«И вот вам результат…»

Владимир Перцов

«И вот вам результат…»

«С грибами к бессмертию!»

Вместо предисловия

Сегодня интернет ежедневно и ежеминутно сообщает нам о жутких находках и сенсационных открытиях. Все эти сообщения начинаются примерно одинаково:

«Учёные кричали от ужаса, когда обнаружили это… двое на месте обос… ободрились!»

Тут и там мелькают переполоханная Ванга, нелюдимый Нострадамус; Эдгар Кейси выдаёт онлайн-предсказания, будучи глубоким покойником.

– Девочка из глухого аула ясно видит, что внутри нашей планеты находится ещё одна, только большего диаметра, отчего нашу голубую планету непрерывно пучит.

– Сенсация: японские рыбаки засняли, как нечто, холодящее кровь, всплыло из бездны и громко сдохло! Учёные глянули и снова обо… не обрадовались!

– Бабушкин способ восстановления девственности. Получается как новая, ещё крепче! Придётся вам, ребята, попотеть-2!

Спасибо, Бабушка!

– Ещё сенсация: наша Земля всё-таки ПЛОСКАЯ! Учёные подползли к краю, глянули вниз и снова… отползли назад, придерживая штаны!

Может, нам учёных поменять?

С другого конца, при всём научном ажуре нам как-то ненавязчиво, но упорно втюхивают мысли о конце света. Через стенку от упомянутых пропахших собственным ужасом учёных живут такие же эксперты. Они непрерывно дают непрерывную оценку происходящему, причём всегда в одном направлении: «Скоро гроба подорожают!»

Впитывая всё это, человечество живёт как бы в предчувствии мировой диареи. Вроде надо что-то делать, но лучше не начинать – вдруг не добежишь!

Короче, если почитать, послушать, пошерстить блогосферу, – это не жизнь, а послепраздничная рвота! То есть жить страшно, противно, дальше хуже некуда!.. Однако, что любопытно, на кладбище по-прежнему никого калачом не заманишь! Проезжаем себе мимо, вроде нас не касается! Обязательно покасается! Так чего наперёд плачем, скорбим, нервно меряем давление? Зачем обижаем судьбу? Жить-то, как выясняется, хочется. Зачем её портить?..

Потому что смотрим, цепляемся очами за всякую дрянь. Но выход есть: нужно читать хорошее.

Часто помогает.

С этой нехитрой мыслью автор решил обнародовать всё нижеследующее.

Об авторе

Воспоминание о французском ресторане (фрагмент биографии)

Воспоминать об этом ресторане нечего. Разве что он находится в центре Минска.

Мы приехали туда около полуночи на каком-то огромном джипе. Вошли почему-то с тыла. Огромное белое помещение с двухэтажным потолком, холод от тупо работающих кондиционеров. На большое помещение нас было шестеро, все шестеро – это была наша компания. В меню всё было по-французски и лишь внизу русский перевод. В колонку цифр справа автор заглянул по глупости и сразу захлопнул эту книгу, чтобы не глянуть уже по неосторожности. И не то чтобы автор платил, нет, платил один состоятельный Виталик, просто человеку нормального состояния души и кошелька не надо показывать такие цены – это, во-первых, бессмысленно и, главное, безнравственно.

Где-то в середине тайма автор высказал мысль, которая, надо думать, витала у всех. Мысль была такая: а вот раньше бы по бутылке портвейна на лицо, два батона, кабачковая икра и плавленый сырок для дам – ведь хорошо было бы, не правда ли, господа? На что господа промолчали, но в душе кивнули. Люди-то собрались хорошие, а французский ресторан располагает лишь к поглощению того, что они называют пищей. И называют напрасно. Ибо когда тебе на полуметровом в диаметре блюде подают что-то лежащее в центре и перекрывающее этот условный центр еле-еле – о чём можно говорить, друзья?! Но выпить можно везде и всегда. Что и делалось, занюхивая некоей булочкой, которая одна из всех яств напоминала именно еду.

Но Господь не даёт испытания выше сил, за наказанием следует избавление. Глубокой ночью ехали в том же джипе домой уже вдвоём. И вот мы едем, из динамика слышен хороший интеллигентный голос, читающий собственные произведения. Некто Игорь Иртеньев. И вот среди тех стихов автор услышал одну фразу, удивился, попросил хозяина отмотать плёнку – не ослышался ли автор? Хозяин отмотал. Автор не ослышался. Но прежде чем огласить эту волшебную фразу, автору хочется поделиться волшебным же воспоминанием, которое можно озаглавить просто:

Как я встречался с поэтом Игорем Иртеньевым. Два раза

Это было ровно много лет тому. Это была Рига, Международный конкурс юмора и тогдашней сатиры «Кубок А. Райкина». Автор со своим театром «Христофор» отправились за этим самым кубком. Вот артисты говорят автору: «Васильевич, там есть номинация «Лучшему писателю» или поэту – выступи, а?!» Юра – директор – говорит: «Володя, у нас театр молодой, нам лишний приз не помешает». Он эти самые призы собирал, как смородину. А заявили они об этом потому, что полностью обнаглели.

Ибо уже на третьем году существования «Христофор» скосил бо́льшую часть призов на последнем Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Скосили бы все, но москвичи, которые командовали всегда и всеми конкурсами и ВСЕГДА в них побеждали, никак не могли уехать домой с порожними руками, их бы в обратном поезде парализовало. Но факт, что провинциальный «Христофор» на то время был уникальным событием во всей огромной державе, и не его вина, что он был провинциальным. В этом коллективе, кстати, автор был его создателем, автором, режиссёром, художником по костюмам, музыкальным руководителем, хореографом… пожалуй, хватит. И у автора всегда была идея «побить москву», что и делалось «Христофором» оптом и в розницу…

Естественно, автор тоже был слегка оборземши.

И вот мы едем в Ригу за пресловутым Кубком и не ниже. Автор склонился на уговоры артистов, написал специальные произведения, чтобы побить на голову пусть известных, но явно хилых конкурентов.

Приехали.

События развивались планово. «Христофор» с первого дня обаял местную публику, ибо всегда был смешон и интеллигентен. Дошла очередь до писателей. Их было довольно много, как на тогдашний юмор. Понятно, что неумолимый отбор после каждого тура резко сокращал писательское поголовье, – так было всегда. И вот автор вышел в свою очередь, прочёл конкретное произведение, получил заслуженные аплодисменты и давай готовиться ко второму туру, а их три. Кстати, на первом же туре автор увидел в стане соперников худощавого мужчину неопределённой национальности, который читал стихи, и стихи те автору понравились. Оказалось, что мужчину зовут Игорь и он уже сильно известен в Москве. «Ну и пускай, – нагло подумал автор, – всё равно Главный приз у меня в кармане». И давай готовиться к своему второму антре.

Но случилось иначе. Случилось уникальное явление в деле конкурсов и соревнований.

Вечером накануне второго тура к автору подошёл знакомый человек, который был в жюри и который из всего того жюри один знал, что автор из себя представляет, ибо автор был-таки из провинции, – так вот он сказал, отводя взор в сторону: «Володя, тебя выкинули после первого тура, можешь лечь отдыхать». Ну, автор сильно, конечно, удивился. Оказывается, что остальное /московское, конечно/ жюри сказало: «Этот хлопец из Минска совсем сдурел: какая может быть сейчас публицистика, какие, к чёрту, призывы к свободе, к свету, – капитализм в ширинку дует!!» И выкинули автора с того конкурса, как паршивую свёклу… А автор-то говорил о том, что ему болело, и людям в зале тоже, – это был, напомним, 91-й год.

Ну, подумал автор, выкинули и выкинули! Не сильно и хотелось. Тем более что остальной «Христофор» на своей волне, то есть недосягаемой. Автор уже на правах вольнослушателя посещал соревнование бывших соперников и видел, как поэт Игорь кладёт остальных буквально одной левой и получит Главный писательский приз, и поделом.

И вот финал. «Христофор», как и положено, получает этот самый «Кубок Райкина» и победу что ли в пяти номинациях. Под гром аплодисментов, ибо культурная рижская публика оценила, что можно быть смешным и интеллигентным одновременно. Что мог позволить себе лишь один их земляк с типично латышским именем Аркадий Райкин. Дальше объявляют победителей в номинации «Лучший литератор». Сидит Игорь И., он спокоен, у него уже дырка прокручена под лауреатский значок. Председатель /московского/ жюри говорит: «В данной номинации главный приз получает… Владимир Перцов, г. Минск!» Публика хлопает, удивленный автор выходит на сцену буквально в гостиничных тапочках, публика на это настораживается, но узнав, что это он командует «Христофором», прощает всё. У остальных участников глубокий вопрос: «Почему Перцов? Что такое Перцов? Где вообще этот г. Минск, кто его последний раз видел?!» Им говорят: «Это тот, которого выкинули после первого тура; ну, который ещё говорил: "Поднять Россию с колен и поставить на попа!"»

Короче, скандал и кошмар!

А что выяснилось. Жюри, хоть и промосковское, наблюдало за остальным «Христофором» и спрашивало: «А кто им пишет тексты и вообще?» Выяснилось, В. Перцов. Что за Перцов? «Ну этот, – говорят, – который на первом туре спрашивал «чем мы думали?», за что нами справедливо изгнан, чтобы не путался под ногами с вопросами, мешающими восходить заре новой жизни». Но тогда у людей ещё были фрагменты и рудименты совести, и эта совесть велела им совершить поступок, беспрецедентный в истории конкурсов и ристалищ.

Больше автор Игоря И. не видел. Даже по ящику. Может, потому что не смотрит.

Раз второй

Итак, напомним, мы едем ночью по Минску с одним местным крутым на его же крутой машине, оба довольно сильно выпивши. И в крутой машине этого местного крутого звучит радио. Но не бухающая музыка, как можно подумать в это время суток и в этом состоянии хозяина, а – стихи. Оказывается, этот крутой любит стихи Игоря Иртеньева и много знает наизусть, – вот такие гримасы капитализма! И вот мы едем ночным осенним городом, в машине тепло, на душе тоже, из динамика слышится приятный голос и хорошие слова. Да. И вот в какой-то момент автор с хозяином отвлеклись на разговор, но автор почти краем филологического уха что-то услышал. Что-то удивительное. Какое-то восхитительное словосочетание. И автор подумал: «Я, наверное, ошибся или почудилось». И сказал хозяину машины: «Остановите музыку! Остановите и отмотайте немного назад». Хозяин не удивился, он послушно отмотал. Оказалось, что автор не ошибся и не почудилось. Это было то самое волшебное словосочетание и звучало оно так:

«…колхоз – это вызов природе!..»

И тут автор заплакал от счастья и чужого таланта.

Кстати, после того триумфа въезд «Христофору» в Ригу был заказан. Он закрывал финальный концерт, публика не отпускала, и мы работали под их аплодисменты и под скрежет зубов организаторов. У них были свои резоны скрежетать. Автор – тоже лауреат этого собрания – стоит за кулисами, тут кто-то из артистов говорит: «Василич, мы споём напоследок «Девицу красную», можно?» Автор легкомысленно говорит: «Валяйте!» Они спели, мы уехали в цветах и призах. Дома получили известие, что больше мы в Ригу ни ногой, мол, на границе отдан приказ стрелять на поражение.

А «Девица красная» – симпатичная народная песня, а в исполнении нашего театра была вообще жемчужиной, розой на куче навоза, которую представляла уже тогда быстро перестроившаяся эстрада.

Солист:

– Девица красная, уху я варила,

Девица красная, уху я варила!

Хор:

– Уху я, уху я, уху я варила!.. И т. д.

Кстати, солидный в своё время «Кубок Райкина» вручался четыре, что ли раза. К двум из них автор имел прямое отношение: в 90-м году его получили авторские «Кролики», в 91-м «Христофор».

Хорошее было время…

Из сборника «Последний закон Ньютона»

Последний закон Ньютона

И вот, наконец, демократия победила.

Вот она уже стоит, и её можно потрогать за глаз. И никто уже и не вспомнит, как она хорошо начиналась.

А жаль, тогда происходило много поучительного и даже удивительного.

Короче, репортаж-напоминание с первых заседаний, например, украинского независимого Парламента. Вместо «украинского» по желанию можно подставить «молдавского», «российского», «азиатского». Они тогда все были похожи.

Итак, большое ярко освещённое помещение. В помещении полно как мужчин, так и остальных решительных депутатов. Депутаты так страшно любят независимость, что каждый второй готов целовать её взасос и отдать за неё жизнь, но всё нет подходящего случая. Обстановка в зале накалена, в воздухе стоит лёгкий чад перегретых мозгов. У Председателя под глазами синяки от недосыпа, более яркие – от мордобоя. То есть идёт нормальный законотворческий процесс.

Председатель сидит лицом к залу в окружении множества бумаг, говорит нервной скороговоркой:

– Панове депутаты, обстановка в нашей любимой Республике вам известна: Украина гибнет, погода неблагоприятная, жизнь короткая, до конца сессии осталось три дня, а нам ещё нужно принять 250 законов, три тысячи подзаконных актов, две Конституции и форму буханки национального хлеба! Кто за такой регламент, прошу голосовать!

Тут к микрофону в зале прорывается Крайне правый, которые бывают во всех цивилизованных Парламентах. Правый что-то кричит, размахивая над головой пиджаком.

Председатель:

– Нет, я вам слова сегодня не дам! И завтра не дам! И микрофон отключу навеки! От вашей фракции ничего конструктивного, кроме «топить жидов и вешать москалей!». Отойдите от микрофона! Оттащите там его за голову!..

Правого оттаскивают, Председатель начинает продолжать законотворчество – ворошит на своём кону председательские бумаги, что-то ищет. Страдальчески морщится:

– Поважаные депутаты, на ваше рассмотрение выносится… выносится… чёрт его маму знает, что тут выносится… Ага, вот оно! На ваше рассмотрение выносится «Первый закон Ньютона»!.. Что-то название знакомое. Мы этот закон, случаем, не принимали? У кого память хорошая?.. Нет?! Ладно, читаю предлагаемый закон. «Всякое тело сохраняет состояние покоя или прямолинейного движения…» Точно мы этот закон принимали, а когда?.. Короче, дальше по тексту! Призываю вас, панове депутаты, принять этот закон в первом чтении, прямо не читая! Кто «за», прошу голосовать!

Возле микрофона в зале возникает фигура депутата от Оппозиции:

– Оппозиции непонятно!

Председатель:

– Что вам обратно непонятно, только коротко!

Оппозиция:

– Коротко: чьё тело?

Председатель, нервно:

– Чьё тело?!

Оппозиция:

– В вашем тексте «всякое тело»! Чьё тело «всякое»?!

Председатель вздыхает, лезет в свои бумажки:

– «…состояние покоя». Значит, покойное тело, что непонятно?!

Оппозиция:

– То есть мы принимаем закон о покойниках?

Председатель сильно пугается этого слова, собирает с пола бумаги:

– Кто вам сказал, о покойниках… Да, о покойниках, как вы выражаетесь! Если мы пока не в состоянии ничего сделать для живого гражданина нашей независимой Республики, то мы просто обязаны, чтобы он почувствовал заботу об себе, когда покинул нашу независимую Республику по независящим от неё обстоятельствам! Прошу меня не путать. Кто за – прошу нажать!

Но нажать не удаётся. Возле микрофона возникает кто-то из центристов:

Центр:

– Поважаный Председатель, поважаные паны депутаты, разрешите по существу. Тут в тексте сказано: «сохраняет равномерное движение». Вопрос к поважаной Оппозиции: куда может равномерно двигаться покойное тело?

Оппозиция, кричит с места:

– На кладбище, что непонятно, козлы?!

Центр, культурно:

– От козлов слышим! Это вашей фракции давно пора на кладбище! Вместе с вашим атаманом!

Сцепились. Председатель шарит по столу, чтобы в них бросить тяжёлое. Не находит, ибо всё тяжёлое давно брошено.

Председатель:

– Расцепите их там!.. Кстати, хотелось бы выслушать авторов закона! Депутат Ньютон в зале есть?! Что за фамилия такая, прости Господи! Опять нету?!

Возникает кто-то из либералов:

– Разрешите!

Председатель, кричит мученически:

– Давайте в темпе!! Мы принимаем только Первый закон Ньютона, а неизвестно, сколько у него ещё… У меня все бумаги перепутаны, кто-то явно ходил по столу, вот отпечатки ног!!

Либерал:

– Предлагаем наше прочтение рассматриваемого закона. Хочу напомнить, что согласно науке в природе существует три типа физических тел: мужское, женское, жидкое и газообразное. Итого – пять…

Председатель:

– Короче, ботаник!

Либерал:

– В вашем варианте «всякое тело сохраняет… состояние покоя… пока другое тело не выведет его из этого состояния». Так?

Председатель:

– И что?

Либерал:

– Ничего не понятно, ни черта! Но! Если вместо «всякое» тело мы подставим «женское» – можно голосовать!

Председатель тупо ворочает головой, как бы собираясь боднуть трибуну.

Либерал:

– Какое тело может вывести женское тело из состояния покоя?

Крик в зале:

– Давай, не томи!

Либерал:

– Предлагаем наше прочтение вашего закона: «Женское тело сохраняет состояние покоя, пока мужское тело не приводит его в состояние равномерного движения».

Председатель, тупо:

– Логично! А что скажут авторы закона?! Депутат Ньютон!.. Поважаные коллеги, кто последний раз видел депутата Ньютона и где именно?!

Поднимается дремучий мужчина в мятом пиджаке и соломой в причёске.

Председатель, радостно:

– О, депутат Ньютон. Давайте по существу.

Мужчина, хрипло:

– Я извиняюсь, я извиняюсь, я извиняюсь, я изви…

Председатель:

– Ты можешь по существу?!

Мужчина:

– Я слышу тут намёки про тело, я извиняюсь!

Председатель:

– Какое ещё тело?!

Мужчина:

– Депутатское тело, я извиняюсь!

Председатель, кричит:

– Вы кто такой, я извиняюсь?!

Мужчина:

– Депутат Лопата, 139-й приусадебно-избирательный участок! Да! Они нашли моё тело, а им даже спасибо не сказали! Месяц пролежало депутатское тело в городском фонтане, как цветок в пыли, а они тут намекают, сатирики, я извиняюсь!

Председатель:

– Так что вы хотите, конкретно?!

Мужчина:

– Вношу поправку в Конституцию: всякое депутатское тело не обязано ночевать в фонтане, как это принято в цивилизованных парламентах Азии, Африки и Латинской Армении.

Внеся поправку, депутат Лопата тут же стоя засыпает.

Председатель, срывается на жуткий крик:

– Панове депутаты! Клянусь, больше никому слова не дам! Сам попринимаю все законы к чёртовой матери!.. А? Что?.. Тут мне подсказывают, что депутат Ньютон уже умер. Наш коллега пошел от нас, а мы не можем договориться, чьё нам тело лучше: женское или депутатское. Позор!!.. Панове депутаты, прошу почтить память нашего товарища, депутата Ньютона Исаака… Кто мне подскажет отчество? Ладно, Ньютона Исаака без отчества почтить память принятием его Первого закона!

На «Исаака» вырывается Правый, что-то оттуда кричит.

Председатель, кричит:

– Да, Исаака! Да, еврея Исаака закон! Примем обязательно! Он всё равно выполняться не будет, а родственникам, может, будет приятно! Вырвите у него там микрофон! Забейте досками!.. Так, кто за первый закон еврея, прошу нажать на ньютона! Тьфу!

В проходе появляется большой конкретный военный.

Председатель, остывая:

– Армия просит слово.

Военный:

– Товарищи панове депутаты, я человек военный, поэтому у армии накопились вопросы. Например, перевод армейских команд на державную, я извиняюсь, мову!

Председатель:

– Например?

Военный:

– Например. Когда державные команды «Налива» или «Направа», «Стый» или там «Ура!» – всё понятно. Но бывают накладки. Возьмём команду «Раком руш!».

Председатель, на грани рассудка:

– Куда-куда?!

Военный, просто:

– Раком, извиняюсь! Приезжаю в часть, полковник командует державную команду, полк становится, извиняюсь, вот так, и в таком виде идёт торжественным маршем вместе с оркестром!

Председатель, дошло:

– Не «раком», а «кроком»! Шагом марш!

Военный, просто:

– Мы люди военные. Но нам понравилось. Особенно когда женская дивизия, так другой раз смотришь, в каждом глазу по биноклю. Короче, у нас просьба этот вопрос решить. А мы – мы люди военные!

Председатель смотрит на часы, ужасается:

– Паны депутаты!! Закрываю прения к чёртовой матери! Кто за первое женское тело, прошу нажать раком!!

Процесс голосования прерывает появившаяся решительная женщина.

– Уважаемые мужчины, прошу слова!

Председатель:

– Вы от кого?!

Женщина:

– Я от уборщиц нашего уважаемого Парламенту. У меня вчера было чисто! И позавчера было чисто. А сегодня у меня нечисто! Прихожу в мужской туалет, а в шестой кабинке через все двери написано, вот, читайте, я переписала!

Председатель громко читает:

– «Здесь седел Вова, 214 избирательный участок!» Владимир Семёнович, не прячьтесь! Вы член цивилизованного Парламента, а вы что в туалете пишете?! Разве «седел»?! Сидел!!

На «сидел» вновь вскакивает Правый, что-то оттуда кричит.

Председатель, безнадёжно:

– Хорошо, я дам вам слово! Но если ещё раз услышу про топить жидов и вешать москалей!!!

Правый, спокойно:

– Паны депутаты, я не буду говорить про политику! Я буду говорить про экологию. Паны депутаты, Украина гибнет, реки мелеют, деревья сохнут. Если так и дальше пойдёт, скоро не будет где топить жидов и вешать москалей!!!

И тут, как говорится, началось.

А чем это всё закончилось – сегодня известно даже идиоту.

Как начинался капитализм

Лично для автора капитализм начался в поезде и некрасиво.

Было лето, над страной дул и мотал флагами ветер перемен. От него кое-что уже упало, кое-что громко крякнуло и рухнуло поверх упавшего прежде. А кое-что только крякнуло, необходимо накренилось и замерло в таком составе, раздумывая: так падать или потерпеть? Может, всё вернётся?

Не вернулось.

Надо признаться, что автор был вскормлен грудью развитого социализма. И нисколько об этом даже не жалеет, хоть грудь та была полупустой и снаружи – так себе. Но это сейчас автор не жалеет, а в то время диссидентствовал, жаждал перемен; стоя в строгой социалистической шеренге, несогласно и твёрдо сжимал в кармане фигу. Когда же шествовал мимо монументальных окон Комитета государственной безопасности /КГБ/ по ул. Владимирской, изображал на лице невыразимую благонадёжность. Ибо было, было, вызывали автора туда невыразительной с виду повесткой, и входил он в тяжёлые двери бледный, а выходил свободный, но Очень Встревоженный.

Было отчего.

И вот – свершилось! Новые ветры, новые слова, смелые сильные жесты, бодрые запахи свободы! Радуйся, народ! Радуйся, радуйся; и паки реку, радуйся!.. Да!

Но радость была недолгой.

Да. И вот в эти волнующие дни ехал себе автор из пункта А в пункт Б, то есть в родной Киев на верхней полке. На остальных полках ехало три человека мужчин. Они вошли в купе гурьбой, громкие, моложавые, энергические с редкими тогда портфелями-дипломатами. Это была зарождающаяся когорта людей, как их тогда называли, «при деле», хотя до легендарных малиновых пиджаков было ещё далековато. То есть пиджаки уже кроились, но клиенты, не дожидаясь, подняли временные паруса и дули на них в открытое море новой креативной жизни. И вот поезд двигался пока ещё по старым рельсам, соседи много и энергично говорили, часто одновременно, как бывает с женщинами. В воздухе так и мелькали тогда непривычные уху слова вроде «бартер», «лизинг», «СКВ» и проч. В купе буквально парило твёрдое слово «бизнес». Как бы гордый заокеанский стервятник, с криком согнавший с насеста нашу квёлую «птицу счастья завтрашнего дня».

Это была популярная тогда советская песня, предсмертная.

Потом эти трое, будучи пока ещё русскими, достали бутылку-другую, разложили закуску, вытряхнули казённые стаканы из жестяных подстаканников, налили, выпили за своё процветание – «просперити».

Сноска. Опытные помнят, что когда в купе мужская компания собиралась выпить, а присутствовал посторонний, его вежливо приглашали разделить праздник. Это был неписаный и никогда не нарушаемый наш закон: тебе культурно приглашают, ты хорошо отказываешься – мы друг друга уважаем.

Так было на ж/д путях со времён братьев Черепановых, кто знает.

Но в тот момент в этом правильном порядке что-то лопнуло. Эти предтечи, эти барабанщики и знаменосцы новых громокипящих дней выпили по второй, по третьей; громко закусывали, говорили ещё громче, хвастались вообще с надрывом. При этом НИ РАЗУ НЕ ПРЕДЛОЖИЛИ ПРИСУТСТВУЮЩЕМУ ЧЕЛОВЕКУ, ТОЖЕ МУЖЧИНЕ, РАЗДЕЛИТЬ ТРАПЕЗУ!!! Взамен они зычно радовались перспективам, ругали новую власть, торопливо хохотали. Человек с цыганскими золотыми зубами радостно делился, как он перегнал по телефону на чей-то адрес вагон сахара, заработав, угадайте сколько баксов?