Выходные. Сборник рассказов

Абрикосы

На севере солдаты жалуются на холод, на юге им невыносимо от духоты. Служили мы на окраине Новороссийска рядом с Цемесской бухтой. В мае солнышко уже хорошо припекало. После наряда на КПП от бронежилета на форме оставались соляные разводы. Стирали китель через каждые сутки. Вручную.

В начале июня на деревьях появились абрикосы. Кто-то сорвал, потом другой – и так по цепочке. Неожиданно капитан Пуцко приказал всем построиться у казармы. У него было важное сообщение о воинской дисциплине: "Устав говорит: стойко…все тяготы…службы". Половину слов он по привычке проглатывал, но ни о какой стойкости уже не могло быть и речи. Первым в сторону туалета побежал Кривошеев, за ним тут же полетел Гамолей, эстафету следом перехватил Лесовой. Так быстро они не бегали никогда. Только двухметровый Михеев остановился на полпути. Он вцепился руками в бедра и замер, потом его тело стало судорожно трястись. "Михей перевоплощается в оборотня", – выкрикнул из строя какой-то остряк. Наконец, засунув одну руку в карман, ефрейтор осторожно пошел дальше. Его медленный шаг напоминал походку человека с протезом.

История с массовым поносом больше всего отразилась на судьбе Пуцко. Офицеры между собой стали называть его командиром засранцев. "Ну что за твари…обожрались неспелых… старшина! Дерьмо убирать… всем… до конца службы… мудозвоны!" – дико кричал капитан. Мы понимали и сочувствовали Пуцко. С детства он представлял себя в генеральских погонах, но разве с такой славой суждено было сбыться его мечте? Ведь даже командир полка чаще говорил теперь так: "Позовите мне этого, ну как его, предводителя обосрышей". Солдаты пришли и ушли, а прозвище осталось. Историю не перепишешь.

Чистюля

Кирилл столкнулся в туалете в здании правительства с мужчинами, которые не моют руки. Такие ситуации выворачивают его наизнанку. Сам он настолько чистоплотный, что бегает к умывальнику дома раз по десять. После того, как наденет носки, возьмет пульт от телевизора, поработает на ноутбуке, погладит кота.

– Ну как так можно!? Ты взял в руки свой черенок, побрызгал им и не помыл руки?

Тебе же потом с людьми здороваться, кушать в конце концов.

– Так в туалете ведь не только брызгают.

– Это еще отвратительнее.

Кириллу не давала покоя мысль о том, что такие мужчины могут работать в правительстве. Ему казалось, что за пренебрежение правилами личной гигиены следует сразу же увольнять.

– А чем они там вообще занимаются?

– Вопросы, наверное, важные решают.

– Поздравляя друг друга с днем рождения в социальных сетях?

– Не только. Еще у них на страницах можно отследить все церковные праздники.

Кирилл смеялся.

Алексеич

Женщины – красивые и коварные. Одни могут обобрать тебя до нитки, а другие вдохновить на великие дела. Есть у них секретное оружие.

У нас в подъезде на первом этаже жил Алексеич, бывший военный. На самом деле на военного больше похожа была его жена. И командирский голос, и железная дисциплина, и пунктуальность – все было при ней. Самого Алексеича я никогда не слышал. С соседями всегда разговаривала Галина, а он лишь качал головой как та собака на приборной панели в машине. С одной стороны, он был для нее аксессуаром, а с другой – носильщиком вещей и продуктов. Лет тридцать жили они по такой схеме, а потом Галина внезапно умерла.

Все думали, что Алексеич пропадет. Носили ему еду, утешали. Но жизнь его неожиданно для всех пошла по-другому сценарию. В футболе это называется камбэком. Вот "горит" команда 0:3 и, кажется, что все пропало, что уже ничего не спасет этот матч. И тут в дело вмешивается товарищ по имени "Случай". Все переворачивается с ног на голову, неудачники выигрывают 4:3, и после этой игры они преображаются, становятся интереснее, увереннее и сильнее.

На первом этаже все чаще играла музыка. При чем все это напоминало задорные сербские и румынские мотивы. В доме Алексеича воцарилось веселье. Из его квартиры все чаще стали выходить веселые компании мужчин и женщин.

Однажды я встретил Алексеича на лестничной площадке. Он шел домой с шикарным букетом роз, обернутых в крафтовую бумагу.

– Алексеич, ты это кому такой презент несешь?

– Как кому? Надюхе! Я же тебе рассказывал про нее. Не помнишь?

Я тоже стал вхож в квартиру Алексеича. В этом мире кутежа было столько женщин, что я не старался запоминать их имена. Не знаю, чем их брал Алексеич, но не молодостью это уж точно. А Надюха приходилась дочерью его сослуживца, разница в возрасте у них была лет двадцать, не меньше.

– Надюха – баба огонь! Сиськи большие, и трахается хорошо, – говорил Алексеич.

Естественно, отношение в подъезде к Алексеичу изменилось в худшую сторону. Женщины, которые переживали за него после смерти Галины, теперь при каждой встрече шипели словно змеи. Их мужья при этом молча качали головой. Но музыка не замолкала, праздник жизни продолжался. Тридцать лет понадобилось Алексеичу, чтобы вновь обрести самого себя.

Зависть

Толян неожиданно для всех купил себе подержанный «Фольксваген». Ему срочно понадобилась машина. При этом длина дороги от своего до бабушкиного дома составляла всего триста метров. Продуктовый и поликлиника находились еще ближе. А до работы Толян добирался пешком за десять минут. Других потребностей у него не было. Разве что у бабушки могли возникнуть важные дела в соцзащите, банке или магазине на другом конце города.

– Теперь зимой до работы будет легче добираться, – объяснял покупку машины Толян.

Изменения в жизни друзей всегда вызывают бурную реакцию. Почему-то сразу все становятся знатоками и провидцами. Одни говорили, что без машины обойтись нельзя, но Толян не умеет водить. Вторые были уверены, что за такую сумму можно было купить что-нибудь и получше. Третьи мучились вопросом откуда у него взялось столько денег. И только бабушка искренне радовалась за внука. "Теперь хотя бы пить будет меньше", – говорила она.

Мохов

В каждой компании есть молчаливый персонаж. Он, как и все, выпивает, курит, смеется, но молчит. Может ему мешают комплексы, а может банально ему нравится больше слушать.

В субботу мы обычно собирались во дворе. Когда я вышел на улицу, то на лавочке уже сидел Мохов. Как и положено, мы поздоровались. Я достал сигареты – мы закурили. Потом посмотрели на небо. Потом поочередно вздохнули и почти одновременно сплюнули. Это одно из тех чувств, когда ты как будто обязан другому. Надо заговорить, но нет подходящих тем. Боже, почему я должен подбирать ключи к чужим душам?

– Может сходим за пивом? – предложил я.

– С удовольствием, – после этой фразы Мохов преобразился. В его глазах появился интерес.

Впущенный в организм алкоголь разрушал стену молчания. В голове зарождались мысли для разговора.

– Слышал про раздельный сбор мусора? Говорят, в каждом доме будет три ведра под органику, пластик и бумагу.

– А вывозиться это будет в итоге все на свалку и закапываться без разбора. Знаем мы таких.

– Думаешь, врут?

– Просто, мне кажется, это нереально. По крайней мере сейчас.

– Согласен, нельзя сразу изменить сознание человека. Надо с рождения к этому приучать: вот сюда кладем бутылку, сюда кожуру от банана, а сюда сетку от яиц.

– Да дело даже в другом. Представь себе мужика, обычного, работягу. Получает он свою двадцатку или тридцатку, и на нее семью кормить, одеваться, платить за квартиру. К концу месяца он на нулях. Думаешь он будет этим заниматься – по трем ведрам мусор дома раскладывать? Пусть сами ковыряются в мусоре, мы и так немало им платим.

Мохов учился с нами в одной школе, но ни с кем не дружил. А потом куда-то таинственно исчез на несколько лет. После того как объявился, прибился к нашей компании. Со временем мы привыкли и к нему, и к его молчанию.

– Мохов, если не секрет, куда ты уезжал на два года?

– Это длинная история. Я даже сам порой в неё не верю.

У Мохова был сложный переходный возраст – так казалось его родителям. Его начали пичкать различными успокаивающими препаратами. Дошло до того, что он перестал выходить из дома, целыми днями лежал на диване. В общем, приближался к состоянию овоща. Родители пошли на следующий шаг – решили положить его в психушку. Там он застрял на целых два года. Без телефона и интернета.

– Я когда домой вернулся, то охренел от того, что происходит. Оказывается, на Украине война началась, страна разделилась на три части. Россию везде выставляют агрессором. Я начал думать не сошёл ли с ума на самом деле? Потом увидел вас на улице, и подумал, что так мне будет легче ориентироваться в реальности.

Когда остальные стали выходить на улицу, мы уже были подшофе. Мохов отвёл меня в сторону.

– Можешь сказать девчонкам, что я нормальный?

– Как ты себе это представляешь? Мне кажется, это будет выглядеть нелепо.

– Ты не понимаешь. У меня очень давно никого не было. Между ног такая боль, как будто мошонку жгутом перетянули.

– Фуу! Что ты несёшь? Иди и сам говори, что ты нормальный. А если не получается, то есть доступные варианты за деньги.

– Я так не хочу. Мне надо по любви. Ты слышал что-нибудь о синдроме Тарханова?

– Знаю его, хороший тренер, сейчас в «Урале» работает. А что с ним не так?

– Да какой там тренер. Это медицинский термин такой. Он описывает состояние при длительном воздержании. Вот поэтому я тебе и сказал про мошонку и жгут.

– Ну понятно, понятно. Только хорошую девушку ты так быстро в постель не затащишь. Тут время нужно.

– А если найти такую, у которой тоже будет что-то вроде синдрома Тарханова?

Мохов имел те же потребности, что и все мы: еда, сон, любовь и секс. Но его молчание играло против него.

Гонзо

"Война – дело молодых". А ещё – проекты, стартапы, видеоканалы. И вот мы загорелись идеей о собственном продукте. Не было чёткого понимания чего мы хотим, но творческий потенциал требовал от нас что-нибудь придумать. Если все делают каналы на «Ютуб», то почему бы не попробовать и нам, – подумали мы. Решили рассказывать о бомжах, неформалах и спортсменах. Эти темы показались самыми выигрышными.

До этого мы работали на телевидении: Костя был оператором, а я корреспондентом. Но нашу контору закрыли и у нас появилось много свободных дней. После этого нам ещё три месяца выплачивали полноценную зарплату, а потом наступило время идей и творчества. Мы даже успели сделать ремонт на моей кухне.

Встречались мы чаще всего в Костиной мастерской – на балконе в его квартире на девятом этаже. Что может быть в мастерской оператора? Мониторы, процессоры, инструменты, километры шнуров, грамоты и дипломы. Ещё там умещался небольшой стол, на окнах висели жалюзи, а под ногами был пол с подогревом.

«Это мой мир гармонии и комфорта. Здесь я чувствую себя Муфасой», – говорил Костя.

Нам никак не удавалось построить сюжет. Мы пересмотрели кучу каналов, авторы которых, казалось, украли все наши идеи. Я предложил Косте начать с самого простого – определиться с названием. Перепробовали всё что могли: "Джон Матшикиза", "Дети Рукожоповых", "Здесь вам не тут", "Бамболео"… На выручку пришёл фильм «Страх и ненависть в Лас –Вегасе», который каждый из нас пересмотрел по десять раз минимум. «А может «Гонзо»? – предложил я. Косте понравилось. С названием вроде определились.

Неожиданно у нас появился фриланс. Мы делали интервью с интересными людьми для одного сетевого издания. Я работал над текстом, а Костя отвечал за фотографии. Мы выпустили материалы с режиссёром Таганки Эрвином Гаазом, мультиинструменталистом Романом Ломовым, рекордсменом Женей Балалайкиным, который за минуту сломал сто бананов.

После выхода интервью возвращались прежние мысли. Мы говорили друг другу, что нужно развивать проект. Костя даже нарисовал заставку для канала, но на этом наше вдохновение закончилось. Возможно, нам мешал полюбившийся джин. Всё дело в том, что можжевеловая водка воздействовала на нас по-разному. Когда я был пьяным, Костя уже трезвел, а когда трезвел я, то Костя становился пьяным. О продуктивности не могло быть и речи. Так пролетело три месяца лета. А потом мы устроились на постоянную работу. К тому же у нас появились спутницы жизни. И ещё – Костя переехал в Москву. Иногда мы пишем друг другу, бывает даже созваниваемся по телефону. У проекта по-прежнему только название и заставка, но мы верим, что однажды у нас всё получится.

Барселона

Жора увлекался ставками. Маша всегда ругала его за расточительность. Тем не менее, между ними действовал договор – с зарплаты и аванса несколько тысяч уходило на любимое увлечение. Ставил в основном на командные виды спорта.

Однажды Жоре удалось выиграть 13 тысяч рублей. Надо отдать ему должное – не каждому дано играть. Трезвым Жора руководствовался аналитическими способностями, выпившим – полагался на инстинкты.

В Лиге чемпионов, в 1/8 финала, играли «Барселона» и ПСЖ. В первом матче французы забили каталонцам четыре безответных мяча. Во второй игре «Барселона» могла выиграть, но никто не верил в её проход дальше. Однако к пятидесятой минуте «Барса» вела со счетом 3:0, появилась интрига. Парижанин Эдинсон Кавани один мяч отыграл, и казалось, что интрига умерла. К этому времени Жора выкурил больше половины пачки сигарет. Он никого не слышал и не с кем не разговаривал.

На его лице выступил румянец, когда забил Неймар. Спустя пару минут Жора сильно сжал мою руку – Неймар забил еще один мяч. А на пятой добавленной минуте Серхи Роберто записал на себя шестой – Барселона прошла дальше. Жора был красным, а его глаза – бешеными. Казалось, что об его кожу можно зажигать спички.

– Двести шестьдесят тысяч, – выдохнул Жора.

Оказывается, перед матчем он "поймал" коэффициент в районе 20. При ставке 13 тысяч в случае выигрыша получалось двести шестьдесят тысяч рублей. Жора медленно опрокинул голову на спинку кресла, подложив под шею кисти рук. Маша уже строила планы: «Это мы отложим на отдых, это на одежду, а это на оплату квартиры на несколько месяцев вперед». В такие моменты она очень сильно любила Жору.

Частичка себя

Жора и Маша были свободны от стереотипов. Они не играли традиционную свадьбу, не стремились к покупке машины и собственного жилья. Это так называемое "комбо" современности – женитьба, машина, квартира. Для всех трех случаев большинству людей требуется кредит в банке. Жить с ощущением финансовой удавки на шее они не хотели.

Эту парочку друзья называли "чайлд фри" – свободными от детей. Жора и Маша жили экономно, откладывая деньги на отдых. Два-три раза в год они улетали в другие страны: Таиланд, Филиппины, ОАЭ, Кипр… При возвращении домой Жора всегда звал в гости выпить с ним виски или рома из «Дюти Фри». Начинался обычный диалог:

– Дорого вам билеты обошлись?

– Дорого.

– А русских там встречали?

– В основном только русских и встречали.

– Отель хороший? Всё включено? Вай – фай и кондиционер в номере были?

– Обычный отель. Как и везде.

Жора не отличался эмоциональностью, но иногда мог выдать что-нибудь неожиданное.

– Обидно только, что забыл отложить личинку. Нарушил, понимаешь, свою традицию.

– Какую личинку? – спросил я.

– Когда я купаюсь на море в другой стране, то всегда в воде хожу по большому. Оставляю, так сказать, частичку себя, чтобы вернуться туда обратно.

Маша назвала Жору свиньёй. В её адрес последовал риторический вопрос: "А ты можно подумать в воде не писаешь?"

В Питер

Ящик пива заканчивался. Постепенно мы набирались храбрости, все нерешённые вопросы уступили место хорошему настроению. Обычно в такие моменты мне в голову приходят самые неожиданные мысли. Я могу сказать: «Поедем в «Бутырку» спасать футболистов», «Нам нужно встретиться с сыном Венедикта Ерофеева» или «Давайте забьем стрелку баптистам». Но я пошёл немного дальше. Я сказал: «Серёг, а может поедем в Питер?».

Спустя полчаса мы ехали на такси из Железнодорожного в сторону Курского вокзала. Таксист включал его любимые песни. Серега радовался – он никогда не был в Питере.

Курский «дышал полной грудью» – ночью внутри почти никого не было. К поезду мы шли шумно, раздражая трезвых прохожих. Проводницы не хотели пускать нас в вагон. Я стал давить на жалость.

– Нам нужно срочно в Петербург. У Сереги там жена родила, понимаете?

– Жена в Питере, а прописка у него почему-то московская.

– Женщина! Любовь не знает расстояний.

Утром проводница Людмила неожиданно принесла Сереге чай. Перед остановкой она сказала, чтобы тот не утруждал себя сбором постельного белья. А уже на перроне ласково произнесла ему: «Спасибо».

– Серег ты где был ночью?

– В смысле?

– Куда-то выходил из купе?

– Курил с проводницами.

– И все?

– Отстань. Я не помню. Голова болит.

Серега краснел. Теперь с проводницей Людмилой его на всю жизнь связала ночная дорога из Москвы в Петербург.

Шобла

Скандал в компании произошёл из – за мелвилловского романа «Моби Дик, или Белый Кит». Вождь умел совмещать пьянки, чтение книг и сочинение музыки. В наших краях он был ярким представителем богемы. Его особенность – патлатые волосы, пальцы-сардельки, джинсовка и футболка с надписью «Сектор газа».

Компания разместилась на лавочках во дворе. Собравшиеся представляли половину Советского Союза. Русские, украинцы, белорусы, армяне, молдаване и татары были точно. Вождь неожиданно произнёс:

– Все дело в том, что у нас нет мечты. Нам нужен свой Моби Дик. По сути, наше сборище – большой корабль, которому нужно указать правильный путь.

Гагик перестал ругаться с Бабкой из-за купленного по ошибке безалкогольного пива. Фокс больше не целовался с Маринкой. Оборвался разговор Леры и Ани о маникюре, шугаринге и лечении волос. Труша и Дюша больше не спорили о силе «Спартака» и ЦСКА.

– Ну а что? Я могу быть Ахавом. У меня как раз подходящее погоняло, командирское. Гагик станет Измаилом, а Труша, допустим, сумасшедшим Пипом. У него как раз не все дома. Вот только не знаю, что делать с женской половиной. Женщин на корабле не было.

Девочки стали обвинять Вождя в сексизме. Труша набросился на него со словами: "Я тебе покажу, блять, не все дома". Гагик сказал, что не будет Измаилом. Он считал, что христиане не могут перевоплощаться в мусульман. Ему привели в пример фильм "Мандарины", в котором роль чеченца играл грузин. В общем Советский Союз был близок к развалу. Но продавщица Алла с четвертого этажа не допустила новых беловежских соглашений. Она окатила горе-компашку ведром холодной воды.

"Опять шобла-ёбла собралась? Че шумите? Ментов что ли вызвать? – сказала она своим отрезвляющим голосом.

В этот момент все поняли, что нельзя разрушать дружеские связи из-за какого-то Моби Дика. Вождь извинился перед Аллой и пообещал больше не шуметь под окнами. Пятница медленно перетекла в субботу. Днем Вождь снова за всеми закрепил роли – теперь мы должны были жить по сюжету книги Карлоса Руиса Сафона "Игра ангела". Вождь уточнил: "Будет очень сложно, но мы не должны продать свои души".

Воскресенье было спокойным. Ни у кого не было сил выйти на улицу. Душили мысли о предстоящей рабочей неделе.

Обама в туалете

Звонить из друзей было некому, и я вспомнил про Наташку. Она была не против моего приезда, но предупредила, что находится у друзей тремя этажами выше. Мне намекнули, чтобы я приезжал не с пустыми руками. Взял коньяк, колу и шоколадку «Алёнка». Всё – по акции.

Пока ехал в лифте – представлял себе её друзей. Я был уверен, что у них модные прически и завернутые до щиколоток джинсы. Но моим представления оказались ошибочными. Хозяин квартиры – полноватый, короткостриженный и с красным лицом. Мне захотелось назвать его Держиморда. Второй – тощий и высокий, похожий на футболиста Питера Крауча. После каждой третьей рюмки он говорил: «Дай Бог здоровья родителям и тому, кто придумал откаты».

Держиморда протянул руку – Серёга. Крауч представился Лехой. Наташка играла на гитаре, ее подруга Ксюха уставилась в телефон. Спустя полчаса я уже был другом Держиморды. Он хлопал меня по плечу и учил по-гусарски пить с локтя. Но я еще некоторое время помнил о субординации. Например, я спрашивал разрешения закурить. Это было, конечно, странно, потому что в квартире курили все без исключения.

Серёга забрал гитару у Наташки. Наташка обиделась и ушла. На мои просьбы вернуться она отвечала: "Никуда я не пойду. А ты можешь оставаться со своими друзьями". Своих друзей она называли моими. Друзей, которых я знал примерно час. Серёга уже рвал струны. Именно рвал – он не знал ни одного аккорда. И бешено орал: "Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!". Он думал, что чем сильнее кричит, тем больше похож на Высоцкого.

Спустя время мне понадобилось в туалет.

– Потом поделишься, как сходил в сортир. Есть там кое-что интересное для тебя,– сказал Серёга.

Я несколько сконфузился. Что же я должен там увидеть? Единственное, что мне пришло в голову – голая Наташка.

Никого не было. Я уже стал подозревать, что вокруг развешаны скрытые камеры. Стеснялся выставить свои причиндалы напоказ. Потом плюнул и расстегнул ширинку. А когда посмотрел вниз, то увидел улыбающееся лицо Барака Обамы. Внутри унитаза. Чуть выше выемки куда уходит вода.

– Ну что, попал? – спросил Серёга.

– Еще бы. Трудно было промахнуться.

– Это наш ответ санкциям.

– Странный метод.

– Они нам санкции, а мы им ссанину в лицо.

– Мне кажется мы тут не играем никакой роли. Санкции отражаются лишь на состоянии олигархов.

– Да, в политике ты не силен. Посмотри телевизор – там все говорят об американских врагах. Ты, кстати, за кого голосовал?

Так я познакомился с Серёгой – хулиганом с душой добряка.

Семья

Быть в гостях хорошо максимум полтора дня. После этого у хозяев просыпается апатия, им хочется снова вернуться в свой уютный мир. Но у Жоры в отличие от его благоверной были другие чувства. Ему нравилось, когда друзья находились рядом. Он так и говорил: «Приезжайте и живите сколько хотите. Матрас я вам найду». Жена ему, казалось, нужна была только для решения бытовых вопросов. А с друзьями можно было поиграть в фифу, попить пивка или пойти в сауну. Мы всегда переживали за Машу. В такие моменты Жора говорил: «Да что с ней будет!? Если бы не я, то вышла бы замуж за какого-нибудь алкаша».

Через два дня злоба Маши выливалась наружу. Сначала она придиралась к грязной посуде, затем разбрасывала вещи, а в финале отрабатывала на Жоре боксёрские приёмы. Сперва психологическое, а потом уже физическое воздействие. Так нас выпроваживали из дома.

Наташка

Поиски работы – странное дело. Ездишь по собеседованиям, бывает в день по три раза, но никуда не берут. После очередной неудачи я мчу на монорельсе в сторону Останкино. Попал на НТВ на запуск программы про уличных репортеров. Ушёл через два дня стажировки. По моим представлениям проект должен был быстро загнуться. Но зато познакомился с Наташкой. Наташка курировала нас, а мы курировали уличных репортеров. Оказалось, что живем в одном городе – она на Струве, а я на Пионерской.

Потом опять было НТВ. Захожу к продюсеру. Диалог примерно такой:

– Расскажите о нашей передаче.

– Хорошая передача… нужная… про транспорт, дороги, аварии и гаишников.

– Вы что-то напутали.

– Если я напутал, значит вы не того ждали.

– Ну тогда идите на хрен.

Мне стало обидно. Я незаметно украл у него кружку с дурацкой надписью: «Кто в армии был, тот в цирке не смеётся». Закрывая дверь, я спросил у него:

– Как вы относитесь к кантику на голове?

– Чего?

– А бигус вы любите?

– Не понимаю, о чем вы.

Спустя неделю позвонила Наташка. Договорилась, чтобы меня взяли на стажировку на Первый канал. Программа про сложные отношения мужчин и женщин. Суть такая – покопайся в их белье и вытащи оттуда самое грязное. Я ушел через два дня. Хотя коллектив был хороший, особенно его женская часть. Наташке написал: "Извини. Это не мое". Она ответила:

– Не хочешь делать торты?

– Какие торты?

– Обычные. На день рождения, на свадьбу, да хоть на годовщину Октябрьской революции. Дело прибыльное. Сбыт – через социальные сети.

Наташка уволилась через два месяца. Проект благополучно закрылся.

С кондачка

Бывает в человеке необъяснимая изюминка. Вот Паук из "Коррозии Металла" не жалеет в разговоре слово «Например», актер Андрей Панин был замечен в близких отношениях с собакой, а депутат Валуев вел «Спокойной ночи малыши». Мой друг Серёга хотел пойти в армию, но спрыгнул с платформы и повредил себе ноги. Мой друг Серёга может заказать проститутку, накормить ее ролами и отпустить домой. Мой друг Серёга на спор тушит окурки об свой кулак. Но есть в нём ещё необъяснимая любовь к выражению: «С кондачка». Он говорит во время просмотра футбола: «Смотри как он ударил, с кондачка». Когда выходит пройтись по местности: «Как все застроили, с кондачка».