Метеор

***

Ночная пространная дума

о вечности сводит с ума:

вселенной неслышного шума

полна невесомая тьма.

Звезда, догоревшая где–то,

сквозь бездны времён и простор,

желтея мерцающим светом,

о жизни кричит до сих пор.

Из хаоса складок пространства,

не ведая правды и лжи,

расскажет о смерти пространно

ещё не рождённая жизнь.

И птица ночная, тревожно

метнувшись вдоль кромки конька,

несёт свою тень

– осторожно! –

сквозь чьи–то миры и века.

Вешки

Меж полновесно зрелых дел

и суеты пустопорожней

строй вешек строгих поредел,

и мне с годами всё тревожней,

что я покину мир земной,

и вечной мукой неотвязной

мысль вознесётся вслед за мной:

Кем был я,

свято или праздно?

Как нет холодной пустоты

в бескрайнем зареве вселенных,

так все поступки и мечты

всех, в лету канувших,

нетленны…

***

Великая гибнет страна,

разором просторы разъяты,

и страшная наша вина,

что нет среди нас виноватых.

Я – русский

Я – русский. Родиною болен;

и в том никто не виноват,

что европейцем недоволен,

и азиат – увы! – не брат.

И наш отец единый Киев

не спас хохлов и москалей

от зла границ.

Кто мы такие,

какой идеи мавзолей?

Чужой устав нас раздражает,

а свой – себе же на беду;

Емеля весело въезжает

в толпу на печке.

На ходу,

зевак восторженных калеча,

печь превращает в пьедестал,

и вот со щукою он вечен!

Жить зрячим я уже устал –

из душ и крови человечьей

на пьедестал отлит металл…

***

Моя Родина во мне

как разрытая могила,

безразличная к вине

шарит в ней чумная сила,

вверх швыряя впопыхах,

без раздумий и вопроса,

и вождя тяжёлый прах,

и – безвестного матроса.

Расплодилось вороньё,

подгоняет рать чумную,

а народ молчит и пьёт –

поминает мать родную!

Поминальные слова…

А она – жива!

Жива?..

***

Недаром плакала кукушка

над этой дрянной головой;

жизнь, как гулящая подружка,

пошла дорожкою кривой.

Одним ударом идеалы

превращены в осколки слов,

и новых веяний оскалы

видны из сумрачных углов.

Взахлёб и зло, сердца пронзая,

идеи, мысли и мечты,

друг в друга мечем, огрызаясь!

… И под шумок, из темноты,

иных времён степные орды,

иных – ливонские полки

России стан – святой и гордый –

рвут бесшабашно на куски.

Земля родная, дай же силы

не отступать, не падать с ног,

спаси меня, чтоб за Россию

ещё хоть раз сразиться смог.

Но, видно, плакала кукушка

не зря над глупой головой…

Коса… Старуха… Спирта кружка…

Стучит в груди… Живой… Живой…

Все мы стрелки

Все мы стрелки,

И все – мишени,

и жизнь бессовестно длинна.

…Чумной реки

волна лишений

неутомима и жадна;

сметает всё

и поглощает

в движенье грозном крик тоски,

и нас несёт

и укрощает,

и нет пределов у реки.

И чья–то смерть

в круговороте

чуть–чуть продлит другую жизнь –

как просто сметь, коль на излёте

ты гибнешь сам от чьей–то лжи!

И всё нутро

молит о мщенье,

и мысль в обойму вложена:

все мы стрелки,

и все – мишени,

ведь жизнь

бессмысленно длинна.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вернулся в мир свободы тесный,

которым грезил много лет,

надежд носитель бесполезный

и чести ветхий эполет.

Иные нравы на свободе –

не те, что грезились в тюрьме:

блуждаю в собственном народе

во всё сгущающейся тьме,

где мало рук, своё дающих,

но лес – берущих не своё,

где глоток сонмище, орущих

о жизни собственной враньё.

Растёт у лени и разброда

во лжи зачатая сума…

В России только там свобода,

где с чётким кодексом тюрьма?

Тарабарщина

На излучине тихой реки

пиво с раками пьют мужики,

ароматная пена густа,

а беседа умна и проста.

И горят интеллектом глаза,

и шумит над планетой гроза,

очищая от вздорных идей

экономики, банки, людей!

Выясняется, что президент

на толковую мысль – импотент,

а его закадычный премьер –

словно мышь, примитивен и сер.

С третьей литры не стало вокруг

ни бандюг, ни голодных старух,

сами в землю легли семена,

в сад единства вернулась страна.

Озарений полно решето,

подсказал бы правителям кто:

если пиво стоит на столе –

мыслить с раками надо в кремле!

Неужели там пиво не то?

***

В чём упрекать народ забитый,

который сам себя забил,

и не виновен царь убитый –

не ту Россию он любил.

По неоглядному простору

не протекал единый ток,

и не готовы к разговору

России запад и восток.

Не могут церкви и мечети

застить кровавый свет вражды –

влекут творцы строений этих

в бездумье войн, во тьму беды.

Коль нет границ у мирозданья,

их быть у веры не должно,

ведь человечества призванье –

знать, что единое оно.

На дне

Разлетелись воздушные замки

сладких мыслей о завтрашнем дне:

продолжаю тянуть свою лямку,

грязь меся в теснотище, на дне.

Капитаны умны и суровы,

небывало сильны и смелы,

сотрясая всем хором основы

той, вчерашней, убитой страны.

"Мы очистим и русла и воды,

будут тропы для всех широки!" –

но шагают, толкаясь, народы

по знакомому руслу реки…

Капитаны, звонки ваши речи,

поп цветёт, да хиреет приход –

те же лямки и те же в них плечи,

те же люди считают доход.

Наглотавшись надежды до боли,

всё ж уверен –

не в призрачном сне –

наяву капитанов уволю

И пущу их…

пастись в чисто поле,

чтоб не знали,

как страшно на дне.

***

Мы все твои: слепой и зрячий,

безликий, гений и глупец;

сплетён он всеми и оплачен –

терновый Родины венец.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.