Пропавшие без вести, или Дама в белом

– Поля, ты телик смотришь?

– Нет, я вернулась недавно. А что там?

– Включи 2-й канал.

– Слушаюсь и повинуюсь. – откликнулась я, нажимая на кнопку пульта. С загоревшегося экрана на меня смотрело уже знакомое личико с милой детской улыбкой. Ника! Закадровый текст тем временем рассказывал, во что была одета девочка в тот последний день.

– Это полиция подсуетилась? – удивленно спросила я трубку.

– Нет, это твой клиент. – сердито откликнулась Маша. – Может другие программы прокрутить. Что завтра будет, подумать страшно. Он же еще огромное вознаграждение предлагает за любую инфу!

– Так это же хорошо, разве нет?

– Завтра поймешь. – и Маша бросила трубку.

На следующий день мне стал понятен гнев подруги. Если полиция ограничилась фотороботом дамы в белом, напечатанную в газетах и показанную по местному телевидению, то Артем Моринский развил просто бешеную деятельность. Портреты его дочери были не только в газетах, ее милое детское личико смотрело на горожан с огромных цветных плакатов, развешанных на круглых тумбах, автобусных и трамвайных остановках, школах и ночных клубах. На фотографиях она была то в красном купальнике, то в милых детских платьицах, то в белом пуховичке и шапочке с помпоном. На всех плакатах крупным шрифтом красовались номера мобильных его и жены, и еще более крупным – размер вознаграждения любому, кто реально поможет найти девочку. За любую подтвердившеюся информацию о ней Моринский обещал 5 тысяч долларов, а за известие об ее местонахождении – 15 тысяч. На местных телеканалах информацию о девочке крутили практически нон-стоп. В конце концов репортаж о таинственном исчезновении из собственного дома показали по федеральному тв, и тут наступил настоящий ад.

Теперь в день Оскару приходилось фильтровать около сотни посланий со всех уголков страны, где разные люди в самых невероятных местах видели пропавшую девочку. Свидетели же из нашего города ломились в СК лично. Каждый день полиция выезжала все по новым адресам, которые множились, как грибы после дождя. Работа следствия была практически парализована. Сообщения из других городов Оскар отсылал в местные полицейские участки, потом перезванивал, чтобы проконтролировать процесс поисков, и скоро его, можно сказать без преувеличения, знала вся страна.

– Представляешь, звоню я начальнику отделения города Ф, а его не зовут. – пожаловался он мне во время очередного моего визита в полицию. – И я слышу где-то вдалеке диалог: «Кто звонит-то?» – «Да Оскар Белов, тот псих из Б, который по всему миру девчонку ищет» – «Тогда я уехал в отпуск. Надолго!» Так что баста, теперь только официальные запросы посылать буду, никаких звонков!

– С другой стороны, может, это неплохо? – робко спросила я. – Если девочку похитили и где-то прячут, ее рано или поздно опознают соседи. Скрыть под другими документами не выйдет.

– Да ладно тебе. – он поднялся и подошел к окну. – Не смешно даже. Через год она изменится так, что и мать родная не узнает, не то что соседи. Да люди, похоже, вообще не лицо запоминают, а наряды. Вчера мы три раза выезжали на вызовы: один раз в супермаркете видели девочку в красном сарафане, второй – в детском саду в розовом пышном платьице, в третий – на уличной детской площадке в пуховичке. Надо ли уточнять, что это Ники среди этих девочек не было? Даже возраст другой – двум по семь лет, одной вообще всего пять. Но одежда похожая, эт точно.

Впрочем, это еще не все. А вот твои… как бы это помягче сказать… коллеги меня просто измором берут. Каждый день получаю десятку сообщений от разных колдунов и ясновидящих. Они мне карты местности присылают с крестиком в точке, где копать надо. И даже глобус прислали, вот! – он жестом фокусника достал из ящика стола маленький глобус с красным люминисцентным пятном на месте Черного моря.

– Вот сюда мне велено послать водолазов, искать вот в этом квадрате, тут всего-то 8 км в диаметре, на глубине 120 метров. Там найдется гроб хрустальный… тьфу, я скоро сам тут ясновидящим стану!

– Да ладно, посылай психов лесом…

– А они не только мне, они твоему разлюбезному Моринскому, чтобы его приподняло да расплющило, тоже всю эту муть шлют! А как же, он вознаграждение обещал! А он потом ко мне бегает, требует все это проверить! Поля, ты же знаешь, я человек спокойный… – передернувшись всем телом, прошипел Оскар. – Но чуствую, что скоро сам стану кровавым убийцей. Как я только этого Моринского не придушил до сих пор, сам удивляюсь!

– Не надо, после смерти он нашему агентству не заплатит. – кротко заметила я. – Пусть пока поживет. Может, мне карты раскинуть, раз уж он так колдунам верит? Пусть меня терроризирует, а не тебе нервы треплет.

Оскар лишь махнул рукой, и я, выйдя из кабинета, позвонила Моринскому и пригласила в офис, чтобы отчитаться о проделанной работе. А там, глядишь, разговор об экстрасенсах зайдет, и предложу свои услуги. Два в одном флаконе, как говорится.

Артем пожелал приехать в тот же день, но о гадании разговор так и не зашел. Он вошел в кабинет с виноватым видом, сильно ссутулившись, и непривычно тихо уселся, виновато посматривая на меня.

– Я тут сам к вам как раз собирался. Мы, того… решили с Женей пока снова сойтись. Негоже ее оставлять одну в таком-то состоянии. Она ревет беспрерывно, а недавно вообще дикие идеи в голову полезли. Рыдать перестала, правда, но я и обрадоваться не успел, как снова-здорово. Теперь говорит, мол, Ника наша знала, что исчезнет, предчувствовала. И теперь Женя тоже предчувствует, что исчезнет. Видения у нее такие. Вроде, Ника ей во сне является, с собой зовет. Как ее одну оставить?

– Погодите-ка. – напряглась я. – Может, ваша жена знает про исчезновение дочери больше, чем говорит?

– Да бросьте вы! – он сердито замахал на меня рукой, и даже выпрямился. – Наверняка сон плохой приснился. Или птичка нехорошая трижды прокаркала. Все вы, бабы, верите в сны да приметы, нечего на Женю собак вешать. Зато она такая покладистая стала, все Тема да Тема, во всем слушается. Договорились квартиру ипотечную продать, после уплаты банку немного деньжат нам должно остаться, купим себе жилье поскромнее. Да если б она раньше такой была, разве я б ушел из дома?

– И все же я должна еще раз поговорить с Евгенией. – твердо сказала я.

– Да кто ж против, конечно, поговорите. – закивал он. – Вот через недельку вернемся, и сразу к вам. Вдвоем.

– А куда вы уезжаете? – удивилась я.

– Да нам тут сообщение поступило, из города Н. Видели там девочку, один-в-один Ника. Только наряд другой, не купальник, понятное дело. Так что мы решили съездить, проверить, что к чему. Уже отель на неделю забронировали, завтра и двинем.

– Но таких сообщений в неделю десятка два приходит! – возмутилась я. – Их надо в полицию передавать, тут же проверят.

– Да пишут, что не станут полиции помогать, а несчастной матери помогут. – чуть помявшись, сказал Артем. – Да что я пересказываю, читайте сами.

Он передал мне айфон с выведенным сообщением со скрытого номера:

«Вашу дочку я видела в городе Н, она выглядывала в окошко квартиры на два этажа ниже моей. На ней было плотное серое платье с кошкой на груди. Похоже, девочка чем-то накачана, вид у нее как у зомби. Увы, в полицию я по некоторым причинам обращаться не хочу. Но горе матери понимаю, сама ращу ребенка. Если вы сообщите органам – право ваше, но девочку не отыщете.

Если согласны обойтись без ментов, то приезжайте в Н, в отель «Бастилия». Я сама с вами свяжусь.»

– У Вероники было серое платье с кошкой? – догадалась я. – Но… Ника исчезла в купальнике! Платье должно было остаться дома, разве нет?

– Не знаю уж, кому оно что должно, – проворчал Моринский. – А только в квартире его нет. Женя думает, что оно как раз лежало в той сумке, что Ника с собой унесла.

– Понятно… – Но вы должны связаться с полицией города Н. Они помогут.

– Полина… как вас по батюшке. – его лицо стало злым, небольшие глазки с прищуром уставились в мои. – Не вздумайте даже! Если вы кому-то сообщите… если помешаете нам отыскать ребенка… я этого так не оставлю. Не сомневайтесь.

Я покорно кивнула, даже не собираясь хранить информацию в тайне. С одной стороны, сообщения из разных городах идут сплошным потоком, с другой, тут есть что-то конкретное. Посторонний человек не мог знать про платье с кошкой… или мог?

– Артем Степанович, а среди фотографий в газетах или на плакатах не было такой, где Ника одета в то самое платье?

Он задумался, в глазах промелькнула растерянность. Потом решительно сказал:

– Ну… было пару раз. Ей это платье незадолго до пропажи мама купила, она его чуть ли не в постель надевала, вместо пижамы. Так что да, фоткали ее тоже в том платье, и не раз. Наверное, в газеты эти фото попали.

Я вздохнула. Появившийся шанс таял на глазах. Хотя… то, что платье пропало, никто не знал, кроме родителей. Оно могло и по сей день спокойно висеть в шкафу. Но сумасшедшие не вдаются в детали. Если девочка на плакате в определенном наряде, то в нем они и видят ее хоть в окне, хоть в реке. Ладно, пусть родители съездят в Н, поговорят с некой доброжелательницей, там разберемся.

– Артем Степанович, вы держите меня в курсе. Если что, мы сразу свяжемся с местной полицией, они, если надо, группу захвата привлекут.

– Да это понятно. – согласился он. – Нам бы адресок узнать, а там я лично в полицию позвоню.

Он ушел, снова пообещав держать меня в курсе. Я позвонила Оскару, выслушала, что никого беспокоить из-за анонимки он больше не станет, и повесила трубку. Может, зря он так? А если девочку действительно видели в Н? Хотя… что-то подсказывало мне, что это пустой номер. Веронику ищут по всей стране, с чего бы неизвестной доброжелательнице писать именно Артему? Куда как проще анонимно позвонить в полицию, сообщить адрес, а там и без нее разберутся. Хотя… может, она вознаграждение хочет, а вот светиться боится? Тоже возможно…

Из-за двери раздался знакомый гул, и на пороге возникла веселая уборщица в сопровождении друга-пылесоса.

– Да что ж ты снова печальная такая? – участливо спросила она, выключив ерзающий от нетерпения агрегат. – Семейные неурядицы, что ли?

– И они тоже. – вырвалось у меня.

– А не стоит он твоих слез, – она так задорно подмигнула, что я невольно улыбнулась. – Ты красавица, вот тут мужик вылетел, так возбудился, что глаза аж горят. Плюнь на прежнего, и новые в очередь встанут!

– Вашими бы устами. – настроение и правда повысилось, хотя что такого она сказала?

– А что, я говорю лишь правду и ничего, кроме правды. – продолжая улыбаться, она включила пылесос и начала уборку. – А хочешь, сбегаю за винишком, выпьем, я тебе все про мужиков-уродов расскажу?

– Спасибо. – я хотела было отказаться, но внезапно передумала. А что, чем сидеть да горевать, хоть поговорю с приятным человеком. – Только я денег дам.

– Да брось, вино стоит копейки. – удивилась уборщица. – Я вниз мотанусь, в Винотеке возьму бутылочку. Ты какое уважаешь, белое или красное?

– Красное. Давай я схожу, а то неудобно.

– Сходи, раз уж такая стыдливая. – улыбнулась та. – А я как раз уборку докончу. Тебя как звать?

– Полина.

– Поля, значит. У меня была подруга Поля, только ее Пелагеей звали. А я Валя. Лучше Валечка.

Я улыбнулась и вышла из кабинета. Красивая блондинка Лариса уткнулась в компьютер и даже не подняла головы. Зачем Тимофей ее держит? Только ради того, чтобы приносить клиентам кофе и распечатывать стандартные договора? Как-то не оправдывает она своего содержания. Я спустилась на первый этаж, в небольшой винный магазин, ругая себя за нехорошие мысли. Похоже, я становлюсь классической бабкой на завалинке, скоро начну шипеть в спину красивым девчонкам: «Проститутка» Чего намалевалась так?» А ведь мне еще 37 нет, чего ж я так состарилась досрочно? Поднявшись наверх с бутылкой муската, я поделилась своими мыслями с закончившей уборку кабинета Валечкой.

– Вот ты меня старше… – я осеклась и покраснела, но Валя лишь рассмеялась.

– Ну чего пугаешься, я на правду не обижаюсь. – ответила она. – Я буду старше, даже если ты об этом не скажешь.

Она ловко достала из секретера два граненых стакана, штопор, открыла бутылку и налила нам вина. Усевшись на место шефа, с удовольствием вытянула ноги и снова подмигнула мне.

– А все от того, что про себя ты забыла. Вот мне полтинник почти, а я сейчас уборку закончу, намарафечусь, да в барчик завалюсь на всю ночь. Тот, где мужики футбол смотрят. Уверяю тебя, одна я оттуда точно не уйду. А тебе кто мешает?

– Да поздно… – я снова прикусила язык. В самом деле, Валечке не поздно, чего я прибедняюсь?

– Вот. – она кивнула. – Когда баба говорит, что ей поздно уже, это и значит, что она в душе состарилась. Чего ж удивляешься, что хочется, как бабке на завалинке, на молодых огрызаться? Ты себя на сколько ощущаешь? На шестьдесят, или больше?

– Больше. – мрачно ответила я. Валечка, раскрасневшаяся от вина, в туго затянутом синем рабочем халатике, наверняка показалась бы случайному наблюдателю моей младшей сестрой.

– Так я о чем! – она чуть погрустнела. – Ох и дуры мы, бабы. Стоит с мужиком расстаться, и все нам поздно становится, и жизни не мила. Ты, вижу, классная девчонка, а туда же. Вот давай сегодня после работы в барчик завалимся. Скинешь лет десять сразу, как на тебя мужики облизываться начнут!

– Да меня ребенок дома ждет, какие барчики… – безнадежно отмахнулась я.

– А что ребенок, один сидит?

– С моей мамой. И что я ей скажу – загуляла твоя дочка, теперь ты круглосуточно няней поработай? Могу представить, что она ответит.

– Да лан! – не поверила Валя. – Раз в месяц и то родную дочку в ночное не отпустит? Ехидна у тебя, а не мать, вот что я скажу.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Да может она и не против будет, это я отговорки придумываю.

– Вот-вот. – довольно улыбнулась и Валечка. – И я о том же. И стоит тот мужик, чтобы так убиваться?

– Да это не левый мужик какой-то, это мой бывший муж. – мне безумно захотелось поговорить хоть с кем-то, кто не встанет на сторону Саши. Моральная поддержка мне тоже нужна, почему друзья забыли об этом? – Понимаешь, я была так уверена в его любви… Я у него была первой. И думала, что вот же мне повезло, я особенная, его никто соблазнить до меня не мог, а значит, для него всегда останусь единственной. Никто не сможет меня затмить. А вот затмила обычная смазливая девка, правда, молодая совсем. Он ушел от меня, и дочка не остановила. И если б та девка сама не отказалась, он и не вернулся бы. Понимаешь?

Валечка слегка погрустнела и залпом допила оставшуюся половину стакана. Немного подумала, долила себе вина, и лишь тогда сказала:

– Да понимаю, думаешь, меня не бросали? Но да, у тебя-то на голове корона была алмазная. Не просто тебя мужик оставил, он твою корону сорвал и растоптал. Тяжко это…

Сжав в руке стакан, я смотрела на нее, не веря своим ушам. Это у меня на голове была корона? И больно мне оттого, что ее уничтожили? А я-то ждала, что Валечка полностью меня поддержит.

Так и не найдя слов, я начала судорожно пить вино, показавшееся слишком кислым. Видимо, лицо стало таким же, потому что Валя сказала:

– Ну да, бестактная я. На самом деле, я все понимаю. Больно это, да. Но вот так оно в жизни и бывает. Незаменимых нет. И вечного нет ничего. И любовь иногда слабеет. Ты пока себя растравлять будешь, легче не станет, вот это по опыту знаю. Забудь про него.

– Тебе надо психологом работать, а не полы мыть. – с трудом влив в себя остатки вина, улыбнулась я. Как ни странно, мне стало немного легче – скорее всего, не от банальных сентенций, а просто от того, что смогла выговориться.

– О, вовремя ты про полы напомнила. – Валя поднялась и ухватилась рукой за пылесос. – Ладно, подруга. Мне работать пора, еще семь этажей убирать. Ладно еще полы пылесос моет, а вот пыль на шкафах, и главное, санузлы… Вот честно, придумал бы кто автомойщик унитазов, я б лично ему Нобелевку вручила.

– А ты их руками? – зачем-то спросила я. – На всех этажах?

– Так другого способа пока не изобрели. – впрочем, грустить Валя, похоже, не умела. – Зато экономлю на фитнесе. Пока 9 этажей приберу да вымою, кило пять скидываю точно.

– Может, мне походить с тобой по этажам, помочь? А то все равно пока без дела сижу…

– Ой спасибо, подруга! – рассмеялась Валя. – Представляю, как удивятся адвокаты с семейными врачами, когда мы вдвоем по кабинетам пойдем. Скажут, уборщицы тут размножаются почкованием. Сегодня парой ходят, завтра тройкой пойдут. Нет уж, я чужой труд не эксплуатирую.

Она вытерла выступившие от смеха слезы, взялась за пылесос и сказала:

– Я к тебе лучше завтра еще заскочу. Со своим винишком. А ты насчет барчика все же подумай. Вот увидишь, такая терапия начнется, ни в одном санатории такой не найдешь.

Она скрылась за дверью, снова включил агрегат. Жуткий вой только стих вдали, как в кабинет пожаловала блондинка Лариса собственной персоной. Она важно, как цапля, шагала на своих длиннющих тонких ногах в ажурных чулочках, слегка прикрытых сверху широким кожаным поясом, который, вероятно, продавался как юбка в одном из модных бутиков. Поправив непослушный белокурый локон, закрывавший сильно подведенный круглый голубой глаз, она подошла ко мне вплотную и напрямик спросила:

– Так ты разведенка? Сюда не работать явилась, хочешь Тиму захомутать?

Я вытаращила на нее глаза, думая, что дешевое вино слишком сильно на меня подействовало. Явно глюки начались, не может такого быть, чтобы юная секретутка приревновала ко мне Тимофея!

Тем временем Лариса перевела взгляд на стаканы и недопитую бутылку, и ее личико аж скривилось от отвращения:

– Ты еще с уборщицей вино распивала? На рабочем месте?

– А ты думала, на рабочем месте только пасьянсы раскладывать надо? – я потихоньку приходила в себя, и теперь с трудом сдерживала смех.

– Да ты на себе посмотри! – пошла вразнос красотка. – Старая, страшная, с уборщицами выпиваешь, а туда же!

– Куда же? – я начала смеяться. – Девочка, хочешь, дам мастер-класс по сексу?

– Ты… Ты… – она начала заикаться. – Только посмей!

– И что ты сделаешь. если посмею? – ласково поинтересовалась я.

– Я тебе лицо расцарапаю! – и она показала длинные нарощенные коготки.

– А я тебе нос откушу. – сквозь смех с трудом выговорила я. – Мне на лицо пофиг, я старая и страшная, хуже не будет. А вот ты без носа, ой, не могу… Прикинь, какой красоткой станешь!

Девчонка развернулась на каблуках и бросилась бежать из кабинета. Отсмеявшись, я задумалась. Лара побежала жаловаться шефу… а что сделает Тима? Уволит меня не посмеет, это точно. Клиентов и так кот наплакал, и тех Оскар присылает. Так что пофиг, а девочке пора снять корону. Я значит старая и страшная, а она королева? Чего ж со мной драться умудала? Даже лестно как-то, черт побери, давно я не вызывала ни у кого таких сильных чувств!

Есть еще порох в пороховницах, подумала я, раз юная красотка так возбудилась. Хотя… Всем нам надо снять короны. Вспомнив слова Валечки, я загрустила. Перестать считать себя единственной и неповторимой? А в чем же тогда смысл любви?

Массивная дверь глушила звуки, так что о возвращении Тимофея я узнала лишь тогда, когда он вошел в кабинет. Сделав сложное лицо, сурово спросил:

– Ты зачем хотела Ларке нос откусить?

– Тебя не поделили. – кусая губы, пробормотала я, пытаясь не заржать. – Она мне фейс расцарапать собралась, а мне он как память дорог. Ты что, жениться ей обещал?

Тимофей грузно уселся на край стола, попытался было нахмурить брови, но тут мы встретились взглядами и, как по команде, дико захохотали. Он почти лег животом на стол, я качалась взад-вперед на стуле, хватаясь за живот, слёзы градом текли по лицу. Видимо, богатырский смех Тимы пробивал даже звукоизоляцию агентства, поскольку минуты через три к нам вихрем влетела Лара, посмотрела на наши красные от смеха лица и так же молча вылетела назад. А мы вновь упали на стол, корчась в припадке еще более мощного приступа веселья.

Когда мы отсмеялись, за окнами уже стемнело. С некоторой опаской выглянув в предбанник, Тимофей убедился, что Лариса уже ушла, и лишь тогда возвратился ко мне.

– Вот же глупая девчонка. – чуть смущенно сказал он. – Ну, было у нас пару раз, и что с того? Что теперь делать, не представляю.

– Попытайся успокоить? – предложила я.

– Да она нервная по жизни. – вгрустнул Тима. – Как ее успокаивать, правда что ль жениться? Да не хочу я, и уж на ней тем более. И увольнять тоже вроде как-то западло… Будет она нормально работать, как полагаешь?

– Да чего гадать? Если будет, так пусть работает. А не захочет – сама уйдет. – предположила я.

Тимофей снова повеселел:

– А и правда, как она захочет, так и будет. Умная ты баба, все же, Повезло твоему мужу.

Я криво улыбнулась и, решив сменить тему, начала рассказ о примирении Моринского с женой. Тимофей перебил на полуслове:

– Но он все еще наш клиент?

– Что за вопрос? – удивилась я. – Разумеется.

– Ну и отлично. – обрадовался хозяин агентства. – А там пусть хоть что делает.

– Да мне странно, что Евгения заговорила о том, что тоже скоро исчезнет… Полагаешь, не стоит внимания?

– Ох, Поля, если б я обращал внимание на все, что вы, милые дамы, несете, пардон за мой французский…

Да, Артем Моринский говорил мне что-то похожее. Наверное, зря я себя накручиваю. Почти успокоившись, я было встала, но тут же спохватилась:

– Лариса подслушала мой разговор из этого кабинета. Но дверь-то со звукоизоляцией, и я не орала… Как?

– Ты видела у нее местный телефон с коммутатором? Вот там кнопку нажимаешь, и слышишь все, что здесь говорят. – спокойно пояснил Тимофей.

– Зачем это тебе?

– Да клиенты, знаешь ли, разные попадаются. – философски ответил здоровяк. – Иногда с таким уединяться вовсе неохота, а что поделаешь? Так вот Ларка тогда нажимает кнопочку и слушает, а если что – тут же в охрану звонит. Мне эта кнопочка, почитай, личного телохранителя заменяет.

Я лишь вздохнула. Теперь у Тимы не будет ни бодигарда, ни секретарши. И все по моей вине. Но кто ж знал?

Еще три дня прошли относительно спокойно. Лариса смс-кой сообщила хозяину агентства. что берет больничный на неделю, и ее обязанности автоматически перешли ко мне. Я не возражала, поскольку клиентов все равно на горизонте не наблюдалось. Тимофей днем где-то разгуливал, приходил в свой кабинет только после пяти, но отношения у нас установились вполне дружеские, и теперь уже с ним я вечерами распивала вино, слушая бесконечные жалобы на бывшую супругу. Когда Рядно работал в угрозыске, она жаловалась, что он поздно приходит домой и приносит мало денег. Когда ушел из полиции и открыл свою агентство, кроме жалоб на безденежье, начала его мучить ревностью к хорошеньким секретаршам. Двух Тимофей поменял, а потом решил, что проще поменять одну жену. С момента развода прошло уже три года, но бывшая так и не успокоилась. Иногда приходит в офис, устраивает скандалы Ларисе, не дает нормально встречаться с сыном… Слушая Тимофея, я невольно задирала нос – на фоне его бывшей супруги я была прекрасной женой, просто идеалом! Не пилила из-за зарплаты, не ревновала… Но вот не оценил Саша всех этих достоинств. Ну и пусть ему будет хуже! Днем я качала с торрентов голливудские фильмы, или ездила в уже порядком осточертевший комплекс «Белые паруса», чтобы поговорить с очередным ничего не знающим и не помнящим жильцом. Идиллия была нарушена через три дня телефонным звонком.

– Полина. мне вы нужны. Срочно! Я еду уже. – Артем почти кричал мне в ухо. Я поморщилась и повернулась к Тимофею, на сей раз пришедшему в агентство с утра:

– Моринскому что-то срочно понадобилось, он едет к нам. Странно, он еще должен сидеть в городе Н.

– Может, Ника нашлась? – предположил Тима. – Но тогда мы-то ему зачем? Даже аванс не отработали.

Я лишь пожала плечами. Насколько я успела узнать Артема, шило в пятой точке у него присутствовало перманентно. Так что вполне возможно, он получил еще одну смс-ку из какого-то города, и теперь собирался немедленно туда лететь. Хотя, в самом деле, от меня-то что понадобилось?

Впрочем, долго гадать нам не пришлось. Тимофей заранее уступил мне центральное кресло, отказавшись перенимать упорного клиента, и скромно сел в уголке. Моринский ворвался в кабинет через минут двадцать. Увидев его нервно мигающие глаза, подрагивающие губы и чуть сгорбленные плечи, я невольно встала со стула.

– Полина, я снова к вам. – он грузно плюхнулся на стул. – Ну дурак я, ругайте, если надо. Но я готов и новый договор подписать, если что. Понятно, что теперь оплата двойная. Только найдите мою жену. Она тоже исчезла.

Глава 5. Второе исчезновение

В тот день сборы не задались с самого начала. Евгения то начинала плакать, то пила валерианку, а к полудню начала тайком прикладываться к коньяку. Артем устал ходить за ней следом, и сосредоточился на сборах. Летели она на неделю, но мало ли что могло задержать. Да и если найдут Нику, надо бы ей одежду запасти, не покупать же в чужом городе. Наконец, оба больших пластиковых чемодана были набиты доверху, Артем выглянул на улицу и присвистнул: несмотря на начало марта, крупными хлопьями шел снег. О том, чтобы надеть легкое шерстяное пальто, теперь не было и речи. Да и норковая шубка Жени промокнет же от такой сырости. Он накинул обычную серую куртку, вынул из шкафа старый серый пуховичок жены и позвал: