Фанатки

Тим тоже приехал в столицу, окончил ГИТИС, затем неожиданно стал победителем популярного вокального телешоу и вскоре сделался известным на всю страну.

Лика и сама не отдавала себе отчёта в действиях, когда однажды, набравшись храбрости, нашла его номер телефона, позвонила и попросила взять к себе бэк-вокалисткой. Тим не просто удивился её звонку и просьбе – он был по-настоящему шокирован.

– Я вдруг поняла, что то, чем сейчас занимаюсь… это не совсем моё, – смущённо пролепетала она в трубку. – Сцена – вот именно то, о чём я всегда мечтала… Только, пожалуйста, не отказывай сразу! Может быть, сначала послушаешь, как я пою?..

Не без колебаний Тим назначил ей встречу в своей студии, чтобы обсудить детали с продюсером, а заодно и прослушать девушку. Лика собиралась на это творческое испытание, как на романтическое свидание. Она несколько раз сменила наряд: то ей казалось, что она одета слишком вызывающе, то, наоборот – скучно и серо, как чопорная старая дева. Чего скрывать – она волновалась не только из-за собеседования и прослушивания. Предстоящая встреча с Тимом одновременно и пугала, и радовала её, будоража кровь.

С профессиональной стороны всё прошло как нельзя лучше, продюсер остался от неё в полном восторге. На сольную певицу Лика не тянула, маловато было индивидуальности и харизмы, а вот в качестве бэк-вокалистки действительно подходила просто идеально.

Что касается Тима, то он плохо запомнил, о чём они вообще беседовали, что обсуждали в офисе. Он просто любовался Ликой: её тоненькой ладной фигуркой, нежной кожей фарфорового лица, глазами, как у Бемби, и такими же длинными и стройными, как у оленёнка, ногами, светло-русыми густыми волосами, рассыпающимся по плечам… Он закрывал глаза и вслушивался в звук её мелодичного голоса, не особо вникая в то, что она говорит. Он соскучился по ней… дико соскучился, хоть и убеждал себя столько лет подряд, что всё прошло и забылось. И всё же… всё же… было что-то неправильное в том, что она хотела работать с ним вместе. Какой-то мучающий его внутренний диссонанс.

Когда всё закончилось, Тим предложил подвезти Лику до дома, чтобы ей не пришлось трястись на общественном транспорте. Предложил – и сам рассердился на себя: ну кто тянул его за язык? Оказывается, он не был готов остаться с ней наедине. Точно боялся не справиться с обуревающими его эмоциями…

Он сосредоточенно вёл машину, уставившись прямо перед собой, и ни разу не посмотрел на Лику. Она, чувствуя витающее в воздухе напряжение, беспокойно ёрзала на сиденье и искоса кидала в сторону Тима виноватые взгляды.

– Ты сердишься на меня за что-то? – спросила она наконец, когда молчать стало совсем неприлично.

– Я не думаю, что это удачная идея, – отозвался он ровным голосом. – Имею в виду, твою работу со мной…

– Ты не хочешь меня видеть? – растерялась Лика. – Тебе не нравится, как я пою?

– Я тебя очень хочу… видеть, – он нервно сглотнул. – И поёшь ты замечательно. Просто… Мне будет тяжело постоянно находиться с тобой рядом. Понимаешь?.. – он впервые перевёл взгляд на неё. Лика вспыхнула и опустила глаза. Не то, чтобы она не понимала… она просто боялась понять.

– А как же твой муж? – с усилием оторвав взгляд от её лица и вновь уставившись на дорогу, поинтересовался Тим. – Он не против твоей, такой резкой, смены деятельности?

– Муж… – рассеянно откликнулась Лика. – Нет, он не против. Точнее… ему всё равно, – она невесело усмехнулась.

– У вас с ним проблемы? – догадался он.

Лика долго молчала. Он уже решил, что ответа на его вопрос, действительно не слишком-то деликатный, и вовсе не будет, когда она тихо призналась:

– У него серьёзные неприятности в бизнесе. Он постоянно напряжён и не может думать ни о чём другом. Даже моя поддержка ему не нужна. Я пытаюсь подбодрить и утешить его, как могу, но он только срывается и кричит… Я так устала от вечных скандалов дома. От его претензий. От собственной однообразной работы… Хочу попробовать что-то новое, для души, понимаешь?.. Иначе – вообще никакого просвета…

Лика снова замолчала. Конечно, при желании она могла бы добавить, что абсолютно уверена: их с мужем брак вот-вот закончится. Они не справились. Не смогли. Стали чужими друг другу… Но она удержалась от этой заключительной откровенности. Тим и так услышал слишком много личного.

– Значит, ты меня нашла не потому, что соскучилась, а просто потому, что тебе понадобилась новая работа? – уточнил он бесстрастным тоном.

«А может быть, работа – это всего лишь предлог, – мелькнуло у неё в голове. – Вдруг я обманываю и себя, и Тима – а на самом деле просто не могу выдумать никакой другой причины, чтобы видеть его почаще…»

– Как понимать твоё многозначительное молчание? – улыбнулся Тим невесело. – Боишься сказать мне правду? Не волнуйся, я всё понимаю.

– Пожалуйста, – Лика обратила в его сторону умоляющий взгляд, – дай мне шанс начать новую жизнь. Мне сейчас это… ужасно необходимо.

Тим глубоко вздохнул. Будь его воля – он бросил бы к чёрту этот проклятый руль и сжал бы девушку в объятиях. Впился бы в её зовущие губы жадным, истосковавшимся поцелуем. Запустил бы пальцы в её густые, волшебно пахнущие волосы… Чёрт. Он с трудом прогнал наваждение. Знала бы Лика о его тайных желаниях…

– Хорошо, – сказал он наконец. – В конце концов, мы ничего не теряем. Давай попробуем поработать вместе.

На удивление, профессиональные отношения складывались у них легко, словно они занимались этим всю жизнь. И Тим, и Лика были трудоголиками, влюблёнными в музыку, поэтому все разговоры в студии велись только на тему работы. Яркая, общительная и весёлая девушка быстро влилась в компанию остальных музыкантов, и те охотно приняли её в свой круг. До этого в их небольшом дружном коллективе было лишь две особы женского пола – пиар-агент, она же пресс-атташе, и секретарша, которая выполняла работу попроще: отвечала на звонки, распечатывала и отправляла документы, а также варила всем кофе. Однако Лика, хоть и была новенькой, куда быстрее стала для ребят «близкой» и «своей», потому что делила с ними главное – Её Величество Сцену.

Продюсер не мог на неё нахвалиться. Лика поразительно тонко и точно чувствовала Тима, выступая у него на «бэках», поэтому все его песни принимали куда более глубокое и проникновенное звучание. Особенно важно это было на живых выступлениях, где не спасли бы никакие новомодные компьютерные примочки и технологии, уместные лишь в записи.

Среди людей, далёких от мира музыки, нередко бытовало распространённое заблуждение, что бэк-вокалисты – это практически чернорабочие, музыкальные «негры», которые подпевают солисту только потому, что не способны на большее. Однако вся команда Тима, и он в том числе, понимала, какой бриллиант им достался. Второстепенные вокальные партии зачастую бывали даже сложнее основных, поскольку Лике приходилось подстраиваться под исполнительские особенности Тима, а не наоборот. Тим безмерно уважал и ценил Лику за это. К тому же, её поразительная самоотдача, готовность в ту же секунду пробовать что-то новое, предложенное им, ошибаться и снова пробовать, не могла не подкупать. Он был страшно рад тому, что она нашла его и позвонила.

Ну, а то, что при нечаянном взгляде друг на друга у них обоих иногда невольно перехватывало дыхание, глаза начинали предательски блестеть, а сердца – биться в учащённом темпе, можно было назвать лёгким побочным эффектом от тесного сотрудничества. Только и всего…

Москва

Катрин с Валькой сняли комнату недалеко от станции метро «Кузьминки» у знакомой старушки. Вернее, как – «знакомой»… Кто-то из однокурсников подкинул адресок: дескать, отличный бюджетный вариант для бедных студенток, чтобы остановиться на пару-тройку суток. Как ни крути, а выходило дешевле, чем самая доступная столичная гостиница. Им – экономия, а старушке – ощутимая прибавка к пенсии.

Это была старая квартирка с допотопной, ещё советской, мебелью, коврами на стенах и пёстрыми половичками на полу, мраморными слониками на серванте и лосиными рогами в прихожей, на которые полагалось вешать головные уборы и дамские сумочки. Оказывается, покойный муж старушки увлекался охотой. Он умер пять лет назад, а детей – и, соответственно, внуков – у супружеской четы не было.

Виктория Кузьминична – так звали хозяйку квартиры – выделила девушкам комнатку с двумя железными кроватями, панцирная сетка которых провисала почти до пола, когда на них кто-нибудь садился. Это была хозяйская спальня, но во время визитов постояльцев старушка временно переселялась в гостиную и ночевала на узком, дряхлом и скрипучем диванчике.

В спальне на обеих кроватях высилась гора разновеликих подушек (мал мала меньше), затейливо задрапированных тюлевыми «накидушками». Хозяйка выдала девушкам пару комплектов старенького, но выстиранного и выглаженного постельного белья. В целом, несмотря на отсутствие роскоши, всё в этой квартире дышало теплом, покоем и чистотой, а из кухни соблазнительно пахло домашними пирогами. Особый уют жилищу придавал пушистый кот с янтарными глазами – Жорик, названный так в честь американского актёра Джорджа Клуни: хозяйка оказалась горячей поклонницей сериала «Скорая помощь» и восхищалась исполнителем роли Дага Росса.

– Такой мужчина, ну такой… – вздыхала Виктория Кузьминична, имея в виду Клуни, – настоящий! Красавец, и лицо такое умное, и во взгляде мудрая мысль читается… не то, что у современных сопляков – глаза как у рыб замороженных.

Хоть Вальке с Катрин и было немного обидно за современных парней, но тот факт, что старушке не чужды фанатские страсти и чувства, расположил их к хозяйке квартиры, словно она стала им ближе и понятнее. Да и вообще, Виктория Кузьминична была прелестна: с порога предложила постоялицам горячего чаю со свежими пирогами. Разве можно было отказываться от такого роскошного приглашения?!

Впрочем, Катрин всё-таки сначала направилась в ванную, выпросив у хозяйки тазик для стирки. Первые дни месячных всегда проходили у неё болезненно. Хоть она и выпила но-шпу, всё равно её не окончательно отпустило. Выглядела она и в самом деле неважно: даже лицо её приобрело такой бледный оттенок, что походило уже скорее на зеленоватый.

Изначально в день приезда девушки собирались смотаться на разведку к гостинице, в которой жили любимые кавээнщики. Необходимо было встретиться с ребятами, чтобы те обеспечили подруг приглашениями на завтрашнюю генеральную репетицию игры. На саму одну-восьмую финала билеты ещё можно было как-то купить, а вот на официальный прогон накануне (без жюри и оценок, но с ведущим Александром Васильевичем Масляковым) простым смертным вход был заказан: кавээнщики приводили только своих. Этакий закрытый показ для избранных. Однако Катрин с Валькой хотели непременно побывать и на генералке тоже. Тем более, знакомые девочки в КВН-чате рассказывали, что не так уж это и нереально – главное, подружиться с любой из участвующих в сезоне команд.

Узнать, где остановились кавээнщики, не составляло особого труда – ещё в Самаре Валька с Катрин навели справки у тех же девочек из чата, которые не пропускали ни одной игры Высшей лиги и были прекрасно осведомлены обо всех злачных местах Москвы, в которых обычно ночевали, столовались или тусили команды. Вообще-то, обычно поклонницы неохотно делились друг с другом такой бесценной информацией, ревностно оберегая своих обожаемых кумиров от постороннего посягательства. Но, к счастью, в данной ситуации интересы самарских и московских фанаток не пересекались: столичные девочки болели не за «Краснодарских сусликов», а за их соперников из Астрахани, с которыми суслики должны были схлестнуться в одной-восьмой.

Однако из-за плохого самочувствия Катрин обеим подругам вскоре стало абсолютно ясно, что как минимум сегодня она из дома – ни ногой. Девушка была совершенно не в состоянии никуда ехать и смотрела на Вальку виноватыми глазами, понимая, что подвела её.

В конце концов, после колебаний и дискуссий с Катрин, Валька решила ехать в гостиницу одна, чтобы как минимум выяснить их завтрашние перспективы. Конечно, одной было страшновато, но… не упускать же такой шанс? Выловить кавээнщиков и договориться с ними прямо завтра будет куда более нереально – негоже во время генерального прогона отвлекать ребят и дёргать их по пустякам.

Вскоре подруга переоделась и уехала. Катрин, всё ещё чувствующая неприятную тянущую боль в пояснице, решила прилечь и немного поспать до Валькиного возвращения. Однако Виктория Кузьминична, которой, по всей видимости, было скучно, легонько стукнула в дверь и, дождавшись приглашения, вошла в спальню, неся на руках вальяжно развалившегося балдеющего Жорика.

Катрин приподнялась на локте, но старушка милостиво махнула сухой ладошкой:

– Ты лежи, лежи, Катюша… Я вот тут присяду ненадолго, – и устроилась на кровати напротив.

Очевидно, в стоимость проживания входят обязательные задушевные беседы с хозяйкой, скривившись, подумала Катрин, но не нашла в себе сил и решимости сказать вслух, что не в настроении вести сейчас светские разговоры.

– А вы в Москву зачем приехали, девочки? Погулять на праздники? – имея в виду грядущее двадцать третье февраля, поинтересовалась старушка.

– Нет, – замотала головой Катрин, – мы на КВН. Послезавтра первая игра сезона в театре Российской армии.

– Ах, КВН, – поджала губы Виктория Кузьминична. – Раньше было действительно смешно, я помню. А теперь, сколько ни пыталась смотреть – ничего не понимаю. Шутки странные, слишком уж современные… Да и сами каввээнщики – какие-то кривляки. Скачут по сцене, что обезьяны…

– Ну, не все же такие! – оскорбилась Катрин за любимую команду. – Вот «Краснодарские суслики», к примеру – очень талантливые и перспективные ребята. Мы именно за них болеть приехали…

Слово за слово – и Катрин, незаметно для самой себя, выложила хозяйке всю историю знакомства со звёздами КВН от начала до конца, думая, что Виктория Кузьминична придёт в восторг и порадуется за них. Девушка даже вытащила из сумочки несколько распечатанных фотографий, которые всюду таскала с собой – прощание на вокзале в Самаре, девчонки и суслики в обнимку. Хозяйка внимательно изучила снимки и, возвращая их Катрин, недоверчиво покачала головой:

– И вы из самой Самары явились в такую даль только ради этих двух самовлюблённых мальчишек?

– Они того стоят! – вскинулась Катрин, в запальчивости подскакивая на кровати. – И они не самовлюблённые… а очень добрые и хорошие.

Старушка тяжело вздохнула.

– Ох, куда же мы катимся, – пробормотала она себе под нос. – Раньше парни за девчатами бегали, а теперь наоборот…

– Мы за ними не бегаем, – отрубила Катрин, глубоко уязвлённая этими обидными и несправедливыми (ведь несправедливыми же?!) словами. – У нас с ними отличные дружеские отношения… им сейчас просто очень нужна наша поддержка. Они так волнуются перед предстоящей игрой… и ждут нас, – немного приукрасив действительную картинку, Катрин невольно сама начала себе верить.

– Ну, дай-то бог, – не стала спорить покладистая старушка. Она, в общем-то, не была вредной сварливой каргой и вовсе не ставила себе задачу спустить с небес на землю замечтавшихся наивных провинциалочек. – Дай-то бог… – повторила она задумчиво.

– Ну вот представьте, – загорячилась Катрин, – приехал бы в Москву сам Джордж Клуни, и вам представилась бы возможность встретиться с ним лично… вы бы отказались?

– Ой, – хозяйка замахала руками и засмеялась, – да какое там – «встретиться»?! Я по-английски и двух слов не свяжу, в школе немецкий учила. Только позориться…

На счастье, в этот момент зазвонил домашний телефон, и Виктория Кузьминична, мило извинившись перед девушкой и оставив её в покое, отправилась беседовать с одной из своих старинных приятельниц. Но Катрин всё равно чувствовала неприятный осадок после этого разговора. Хотя, возможно, сказывалось ещё и наложившееся на это плохое самочувствие.

Валька вернулась почти в полночь.

Все эти часы в отсутствие подруги Катрин провела в жутких переживаниях и тревоге. На звонки и эсэмэски Валька не отвечала – возможно, просто звук мобильного был отключён, но это ни капли не успокаивало всё больше и больше накручивающую себя Катрин. В конце концов, Валька впервые в Москве – совсем одна, время позднее… Метро в час ночи уже закрывается! Не случилось ли чего?

А ещё Катрин стыдилась признаться самой себе, что втайне заранее ревновала – а вдруг Вальке удалось встретиться с ребятами, и они сейчас где-нибудь весело проводят время вместе, пока она лежит тут и умирает от боли?..

В квартире стояла полная тишина, нарушаемая лишь тиканьем старых настенных часов с кукушкой да похрапыванием Виктории Кузьминичны из гостиной. Катрин не находила себе места – в спальне не было ни книг, ни телевизора, и она не ведала, чем бы себя занять и отвлечь.

Пришёл Жорик, но не дал себя ни погладить, ни приласкать – лениво вспрыгнул на кровать Катрин, свернулся там клубочком, укрыв лапой нос, и безмятежно заснул. То ли выражал тем самым свою снисходительную симпатию и доверие – не дрейфь, мол, я с тобой! – то ли просто привык спать на этом месте.

Девушка в ужасном волнении сновала взад и вперёд по маленькой спаленке, стараясь не слишком шуметь. Наконец, когда нервы её были совсем на пределе, она услышала неуверенный скрежет поворачивающегося в замке ключа. Хорошо, что Валька взяла запасную связку, выданную Викторией Кузьминичной, подумала Катрин, и вздох облегчения вырвался из её груди. Через пару минут в комнату вошла Валька. От неё пахло алкоголем – ненавязчиво, но очевидно.

– Ты где была? – шёпотом возмутилась Катрин. – Я тут чуть с ума не сошла, не знала, что и думать… С тобой всё хорошо? Ничего не случилось? Трубку почему не брала?!

– Звук был выключен, – подтвердила Валька её предположение. – Блин, я так устала… – выдохнула она и с размаху опустилась на свою кровать, отчего сетка провисла практически до пола.

– А главное-то скажи! – возмутилась Катрин. – Чего тянешь? Виделась с ребятами?

– Нет, – после секундной заминки отозвалась Катрин, откидывая со лба непослушную тёмную чёлку. – Но зато я познакомилась с директором команды. Он пообещал провести нас с тобой завтра на репетицию.

– С директором? – Катрин торопливо воскресила в памяти образ лысеющего пузана, который – единственный из всех сусликов – давным-давно уже закончил университет и сейчас заведовал финансами и бюджетом команды. Несмотря на то, что на гастроли директор ездил вместе с сусликами, поклонницы не жаловали его своим вниманием: и немолод, и далеко не красив, да и на сцене не появляется, оставаясь за кадром, короче – ничего интересного, тёмная лошадка. Катрин даже не помнила толком, как его зовут. То ли Владимир, то ли Михаил, то ли вообще Анатолий.

– Как тебе это удалось? – спросила Катрин с любопытством. Подруга усмехнулась, но как-то невесело.

– Ты же меня знаешь, я способна уболтать кого угодно. Так что завтра ты должна быть, как огурец! Мы увидим генеральную репетицию наших любимых…

Воодушевление, охватившее Катрин, было настолько сильным, что она не стала грузиться по поводу странноватого выражения Валькиного лица и задумываться, что не так с её настроением. Возможно, и в самом деле просто устала. Зато завтра… завтра…

Завтра их ждёт счастье. Она была в этом абсолютно уверена.

Москва

Жека долго лежала в пенной ванне, отогреваясь и чувствуя, как блаженная усталость и нега овладевают каждой клеточкой её тела. «Я в Москве! – гулко отдавалось в висках с каждым ударом сердца. – Свершилось! Я – в том же самом городе, где живёт он… Белецкий!»

Сейчас она уже и сама плохо помнила, в какой конкретно момент началось её увлечение актёром. Несколько лет назад Жека смотрела какой-то российский костюмный сериал и обратила внимание на одного из героев – молодого синеглазого красавца с тонким аристократическим лицом. Она запомнила имя артиста: Александр Белецкий. Потом наткнулась на другой фильм с его участием… Затем на третий… И сама не заметила, когда начала целенаправленно отслеживать его творческую биографию и бегать в кино на все премьеры.

Вскоре интерес к творчеству логично трансформировался в личный интерес. Жеке уже мало было знать, в каких фильмах снимается Белецкий – ей хотелось быть в курсе и остальных событий, которые происходят в его жизни. Так она попала на сайт, посвящённый артисту. Зарегистрировавшись на тамошнем форуме, первым же делом она залезла в тему «Наши личные встречи с Александром», пролистала галерею фотографий актёра со счастливыми поклонницами, которые висли на нём гроздьями, и написала своё первое сообщение:

«Всем привет! Глазам своим не верю, когда вижу все эти фотки. Девочки, вы счастливицы! Скажите, так значит, это правда? Александр Белецкий действительно существует, и он так же красив, как и на экране? :) А у него и в жизни такие же нереально синие глаза?»

Постоянные участницы поприветствовали её и принялись наперебой делиться своими персональными впечатлениями от встреч с артистом. Больше всего, конечно, повезло жительницам Москвы – они имели возможность ходить на все спектакли Александра и посещать телевизионные шоу с его участием. Но были и такие, кто регулярно приезжал в столицу издалека. А некоторые вообще мотались вслед за любимым артистом во время его гастролей по городам и весям. Кому-то даже удавалось поприсутствовать на съёмках фильмов с его участием…

Читая адресованные ей ответы, Жека и завидовала, и радовалась: так значит, Белецкий никакой не небожитель, он вполне доступен для общения! Она почему-то верила, что обязательно тоже увидится с ним вживую.

А затем ей в личку пришло сообщение от Лёли.

«В жизни он ещё красивее. Поверьте, я сама всякий раз цепенею – при каждой новой встрече».

Жеке стало интересно: ясно было, что пишет девушка, которая видела Белецкого неоднократно, хоть и не кичится этим открыто на форуме. Она ответила, поинтересовавшись подробностями, и Лёля прислала ей огромное письмо с историей своей любви… В общем, общение с другими пользователями форума постепенно сошло у Жеки на нет, хотя она периодически заглядывала туда в поисках новостей – а вот переписка с Лёлей, наоборот, продолжилась и окрепла. Жеку тронула откровенность и искренность новой знакомой, которая честно рассказала о своей болезни, а также о чувствах к Белецкому:

«У меня был парень Вадим… В целом неплохой и добрый человек, и ко мне хорошо относился, кроме одной мелочи: ужасно стеснялся появляться со мной на людях. Когда мы оставались вдвоём – Вадим был просто замечательным, нежным, заботливым… а когда оказывались на улице, он явно страдал, видя, как на меня все смотрят. Я и в самом деле довольно коряво двигаюсь, привлекаю тем самым к себе ненужное внимание… Вадиму было неловко ходить со мной рядом, поэтому он избегал слишком уж демонстрировать окружающим нашу связь. В конце концов, мне надоело, и я дала ему понять, что не в восторге от этого лицемерия: если уж любишь – то люби не только за закрытыми дверями, имей смелость признать это вслух. Но, видимо, смелости ему как раз и не хватало. В конце концов, он просто меня бросил».

Несмотря на то, что сама Лёля оправдывала Вадима, говоря, что его в целом можно понять, Жека всё равно считала его классическим мудаком с двойными стандартами. Хорошо, что подруга не держала зла на бывшего парня… хотя расставание с ним далось ей нелегко.

«Это был очень сложный период, – писала Лёля. – Я тогда постоянно плакала, совсем перестала есть и интересоваться чем-либо, замкнувшись на своём горе. И тут вдруг – Александр Белецкий… Он просто вытащил меня из этой чёрной депрессии. Я ожила в тот самый момент, когда впервые его увидела. Билет на спектакль был подарком мамы ко дню рождения. Она и не подозревала тогда, что вместе с Александром подарила мне новую жизнь…»

А затем Белецкий прилетел в Уфу на гастроли – со спектаклем «Евгений Онегин». Жека чуть с ума не сошла, узнав эту новость. Она как раз ехала в автобусе, когда зацепила взглядом театральную тумбу с афишей, и поначалу не поверила своим глазам. Девушка и сама не поняла, как выскочила на ближайшей остановке и помчалась к кассе, что говорила, как отсчитывала деньги трясущимися руками… Опомнилась только тогда, когда увидела в своей увлажнившейся от волнения ладошке заветный билет в третий ряд партера (она, несомненно, купила бы себе билет и в первый ряд, но они были давно расхватаны).

Жека поделилась счастьем с Лёлей, и та от души порадовалась за свою виртуальную подругу, пожелав ей отлично сходить на спектакль, а также дав несколько бескорыстных ценных советов по поводу того, какие цветы любит Александр и о чём с ним можно поговорить, чтобы он заинтересовался, если вдруг представится возможность пообщаться.

Труппа выступала в здании Русского Драмтеатра. Жека сидела в своём третьем ряду и с замиранием сердца наблюдала за артистом. Она плохо понимала, что происходит на сцене, хотя сюжет «Онегина» худо-бедно был ей знаком ещё из школьной программы. Жека вообще практически не замечала других действующих лиц. Точнее сказать, она не обращала на них внимания. Главное – на сцене, в каких-то паре метров от неё, был ОН. Его мимика… пластика… голос… Девушку словно околдовали – она не могла сдвинуться с места все три часа, что шёл спектакль. Она даже во время антракта никуда не уходила из зала – так и сидела, вцепившись в подлокотники своего кресла.