Ограбление Харон

«Раз… Два… Ерунда ведь для меня, всего лишь досчитать до тридцати! Три… Четыре… Уж такой короткий отрезок времени я издохну, но выдержу без дыхания!.. Пять… Шесть… Мама! Неужели в самом деле издохну?.. Семь… Восемь… Не думать! Только считать! Девять, десять… Громче! Громче считать!.. Одиннадцать!..»

Выдержал. Досчитал. Но когда прозвучало в голове набатом вожделенное «Тридцать!», сереющая поверхность океана все еще оставалась смертельно далека.

«Ерунда! До десяти еще легче досчитать!.. Раз!.. Два!..»

К концу этой коротенькой (как бы!) считалочки стала теряться ориентировка в пространстве. Показалось, что тело не всплывает, а просто движется в толще вод, параллельно поверхности. Готовый вот-вот взорваться мозг пытался навязать одно-единственное действие: «Вдохни!» Конечности стали неметь. Всплытие – замедляться.

Лишь последние остатки воли выдали команду:

«Теперь осталось самое простое: досчитать до пяти. А там уже как будет… Раз!.. Два!..»

Когда и эта последняя поблажка силе воли завершилась, затухающее сознание родило вообще абсурдную мысль:

«Зачем вообще дышать? Этак еще раз до тридцати досчитаю, и у меня жабры появятся…»

Жабры не появились. Зато в следующий момент голова вырвалась из водной среды и легко вонзилась в воздушное пространство. После чего мозг отключился на какое-то неизвестное время. Тело само, инстинктивно, судорожно хватало воздух, откашливалось, отплевывалось, сопело и судорожно вздрагивало. И, наверное, только через полчаса подало кислород в крови туда, где у человека зарождаются мысли. Потому-то первые мысли являлись лишь простой констатацией фактов:

«Надо же! Уже солнце взошло… И лайнер, железяка хренова, куда-то уплыл… А интересно… – проклюнулся иной интерес. – М-м?.. Здесь есть акулы?..»

В Карибском бассейне этих хищниц хватало, хотя и там туристы за борт особо не присматривались. В Тихом же океане вроде как течения в его восточной части более холодные, акул много быть не должно, но… Становилось до смеха обидно, стоило только представить:

«По голове били, не добили. В ковре душили – не удушили. Топили, топили – не утопили. А тут пришла лиса, хитрая акулья морда, и съела колобка?..»

Смекалка тоже заработала, выстраивая логическую цепочку:

«Надо от акул чем-то защищаться… А чем?.. Если нечем… Тогда надо хотя бы прикрыться!.. А чем? Да хотя бы тем же ковром!.. Блин! А где же он?!.»

Страдалец, отыскав в себе новые силы, попытался несколько раз выскочить из воды по грудь, осматриваясь вокруг. Но как ни старался, ничего плавающего на поверхности не заметил. Как и понял непреложную истину, что ковер утонул, дельфином ему не стать, те же дельфины на помощь не приплывут, до берега не доплыть, лодку потерянную не отыскать и рыбу зубами не поймать. Следовало только уповать на частые проходы кораблей по этому маршруту и отсутствие на этом маршруте вечно голодных акул.

Что еще обидно было: ничего больше сделать было нельзя. Приложил невероятные усилия – выплыл. А вот дальше уже, как Фортуна распорядится: то ли спасательный корабль пришлет, то ли стаю акул вовремя в другую сторону отправит.

«Да чего там стаю? Мне и одной хватит… Тьфу! Тьфу! Тьфу!»

Напрыгался, нанырялся – устал. Лег на спину, пытаясь отдохнуть, и вскоре отметил два фактора. Один плохой, второй – странный.

«Вода-то холодная! Сколько можно в такой пробыть, прежде чем окочуриться от переохлаждения? И ладно еще днем, под солнышком, а ведь ночью точно кони двину! – так рассуждал о первом. Второй фактор все-таки выглядел скорей позитивным: – Океанская вода – излишне соленая, вон как выталкивает на поверхность!.. И все-таки непонятно, почему так сильно?.. Да еще и область тазобедренного сустава… Хм! Странно! Это мои шорты такой повышенной плавучестью обладают?.. Блин! Да там же у меня в кармане блямба бронзовая с цепурой!..»

Поражаясь, как это он о ней не вспомнил и не выбросил сразу лишнюю тяжесть, Роман забрался в карман и вытащил прихваченный у предателя залог на свет божий. Причем подняв его рукой над поверхностью, ощутил вполне привычную тяжесть:

«Обен де роуд! Это же грамм четыреста меня на дно тянули! – Уже намереваясь откинуть в сторону неуместный предмет, он ухватил пальцем за цепочку и собрался швырнуть со всей силы. Даже крутанул трофей с ускорением, чтобы тот улетел как можно дальше. И только чудом не упустил в последний момент: – Стоп! Держать!.. Уф… ну я и лопух!..»

Идея применить тяжелую блямбу как минимально возможное оружие пришла вовремя. Потому как вспомнилось, что у акул самый чувствительный, ранимый участок на теле – это нос. И если хорошо раскрутить, да со всей дури заехать хищнице по харе весомой древней поделкой, то вдруг это и отвадит непрошеную гостью?

Спорно. Зыбко. Ненадежно… Зато хоть что-то.

Потому что пластиковая карточка в другом кармане, служащая ключом в номер, вообще ни на что не годилась. Легкие кеды скорей всего утонули вместе с тяжеленной гантелей. Майка?.. Ну хоть защитит вскоре от жгучего тропического солнца.

Часы на руке… Ну слава богу, хоть их убийцы не сняли. Видимо, не догадались об их высокой ценности, несмотря на внешний вид под китайскую подделку. Или побоялись снять, догадываясь о возможном поиске по ним? Водонепроницаемые, противоударные, многофункциональные, имеющие уникальный экран и фактически являющиеся мини-компьютером. С их помощью можно было даже входить в Интернет, заходить в аккаунт одной из сетей и давать сообщения. Только вот где в безбрежном океане отыскать тот самый Интернет? В любой точке лайнера и даже на порядочном расстоянии от него Wi-Fi имелся. Но не сейчас, когда многопалубный гигант ушлепал за горизонт. Наличествовал также GPS-модуль, но! Он-то сигналы спутника ловил, свое местоположение определял и как доплыть к Японии мог подсказать, а вот сам выйти на связь со спутником не мог!

К сожалению…

И так хозяин ультрасовременного девайса удивлялся, что часы действовали после такого экстремального погружения. Изготовители гарантировали пятьдесят метров глубины, не нарушающие работу устройства, но ведь совсем недавно чуть не произошла трагедия с фиксацией гораздо большей глубины. И этот факт почему-то не вызывал сомнений.

Уложив медальон с цепью на груди, Роман проверил работу часов, почистил динамик вибрацией бокового колесика, отыскал на радио вполне четкую волну с музыкой и попытался хоть в этом обрести какое-то моральное удовлетворение. В самом деле, получилось поднять себе настроение. Уже через четверть часа вернулся присущий в любой ситуации оптимизм и вера в себя.

«Продержусь! И какой-нибудь корабль обязательно меня подберет! – Но именно последние слова в мысленных восклицаниях изменили поток рассуждений: – Корабль… А ведь ему не обязательно пройти на расстоянии вытянутой руки… Он может вдали проползти, так что меня и не заметят с борта, и не докричишься… А там может оказаться Wi-Fi, и вот тогда мои часы станут истинным спасением. Только и надо, что экономить заряд батареи, чаще посматривать по сторонам и прислушиваться… Точно! Вдруг гудок услышу?»

Совокупность всех этих размышлений привела к выключению радио, а затем и резкому приведению тела в вертикальное состояние. Движение спровоцировало падение амулета в воду, о котором расслабившийся пловец совершенно забыл. Цацка громко плюхнулась о воду и…

Уже готовый нырнуть за своим единственным оружием, Ландер так и замер на полувздохе. Потом все-таки задышал, пытаясь сообразить, с какой это стати у него так рано начались галлюцинации? В голову напекло? Глянул на солнце, оно только на одну пятую приподнялось над горизонтом. Смочил водой на всякий случай свою короткую шевелюру. И опять уставился на подрагивающую, качающуюся на водной поверхности и чуть отплывающую в сторону кустарную поделку из пушечной бронзы. Именно! Та – плавала!

Да еще как плавала! Что цепь, что блямба погружались в соленую жидкость только одной шестой частью примерно. Почти как изделия, созданные из пенопласта. А ведь совсем недавно трофей весил внушительно и совсем не казался надувным.

«Могла поделка утонуть, а после себя оставить этакий мираж? – решил Роман посоветоваться с внутренним голосом. – Не могла! Почему же тогда она плавает? А потому что хочет! Хм… но почему оно так хочет? Да потому что все, что от Бори Сенина, – не тонет!»

Логика внутреннего голоса убивала. Но иных вариантов придумать не удавалось. Чуть проплыв, Григорьевич вначале провел руками под водой. Мало ли, вдруг некий прозрачный кубик рядом плавает? Или аквариум с лайнера сбросили? Там их много было, даже слишком…

Увы, опоры снизу не было. Тогда, пусть и с некоторой опаской, амулет пришлось хватать рукой. И очередное изумление: бронза как бронза! И вес прежний! Солидный! То есть не тонуть изделие не могло. Но!..

Опять брошенное на воду, оно повело себя так, словно обладает сверхплавучестью.

– Что за фигли-мигли? – уже вслух пробормотал он, приободрив себя звуком собственного голоса. – И даже совсем не обен де роуд! А что тогда?

Провел серию экспериментов. Подбрасывал амулет вверх. Топил его ногой как можно глубже. Бил им по плоскости воды хоть так, хоть этак. Результат оставался прежним: несуразное изделие тонуть не собиралось.

Сразу припомнился и момент странного подвсплытия тазобедренной части тела, облаченной в шорты. То есть изначально тяжелый по сути предмет не тянул на дно, а наоборот, помогал всплывать. А почему так? Неужели именно из-за соленой воды амулет вдруг проявил свои уникальные, загадочные свойства?

Роман постарался припомнить, плавал ли он в шортах в бассейне с океанской водой, который имелся на палубе лайнера? Получалось, что не нырял. Всегда снимал шорты, оставляя их на лежаке, и нырял в плавках. Значит?..

«Да ничего это не значит! – стало накапливаться раздражение от нерешаемой задачки. – Бронза не может плавать – и баста! А если допустить, что все-таки может, – то, значит, это не обычная бронза, а… а волшебная. Или колдовская? Или сатанинская? Или… блин! Сейчас мозги закипят!.. М-м?.. Зато не замерзну…»

Да и солнышко стало так припекать сверху, что холодная вода уже не казалась чрезмерно бодрящей. А к обеду положение только ухудшилось. Солнечные лучи пытались ввинтиться в голову, словно раскаленные штопоры. И это еще благо, что турист успел за предыдущие дни круиза основательно так забронзоветь, частенько подремывая днем на лежаке возле самого бассейна. Иначе непривыкшая кожа уже покраснела бы, как у вареного рака, а к ночи пошла бы волдырями. Все равно пришлось снимать майку, накрывая ею не только плечи, торчащие из воды, но в первую очередь голову.

Но все это, как и размышления о странном амулете, крутилось на втором плане сознания. Самым важным казалось вовремя обнаружить корабль и плыть в его сторону. Увы, ни единого судна, как ни высматривал, обнаружить не удалось.

«Выходной у них сегодня, что ли?»

И уже во второй половине дня стала нарастать неизбежная жажда. Страшная жажда, всепоглощающая! Если, утопая, можно выплыть и дальше как-то бороться с водой, то вот умирая от жажды в океане – напиться нельзя. Разве что один только раз, ускоряя собственную смерть.

Опять стала одолевать паника, с которой приходилось бороться уходом в вымышленный мир экономического и семейного благополучия. Благо, что вспомнить кого и при каких обстоятельствах – хватало.

Примерно к полднику мистер Рубка нашел себе занятие на добрых полтора часа. А именно: решил составить сообщение и поставить его на отправку. Да не одно сообщение, а несколько. И в каждом довольно подробно пострадавший описывал главного виновника покушения на себя, его подручных и сам способ. Пусть мизерный шанс, но имелся, что даже после смерти Григорьевича у его подлого обидчика возникнут неприятности.

Потом солнце стало садиться, и резко похолодало. Пришлось надевать майку на тело.

– Не иначе как наш поток вклинился в более холодное течение! – бормотал пловец, время от времени делая резкие разминочные и согревающие гребки. – И до островов отсюда ох как далеко!.. Правда, и на них ничего хорошего: голые, мрачные скалы, обгаженные чайками… Я сказал, голые! И обгаженные!!!

Но как он себя ни настраивал, как ни кричал, как ни давил неуместные картинки аутотренингом, все равно перед глазами (что закрытыми, что открытыми) четко виднелись скалы, поросшие буйной зеленью и разрезаемые частыми, искрящимися водопадами чистейшей, питьевой воды…

Водопадами… Воды… Воды-ы-ы-ы!..

И горло сорвал, то ли от крика, то ли от сухости.

Как наступила безлунная ночь, одуревающий от жажды Роман и не заметил. Просто очнулся в какой-то момент, уставился раскрытыми глазами в звездное небо и понял, что конечности замерзли напрочь. Ни одним пальцем пошевелить не удалось.

Зато уши, погруженные в воду, вполне отчетливо расслышали странные звуки: шум срывающегося водопада, скрип досок и шлепки весла о воду. Также послышалось одно, потом второе неразборчивое слово, сказанное женским голосом.

«Ладно, с водопадом явно постаралась моя нарушенная психика, – все-таки мозг оказался в состоянии выдавать дельные мысли. – Их в океане не бывает. А со скрипом? Это мои кости так трутся друг о друга? Скорей это напоминает натужный скрип векового дерева под шквальным ветром. Но ветра нет… Что со шлепка́ми? Все-таки очень похоже на удары весла по воде. Но тогда почему весло всего одно? Второе потерялось? И где-то рядом кто-то в шлюпке, потерпевшие кораблекрушение? Вполне логично… Сюда и голос женский вписывается. Учитывая, что никаких островов или островитян рядом быть не может, то у меня появляется шанс… Надо только крикнуть… Громко…

Увы! Губы удалось с трудом лишь расклеить от сковавшей их соли. А вот ни единого звука горло издать не смогло. Даже шепот или хрип не получился. Только шумное дыхание, словно у старого астматика, унеслось вверх, к звездам.

Да и к звездам ли? Их словно стирал кто-то с ночного неба, и буквально за минуту все вверху оказалось скрыто в тумане. Странный туман коснулся и лица, не столько увлажняя его, как обволакивая противным, липнущим паром.

Зато удалось пошевелить правой рукой, на кисть которой уже давно, в три обхвата, была намотана цепь с блямбой. Рука приподнялась, потом обессиленно вновь плюхнулась в воду. Ну и пальцы скорей судорожно, но сжались на вложенном в ладони медальоне. В следующие мгновения сознание только урывками фиксировало происходящие события.

Шум водопада резко, словно рывком, приблизился. Тело качнулось, накренилось, куда-то словно провалилось. В зрачках раскрытых глаз замелькали странные сполохи. Затем создалось впечатление, что тело понесло по бурунам быстрой, горной реки. Стало еще холодней, хотя казалось, что дальше некуда.

Скрип стал сродни раскатам грома. Шлепок весла раздался так, словно то опустилось возле самой головы. Ну и женский голос, злобный, раздраженный, наказующий, взорвался словно бы внутри головы:

– Еще один труп? И откуда только взялся?.. Еще и не растворенный?.. Подцепите его и кидайте в лодь!

Тут же словно два языка жидкой лавы вонзились в правое плечо и в левое бедро болтающегося в волнах утопленника. Жуткая боль в местах удара просто обязана была вызвать вопль или еще что пострашней. Наверное, убить моментально. Роману хотелось завопить (еще как хотелось!), но голова (как и все тело) оставалась замороженной и обездвиженной. Кажется, даже дыхание куда-то исчезло.

Рывок, только усиливающий боль, и тело, выдернутое из воды вверх, плюхнулось на что-то теплое, скользкое, желеобразное и мерзко шевелящееся. Самое близкое сравнение, которое запомнилось, словно свалился в яму, полную лягушек или жаб.

Затем скрип продолжился. Раздались новые шлепки. Голос замолк.

А вот странное тепло, идущее от холоднокровных лягушек, вдруг стало не просто согревать, а словно прожигать внутренности, будить их какими-то рентгеновскими, но все-таки спасительными лучами. Минута так прошла… Вторая… И неожиданно Роман почувствовал себя настолько хорошо и уверенно, что решил не только голову поднять, но и всем корпусом усесться в неверном, желеобразном окружении.

«Ну не могу я оказаться среди лягушачьих тушек! – убеждал он сам себя. – Скорей всего, вокруг меня рыба, причем с вырезанными внутренностями. Вот крови и натекло, и при определенной реакции даже холодная кровь может согревать. Или мобилизовать?..»

Где-то с третьей попытки сесть у него получилось, как и рассмотреть, что вокруг творится. Вроде вокруг – быстро текущие речные воды. Берега не видно из-за густого тумана. Само судно выглядит как невероятно длинная, метров двенадцати, лодка. Если не пятнадцати. Шириной она метра три. Борта очень странные, покрытые сверху широкой, сантиметров в тридцать, доской. На этих досках стоят какие-то приземистые лилипуты (или пигмеи?), по два на каждом борту. В руках у каждого багры, со штырем и крюком.

«Неужели это меня таким багром из воды выловили? – несколько отстраненно подумал. – Так я же сейчас кровью истеку!»

Что еще удивляло, так это бесшабашная смелость пигмеев и их небывалое проворство. Несмотря на толчки, рывки и резкий крен лодки, петляющей по маршруту, они сохраняли равновесие и ничего не боялись. Словно стояли на береговом пирсе.

А вот все остальное выглядело совсем уж кошмарным. Ближе к корме лодки, на банке, стояла увитая мышцами женщина. Чуть ли не голая, она скорей напоминала перекачанную стероидами культуристку. На бедрах повязка и несколько сумок, под цвет ткани. Некий кусок ткани поддерживает грудь. Но тяжеленное весло в ее руках смотрелось как невесомый веер. Оно так и порхало с борта на борт лодки, то притормаживая ее резко, то разворачивая, то рывком направляя вперед. В полутьме и в тумане не совсем удавалось рассмотреть глаза женщины, но, кажется, они были без белков и слишком уж несуразно светились.

Дежавю? Именно об этом напомнил зажатый в руке амулет: как раз на нем и была грубо запечатлена эта самая женщина и эта самая лодка. Разве что пигмеев с баграми древний кузнец не учитывал.

И только напоследок Ландер постарался рассмотреть вещество, в котором он сидит, погрузившись чуть не по плечи. Это оказались спаренные между собой и смотрящие в разные стороны… глаза! Чтобы поверить в увиденный кошмар, пришлось несколько раз сморгнуть и потрясти головой. Но несуразные образования так никуда и не делись. Ими оказалось заполнено все внутреннее пространство лоди, по самые борта.

Каждая пара – разные, словно вынутые из одного человека. Из мужчины или из женщины. И все они теплые… Разных цветовых оттенков… Явно живые… Или только недавно как вынутые из живых тел!

«Это я очнулся в предсмертном кошмаре? – стал догадываться Роман. – Ужас-то какой! Так и поседеть можно!.. И вообще… предупреждать надо!..»

Чисто непроизвольно он левой рукой подхватил одну пару глаз зеленого оттенка и поднес ближе к лицу. Захотелось посмотреть, что это за чудо дивное. Посмотрел. И еле сдержался от непроизвольного вопля! Вроде как смотрящие в разные стороны глаза повернулись на человека и уставились явно на него.

«Обен де роуд! Да они живые?!» – вначале мысленно проорал Ландер. Потом содрогнулся всем телом, размял немного губы и постарался высказаться вслух:

– Что за кошмар здесь творится?!

Получилось. Голос раздался громко, басисто, словно и не был сорван недавно в попытках докричаться к госпоже Фортуне.

А вот реакция всех персонажей данного кошмара на крик человека оказалась неоднозначной. Женщина всем телом дернулась так, что чуть не уронила свое весло. Затем опасно пошатнулась, пытаясь вновь поймать шаткое равновесие и балансируя своим веслом, как цирковой канатоходец. Тут же дно лодки ударилось о какой-то валун и так дернулось в сторону, что оба пигмея по левому борту рухнули во всколыхнувшуюся массу спаренных глаз.

Те пигмеи, что стояли по правому борту, возле которого и человек восседал, удержали равновесие, только взмахнув для противовеса своим противопожарным инструментом.

Ну а дальше обозленная рулевая заорала в таком гневе и настолько громко, словно хотела растоптать, разорвать, растерзать лишь одним звуком:

– Да он живой?!. Убейте его! Скорей!!

Оставшиеся на борту пигмеи дружно замахнулись своими баграми. Человеку показалось, что ему сейчас как минимум проломят череп, ну а потом уже выдавят оба глаза. Потому-то и метнулся резко к борту, стараясь просто перевалиться через него. И только взвизгнувшая интуиция сумела его предупредить о смертельной опасности. И он скорей сымитировал свой бросок за борт, тут же отстранившись обратно.

Один багор ударил в то место, где должна была оказаться голова беглеца. Но так как прошел мимо, бравый пигмей резко провалился вперед и рыбкой упал в воду. А вот второй пигмей метил в корпус человека. Его острый конец багра вонзился в доску, откалывая от нее солидную щепу.

Дольше уже мешкать и делать ложные движения не следовало. Из желеобразной массы уже почти встали ранее упавшие лилипуты, да и в руках у женщины оставалось ее тяжеленное весло, которым она довольно лихо начинала замахиваться.

Уже окунувшись в воду, мужчина услышал удар о борт сзади себя сразу трех багров и мощный шлепок весла об воду. Нырнул глубоко, каждый момент ожидая уткнуться головой в валун. Но что его в тот момент обрадовало, прямо до дрожи в конечностях, так это понимание:

«Вода-то пресная! Ха! Можно напиться! – Потом слегка насмешившая мысль пронеслась: – Потом можно и умирать! Или все-таки догрести вначале к берегу? – Водовороты и завихрения вокруг стали резко стихать. – Знать бы только, где берег?.. И вынырнуть бы незаметно сразу среди камней?.. Как я в далекой юности умел… На нашей деревенской речке…»

Стало совсем спокойно вокруг. С какой-то нарастающей силой усилилось освещение. И резко, ну очень резко потеплело.

Роман раскрыл глаза и довольно хорошо рассмотрел в мутной, речной воде хорошо знакомые с самого детства валуны.

«Ну вот, кошмар продолжается! Наверное, я уже на том свете и передо мной стали мелькать воспоминания всей моей жизни», – подумал он и, уже почти ничему не удивляясь, вынырнул из знакомой реки, текущей под ласковым предзакатным солнышком.

Глава 3

Желание определиться

Речка и в самом деле знакомая оказалась. Та самая! Из детства! Из того времени, когда их деревня еще не стала поселком, разрастаясь чуть ли не до самого города. Отрезок для купания – самый любимый с детства. Вон с той скалы можно прыгать с разгона в воду. А на тех валунах можно улечься и погреться, когда губы уже становятся мертвенно-синие от длительного купания.

Стоя по пояс в воде, Роман Григорьевич Ландер в недоумении озирался по сторонам. Ему вначале показалось, что он вернулся не просто в свое детство, но и в свое детское тело. Но, присматриваясь, легко заметил все приметы нынешней современности. На левом, противоположном берегу, чуть ниже по течению, виднелись новенькие коттеджи жилищного кооператива. Когда Ландер посещал малую родину два года назад, то дома еще только строились. Сейчас они выглядели жилыми и вполне ухоженными. На улочке виднелось несколько автомобилей самого современного вида. В поле пахал трактор германского производства, узнаваемый издалека.

Затем наступила очередь осмотра собственного тела. Вроде как свое, идентичное прожитому возрасту, но оно лишний раз натолкнуло на мысль о каком-то странном послесмертии:

«Если это – я, то почему я здесь, а не там?»

Но попытки разобраться в отличии «там» и «здесь» привели только к резкой головной боли. Одна боль напомнила о других: порядочно зудело правое плечо (ближе к лопатке) и левое бедро с тыльной стороны. Именно те места, куда вонзились багорные крюки. Непосредственно глянуть на раны не получилось, зато удалось прекрасно рассмотреть самого себя. Все то же самое, что чуть не утонуло в Тихом океане. Те же шорты, та же майка, в районе живота которой торчала пронзившая ткань щепа, ниже которой виднелось быстро подсыхающее пятно крови. Та же цепь, намотанная на запястье, и медальон, зажатый в правой ладони. Те же глаза, все еще зажатые в левой…

«Глаза?! – Полная абсурдность данного трофея напрочь перебила несуразность и неадекватность последних событий, непонятного спасения и неправдоподобного перемещения на малую родину. – Что за гадость?!»

Неизвестно, сколько времени Ландер стоял, держа на раскрытой ладони гротескное мини-чудовище, и пялился на него. А спаренные глаза пялились на него.

Долго пялились.

Но на этом диковинные странности, пытающие сломать мозг, не закончились. Дальнейшее вообще повергло Романа в шок. Потому что у него в голове явственно и четко раздались мысли постороннего существа:

«Никакая я не гадость! Вообще-то… Просто обычный человек, но уже умерший. Вот… А то, что у тебя на руке, это все, что от меня осталось… – странное общение на минутку прервалось. Видимо, некто дожидался определенной реакции своего похитителя. Не дождавшись, существо удивилось: – Неужели тебя накрыло полным сумасшествием? Хотя люди еще и не от такого крышу теряют… Да и с водой поосторожней, грязная небось… Эй?.. Как-то ни одной твоей мысли расслышать не могу…»