина ныла, но болела уже меньше, и это было хорошим знаком того, что перелома нет, хотя шишка на голове никуда исчезать не торопилась. Яков не без труда поднялся с постели и пошёл на кухню, гонимый здоровым инстинктом голода. Ощущение беспокойства сменилось приятным чувством молодости и сознанием того, что вся жизнь ещё впереди. Он открыл холодильник, достал оттуда овощи и зелень, приготовил салат и полил его оливковым маслом. Затем поджарил яичницу со свежим помидором и с наслаждением позавтракал.

Он вернулся в свою комнату, снял с полки «Письмена», поудобнее уселся в кресле и углубился в чтение. Его сотрудница Анат, женщина религиозная и весьма образованная, заметившая однажды, что происходит от самого царя Давида, как-то спросила его, знает ли он историю Йова. Яков признался, что ничего о нём не слышал. Теперь, наконец, пришло время, узнать о его трагической судьбе. «Каждый человек представляет собой арену борьбы Господа и Сатаны за его тело и душу. Он может лишиться имущества, которым обладал, оказаться в пучине физических и нравственных мук. Но никогда нельзя проклинать за это б-га. Он единственная опора человека в нашем мире. Ведь в конце он ему всё вернул: богатство, здоровье, почёт и уважение, – подумал Яков, закрывая книгу. – Для верующих людей жизнь Йова поучительна и, несомненно, играет роль в формировании нравственного кода. А я – светский человек. Что его образ значит для меня? Конечно, это великая литература. Страдания героя универсальны и не оставляют равнодушными и современного человека. Следовательно, делают его лучше, убеждают относиться к людям и вещам, как к тому, чего он может лишиться. Но никогда нельзя терять надежду».

Необратимость возвращения Рахель была очевидна Якову, и мысль о том, что всё в жизни движется по спирали и на каком-то её витке может вернуться в новом качестве, промелькнула в его сознании, не оставив ощущения, что это может иметь отношение и к его судьбе.

Яков подошёл к окну. Отсюда хорошо просматривались покрытые хвойными лесами склоны Иудейских гор, зелёными волнами спадающие к прибрежной равнине. День прошёл в чтении и раздумьях. К вечере боль в спине почти совсем улеглась, и он всё больше приходил к заключению, что падение в ночном клубе было ничтожной платой за новое знакомство, которое украсит его жизнь. Вернулись с работы родители, Ребекка Соломоновна приготовила еду и позвала мужчин ужинать.

Яков уже забыл о Жене и обсуждал с отцом соглашения Осло между Израилем и ООП, когда в гостиной раздался звонок.

– Добрый вечер. Пригласите, пожалуйста, Яшу к телефону, – услышала Ребекка чуть взволнованный женский голос.

– Сынок, тебя какая-то девушка спрашивает, – сказала она, протягивая ему трубку.

– Это Женя. Мне Гриша дал твой номер. Как ты себя чувствуешь?

– Думаю, ничего серьёзного, наверное, просто ушиб.

– А я так переживала, – услышал Яков вздох облегчения.

– Ну, чтобы ты совсем успокоилась, готов прийти к тебе на приём, – пошутил он. – Когда мы можем встретиться?

Яков почувствовал, что девушка явно не ожидала такого поворота событий. Она приумолкла, обдумывая предложение и собираясь с мыслями.

– Откровенно говоря, я сейчас очень занята, у меня сессия на носу…

– Я понимаю. Но есть же у тебя и свободное время?

– Хорошо, давай-ка в четверг вечером в шесть встретимся на углу Гилель и Саломон. Знаешь, где это?

– Конечно, Женя.

– Ну, пока, выздоравливай, – сказала она, и из телефонной трубки послышались прерывистые гудки.

Ребекка посмотрела на сына с укоризной.

– Только вчера ты расстался с Рахель, которую любил, с Давидом – плотью и кровью твоей. Тебе не стыдно уже сейчас морочить голову девчонке?

– Мама, у меня с Рахель всё кончено. Не думай, что я какое-то чудовище, у которого нет сердца. Мне нужно познакомиться с Женей, чтобы поскорей забыть её. В этом нет никакого цинизма и моветона. Она хорошая девушка и я не причиню ей зла.

– Рива, я видел её, когда они его пьяного привели. Мне она понравилась. Пусть идёт. Наш сын порядочный человек.

4

Яков пришёл на пять минут раньше и остановился на углу возле одноэтажного здания, сложенного из побуревших от времени камней. Он стоял и озирался по сторонам, не желая, чтобы Женя застала его врасплох. Площадь перед ним была запружена припаркованными автомобилями. В народе она именовалась «кошачьей» и он недавно узнал у Юваля, что в семидесятые годы она служила местом встречи проституток, которых на здешнем сленге называли «кошечками». Несколько раз в году на ней устраивались ярмарки ювелирных изделий и украшений. Но Яков никогда ими не интересовался, и всегда проходил мимо по улице Иосифа Ривлина на Яффо, где пространство рассекало надвое построенное в тридцатых годах в фашистском стиле здание итальянской страховой компании Generale с большим крылатым львом над фронтоном. Справа через дорогу простилалось среди деревьев старое арабское кладбище с бассейном Мамила посредине, построенным ещё во времена Хасмонеев в третьем веке до новой эры. Он еще в начале века снабжал по водоводу бассейн Хезкиягу, расположенный в старом городе среди домов в нынешнем христианском квартале. Яков набрёл на него, проходя однажды здесь, и долго стоял озадаченный и потрясённый его огромными размерами.

Женя появилась с небольшим опозданием, и Яков вздрогнул от неожиданности, когда она окликнула его чистым звонким голосом.

– Здравствуй, Яша.

– Привет, Женя. Я тут, ожидая тебя, окинул внутренним взором окрестности. Тут каждый камень – история с географией.

– Я тоже люблю этот район. Но камнями сыт не будешь. Я, когда договаривалась с тобой, имела в виду не историю, а кулинарию. Я прямо с занятий и не отказалась бы поесть. Здесь, в Нахлат Шива, множество ресторанчиков и кафе, где вкусно готовят.

– Наши интересы чудесным образом совпали. Я с работы и тоже голодный.

Яков откровенно любовался ею. Распущенные чёрные волосы, большие тёмно-серые глаза, губы в ярко-красной помаде, голубой джинсовый костюм на молодом теле, длинные стройные ноги, открытые чёрные туфли. Она поймала его взгляд и смутилась, почувствовав, что её красота не оставила его равнодушным. Они обогнули площадь и вошли в узкий переулок, оказавшись в ту минуту во второй половине девятнадцатого века. Запахи из кухонь и причудливо соединённых между собой проходов и заполненных людьми помещений говорили Якову, что цель близка.

– Зайдём сюда? – спросила Женя.

– Я не против, тем более в этом ресторане никогда ещё не был, – согласился Яков.

Они оказались в небольшой полутёмной комнате, стены которой были выложены старинной каменной кладкой, хранившей прохладу в самое жаркое время. Молодой официант в длинном синем переднике подошёл к ним и положил на стол напечатанное на плотном картоне меню. Они заказали стейк с чипсами и салат.

– Яша, я тебе очень благодарна. Никто не осмелился вмешаться тогда, все берегут себя и не хотят никаких проблем.

– Наверное, был под шофэ, а пьяному и море по колено.

– Я так не думаю. Ты просто хороший парень.

Она смутилась уже во второй раз. Яков пристально посмотрел на неё, о его охватило тёплое, давно не испытывавшееся им чувство.

– Это ты, Женя, замечательная девушка. Я о тебе пока ещё ничего не знаю, но моё подсознательное эго уже дало свою оценку. Расскажи мне о себе.

Семья её репатриировалась из Санкт-Петербурга в девяностом году. Школу она заканчивала в Иерусалиме. Мама прошла ульпан и краткосрочные курсы и устроилась на работу в банк Ха-Поалим. Папе, инженеру-технологу, повезло меньше, и он стал вспоминать, как ему было хорошо там, проклинал себя и маму, что согласился на авантюру. Отношения между ними разладились, они развелись, и папа вернулся в Питер. Дедушка, блокадник, участник войны, умер в прошлом году от инфаркта, от скандалов и развода не выдержало сердце. Живут с бабушкой в Гило на съёмной квартире. После школы сразу хотела мобилизоваться в армию, но маме посоветовали, чтобы она взяла отсрочку и получила образование, а потом уже служила по специальности. Она возражала, но мама и бабушка настояли. В конце концов, уступила, и подала документы в Иерусалимский университет.

– Я решила учиться на хирургическую сестру.

– Ты отчаянная, я понял это ещё в клубе. А почему не на врача? – заинтересовался Яков.

– Потребовалось бы много лет и денег. Моя семья не смогла бы потянуть. Я это хорошо понимала.

Официант поставил на стол деревянную доску с огромным куском жареного мяса, тарелку с золотистыми ломтиками картофеля, большое блюдо со свежим салатом из овощей, и они принялись за еду. Яков, выслушав Женю, не стал дожидаться её вопросов, и начал рассказывать о себе и семье. О Рахель решил пока не говорить, посчитав, что для истории их романа время ещё не пришло.

– У такой красивой девушки, как ты, наверняка есть друг, – осмелел он.

– Сейчас я одна. Мы расстались два месяца назад. Он инженер-электронщик, прекрасно был устроен. Ему его компания предложила работу в Америке. Он с удовольствием согласился и звал меня с собой. Но я люблю эту страну, а самое главное, не захотела оставлять бабушку и маму. Он уехал один. Вначале я очень переживала, потом успокоилась.

– Я тебя понимаю, – поддержал её Яков. – Я в Киеве перед отъездом расстался с девушкой, которую любил. Это очень тяжело. Жизнь людей соединяет и разлучает, никуда не денешься. А ты обязательно найдёшь человека, которого полюбишь.

Женя пристально посмотрела на Якова и улыбнулась.

– Думаю, уже нашла.

– Поздравляю. Я же сказал. И кто он?

– Скажу потом, не сегодня.

– Ладно.

Он попросил счёт, расплатился, и они вышли в узкий переулок. Рестораны и бары были заполнены молодёжью, и шум дружных кампаний доносился отовсюду. Свет фонарей и люстр выхватывал из сумерек наступившего вечера возбуждённые лица мужчин и женщин, собравшихся сюда на свой праздник жизни в этом злачном районе Иерусалима.

– Яша, у меня завтра утром лекции и занятия в универе.

– Не беспокойся, я отвезу тебя домой. Машина здесь недалеко, возле Дома Агрона.

– Я буду тебе очень благодарна.

Они спустились на улицу Хилель и пошли вдоль неё под большими развесистыми деревьями.

– Вот моя тачка, – сказал он и открыл дверь. – Садись, Женя. А у вас есть машина?

– Да, иногда мама мне её даёт, в конце недели или в праздники, когда ей не нужно добираться до работы. Я с ней не спорю. Она ведь деньги зарабатывает.

Яков вёл автомобиль по ночному, освещённому фонарями городу, чувствуя рядом её взволнованное дыхание.

«А она очень милая, надо бы узнать её поближе», – подумал он, изредка посматривая на правильный профиль и высокую грудь под элегантным джинсовым жакетом.

– Останови здесь, мы приехали, – попросила она.

Яков закрыл машину и направился вместе с ней к подъезду дома.

– Спасибо тебе, Яша, за прекрасный вечер.

Она стала вплотную к нему, и он увидел её отражавшие свет окон чёрные глаза. Её откровенный взгляд задел потаённые струны его души. Его охватило волнение, лёгкая дрожь пробежала по всему телу. Вдруг она потянулась к нему, её влажные губы раскрылись, коснувшись его губ. Потом она повернулась, быстрыми шагами подошла к двери и скрылась за ней.

5

Они встретились снова через два дня, в субботу, у мельницы Монтефиори, побродили по живописным улочкам микрорайона Ямин Моше и спустились по каменным лестницам в Бассейн Султана. Над ними с одной стороны нависала, круто уходя ввысь, Сионская гора, с другой стороны виднелись стены и зубчатые крыши Мишкенот Шеананим, наверху по дороге, по краю широкой котловины проезжали автомобили, автобусы и грузовые машины, за деревьями парка скрывался подъём к деревне Давида. А здесь, внизу, они были одни на ровном настиле изумрудной травы.

– Я люблю сюда приходить на концерты, оперные спектакли и ярмарки художников. Но впервые, нахожусь тут, когда никого нет, кроме нас, – сказала Женя.

– Наверное, всему виной стадный инстинкт. Человек – социальное животное, ищущее защиты в толпе, которая является, по сути, стадом. Надо чаще отрываться от него, чтобы почувствовать себя личностью.

– Ты интересный человек, Яша. С тобой я готова отрываться, куда захочешь, – пошутила она.

Яков улыбнулся. Он всё больше убеждался в том, что она неравнодушна к нему, и это укрепляло его готовность к новому роману, который должен освободить от настойчивых мыслей о Рахель. Он взял её за руку и поцеловал, не отводя взгляда от её прекрасного зардевшегося лица.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Яков и, не дождавшись ответа, добавил. – В тут недалеко есть хорошее кафе, пойдём.

Они поднялись на Хевронскую дорогу, и через несколько минут, спустившись по широкой лестнице, вошли в здание Синематеки. В кафе, как всегда по субботам, было многолюдно, а тусклое освещение создавало атмосферу раскованности и откровения. Они прошли на балкон и заняли столик, стоявший напротив огромного окна. Наступал вечер, но ущелье внизу просматривалось хорошо. Девушка в бардовой рубашке и чёрных обтягивающих брюках разложила перед ними два увесистых кожаных меню. Они заказали пасту с грибами и капучино с мороженым, а когда девушка удалилась, налили в высокие стеклянные стаканы воды из графина и чокнулись, засмеявшись от простодушной выдумки.

– За нас, мой друг, – сказал Яков и отпил из стакана.

Женя смотрела на него с нескрываемым восторгом юности, и он опять увидел, что сидящая напротив молодая красивая женщина влюблена в него. Её взгляд смутил его своей прямотой и искренностью, и он отвёл глаза, боясь ещё ответить ей взаимностью.

– Ты знаешь, что это за овраг внизу? – спросил он, стараясь подавить охватившее его волнение.

– Нет, расскажи, – произнесла она.

Женя поняла его желание снизить эмоциональное напряжение и переключить сознание на какую-нибудь нейтральную тему.

– Гай Бен Гином, долина Гинном. Она берёт своё начало у бассейна Мамила и заканчивается в месте пересечения с долиной Кедрон, возле деревни Силуан. В период завоевания Ханаана коленами Израиля по ней проходила граница между владениями колена Биньямина и Иуды. В христианской традиции её называют Гееной огненной. Тебе это ничего не напоминает?

– Нет, но мне очень интересно. Ты, наверное, всю ночь не спал, готовился, – пошутила Женя.

– Просто, люблю историю, – улыбнулся Яков. – Так вот, долина эта – преддверье Ада, а там внизу на востоке в ущелье – Ад.

– А я всегда думала, что Ад – понятие мистическое, метафизическое, не имеющее никакого отношения к действительности.

– У язычников, наверное, с абстрактным мышлением были проблемы. Вот они и сотворили его тут неподалёку и приносили в жертву сыновей Молоху – своему богу преисподней, зажигали костры на сложенных из камней возвышениях. Археологи их находят ещё. Самое поразительное, что этот культ существовал одновременно с культом Яхве в городе, в храме. Даже цари иудейские Ахаз и Менассия отдали на сожжение своих сыновей. Но тогда было тяжелейшее для Иудеи время и они надеялись, что отдавая самое дорогое, что у них есть, отведут беду от страны.

– Я представляю, как трудно было этим царям, какая ответственность за страну.

– Да, но и ошибок они и народ тогда совершили немало, – задумавшись, сказал он и продолжил. – Статую Молоха делали из бронзы, и ребёнок скатывался по его рукам в печь. Жертвоприношение происходило ночью. Народ стоял вокруг, люди, игравшие на флейтах и барабанах, производили оглушающий шум, чтобы заглушить плач младенцев, а остальные сопровождали церемонию топаньем и воплями.

– Очень напоминает оркестр в Освенциме, – заметила Женя.

– Нацисты хорошо знали историю и Священное писание и наверняка воспользовались этой находкой, – сказал Яков.

– Ты замечательно всё рассказал, Яша. Но хватит о грустном, вернёмся в наш весёлый век. А вот и наш заказ.

Девушка с большим подносом поставила на стол огромные блюда, и они с аппетитом принялись за еду.

Выпив кофе и расплатившись, они вышли на улицу и поднялись на пешеходный мост, охватывающий дорогу под ним узкой железобетонной дугой.

– Я как-то проходил здесь и обратил внимание, что отсюда хорошо просматриваются стены Старого города, Сионская гора, долина Гинном и квартал Ямин Моше.

– Вау, какой великолепный вид! – восторженно произнесла Женя. – Если бы я была экскурсоводом, водила бы всех сюда.