Тропою сна

– Куда вы двигаетесь вместе со своей армией?

– За треть пядей леса, в запретных горах эльфы скрывают великого волшебника, похищенного из нашего государства. Мой священный долг вернуть его на место к папе с мамой.

Эля прыснула. Этот ребенок, пересмотревший мультиков, в облике славного борца за справедливость очень забавно себя вел и так напоминал ее Эмиля. Вот и нашлось объяснение нарисованной внешности, а еще тому, почему ее ручная гадюка ластилась к принцу, будто его медом обмазали. Она тоже чувствовала в нем ребенка. Нечто же не мешало разговору: то ли устало, то ли смирилось с тем, что Эле отдых необходим.

Расположившиеся на ночлег воины ничего не ели, и похоже, не собирались; после такой битвы только во сне можно было отказаться от ужина.

– Может, овсяночки? – преувеличенно бодро предложила Эля и потерла руки.

– Фу, гадость, ни за что, – скривился принц.

И сомнений у девушки не осталось.

– Как прикажете, ваше высочество, – она церемонно склонила голову, едва не захохотав в голос, и решилась проверить правильность и другой своей догадки. Все-таки запах тополиной листвы, заваренной в мятном сиропе, не давал ей покоя. – А чем вы больше всего любите заниматься? Естественно, в свободное от освободительных походов время.

Ребенок во взрослом теле слишком увлекся Слипри и, поглаживая ее скользкий бочок, бесхитростно отвечал на все вопросы.

– Дорисовывать картинки в книжках.

– Понимаю, там же сплошь и рядом чего-то недостает.

– Ну да, а они злятся, – помрачнел принц.

– Кто?

Он оторвался от змейки, и взгляд приобрел осознанность:

– Да эти вельможи. То это им не так, то другое.

– И что же последнее вы дорисовывали? – вступило в разговор хитрое Нечто.

– К костям руки накрашенные ноготки, – как ни в чем не бывало ответил принц туманному сгустку.

– Розовые? – встряла Эля.

– Не-а, желтые.

Девушка поманила Нечто к себе и шепнула одними губами:

– Кажется, я догадываюсь.

– О том, кто он?

– Кто она.

– Когда больше двух, говорят вслух, – закапризничала Слипри, и принц закивал в знак согласия.

– Простите, ваше высочество. Вы не возражаете, если мы присоединимся к вашему походу?

– Ты хочешь что-то спросить у волшебника? Все этого хотят, он очень знающий и мудрый.

– Может, и вы знаете то, что меня интересует… – задумчиво протянула девушка. – Вы не встречали маленького мальчика, голубоглазого, светловолосого?

– С мальчишками не вожусь, – гордо выпятив грудь, ответил принц.

– Отчего же?

– Воображают о себе много.

– Да и в военных вопросах драконы куда удобнее, не так ли?

– Определенно, – закивала развитая не по годам девочка в облике принца и на мгновенье прикрыла глаза, а когда открыла, со всех сторон лился ровный дневной свет, а Эля вместе с войском оказалась уже далеко за границей леса.

Они взбирались на иссушенные солнцем холмы, вброд переправлялись через глубокие и всегда наполненные водой реки, «свесив языки набок» переползали многокилометровые пустыни. И все это мелькало перед глазами, как ожившие картинки одной из фэнтезийных книжиц, которыми изобиловали полки Элиной спальни. И снова шли не дни, а месяцы, но шли как-то отрывисто, как бывает только во сне. Шаг – и ты уже по ту сторону бездонной пропасти, следующий – и на вершине, со стороны казавшейся непреодолимой. И все это происходило под знаменем оригинальных целей. Обошли кусок пустоты, потому что там лежала непрочитанная страница (какая? о чем это вообще?). Взобрались на башню из погнутого конструктора, боясь, что поругают за неубранную комнату. Всей армией выпили синее море, намалеванное маркером, в отместку за некупленную собаку.

Сон снова погружал Элю в некий транс, побуждавший действовать только в рамках дозволенного, но постепенно девушке все чаще стало казаться, что ей нужно совсем не туда, куда стремится принц со своей армией, а точнее не тем путем. К тому же взгляд все чаще устремлялся к маячившей сбоку границе сновидения. Ее не разглядеть, лес и в той стороне был все тем же лесом, и горные вершины расчерчивали небосклон острыми гранями, но на всем этом словно лежали едва заметные отсветы.

Не выдержав, девушка плавно вывела свою лошадь из строя, принц, казалось, тут же забыл о ее существовании, и правильно, она ведь не относилась к законным участникам его сна.

Граница издала звонкий писк, словно сон поставили на сигнализацию, и тут же стало понятно, что по эту сторону лес совсем другой. Сухие ветви деревьев тянулись в небо прямо, как по струнке. Ссыпавшаяся вниз зеленая листва выцветала, разглаживалась, серела и сливалась в нечто единое, знакомое. Появившиеся в земле разломы стремительно выпускали вверх молодую поросль из стен, окон, фонарных столбов и неоновых вывесок. И не в густой чащобе теперь блуждала Эля, а в равнодушном лесу мрачного мегаполиса. Он издавал скрежещущие звуки, он мылся до блеска под душем внезапного дождя и, как паук, ловил в свои каменные сети глупых мушек-путников, только вот почему-то пах точь-в-точь как принц из пограничного сна.

– Нечто, мы выбрались из связки снов? – разочарованно спросила Эля.

Ей-то казалось, что на финише ее ждет что-то стоящее. Девушка быстро сообразила, что в принца, уснув, перевоплотилась маленькая дочка Олега (реальная жизнь продолжала идти своим чередом, несмотря на отсутствие в ней Эли). А значит, как минимум, она рассчитывала увидеть обожаемого доктора или хотя бы почувствовать его присутствие.

– Нет, мы все еще в связке.

Растерянность Нечто говорила сама за себя.

– Что не так?

Ответа не последовало.

В этот момент Город заинтересовался непрошеными посетителями. Асфальт выгнулся, и по нему пробежала частая рябь, сбивая девушку с ног. Упасть не дали сплетения высоковольтных проводов – навязчивые руки Города.

– Что строишь, крепость или плотину? – грянул голос с небес.

Хотя с чего бы из такого далека. Вот же два панорамных окна небоскреба напротив глядят заинтересованно и чуточку лукаво, а ниже отверстие дверного проема испускает вполне человеческую речь (Эля так и не поняла, кто пользуется дверью на такой высоте. Разве что Карлсон). Ну и далеко же ее утянули металлические щупальца Города.

– Рестораны, – наугад брякнула девушка.

– А лавандовое мороженое сможешь? – прогромыхал Город, похрустывая черепицей крыш и позвякивая шпалами трамвайных развязок.

Девушка задумалась, но ненадолго.

– Туда, – указала она рукой, и плети проводов, обвившие ее тело, понеслись в нужную сторону. Там в просвете туч проглядывало небо.

– Куда? – рыкнуло Нечто, но полетело следом за «руками» Города, действовавшими по Элиной указке.

– Слипри, помоги.

Змейка поняла без слов. Соскользнув с Элиного пальца, она ухватилась за зыбкий край тучи, которая уже почти прикрыла кусочек голубого неба, а девушка, взявшись за ее хвост, потянула на себя. Немного посопротивлявшись, туча поддалась, и девушка нырнула в обволакивающую синь, забеленную пухом облаков.

– Чувствуете?

– Нет, – одновременно ответили три голоса, когда Эля несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, и только фиолетовые прядки согласно затрепетали за спиной, понимая чувства хозяйки.

Девушка приманила из облаков насыщенный запах, так знакомый из человеческой жизни, скатала его в руках в бесплотный шарик, так чтобы все присутствовавшие смогли вдохнуть сливочный аромат облаков. Нечто сплюнуло, унюхав его и уже не удивляясь умению девушки творить с чужими снами все что душе угодно. Змейка захохотала, а Город недоуменно примолк, но услужливо подставил под сливочный шар каменную чашу одной из своих скульптур.

– Ну, с сахаром совсем просто, – ни к кому конкретно не обращаясь, промолвила Эля, широко улыбнувшись, и приказала Городу: – Неси туда, где слаще всего.

А затем удивилась, оказавшись у витрины пекарни, украшенной облитыми глазурью булочками. Но, к сожалению, такая конкретика Эле не подходила, даже если бы в лавке отыскался мешок сновиденческого сахара. Ее умение менять мир подчинялось своим законам, и для мороженого девушке требовалась другая сладость. Приказ пришлось конкретизировать, дополнив его описанием того, что должны чувствовать люди Города. Город почему-то пришел в легкое недоумение.

«Наверное, тоже ребенок», – подумала Эля о хозяине сновидения, но спустя некоторое время девушку все же перенесли в необходимое место – тенистый парк, изобиловавший молодыми парочками.

Эля потянула носом воздух и удовлетворенно кивнула.

И все же пришлось нелегко, необходимый ингредиент собирался по крупицам. Целовались пары более чем странно, чмокали друг друга в губы без видимого удовольствия и только краснели как школьники (ну точно ребенок). В большом парке нашлось лишь двое подростков, которым «целовательный» процесс нравился. Парнишка лет четырнадцати, бережно обнимавший свою спутницу, привлек внимание Эли, он был как будто ярче отпечатан на сплошном полотнище сна (и не просто ребенок, а девчонка, влюбленная вот в этого юнца). Вот он и источал ту самую необходимую сладость долгожданного поцелуя и, неосознанно поделившись с Элей, не растерял ее, а только приумножил. Ну а в чаше статуи теперь клубился сливочный сорбет.

– Лаванда, – глубоко задумалась девушка и приложила палец к щеке.

– Проще, чем ты думаешь, – хмыкнуло Нечто. – Подскажу, если пообещаешь освободить меня еще от части твоих кошмаров, я, кажется, знаю, как их отыскать.

– Обещаю, – тяжелый вздох сорвался с губ. – Деваться некуда.

Удовлетворенное Нечто потребовало от Города переходить от дня к ночи. Город капризничал и сопротивлялся.

«Боится темноты, бедняжка», – поняла Эля.

Пришлось вступить в спор, девушка чувствовала, что Нечто мыслит в верном направлении.

– Не надо полной темноты, не будем делать страшно. Давай попробуем загадочно и интересно, только и всего, – предложила она Городу.

– Хотите сумерки? – и Город затенила дымчатая кисея. – В сумерках интересней играть в прятки.

– Хотим! – в один голос ответили Эля и Нечто, когда от нахлынувшего полумрака в воздухе отчетливо запахло лавандой.

А Город удовлетворенно хохотнул, желая попробовать на вкус три соединившихся аромата.

– Стой! – Эля выудила из памяти одно крохотное воспоминание с тонкими нотками мяты и добавила в чашу. – Это тебе лично от меня.

– И что вы хотите взамен? – большая порция лавандового мороженого сделала Город сговорчивым.

– Один принц рассказал, что где-то неподалеку скрывается могущественный волшебник, я хочу задать ему вопрос.

Сначала Город расстроенно вздохнул, а потом и вообще притих на долгое время. Да так, что расшевелила его только Слипри, от скуки начавшая кидать хвостом камушки во все попавшиеся поблизости окна.

– Раньше был могущественным, а теперь что-то не так. Ушла радость, ушли силы, даже на руки больше не подымает.

– Кого? – некстати ляпнула Слипри.

В ближайшей многоэтажке открылось окно одного из верхних этажей, и всю троицу затянуло туда в считанные секунды.

Вопреки предположениям, за окном квартиры оказалась не комната, а сад. Он весь переливался и мерцал, хотя все еще погружался в лавандовые сумерки Города. Эля видела очертания деревьев, кустов, травы, каждого листика, каждой веточки, но не сразу поняла, откуда берется зеленоватое мерцание. И только когда крохотная букашка поднялась в воздух, стало ясно, что весь лес наполнен светящимися насекомыми. Светлячки настолько плотно расположились по всем поверхностям сада, что под ними нельзя было рассмотреть сам сад. Они вплелись в Элины волосы, и обступили притихшее от такой красоты Нечто, и даже неуемную змейку ввели в замешательство.

А Эля целенаправленно шла к возвышавшемуся посередине поляны трону, радостно узнавая черты знакомого лица. Время пощадило «волшебника», почти не оставив на нем своих неизгладимых отпечатков. Разве только светлые волосы слегка посеребрило да взгляд сделало жестче и обреченнее.

Она задавала ему вопросы – он не понимал, взывала к его воспоминаниям – он не помнил, пыталась дотронуться – он отстранялся. И только отсутствие такого привычного аромата, исходившего всегда от него, наконец ее отрезвило. Она же видела все это сквозь сон его дочери. Ну откуда ему ее знать?

– Олег! – еще раз позвала она на автомате, но даже голос в ответ был не тем, что Эля помнила.

Но разочарование от того, что вместо любимого она видит проекцию, созданную его дочерью, не шло ни в какое сравнение со страхом, вдруг окутавшим ее. С ним действительно что-то было не так, девушка ощущала это всем своим существом. Чувствовала, что в реальности что-то меняет, искажает, коробит тот целостный образ, который она так бережно носила в душе.

– Что с волшебником, что с ним? – обратилась она умоляюще к Городу.

– Не знаю.

– Пожалуйста, расскажи мне.

Город снова вздохнул, и в его интонации закрались тщательно скрываемые слезы:

– Он редко появляется, почти не говорит со мной. Наверное, не только со мной, но и с ней тоже. Мало ест, почти не спит…

Город попытался бороться с навязчивым сценарием сна, но удавалось это из рук вон плохо, и Эля узнала и о пропущенных балах, и о вечном сидении в тронном зале за работой.

Сон оборвался, как всегда, внезапно, волшебник вместе с троном растворился в воздухе, а тучи светлячков одновременно вспорхнули с поверхности пространства и улетели. Но на их месте не рос больше сад, осталось только белое пространство, излучавшее резавший глаза свет, причем настолько яркий, что Эля, вскрикнув от боли, ослепла.

– Вставай!

– Что со мной, я ничего не вижу! Нечто!

– Немудрено, тебе нечем видеть.

Девушка трясущимися руками ощупала кожные наросты на лице как раз там, где раньше располагались глаза, и ее пронзительный крик захлебнулся в слезах.

– Слипри! Слипри!

Холодным движением по руке змейка показала, что слышит, но проделала это в непривычной, режущей по ушам тишине.

– Она тоже молчит!

– Это от шока, она тоже слепа.

– А ты? – Эля дрожала всем телом, стараясь встать на ноги.

– Если ты не заметила, то как таковых глаз у меня нет. Я воспринимаю все по-другому. Сама же такое намутила.

Постепенно Эля приходила в себя, воспринимая ясно только неприятную белизну, разлившуюся перед внутренним взором, к лицу она решила больше не прикасаться, поберечь нервы. В конце концов здесь она уже попадала еще и не в такие передряги. Девушка ободряюще погладила все еще немую Слипри.

– Побудь моими глазами, Нечто! Надо продолжать искать Эмиля, и с Олегом что-то не то. – Элин голос дрогнул, дорожки из слез пощипывали щеки.

– От этого мало толку. Все вокруг белое. Мое восприятие мира этот сон тоже отключил.

– Можно попробовать на ощупь, – решилась девушка и, выставив руки вперед, медленно направилась в неизвестность.

Один шаг, другой, все смелее и смелее. Десять, пятьдесят.

– Ничего не чувствую, а ты?

– Порою какое-то незначительное изменение в плотности воздуха, и все.

На Элиной памяти Нечто растерялось впервые. И это пугало в десять раз сильнее, чем сама ситуация. Если уж постоянный житель снов… то что уж говорить о ней.

– Лучше полагайся на свое необычайное чутье.

Эля прислушалась к своему странному обонянию, а Нечто холодным комком прижалось к ее плечу.

Но сосредоточиться не получалось. Сбивал панический страх. А в голову все лезла и лезла мысль, вколачиваясь будто молотком: «Сон – это разговор человека с собственным подсознанием».

Девушка задумалась. Одна из дочек-близнецов Олега оказалась в связке снов вместе с папиным сном, кошмаром Эли и сном неизвестного человека, явно незнакомого ей. Судя по всему, это сплетение снов образовалось именно вокруг Олега. Затем сон девочки неизбежно привел Элю и ее спутников в сон сестры. Оказывается, между снами близнецов есть граница, но лишь эфемерная, их сны живут в этом мире только вместе. Девушка была готова поспорить, что если спит только одна из девочек, то сны ей не снятся до тех пор, пока не уснет другая. Кого-то в этой цепочке людей, связанных с хирургом, явно не хватало. Догадка вырвалась тяжелым вздохом из груди.

– Это его жена. – Девушка обвела рукой то, что ни она, ни ее спутники увидеть не могли.

– Нам это вряд ли поможет.

Судя по тону, Нечто давно догадалось. Оно заметалось в полной неизвестности то в одну, то в другую сторону, но препятствия на пути не возникали. Вокруг, казалось, царила только необъятная пустота, и как ее преодолевать, не знал никто.

Девушку же передергивало от понимания того, в чье подсознание она влезла. Жена, так мечтавшая излечить Олега от Эли, как от закоренелой хвори… Именно сейчас девушке очень захотелось испытать свое влияние на чужие сны и устроить здесь полномасштабную катастрофу. Внезапно она поняла, что ревнует. Мало того, ревнует впервые в жизни. Даже многочисленные пассии Яна не вызывали в ней агрессию, возникшую сейчас, она в принципе ранее не знала эту эмоцию.

Паника Нечто прервала Элины кровожадные мысли.

– Не нахожу границ других снов. – Нечто пронеслось рядом неуправляемым вихрем.

Эля попыталась ухватить кончик дымчатого хвоста, но, будучи слепой, на ощупь это не так легко проделать. Хотя холодок от близкого присутствия попутчика постоянно проходил мурашками по ее коже. Даже пучок своевольных волос испуганно жался к голове.

Персонаж из Элиных кошмаров продолжал метаться и орать на все лады о том, что они попали в ловушку и уже не выберутся.

«Интересно, – размышляла девушка, – как мой личный страх мог так парализовать страх (тавтология еще та)?»

– Молчать! – наконец сорвалась она, доведенная до умопомрачения жутковатыми стенаниями.

От удивления Нечто присмирело и не издавало ни звука живительную минуту, в течение которой девушка сложила уже в голове модель необходимого поведения, остались детали.

– Пойми, это ловушка, – снова занудило с плеча присмиревшее Нечто. – Нас законсервировали, и уже не выбраться.

Эля в раздражении отмахнулась:

– У меня ребенок, мне некуда деваться, только преодолевать.

– Думаю, твоему ценнейшему отпрыску сейчас лучше, чем нам, слепым.

– Очень на это надеюсь. А теперь скажи, как специалист по миру снов, что можно сказать о человеке, которому снится слепота? Это ведь тоже кошмар.

– Она боится.

– Вот именно. Боится открыть глаза на нечто страшное для нее. И раз от перекрестка сны вытягивались один из другого, нам нужно из всей этой разрозненной мозаики собрать единую картину.

– Ну и как? Получается?

– Нет, мне нужен… – девушка задумалась. – Ян. Его аналитический ум.

Нечто отчетливо хмыкнуло.

– Пригласи его на ужин, – язвительно предложило оно.

– Я сделаю лучше, приглашу-ка его на свидание.

Эля наморщила лоб, напрягая память, хотя все нужное и так хранила в себе ее странная фантазия.

Ну так что там было?! Тонкая изящная фигура, золотой водопад волос, глубокие синие глаза, и все это сдобрено умопомрачительным ароматом совершенства. Злата, она воссоздала ее прямо в чужом сне и, хотя видеть не могла, отчетливо чувствовала ее присутствие.

Нечто от неожиданности выругалось, очевидно вспомнив нецензурщину на всех языках, которой порой изобиловали кошмары.

– С чего ты взяла, что сон твоего дружка придет за этой топорной копией? – Нечто лукавило – неотключенные органы чувств просто кричали о том, что рядом находится то самое идеальное создание.

– Не Ян придет за Златой…

И соблазнительный голос, даже в гневе вынуждавший замирать в восхищении и мужчин и женщин, не заставил себя долго ждать: «Что тут происходит?»

– …а она придет разобраться с конкуренткой.

Эля протянула руки на голос и коснулась приятно гладкой руки красавицы. Та тут же ее одернула.

– Ничего не вижу. Какая дрянь хочет со мной посоревноваться?

Эля легким движением руки развеяла воссозданную копию.

– Прости, я не знала, как по-другому тебя позвать. Мне нужна помощь.

– Сколько повторять, ты не найдешь здесь своего мальчишку. Слишком мала вероятность, так Янош бы сказал.

– Вот он-то мне и нужен, позови его.

Красавица задумалась, но всего на секунду.

– А что я получу взамен?

– Все что захочешь.

– Забавные вы – боги. Хотя ты же давно не бог.

Но все получилось не так быстро, как того желала Эля. Ян бодрствовал, и его пришлось подождать. Ожидание в обществе Златы было долгим и утомительным, а вынужденная слепота изводила все больше с каждой минутой.

– И что ты попросишь взамен? – прервала долгое молчание Эля.

– Слепишь для меня кое-что, когда станешь сильнее, тем же способом, что создала мою копию.

Девушка объяснила крайне ревнивой Злате, что с другом ей нужно только посоветоваться, хотя и увидеть его очень хотелось, но об этом она умолчала. Она скучала по нему и по Лему. Их мир менялся, проходили годы, а для нее все оставалось по-прежнему.

Ян уснул неожиданно, когда Эля уже едва не сходила с ума от бездействия и слепоты. Она всегда сочувствовала потерявшим зрение людям и теперь особенно остро прочувствовала всю тяжесть их доли.

– Дурында, – хмыкнул брюнет, выслушав. – Тебе и не надо ничего сопоставлять. Он болен, серьезно, а жена не хочет об этом знать. От страха закрывает глаза на все признаки. А он бережет ее от горькой правды, больше ничего не остается.

В данный момент Эля плохо соображала, она с трудом сдерживала защитный барьер вокруг их странной компашки, хозяйка сна старалась выпихнуть всех из своей приватности.

– И этот вывод ты сделал…

– Нет, не из твоего рассказа. Мы общаемся, хотя после твоей смерти драки избежать не удалось, а спустя несколько лет неожиданно встретились. Я крестил его дочек…

Эля не видела, как Ян мягко сжимает плечи Златы, но находилась в обонятельном экстазе от потрясающего аромата морского бриза и туберозы, витавшего в воздухе. Уж для них точно зрение не играло сейчас особой роли, они и так слишком остро чувствовали друг друга.

– Жаль, что проснусь и ничего не вспомню, иначе рассказал бы Олегу. Может, хоть это взбодрило бы его. Ты… нам тебя не хватает, – скомканно, сухо, невпопад.

– Не отвлекайся, твоя защита лопается, – крикнула Злата.

И действительно, Эля уже еле сдерживала барьер. Нечто цокало, восхищаясь возможностями девушки. Она же не особо их осознавала, как всегда действуя по наитию.

– Мне тебя тоже не хватает, – крикнула она вслед исчезающему другу и его любимой.

Преграда не выдержала и лопнула, оставляя Нечто и Элю снова наедине со слепотой, ну а змейку, похоже, еще и с немотой.

У девушки как-то внезапно опустились руки, и хотя на душе потеплело от счастья друга хотя бы в мире снов, известие о болезни Олега ударило ее с силой под дых.

Нечто будто прочитало мысли.

– Я так понимаю, в придачу ко всему мы будем искать еще и панацею для твоего доктора.

– Я… Я не знаю, что делать, – как-то по-детски всхлипнула она и обхватила себя руками. – Сынок, Олег, а еще тебя нужно освободить из моих кошмаров.

– О-о-о! Прекрасно, что третий пункт ты теперь воспринимаешь как данность. Ну для начала давай вытащим нас отсюда, а то молчание твоей карманной гадюки меня нервирует.

– Как?

– Попробуем страх перебить временно другим страхом. Ты же материализовала здесь Злату, вот и впусти в этот сон что-нибудь, чего эта заменившая тебя дамочка боится.

– Что? Таракана? Крысу? Все женское население их боится.

– Далеко не все. Такие трусихи, как ты, не так часто встречаются. А эту особу, боюсь, такими банальностями не проймешь.

Эля думала недолго, ей все равно хотелось устроить для подсознания конкурентки маленький Армагеддон. И хотя она понимала, что неправа, что жена Олега и есть его истинная спутница по жизни, заботящаяся о нем, родившая ему детей, удержать себя не смогла.

– Ну здравствуй, его настоящее! – крикнула девушка в слепую пустоту. – Не хочешь ли поговорить с его прошлым?

Тишина, никакой реакции.

– Вяленько, – констатировало Нечто.

– Я – Эля. Олег рассказывал обо мне или ты сама все узнала?

– Не зацепило, добавь экспрессии, – хмыкнули из-за плеча.

– Я – та, кого он не сможет забыть никогда. Кого носит в сердце, несмотря на твое присутствие. Я всегда буду знать о нем на порядок больше, чем ты, даже если проживешь с ним не одно десятилетие, потому что я его часть, его половина.

– Поднажми!

Девушка уже сама была не рада тем словам, что срывались с губ, обжигая ее изнутри, тем, что раскрывали в ее душе доселе неизведанные темные глубины:

– Ты заменитель, суррогат, неудачная попытка заштопать дыру в сердце.

Голос сорвался от напряжения. Она не сразу поняла, что этот громоподобный звук, заполнявший все вокруг, вырвался из ее горла. Эля знала, что позже возненавидит себя за эту мерзкую сцену, но сейчас цель была достигнута.

На белом полотнище сна глаза наконец зафиксировали знакомый предмет. Эля стояла перед большим ничего не отражавшим зеркалом, но лишь поначалу. За преградой стекла что-то всколыхнулось, и проступило отражение, чужое отражение. Красивая незнакомка, этого у нее не смогли отнять даже хлопотные годы в роли жены и матери. Блестящие черные волосы в короткой стрижке, стройная фигура, умный пронзительный взгляд голубых глаз. Женщина была старше Эли лет на двадцать, но даже время не испортило ее, а казалось, добавило красоте необходимой завершенности.