Девственник. Роман

Панические мысли могли стать навязчивой идеей, и не дай бог, перешли бы в фобию. К счастью, до этого Алёша не докатился и, как казалось ему, он нашёл выход.

Волны перестройки хлынули на берега страны, грозя перейти в девятый вал, и подобно цунами, смести на своём пути не только ценности, созданные человеческим умом и трудом, но и самих создателей, а в оставшихся на плаву посеять растерянность и страх. Все застыли от неожиданности. Замерли в ожидании, слушая горластую гласность, не ведая, что их ждёт впереди.

Но для Алёши это был не тот случай, когда очень важно вовремя кого-то услышать. На фоне дальнейшего раздрая в стране, молодой человек, устав от громких лозунгов и демагогии, льющихся с экранов телевизоров и радио, пресытившись бесконечными издёвками и смехом сверстников над словесной вакханалией рвущихся к власти, вдруг возомнивших себя мессиями и спасителями отечества, нашёл для себя более достойное занятие – периодически совершал бегство к книгам. Политика мало занимала его. Тем более, политика разрушающая жизнь, страну, семью, отношения между людьми.

Художественная литература – это оазис полезности и увлекательности среди бушующего противоречиями мира. В ней присутствовал трепет и присутствовала мысль, в то время как содрогающийся от безумств мир представлялся хаосом.

Не будучи знакомым с афоризмом Монтескье о том, что «любить чтение – это обменивать часы скуки, неизбежные в жизни, на часы большего наслаждения», он безоговорочно принял бы его, поскольку давно пришёл к схожему мнению; попадись ему эта фраза в процессе чтения, он, воодушевлённый единомыслием с известным философом, стал бы приводить цитату, как подтверждение важности и пользы чтения перед своими приятелями, не очень -то разделяющими его убеждение.

Литература стала единственным искренним другом, и даже больше. Единственной женщиной. Женщиной в своём разнообразном многообразии. От милых скромных героинь до разнузданных, обольстительных «пираний», выманивающих не только деньги, но крадущих и душу. Именно в литературе он успокаивался, наслаждался ею и от неё получал удовлетворение и уроки. И она как верная спутница не подводила Алёшу, посылая к нему утешительниц, от общения с которыми не только голова кругом, но и дух захватывает.

Сначала его восторгали и затем, по мере снижения накала упоения ими, утешали тургеневские девушки – романтические особы с сильным характером и богатым внутренним миром, тонко чувствующие, замкнутые и страдающие от отсутствия гармонии между окружающей средой и высокой духовностью в себе. Это противоречие для них стало трагедией, для него – ещё одной лесенкой познания человека как индивидуума. И всё же схематичность образов Лен, Лиз, Вер и Ась, вскоре наскучила ему. На смену им в его мир ворвалась неукротимая Настасья Филлиповна, в вихре танца закружилась сотканная из любви и ревности Анна Каренина, из глубины леса появилась диковатая полесская колдунья Олеся; в этих прекрасных лицах сквозила печаль, а в сердцах поселилось страдание, ибо они знали, чем всё кончилось. И он уже знал. Поэтому соприкасался с ними так, как не мог соприкасаться со своими ровесницами, сидевшими рядом и дышавшими с ним одним воздухом средней полосы России, но далёкими от его сущности. Соприкасался и наслаждался обществом тех, которых сам понимал, обнажая перед ними не столько душу, сколько томившееся в неопытности тело.

Оно тоже жаждало гармонии, и, как ему казалось, в такие минуты, приближаясь к литературным богиням, обретшим бессмертие, обретало её. В мечтах и фантазиях! Но однажды что-то сломалось в нём, однажды его мир вдруг растревожился. Причиной стало новое слово нимфетка, которое въелось в его мозг и совершило в нём кульбит.

Будучи юным и неискушённым, он не был готов к подобной литературе. Прочитав «Лолиту» в первый раз и не поняв не только главного посыла автора, но и не разобравшись в фабуле романа, отложил. История напрягла его. До сих пор всё было более-менее понятно, а эта книга смутила юного Алёшу. Отложил до лучших времён, но не отбросил, как делал с книгами, не затронувшими его сердца. Эта как раз затронула, но не сердце – любопытство и смутное беспокойство.

Время от времени он возвращался к ней, читал выборочно отрывки, испытывая ощущения сродни тем, которые он испытал при виде язычка Лины, слизывающей мороженое. Если до встречи с произведением, предаваясь сладостным мечтам, он оправдывал свои тайные действия потребностью души и тела, якобы возвышающие его, то книга явилась чуть ли не инструкцией к действию, спуская его с небес на землю. Вот ведь как бывает у других… Томительные вожделения Гумберт Гумберта (8) трактовал по-своему.

Стыдясь самого себя, воровато, он запускал руку между ног и проделывал манипуляции, освобождаясь от внутреннего зудящего напряжения. Гармония исчезала, уступая место плотской удовлетворённости.

Задавался ли он вопросом, что происходит с его организмом?! Задавался и не раз. Только это и занимало его сейчас. Любопытствовал, искал ответы в книжках и в разговорах с друзьями, уверяя себя, что полученные знания, окажутся полезными, хоть и теоретическими. Но одной теорией в своих сексуальных фантазиях не ограничивался; следуя природным инстинктам, продолжал мастурбировать, чувствуя радость и облегчение. Ощущения нравились ему, несмотря на некую внутреннюю неловкость, которая появлялась после процесса. И каждый раз, словно оправдывая себя, находил утешительный довод, уверяя себя в том, что подобными действиями никому не вредит.

Алексей Сергеевич про себя часто улыбался тому неопытному Алёше, воскрешая в памяти давние терзания. Неизбежно каждый подросток проходит через них на пути возмужания. На этом пути случаются непредсказуемые повороты. Порой нежелательные. Отсутствие рядом внимательного отца или старшего брата, которые бы научили многому, сыграло в его жизни решающую роль.

Теперь он понимал, чтобы стать мужчиной, мальчику необходим наставник. Если его нет в детстве, мужчина вырастает незавершённым. Да, внешне человек может казаться мужчиной. И работа у него мужская, и одежда, и семьёй обзаводится… Но. Передача мужественности лично Алёше так и не завершилась. Всё оборвалось на том диком случае. Вульгарно, жёстко. С искажением и надломом. И ни одна душа не взялась объяснить ему, что же произошло… Как воспринять?! И надо ли! Скорее всего, как понимал Алёша, он не прошёл процесса мужской инициации.

Оставаясь один на один со своими проблемами, он невольно прислушивался к тому, кто сидит внутри него и руководит, не считаясь ни с воспитанием, ни с родными, ни с его жаждой гармоничного самоощущения. Физиологические потребности брали верх, но скованные внутренними страхами, оставались втуне, раздирая неокрепшее тело и душу.

Поэтому он, уже Алексей Сергеевич, повзрослевший, подобно путнику, затерявшемуся во времени и пространстве, так часто пытается пробраться в детство. Из этого лабиринта растут ноги его смятенных переживаний. Роковая встреча с отцом в саду осталась нерасшифрованной тайной, породив боль, обиду, ревность и изнурение его личности. Это была правда, с которой он жил и поделиться не мог. Но жизнь его не стояла на месте и двигалась вперёд несмотря на внутреннее отчаяние.

Сдав выпускные экзамены, Алёша со своим дружбаном Ником отправились в город С. Друг нацелился поступать в технический вуз, он – в гуманитарный институт. Чтение, помимо того, что раздвинуло рамки его крошечного мирка, определило выбор профессии. Любовь к слову привела его на филологический факультет. Он станет литератором, и чем чёрт не шутит, может и писателем. Юноша не предвидел, что окажется в тотально женском коллективе. Так уж повелось, что на филологический идут в основном девушки. Это обстоятельство поначалу его напрягло, но попривыкнув и осмотревшись, он успокоился. Никто из девушек вроде не собирался претендовать на его личное внимание. Освоившись, однокурсницы предпочли дружить с ребятами курсом старше, или находили воздыхателей вне стен института. Можно успокоиться и не терзаться мыслями. Несколько парней разбавляли феминизированный курс будущих словесников; с некоторыми из них Алёша поселился в студенческом общежитии, куда его направили из деканата.

Соня приехала поздравить сына с поступлением и успокоилась, познакомившись с его новыми друзьями и жилищем. Трое ребят в одной комнате, все студенты… Поводов для волнений нет.

Она уехала в свой маленький городок, радуясь тому, что у сына начинается интересная пора – студенческая. Её же жизнь, одинокая, безрадостная, не сулила женщине ничего нового, а тем более, интересного. Однообразие и рутина. Работа, дом – сплошная серость. Невесёлые мысли проносились титрами к осенним картинкам, мелькавшим за оконцем автобуса, на котором она возвращалась домой. Рябило в глазах, в скомканном сердце – тоска! И подруг совсем не осталось… Развал страны разметал многих по большим городам и чужеземным странам в поисках лучшей жизни. Одна Мария осталась да Антон. Надо бы навестить…

К её радости, Мария шла на поправку. Выглядела она не то, чтобы цветуще, но уже смотрела в сторону той, прежней Марии. В брючках, облегающих фигурку, – за время болезни ставшей более стройной, если не сказать худой, – и светлом жакете, улыбаясь, устремилась навстречу Соне.

– Откуда ты, – заметив дорожную сумку в руках подруги, спросила она, и узнав, забросала её вопросами.

– Ну как он, что?

– Поступил, устроился, слава тебе господи, хоть здесь повезло, – счастливая успехом сына светилась женщина.

– Садись, попьём чайку, расскажешь, – засуетилась Мария. Повернулась к дому, позвала:

– Антон, иди к нам… Соня здесь… Трое друзей, пострадавшие по милости родных людей, обиженные непредвиденным поворотом, но не впавшие в трагедию от удара, пили чай с вареньем, обсуждая настоящее и будущее Алёши.

Сентябрьская осень прислушиваясь к разговору, робко роняла им под ноги первые пожелтевшие листья. Воздух, всё ещё прозрачный, замер, затих, вбирая в себя пряный запах земли и пожухлых растений; отдыхал в преддверии резких перемен в природе.

Люди за столиком мирно «калякали», (9) как в минуты особого расположения друг к другу по-простецки называют свои разговоры волжане, время от времени смеялись, гоняя чаи всклянь, (10) и старались не задевать неприятную для всех тему, что подсознательно их мучила.

Дребезжание телефонного аппарата на подоконнике за открытым окном оборвало разговоры и смех компании. Сотовая эра ещё не тотально завладела бытом и сознанием людей. Один из островков не изменённого мира – дом Антона, обитатели которого пользовались привычным советским аппаратом. Хозяин дома вытащил телефон со шнуром в сад, чтобы Мария смогла ответить на звонок. Соня напряглась. Диалог матери с дочерью неприятно поразил её. Конечно, слова Агаты она слышать не могла, но вопросы Марии насторожили:

– Как малышка? Температуры нет? – голос Марии показался Соне тревожным, в то время она заметила, как в глазах подруги появилось выражение умиления.

– Обязательно вызови врача! – авторитетно потребовала она. Соня с недоумением смотрела то на Антона, то на Марию. Дождавшись конца разговора, она, натужно улыбаясь, спросила:

– Какая малышка? О ком речь?

– Малышка?.. – повторила Мария. Только сейчас она спохватилась. Ах, опростоволосилась… вот досада… Но к чему скрывать? Всё равно узнает…

– У Агаты родилась дочь…

– У Агаты… дочь… Когда? – как во сне повторила Соня.

– Уже месяц… – виновато прошептала Мария, исподлобья взглянув на подругу. Новость застала ту врасплох.

Соня вспыхнула, выскочила из-за стола, неловко задев и перевернув его и всё, что на нём находилось: чашки с блюдцами, варенье в вазочке, остывший чайник, печенье, – машинально схватила сумку, брошенную у ног, и выбежала за ворота. Она бежала, еле сдерживая слёзы, задыхаясь в спазмах…

– Так предать, так подло предать её, – стучало в висках. К кому она обращалась, сама не понимала – к подруге, к её дочери, к бывшему мужу… Да и собственная реакция стала для неё неожиданностью, ведь она внушила себе, что Сергей и всё, что с ним связано, для неё не существует. Так почему же? Что её взбесило? На воздухе Соня дала, наконец, волю слезам. Обида захлестнула женщину и забегая за угол, она не то чтобы услышала шуршание колёс и скрип тормозов, – в потрясении от новости, – она не видела и не слышала ничего вокруг, – а каким-то подсознательным чувством поняла, что вот-вот произойдёт нечто ужасное.

Соня вскинула глаза. Время для неё вдруг остановилось. И остановило сердце – она перестала дышать. Искажённое страхом лицо водителя мчалось на неё с неотвратимостью судьбы. Машина, словно ракета, взвившись от земли вверх, потянула за собой Соню, и она, по неведомым ей законам физики, зависла в невесомости… Внезапно странным образом всё смешалось с рёвом мотора и пыльным запахом земли, взметнувшейся веером вверх. В мгновение, сквозь завесу из слёз успела зафиксировать, как неестественно расширившиеся зрачки незнакомого мужчины стали последним видением…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мария – женщина отходчивая. В положение подруги входит, искренне жалеет её, но и дочь не может отринуть от себя полностью. Плоть от плоти, кровь от крови. Да, дочь сделала неправильный шаг, не оправдывает её, но молодости свойственна опрометчивость. Кто не совершал ошибок из-за любви? Просто любовь непонятная. Вокруг столько молодых людей, а выбор Агаты как в песне: «парней так много холостых, а я люблю женатого». По мере выздоровления вся эта история уже не кажется Марии столь чудовищной, как вначале. И злится, и стыдится порой, досада донимает, не даёт покоя… Но факт остаётся фактом. Если дочери хорошо, Мария обязана как мать, со временем смириться, принять ситуацию. В конце концов, все живы. Для семьи потрясение грозило закончиться трагедией. Слава богу, обошлось… Переживания, страдания… Да, они неизбежны. А как их можно избежать, когда ситуация выходит за рамки приличий? Осрамились на весь белый свет…

В тот день, когда Соня выскочила из их дома и бросилась бежать, Мария с Антоном растерялись. Антон тут же хотел броситься за ней, вернуть, но Мария остановила мужа:

– Не надо, Антон! Дай человеку побыть с собой…

– Ты не видела, она как ошпаренная помчалась! Как бы ничего плохого не сделала.

– Придёт в себя, вернётся. Ты Соню не знаешь…

Она корила себя за оплошность. Надо бы поаккуратней. Совсем выскочило из головы, что Соня не в курсе о беременности Агаты и родах. Всё ещё любит Сергея… Женщины, женщины, одна как в омут бросается из-за любви к женатому, другая готова забыть, простить, поступиться гордостью, лишь бы вернулся…

Однако Соня долго не появлялась. Исчезла, словно сквозь землю провалилась… Набожная Мария тайком от мужа крестилась, приговаривая «свят, свят, свят»,.. и места себе не находила. А вдруг… Ох, придут же мысли в голову!

Однако на звонки никто не отвечает. Пойти к ней она не может – после болезни не рискует выйти из дома. Остаётся ждать. Бегство Сони из их дома – чета и мысли не могла допустить возможность полного разрыва – каждый вечер обсуждала с мужем. Он приходил с работы, (трудился Антон в конструкторском бюро в должности ведущего специалиста) отдыхал, – покой мужа она оберегала, – и только тогда Мария заводила разговор о подруге.

Антону перевалило за полтинник. Его внешний вид соответствовал возрасту, прописанном в паспорте, и особых нареканий у близких не вызывал, впрочем, как и особого восторга.

Внешность среднестатистического мужчины Поволжья. Простое лицо славянского типа, с есенинским цветом глаз и с такой же лёгкостью в движениях и нраве, как у любимого поэта, но ничего общего ни с поэтическим даром, ни с бурной жизнью баловня судьбы и женщин; телосложение эндоморфное, со слегка округлившимся в последние годы животом, как говаривали местные женщины – прогонистый (11). Из средней статистики, по определению степени чувств, если бы таковая имелась, выбивался удивительной особенностью – пылкой, почти юношеской любовью к жене. И Мария любит мужа. Такого ещё поискать!

С первых дней и поныне, несмотря на стаж семейной жизни длиною почти в три десятка лет. А он пламенность чувств к единственной женщине, приправленную нежностью, перенёс и на дочь. Что ещё надо для счастливой жизни…

В маленьком городке они считались образцовой семьёй, примером для подражания и поводом для зависти. Нередко нерадивым мужьям соседские женщины бросали упрёки: «А вот посмотри на Антона, всё для семьи – золото, а не мужчина…»

Вредными привычками, вроде курения и пагубного принятия на грудь ни от безделья, ни от занятости не увлекался и не одобрял, а вот часами копаться в каком-нибудь конструкторе и решать головоломки – его стихия. С Марией жили дружно, за всю совместную жизнь это, пожалуй, единственный случай, когда их как следует тряхнуло. Вот только Агата оказалась слабым звеном их дружной семьи.

Рассуждая на эту тему, Антон пришёл к выводу, что случившееся с их дочерью иначе чем завистью богов не назовёшь. Слишком гладкая жизнь у них сложилась! И вот, зигзагнула! Создателю ведь ничто человеческое не чуждо: в нём самом столько человеческого, сколько в человеке божественного. Имеет право тряхнуть их семейку как следует с целью проверить её на прочность. А там видно будет. Распорядятся ли они божественным в себе или человеческое возьмёт верх – решится по ходу действий и в силу способностей каждого участника.

Ах, Агата, Агата, что ты наделала – с горечью продолжает молчаливый разговор с дочерью в то время, пока руки вычерчивают на ватмане очередную деталь. Чего ей не хватало… И тут же представляет Агату, склонённую над ребёнком.

На той неделе она привезла малышку показать родителям. С умилением рассматривали розовые ручки, ножки, забавное личико младенца, позабыв о неприятностях, свалившихся им на голову. У Марии вообще затрепетало сердце при виде розового комочка; волнуясь и дрожа от чувств, с такой бережностью и трогательностью обращалась с малышкой, словно та была фарфоровой.

Эти мгновения счастья переносили их в пору, когда появление такого же крохотного существа в их жизни сулило вечное счастье. Интересно, что идеализм молодости семейной пары не «разбился о быт» при входе в зрелость. И с возрастом не исчез до конца. Не эта ли генетическая особенность, сущностью которой является чистота восприятия жизни, передалась дочери, трансформируясь во вседозволенность в ней, и упование родителей на её разум, что не подведёт он в случае необходимости, что подскажет в нужный момент правильность шагов; и не по причине ли их либерального взгляда на её воспитание приходится пожинать горькие плоды…

Втайне от Марии Антон пытался найти Соню, но его расспросы у соседей успехом не увенчались. И они, и сослуживцы по работе в один голос твердили – Соня уехала к сыну.

Поэтому сильно удивился, когда в один из вечеров, работая в своём закутке, именуемым женой «лабораторией», услышал над головой треньканье, бежавшее по проводам от входных ворот. Звук зародил надежду, однако при виде Алёши сменился беспокойством. Зачем он здесь? Лицо юноши выражало… трудно сказать, что выражало, смесь растерянности и тревоги, наверно… Едва поздоровавшись, он закидал Антона вопросами: – «Маму не видели? Она к вам не приходила? Что с ней?»

Мария вышла из дома, услышав голоса. Настала её очередь засыпать парня вопросами:

– Алёша! Что ты здесь делаешь? К маме приехал?

– Тёть Мария, я маму ищу. Она пропала…

– Как пропала… О чём ты? Она была у нас недавно…

– Не знаю, – голос Алёши срывался, – я звонил ей почти каждый день. Она не берёт трубку. Что с ней могло случиться… От меня уехала радостная… Вот сорвался, приехал. Дома её нет, на работе сказали – она ко мне поехала… Я подумал, может вы в курсе…

– Нет, не знаем, сами гадаем куда запропастилась… – протянула в раздумье Мария. Пройдём в дом, расскажу тебе о последней встрече, это как раз после приезда от тебя, – и приобняв его за плечи, увлекла за собой.

Выслушав рассказ супругов, расстроенный, Алёша решил, что надо искать её через полицию. Антон посоветовал:

– Сходи-ка в больницу. Фу ты, ну ты, вишь, (12) только осенило меня… Пойдём, я с тобой…

– Нет, я сам, спасибо. Если что, я дам знать, – последние слова его донеслись уже от ворот.

В маленьком городке одна больница. Алёша бежал к ней, не чувствуя ног под собой. А если она не там, то где?! Страшно подумать… Бросившись к регистратуре, он умоляюще бросил женщине в белом халате фамилию матери.

– Есть такая, молодой человек, нашла, – водя пальцем по журналу, проговорила она.

– Есть! – Он не ослышался? – А что с ней?

Регистраторша пожала плечами и назвала номер палаты. Когда распахнул дверь этой палаты, перед его глазами предстало нечто забинтованное, поднятое над кроватью и подвешенное в воздухе; и от этого «нечто» отходили провода и шланги, подключенные к аппаратуре и мониторам. Лицо Алексея исказила гримаса ужаса. Ошарашенный от увиденного, он повернулся к врачу, который шёл за ним по пятам.

– Это… это… – дрожащий голос растерявшегося парня подхватил профессионально-спокойный тон врача, – это Ваша мама, молодой человек. Её сбила машина. Можно считать, что она родилась в рубашке. Перенесла несколько операций… Мужчина в белом халате ободряюще продолжал. – Но вы не отчаивайтесь. Она обязательно выздоровеет. И тогда ей понадобится ваша помощь.

Алёша возвращался домой поздно вечером. Что за глупая фраза – родиться в рубашке – злился он. А если не в рубашке?

Раздавленный случившимся, прибитый и опустошённый, покинутый родителями, он почувствовал, как наполняется жалостью к себе, к матери, к их невезению. Моросящая, подвижная, лопочущая темнота бежала за ним по пустынной тропинке, придавая его силуэту странные очертания в просвете жёлтых бликов, отражавшихся на асфальте от нависших сверху фонарей. Холодный осенний воздух с мокрыми шлепками распарывал кожу лица. Шёл, не сдерживая слёзы. Сейчас их не мог видеть никто… А хоть бы и видел! У него горе! Неудача за неудачей, да что же такое! Словно сглазили… Досада, отчаяние душили его. Наконец-то дома.

Открыв дверь квартиры, он бросился в мокрой одежде и обуви, не раздеваясь и не разуваясь, на кровать, и зарыдал в полный голос, сотрясаясь в плаче.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ночь кошмаров не принесла ему отдыха. Снились сны один тревожнее другого. То он в пропасть летел, теряя почву под ногами, то плакал и умолял неизвестного собеседника помочь найти мать… Какое счастье, что действительность не подтверждается жутью сновидений. Отпечаток ночных мук в мутных глазах, на смятом лице… Но жив, жива и мама. Это главное.

Наконец придя в себя, наяву, а не во сне, ищет выход из сложившегося положения, задействовав мозг, насколько позволяет медленно просыпающееся сознание. Во сне же отсутствует не только сознание, но и реакция со стороны органов чувств. Цепенеешь от ужасов. Ни думать не способен, ни рассуждать… Мама могла умереть!.. Но жизнь дала шанс, а с ним и надежду.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.