Из ВДВ СА в аэромобильные войска ВСУ. ВДВ после распада СССР

После общения с майором я пригласил лейтенанта с дрожащими коленками. Педиатр был совсем еще сырой, об армии понятия не имел, поэтому брать его сразу в батальон смысла не было. Лейтенанты-врачи в армии должны начинать с азов, а азы у нас расположены в медпунктах полков или в медротах бригад. Для особо «одаренных» можно предложить отдельную спецчасть-типа какого -нибудь саперного батальона. Цвигуна решил отправить в медроту двадцать пятой бригады, хотя судя по выражению лиц сопровождающих родственников, они были не очень удовлетворены таким поворотом дела, но спорить со мной не стали. А так как там на то время отсутствовал командир медроты, то подсластил им пилюлю и предложил лейтенанту набивать шишки сходу, на что он и согласился от недопонимания.

Через пару дней после него, примерно, в том же ключе, прибыл второй педиатр, лейтенант запаса Палас. Он пришел сам, но от страха у бедолаги язык заплетался. Успокоил я его, как мог. Этого пришлось отправить в ту же бригаду младшим врачом. И так я вынужденно и параллельно работал еще и за начмеда дивизии, восполняя дефицит врачебного состава в войсковом звене.

Ну, а те, которые уже с миру по нитке наскреблись в батальоне, в каждую свободную минуту повадились повышать свой медицинский уровень, совершенствуясь игрой в нарды (шиш-беш). Ничего подобного раньше не замечал среди врачебного состава батальона в благословенные советские времена. Тогда врачи или занимались делом в рабочее время или же отдыхали семьями на природе. Многие занимались спортом, рыбалкой, охотой и т. д. А тут, видите ли, интеллектуалы собрались из всей бывшей Советской Армии.

Сделал замечание раз, хмыкнули, спрятались. Через пару дней снова сидят под навесом и тарахтят костями, как ни в чем не бывало. Предупредил, что конфискую коробку со снаряжением и накажу. Смотрю, то – то побормотали себе под нос и ушли по кабинетам. Проходит пару недель и ситуация повторяется. Подхожу, беру доску, ломаю и одеваю фанеру на голову старшему лейтенанту Подоляк, ординатору терапевтического отделения. Ах, сколько воплей и визга! Громче всех тявкает мой коллега по альма-матер, доктор-лор Жидленко. Не обращаю внимания. Больше не приходилось видеть своих подчиненных докторишек за непотребным занятием в рабочее время.

МАРТЫНОВ

Стук в дверь кабинета. Смотрю, заходит давно забытая, но вроде знакомая морда.

– Разрешите, товарищ капитан?

«Да это же майор Мартынов, – вспомнил я. – Каким ветром, товарищ..»?

– Все также, по- прежнему майор, – подсказывает он мне. Это тот самый майор, мой бывший сосед по тридцатому дому, у которого я периодически смотрел и консультировал детей. А моя жена, медсестра детских учреждений, за ними вообще, постоянно присматривала. Он был заместителем командира медбата по воздушно-десантной службе. Это он пообещал мне, когда я убывал в длительную командировку, закрыть программу прыжков с одним недостающим, и бортонул меня, в результате чего в тот год я не получал двадцать пять процентов к окладу и год не был зачислен за полтора. Все это мгновенно пронеслось в голове.

– Слушаю внимательно вас, товарищ майор, – сухо отвечаю.

– Я, прибыв из Пензы, там теперь свужу, – именно так сказал, потому что у него была странная картавость. Вместо буквы «л», он выговаривал «в».

– Хочу перевезти контейнер со своими вещами на железнодорожный вокзав. Подсобите мне машиной.

– Надеюсь, вы ничего, товарищ майор, не забыли о наших с вами отношениях?

– А что я довжен помнить? – прикидывается он шлангом.

– Все вы прекрасно помните. В этом батальоне для вас никто и ничем уже не подсобит. Поищите дураков в другом месте.

Опустив уши, он, как тряпичная кукла, развернулся и выполз из кабинета. Чуть позже я узнал, что этот недорека еще и жену бросил с двумя детьми. Другая, в Пензе приглянулась.

НЕТРЕБКО

Как всегда нахожусь на рабочем месте в своем кабинете. Звонок внутреннего телефона. Дежурный по части сообщает мне, что на территории батальона находится начальник медицинской службы округа, полковник Нетребко. Вот черт, принесла нелегкая того, кого я меньше всего ожидал сегодня. И ведь без всякого предварительного предупреждения. Несусь на встречу с начальником, которого еще ни разу в глаза не видел. Штаб батальона находится на отдельной территории от основного корпуса батальона. И расстояние между ними около полторы сотни метров, если идти через городскую улицу по диагонали.

Строевым шагом подхожу к стоящему с моим начмедом дивизии полковнику с петлицами красного цвета. Для нас, привыкших к голубому, все другие колера режут и бросаются в глаза. Представляюсь и желаю здравствовать. Полковник кидает в мою сторону косой взгляд, явно недовольный. Руки не подает. Произносит тихим голосом в сторону майора Главачека:

– Это и есть тот ваш доморощенный комбат»?

Говорит, как о постороннем предмете, не учитывая мои уши. Всем своим видом дает понять, что я для него никто. Понимаю, это месть за то, что комдив не принял того капитана, которого он пытался воткнуть на мое место.

«Ну, и хрен с тобой, золотая рыбка», – подумал я о полковнике.

– Заведите своих подчиненных в зал, я желаю пообщаться с медперсоналом, – отдает распоряжение одесский начальник в сторону начмеда дивизии. Я вроде как, остаюсь не у дел. Заходим в зал батальонной столовой, потому как другого, просторного помещения в моей части и нет. При входе полковника подаю команду смирно-вольно. Присаживаемся и внимаем речам нового для нас шефа. В течении двадцати минут он что там баламутил о трудностях, которые мы должны преодолеть, несмотря ни на что, под его чутким руководством. Ни слова об укомплектовании батальона врачами до полного штата, ни звука о новой санитарной технике и медицинской аппаратуре. Мне понятно. Выживайте как можете на том, что вам досталось от «нехорошей» Советской Армии. Так и убыл, не перекинувшись со мной ни словом. Заочно значит, назначил нелюбимым бастардом.

Понятно, что ехать служить в нашу Тьму-Таракань, желающих, даже по приказу, увы, нету. А нынешний одесский начальник еще и в обиде на комдива за то, что тот стал поперек его воли, поэтому специально станет ставить палки тем, кто вдруг пожелает отправиться к нам добровольно.

ВОРОБЬЕВ

Время около восьми вечера. Собираюсь домой. Стук в дверь. Смотрю, на пороге появляется начальник службы ГСМ дивизии Анатолий Воробьев. Я еще мало с ним знаком, но бензин после развала Союза начинает входить в цену и, соответственно, те кто его распределяет, как говорил Райкин, становятся уважаемыми. Сам по себе гэсээмщик молодой, шубутной, любитель заложить за воротник.

– Разрешите, Владимир Кириллович?

– Да проходи, проходи…

– Тут такое дело, мне срочно нужна машина на полчасика. Разрешите на вашей таблетке смотаться?

– Точно на полчаса? И сам ее пригонишь, и передашь дежурному? И мне доложишь по телефону, что все в порядке?

– Обязательно все так и сделаю, – вьюном крутится он передо мною. Ответственным по батальону как раз был мой начальник штаба. Вызываю майора Кальсина и в его присутствии даю устное распоряжение выделить санитарный автомобиль временно майору Воробьеву. Ответственного предупреждаю, чтобы проконтролировал. Сам убываю на ночлег. Через час мой НШ звонит и докладывает, что ни майора, ни машины нет. В шесть утра доклад с тем же результатом. Пропал гэсээмщик с машиной и водителем. Еще через полчаса звонит мне один из прапорщиков дивизии и полушепотом сообщает:

– Видел, как наша санитарная машина стоит на молдавско-украинской границе. А Толик Воробьев просит за ним приехать.

Запрыгиваю в ожидавший меня служебный Уазик и мчусь на молдавскую границу. Благо, до нее не более десяти километров. Со времен развала Союза граница по – прежнему, условная. Никаких там столбов полосатых с гербами еще не было. Зато дорогу перегораживала кривая, как наша жизнь, жердь. В Буджакских степях найти прямой и ровный кусок древесины – проблема. С одной стороны к ней было привязано пару кирпичей для противовеса, с другой, разноцветный, связанный узлами в нескольких местах, шнурок. Рядом, на обочине, стояла рваная лагерная палатка, а в ней находилась дежурная смена молдавских пастухов, которые изображали из себя ретивых погранцов. Чуть немного впереди и левее, через дорогу от палатки сиротливо стояла моя «таблетка». Передние колеса ее уперлись в коровьи кизяки рваными скатами и ободами.

Оказывается, что не смотря ни на что, у молдавских овцепасов был на вооружении так называемый, ментовский «ёж». На ночь они растягивали его через дорогу. С их слов понял, что они делали безуспешные попытки остановить вчера вечером мчавшуюся в неизвестном направлении через заставу, в суверенную Молдову, украинскую военную машину. Махали руками и дрыгали ногами, но «нарушители» упорно игнорировали действия «мужественных» пограничников. В результате чего оба передние колеса, наехав на шипы, с громким взрывом испустили дух, а машинку выкинуло на обочину.

Подхожу к своей технике, за которую несу непосредственную ответственность. Внутри, в кабине, облепив капот, на моторе, как мухи, прилипло три тела. Сам Толян Воробьев, вся в белом, какая – то мадам, из Болградских ночных фей, и мой несчастный боец-водитель. Слов нет. Мне остается только презрительно посмотреть в глаза гэсээмщику. Он с подругой за ночь так замерзли, что на них смотреть жалко, а не то, чтобы еще чего – то там выяснять. Но делать нечего. Инструктирую бойца, чтобы безотлучно находился в машине и ждал, когда пришлю за ним помощь. Пассажиров забираю с собою.

По дороге назад Воробьев клянется, что все расходы берет на свой счет. Довез их до центра. Через пару часов санитарную машину пригнали мои технари, заменив колеса. Воробьева через небольшой промежуток времени уволили по несоответствию занимаемой должности, и он куда-то исчез с моего поля зрения.

СЕКРЕТАРША

Прапорщик Ковзюра, начальник секретной части, заходит ко мне с жалобой. Обращает внимание на секретаршу-машинистку нашего штаба. А именно то, что она совсем от рук отбилась. В рабочее время за ней заезжает хахаль и увозит в неизвестном направлении. Приходится уделять внимание. И точно. Не проходит и дня, как на моих глазах дамочка нагло, в десять утра усаживается в какой-то «Жигуль».

– Стоять, жучка. Выйдите с машины, – прошу я ее, – и идите на свое рабочее место.

Она покорно, как курица, но с крайне недовольным видом, убегает в свой кабинет. За рулем сидит моложавый старлей, блондин пепельного окраса.

– Кто такой? Почему здесь? Куда собрался увозить мою сотрудницу?

– Старший лейтенан Ищенко! – со злобой и раздражением, отвечает он. Начальник штаба ОБДО. (Отдельный батальон десантного обеспечения). Хотел со своей подругой кофе попить…

– Так у твоей подруги вроде имеется законный супруг, – констатирую я.

– А мы давние знакомые…

– А ты вообще откуда в дивизию прибыл?

– Я местный, а служил в Донецкой области.

– Значит так, можешь дружить со своей знакомой сколько тебе угодно, но только вне рабочего времени. Ты меня понял?

По стеклянным гляделкам вижу, что понял, но с большим недовольством.

– Еще раз здесь появишься, будешь иметь большие проблемы. Да, и еще, учитывая твою должность, думаю, что ты сможешь приютить ее у себя в батальоне. Расстанусь без сожаления. Судя по его роже, идея ему понравилась. Больше долго с ним встречаться не приходилось. А через какое – то, небольшое время, мадам, действительно, перевелась. Даже не стал уточнять куда.

ПАНАЕТ

Пересекаю дворик своего штаба. Со скамеечки под забором вскакивает незнакомый капитан и принимает стойку смирно. Смазливый на мордашку, черноусый, видимо, очередной из приезжих и ищущих себе место. Но не медик, эмблемы водительские.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться, капитан Панает. Здравия желаю! Глазки бегают суетливо на смущенном смуглом лице, но первое впечатление производит положительное.

– Слушаю вас, товарищ капитан, – сухо отвечаю незнакомцу.

– Меня к вам направили со штаба дивизии. Сказали, что у вас в батальоне вакантная должность заместителя командира по технической службе. Возьмите меня, я справлюсь.

– Зайдите ко мне через полтора часа с вашим личным делом, тогда и поговорим.

Точно, в назначенное время, будущий зампотех батальона, стучался в дверь моего кабинета. Листаю его «стерильное» личное дело. Ничего особенного. Послужной список и характеристики с прежнего места службы только положительные. Учитывая, что техническую службу в батальоне до сих пор возглавлял прапорщик и неплохо справлялся, соглашаюсь на то, что капитан не будет помехой, и даю добро. Пожалеть о своем решении придется через пару лет, но это уже будет совсем другая страница в повествовании.

Время бежит неутомимо. Провели массовую диспансеризацию всего вновь прибывшего личного состава, как срочной службы, так и всех офицеров и прапорщиков. Многих, несмотря ни на что, пришлось забраковать. Я привык, что в наших войсках, практически невозможно было встретить офицера в очках. Были один или два случая в советские времена- старые прапора на складах, которые уже дотягивали до пенсии, стесняясь, натягивали на свои репы окуляры. Сейчас же очкарики начали проскакивать и среди категорий помоложе. С условиями и оговорками, мол мы прыгать с парашютом не собираемся, на десантные льготы не претендуем, нам лишь бы служить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.