Операция «Предки»

– Ладно, – согласился я, жуя зайчатину.

Некоторое время мы молча наслаждались зайчатиной.

– А вообще, семья – это их территория, – нарушил тишину дед.

– Чьих, их? – спросил я.

– Тех, чье имя нельзя называть, – сказал дед и засмеялся. – Женщин, конечно же.

– Представляю, как тебя любила бабушка.

– Почему это?

– Ты такой умный.

– Думаешь, женщине нужен умный мужчина?

– Не нужен?

– Им плевать, о чем ты там читаешь или размышляешь. Нет, ты, конечно, должен быть умным. Главное, чтоб не умничал.

– Значит, женщины любят некрасивых и глупых мужчин.

– Время от времени.

– А что еще они любят? Кушать невкусную еду? Слушать плохую музыку?

– Ты будешь смеяться, но временами и это тоже возможно.

– А по какому принципу все это происходит?

– О-о-о, если ты сумеешь разгадать принцип поведения женщин, тебе вручат премию имени Зигмунда Фрейда. Причем, сам дедушка Фрейд выйдет из могилы, чтобы лично пожать тебе руку.

Дедушка громко рассмеялся.

– Да шучу я. На самом деле все предельно ясно. Как я уже говорил, нами руководят наши инстинкты. Кажется, что надо просто научиться их распознавать. Но вся загвоздка в том, что в теории можно все это знать на твердую пятерку, а на практике всегда появляются всевозможные обстоятельства, мешающие оставаться объективным.

– Например?

– Вот смотри. Шахматы – интеллектуальная игра. Так?

– Так.

– Те, кто хорошо играют в шахматы, считаются умными людьми. Так?

– Так.

– Но я встречал виртуозных шахматистов, которые в повседневной жизни шнурки себе самостоятельно завязать не могли… Это была метафора, но все же.

– Не понял.

– Дело в том, что умение играть в шахматы может никогда не пригодиться в жизни. Это как уметь садиться на шпагат. У тебя всего лишь хорошо натренированы определенные участки мозга или тела. Не более.

– Но ведь шахматы, в отличие от шпагата, интеллектуальный процесс.

– Я бы так не сказал. Интеллект важен в жизни. В шахматах важна концентрация и хорошая память.

– Это не связано с интеллектом?

– С интеллектом больше связана способность трезво оценивать ситуацию и, что важнее, обстоятельства. В шахматах есть ситуация, но нет обстоятельств. В шахматах игрок знает, что, если поставить королеву на определенное поле, ее съест конь противника. Вот и все. А в жизни? О-о-о! Жизнь такая сложная и многогранная, по сравнению с шахматами! В жизни, если ты должен куда-то поставить королеву, ты начинаешь думать, кем она тебе приходится? Просто знакомой? Соседкой? Может, сестрой? Или, даже, матерью? А что подумают пешки? А кони? Что подумает король? А король противника? Понимаешь? Вот она, реальная жизнь. Там так много вопросов! Так много надо уметь, чтобы выжить! Надо уметь не реагировать на пешек, избегать сплетней королев, уклоняться от атак слонов… Для всего этого нужен совсем другой ум, нежели для перестановки фигур на деревянной доске.

Дедушка замолк. Его руки застыли, держа кусочек зайчатины, с которой на землю капал жир.

– Бабушка от тебя точно была без ума, – выпалил я.

– Запомни, Таблетка, иногда женщина хочет, чтобы ты засунул весь свой «выдающийся» интеллект себе в одно место и просто поцеловал ее. Обычно, чем выше у мужчины интеллект, тем реже он это понимает. Вот тебе еще одна «многогранность» нашей жизни… Ладно, думаю, я уже тебе надоел своими философствованиями. Пойду, немного почитаю в палатке. Вечером, в восемь, опять будь у костра. Поговорим о твоих зубрах. Хватит о моих тараканах.

Пари

До вечера дед не выходил из палатки. Он немного поспал, немного почитал свою любимую книгу «Это было в каменном веке» Герберта Уэллса, которую он знал наизусть, но все равно перечитывал время от времени. Я же походил немного по лесу. Правда, далеко от палатки не уходил. Мало кого можно было здесь встретить.

Недалеко от палатки я увидел дерево, на которое можно было легко залезть, и ветки его были просто идеальны для того, чтобы на них было удобно устроиться. Я залез на дерево и стал наблюдать за происходящим вокруг. Отсюда была видна вся деревня и даже дом дедушки. Я видел, как кипит жизнь в деревне. Видел все тех же людей, занимающихся теми же делами, что и всегда.

Очень хотелось увидеть хотя бы одно дикое животное, но кроме птиц и белок ничего мне на глаза не попалось.

Я стал представлять разные сценарии того, что могло со мной приключиться здесь, в дикой природе. Представил, как за мной гонится огромный волк, как я от него отбиваюсь тяжелой дубинкой. Постепенно волков становится больше, и я уже не успеваю ото всех отбиться. Вот-вот они меня загрызут… как вдруг из леса выбегает лось и рогами разбрасывает их всех в разные стороны. Я благодарю его за помощь, сажусь ему на спину, и он отвозит меня домой.

Затем я представил четырех зубров, пасущихся на лугу. Я пытаюсь незаметно пройти мимо них, но один из них меня замечает, и они все вместе набрасываются на меня. В этот момент на мотоциклах приезжают мой отец с друзьями и отвешивают зубрам люлей. Зубры в шоке убегают.

Тут я начал громко смеяться. Дедушка вышел из палатки и стал искать меня.

– Таблетка! Таблетка, ты где?

– Здесь я, – закричал я.

Дед посмотрел наверх.

– Ты что там делаешь?

– Мечтаю.

– А, ну ладно. Продолжай. Только не уходи далеко. Физически. В мыслях можешь уходить. И чем дальше, тем лучше.

Дед вернулся в палатку.

* * *

Было уже шесть часов вечера. Дед вышел из палатки и позвал меня. Я ходил в радиусе трех метров вокруг нашей палатки и сразу же прибежал к нему.

– Я за едой. Ты со мной?

– Да, – не раздумывая ответил я.

– Ну, пошли.

Дед взял из палатки корзину.

– Для чего это? – спросил я.

– Ягоды будем собирать.

– На ужин у нас ягоды?

– Да, а что? Мясо мы уже сегодня ели. Возможно, если год будет благоприятным, мы раздобудем мясо еще пару раз до зимы.

– Деда, ты это серьезно? Мы здесь до зимы будем торчать?

– А ты представь, что было бы, если бы мы вынуждены были остаться здесь надолго.

– Не очень-то хочется это представлять.

– А ты попробуй. Это был бы неплохой опыт. Ты же говорил, что тебе нужны новые впечатления.

– Да, но лучше бы не лезть так сразу в каменный век.

– Ладно, давай в бронзовый.

– А что в бронзовом?

– Для тебя ничего хорошего.

– А где для меня лучше всего?

– Перед компьютером, – улыбаясь, сказал дед.

Мы собрали целую корзину спелых ягод и вернулись к палатке. Дед поставил корзину на землю и начал есть из нее ягоды.

– Чего уставился? Ешь, давай, – сказал он.

Я сел на землю и начал есть.

– Вкусно, – сказал я.

– Еще бы! – ответил дед и добавил. – Думаю, самое время, чтобы я повторил тот вопрос, после которого в прошлый раз тебя покинул дар речи. Кто тебя обижает?

– Да, кстати, я как раз хотел об этом поговорить. Хотя, ты уже знаешь, что произошло с «зубрами».

– Знаю, но это не то.

– Почему не то?

– Как я понял, эти «зубры», они старше тебя, так?

– Ну, да, а что?

– Во-первых, когда обижают старшие – это не так страшно. Во-вторых, ты, я вижу, счастлив, что твой отец с друзьями разобрались с ними. Но! Для меня гораздо важнее, кто из твоих сверстников тебя обижает. Вот, что недопустимо. И разобраться с ними ты должен сам, а не с помощью папочки.

И снова я почувствовал тот дискомфорт, который приходит после того, как слышишь горькую правду. Дед снова вернул меня в нашу действительность.

– Ну, что с тобой? – сказал дед. – Рассказывай уже. Хватит ломаться.

– Кто только меня не обижает…

– Давай сконцентрируемся на тех, кто обижает регулярно.

– Есть несколько пацанов. Постоянно тусуются в нашем дворе.

– Пристают к тебе?

– Да.

– Ты им отвечаешь?

– Я один, а их трое.

– Они занимаются спортом?

– Да какое там!

– Понятно. Значит, тут проблема не в их силе, а в твоей слабости. Это мы легко исправим.

Дед машинально доставал из корзины ягоды, ел и думал.

– А что насчет той девочки, которая тебе нравится? – вдруг спросил он.

Меня как током ударило. Об этом же не знает никто на свете.

– Ты про Машу?

– Попался? – засмеялся дед. – Значит, ее зовут Маша?

– Ты это наугад спросил?

– Да. Хотя у пацанов в твоем возрасте всегда бывает какая-нибудь Маша, нарушающая покой нежной мальчишеской души.

Дед улыбнулся.

– Так что насчет нее?

– А ты как думаешь?

– Думаю, ты даже не осмелился ей сказать, что она тебе нравится.

– Она любит другого, – сказал я с влюбленной тоской в голосе.

– Кого?

– Степана Молодцова. Все девочки нашего класса запали на него.

– Все сразу? Это не любовь.

– А что?

– Чем он отличается от других парней? Играет на гитаре?

– Нет.

– Играет в футбол? Баскетбол?

– Нет.

– А что?

– Он бодибилдингом занимается.

– Чем?

– Мышцы качает.

– А, культурист?

– Бодибилдер.

– Ясно. Но ты не переживай. Вы сейчас в таком возрасте, когда необходим кумир. Это пройдет. Да и девочки очень непостоянны. Меняют кумиров со скоростью света. Сегодня у них висят плакаты с Брэдом Питтом, завтра – с Ди Каприо, послезавтра – с Бекхемом… А любовь – это когда встречаются, держатся за руки.

– Они встречаются.

– Что?

– Маша и Степан встречаются.

– А за руки держатся?

– И за другие места тоже.

– Вот оно что! Тогда нам остается лишь пожелать им счастья.

– Но он ее не любит.

– Почему ты так думаешь?

– Он ее не ценит. Для него она очередная, влюбленная в него, девочка. Он не понимает, что она особенная.

– А она что?

– А что она? Потеряла голову из-за того, что такой красавец заинтересовался ей. Как сделала бы любая другая девочка на ее месте.

– Вот видишь? Ты сам говоришь, что она ведет себя как любая девочка. Какая же она после этого особенная?

– Она особенная, только она об этом не знает.

– А Степан знает?

– И он не знает. Об этом знаю только я.

– Вот мы и нашли твое преимущество! То, чего больше ни у кого нет.

– Деда, ты издеваешься? Считать кого-то особенным – это преумущество?

– Ну, ты же в это веришь?

– Да.

– Так убеди и ее в этом.

– И что потом?

– Что бывает после того, как заставишь девочку поверить в то, что она особенная?

– Да.

– А вот я тебе не скажу. Сделай это и увидишь сам.

– У меня нет смелости даже подойти к ней.

– Теперь мы подошли к главной теме нашего разговора. Все твои проблемы в тебе. Точнее это всего одна проблема. Решишь ее, и все остальное решится само собой.

– И какая это проблема?

– Уверенность в себе.

– Для уверенности в себе нужны основания. Без них это всего лишь самообман.

– Ты умнеешь на глазах, Таблетка. Ты любишь смотреть кино?

– Еще как!

– А ты бы стал смотреть фильм с персонажем, похожим на тебя?

– Есть такие фильмы. Правда, там персонажи похожи на меня только в начале, – смеясь, сказал я.

– Вот. А в конце они уже совсем другие, так?

– Если это фильм со счастливым концом, – снова пошутил я.

– Так решай – хочешь быть неудачником из начала фильма, или героем в финальных титрах.

– А нельзя сразу попасть в финальные титры?

– С сегодняшнего же дня начинай делать физические упражнения. Повторяю: не с завтрашнего, не с послезавтрашнего, а именно с сегодняшнего.

– И что потом? Стану сильным и изобью тех, кто ко мне пристает?

– Стать сильным – это всего лишь побочный эффект. Главное – станешь уверенным в себе, и тогда, возможно, уже не надо будет никого избивать.

– Как раз успею подкачаться к выпускному, – пошутил я.

– Если начнешь заниматься сейчас, месяца через два получишь такой результат, что все офигеют.

– Два месяца?

– Это много?

– Конечно.

– Давай пари. Если ты сам скажешь, что два месяца – это немного, сразу же начнешь заниматься.

– Я такого ни за что не скажу.

– Пари?

– Пари.

Мы пожали друг другу руки.

Больше к этой теме в тот вечер мы не возвращались. Дед опять начал рассказывать забавные истории из своей жизни. Я слушал и смеялся. Но все равно какой-то дискомфорт не давал мне покоя. Сначала я думал, что это из-за не очень приятных вопросов деда, но потом понял, что я просто остался голоден. Как ни вкусны были ягоды, но без мяса мне было некомфортно.

– Деда, а можно мне съесть что-то мясное.

– Конечно! Поймай, убей, зажарь и ешь на здоровье.

– Я серьезно.

– Я тоже. У нас же нет мяса.

– Есть колбаса.

– Господи! Ладно, ешь колбасу, если хочешь, но хлеба все равно нет.

– Ничего. Я и без хлеба съем.

– Извращенец.

* * *

На следующий день дед все-таки пожалел меня, и мы вернулись домой, в деревню.

Мы сидели на веранде и обедали. Дед молчал, как будто знал, что уже дал мне пищу для размышлений на несколько месяцев вперед, и мне нужно было время, чтобы переварить все это.

Я, в свою очередь, задумчиво сидел и ел.

– Ты че такой кислый? – наконец спросил дед.

– Как вспомню, что скоро опять в школу, настроение падает. Не хочу видеть ни учителей, ни однокласников, ни кого-то еще.

– Ну ты даешь! У тебя еще целых два месяца каникулов впереди.

– Знаю я эти каникулы. Не успею и глазом моргнуть, как два месяца пролетят.

– Два месяца – это мало?

– Ну, конечно… Ой…

– Ты проиграл пари, дружок.

– Блин.

– Поешь хорошенько. Через два часа у тебя первое занятие.

* * *

Через два часа я под присмотром деда сделал первые в своей жизни отжимания. Нет, я, конечно, делал всякие упражнения на уроках физкультуры в школе, но там я обычно только притворялся, что делаю. И физрук наш все видел, но не особо заморачивался. Теперь все было по-другому. Дедушка своим строгим взглядом следил за мной, и притворяться не было ни единого шанса.

Я сделал несколько отжиманий, от которых остался крайне недоволен. Это были не отжимания, а, скорее, кривляния земляного червя на высохшей земле под знойным солнцем.

Затем дед велел мне сделать приседания. Получилось чуть лучше. Совсем чуть-чуть.

К моему удивлению, дед не сделал ни одного замечания.

– Ну как? – спросил я деда.

– Великолепно!

– Ты шутишь? Любой спортсмен поднял бы меня на смех, если бы увидел это.

– Тогда я напомнил бы этому спортсмену его первую попытку. Сравнивай себя только и только с самим собой в прошлом. Например, с собой десятиминутной давности.

– Если честно, не чувствую разницы.

– Почувствуешь.

– Ты уверен?

– Я уже чувствую, Таблетка.

* * *

Я остался у деда еще на несколько дней. Это было его требование. Он хотел, чтобы я при нем позанимался несколько дней подряд.

– Все думают, что самое трудное – сделать первый шаг, – сказал он. – Но на самом деле самое трудное – второй шаг. То есть, продолжить начатое. Первый шаг люди делают постоянно. Женщина, решившая похудеть после того, как увидела фильм о женщине, сумевшей похудеть. Что она делает? Садится на диету. Надолго? Пока не пройдет впечатление от фильма. Обычно это длится один день. Марк Твен любил шутить: «Бросить курить? Нет ничего проще. Я бросаю двадцать раз в день».

Я рассмеялся.

– Так вот, Таблетка, никогда не бросай начатое на полпути.

– Ладно, – кивнул я и сразу же начал отжиматься.

Сантехник

Снова электричка. Снова путь домой. Мне не терпелось вернуться и продолжить занятия, продолжить самосовершенствование. Отношения моих родителей отошли на задний план. Какое же эгоистическое существо этот человек! Верно говорил дед – всеми нами управляет наше эго.

* * *

И вот, я снова был дома.

Мама, вся нараженная, собиралась выходить. Я не стал спрашивать – куда. Не хотелось снова слышать, что к Толику.

На кухне был бардак. На полу под раковиной стояли всякие тазики, в которые капала вода.

– Что тут случилось? – спросил я маму.

– Труба лопнула. Надо будет мастера вызвать.

– А Толик не может починить? – язвительно спросил я.

– Толик не чинит. Он платит тем, кто чинит, – ответила мама.

Я и забыл, что в язвительности с женщинами тягаться не имеет смысла.

Мама ушла.

Я подумал, если такому как Толик удалось «поймать волну», как выразился дед, значит и у меня есть шансы на отношения с девочками. Может, не надо волноваться и мучить себя? Можно просто подождать своего часа… Хотя, нет. Я не хочу становиться Толиком. Хочу в финальные титры, и точка.

Я отправился к отцу.

* * *

Отец делал отжимания. Увидев это, я, молча, упал и отжался.

– Ничего себе, – сказал отец. – И давно ты это делаешь?

– Несколько дней.

– Неплохо. А ты здорово набрал массу.

– Да ладно.

– Нет, серьезно. У тебя на руках мясо появилось. Раньше одна кость была. Посмотри в зеркало.

Я посмотрел в зеркало. Действительно, руки мои заметно выросли в размерах. Ну, то есть, мне было еще очень далеко до спортивной фигуры, но я уже не отличался от среднестатистического человека. Это было для меня серьезным достижением.

– Никогда бы не подумал, что когда-нибудь увижу тебя, делающим отжимания.

– Хотел, чтобы я делал отжимания, научил бы.

– Опять ты за свое.

– Ладно, извини.

– Иди-ка сюда. Возьми гантели.

Я взял гантели. Отец начал показывать мне разные упражнения, которые я пытался повторить.

– Неплохо для первого занятия, – сказал он. – Если хочешь, можешь приезжать сюда, и мы будем вместе заниматься.

– Конечно.

Отец протянул мне руку. Я ее пожал. Он крепко обнял меня.

– Ладно, садись. Рассказывай, что нового?

– Да так. Ничего особенного. У нас на кухне трындец.

– Почему?

– Вода везде.

– Труба лопнула?

– Вроде того.

– Откуда течет?

– Да не знаю я.

– Поехали.

– Куда?

– Как куда? На кухню.

Отец выкатил из гаража мотоцикл и запер гараж.

– Садись.

– Ты можешь починить?

– Возможно. Ты же не говоришь, что там случилось.

Я подумал, а вдруг в тот момент, когда отец будет у нас дома, придут мама в Толиком.

– Да ладно. Мы мастера вызовем.

– Зачем платить, если можно починить самим? Садись, говорю.

Больше доводов у меня не осталось. Я сел на мотоцикл позади папы, и мы поехали домой.

* * *

– Бли-и-ин! – воскликнул отец, когда увидел, что творится на нашей кухне.

Он подошел к шкафчику и начал рыться в нем.

– Где мои инструменты?

– У тебя были инструменты?

– Я надеюсь, что не только были, но и есть. Куда она их подевала? У меня в этом гребаном доме был один лишь ящик одного лишь шкафа, да и того уже нет. Блин… Женщины… А, вот он.

Отец достал из шкафчика небольшую коробочку, в которой лежали всякие инструменты и с ними подошел к раковине.

– Да тут просто закрутить надо. Резьба ослабла.

Отец снял свитер и остался в одной майке. Затем сел на корточки, взял разводной ключ и сделал что-то, после чего из трубы на нас фонтаном брызнула такая струя воды, которой можно было разогнать целую толпу демонстрантов.

Отец прокричал несколько матерных слов и быстро закрыл вентиль. Вода перестала идти, но мы с отцом почти полностью были мокрыми.

Отец закурил сигарету.

– Ненавижу, – проговорил он, осматривая свою мокрую одежду.

Так, с сигаретой в зубах, он принялся закручивать все, что надо было закрутить.

Вдруг послышался звук ключа в замке. Дверь открылась.

«Только не с Толиком, пожалуйста», – подумал я.

К счастью, она была одна.

Отец был так увлечен работой, что не расслышал, как на кухню зашла мама. Мама, увидев отца со спины, подумала, что я вызвал мастера.

– Андрей, ты мастера вызвал? Молодец.

Отец повернул голову, и, первое, что попалось ему на глаза, были мамины ступни в босоножках с идеальным педикюром. Он посмотрел на педикюр буквально пол-секунды, но маме этого было достаточно, чтобы ощутить «всю власть своих женских чар над беднягой-мужиком».

– А, это ты? – сказала она равнодушно и села на стул у окна.

Отец встал во весь рост. Мама изо всех сил старалась делать вид, что ее не волнует, что перед ней стоит широкоплечий, загорелый мужчина в мокрой обтягивающей майке, с разводным ключом в руке, сигаретой в зубах и трехдневной щетиной на щеках.

Мне все это напомнило кадры из тех фильмов… Ну вы поняли, о каких фильмах я говорю. Когда сантехник на кухне встречается с хозяйкой дома…

Вы сейчас, наверное, подумали, откуда я в свои двенадцать лет знал о таких фильмах? Бросьте! Весь день в интернете. Вы же не думаете, что я действительно только и делал, что в танки играл? В интернете так много полезного! Однако, я отвлекся…

Мама решила, что если уж входить в роль равнодушной и безразличной, самостоятельной и сильной женщины, то входить до конца.

– Сколько я должна заплатить? – гордо спросила она.

Это было настолько неуместно, что даже она это осознала и… замолкла. Представляете? Она замолкла по собственной инициативе.

Отец быстро попрощался и ушел.

Мы с мамой вместе убрали на кухне. Оба не проронили ни слова. Она ничего не сказала, даже когда у нее сломались два ногтя.

Правила жизни

Так прошел месяц. Никаких существенных перемен не произошло.

Мама продолжала встечаться с Толиком. Папа продлил свой отпуск еще на месяц, чтобы учавствовать в соревнованиях. Я продолжал делать упражнения. К деду за это время я ездил всего один раз, да и новостей для него у меня не было.

Дед только спросил, не встречал ли я тех пацанов, что меня обижали. Я оветил, что не встречал. Хотя на самом деле они мне попались на глаза однажды, но, слава Богу, я их увидел первым и успел ускользнуть. Себе я тогда объяснил это тем, что был пока не готов к встрече с ними.

* * *

Однажды я вышел из дому по какому-то делу и, подходя к автобусной остановке, увидел… деда, смотревшего на меня с улыбкой. На нем были костюм и галстук.

– Деда? Ты что здесь делаешь?

– Решил повидать тебя.

– И для этого галстук завязал?

– Коллеги пригласили на симпозиум, вот я и решил повидать тебя перед тем, как вернуться в деревню.

– Отлично! Так давай пойдем домой.

– Не надо домой. Давай прогуляемся. Давно я в Москве не был. Посмотрю, что тут у вас изменилось.

– Ладно. А ты не спросишь, занимаюсь ли я?

– Очевидно, что занимаешься.

– Так сразу видно?

– Еще как!

– Круто.

– Слушай, давай съездим в парк Горького, а? Почему-то мне именно туда хочется.

– Давай.

* * *

Мы с дедом сидели на скамейке в парке Горького и ели мороженое.

И вдруг, в этот неподходящий момент мимо нас прошли те трое пацанов, о которых я рассказывал деду. Они посмотрели на меня, что-то сказали друг другу и рассмеялись.

Я побледнел. Господи, за что мне это? Почему они увидели меня именно сейчас, когда я, как первоклашка, сижу в саду с дедушкой и ем мороженое. Зачем? Мало мне испытаний выпало на голову? Неужели жизнь решила добить меня окончательно?

Дед, конечно же, заметил и пацанов, и их реакцию на меня, и мою реакцию на их реакцию на меня, и многое-многое другое.

– Это были они?

Я вздрогнул.

– Что?

– Это они были?

– Кто?

– Значит, они.

– Да, это они.

– Да, нехорошо получилось.

– Совсем нехорошо.

Дед посмотрел на меня и улыбнулся.

– Я прикалываюсь, – сказал он. – Что тут нехорошего? Стесняешься своего деда? Или мороженого?

– Извини…

– Да не надо извиняться. Я же понимаю, что ты не меня стесняешься, а самого себя. Кстати, они, вроде, неплохие парни.

– С чего ты взял?

– Так, всего лишь первое впечатление.

– Они меня обижают постоянно.

– Это значит, что они плохие?

– Я не понял, ты за кого? За зло, или добро?

– А добро – это ты?

– Ну, не они же.

– Только не надо путать добро с беспомощностью, Таблетка. В нашем жестоком мире для того, чтобы быть добрым, нужна недюжинная сила.

– А для того, чтобы делать зло?

– Злых людей я, если честно, не встречал.

– Ты никогда не слышал, чтобы кто-то кому-то сделал что-то плохое?

– Такое и по отношению ко мне бывало, и не раз.

– Почему же ты говоришь, что злых людей не встречал?

– В основном люди делают зло не со злости, а по глупости. Злых людей среди них не было. Но вот глупых… О-о-о! Глупцов на свете до хрена и больше.

– Значит, те ребята глупцы?

– Их это не касается. Там чисто мальчишеские отношения. Ты позволяешь себя обижать, вот они и обижают. Если бы и я был на их месте, тоже обижал бы.

– Ты это серьезно?

– Более того, если бы и ты был на их месте, тоже обижал бы более слабого. Разве не так?