Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга третья

…то, что случилось в азербайджанской семье

Реальная азербайджанская история внешне более простая, именно «внешне», не сомневаюсь, в своих безднах оба сюжета соприкасаются. Да и трудно сравнивать художественный текст и историю из жизни, которую рассказали в общих чертах, показав на маленькую девочку, которая бежала чуть впереди, не задумываясь о мире, в котором оказалась.

История такая.

Бездетная азербайджанская семья, типичная в типичных обстоятельствах. Так случилось, что муж оказался в заключении, жена получила разрешение на свидание с мужем в тюрьме, в результате родилась девочка.

Не собираюсь комментировать эту историю, она для меня интересна именно на уровне «высшей математики» чувств, которая, увы, не по зубам нашим писателям.

Но есть ещё более глубокое «увы». Нашей культуре не по зубам, вычислить, как этот дефицит и самих чувств, «импрессионистических», «экзистенциальных»,

…беру в кавычки, что подчеркнуть, то о чём пытаюсь сказать, много шире, глубже, тоньше любых терминов, любых ярлыков, апеллирую не столько к терминам, сколько к воображению читателей…

и умения рефлексировать над этими чувствам, сказывается на наших политических, экономических, социальных, социально-психологических проблемах.

А сказывается, несомненно.

…«Живи и помни»: великий гендерный сюжет

Часто случается со мной, в этой книге не раз об этом говорил, прочёл, посмотрел, запомнилось, не сразу понял, не сразу разобрался, должно было пройти много лет, и ещё нужен был толчок со стороны, чтобы оценил то, что когда-то прочёл или посмотрел.

Повесть русского писателя В. Распутина «Живи и помни» сразу зацепила меня, но не очень понимал, чем и насколько. Понадобилась азербайджанская история, чтобы я с уверенность мог сказать, речь идёт о великом тендерном сюжете, хотя сам писатель вряд ли согласился бы с характеристикой «гендерный сюжет».

А я в очередной раз убедился, значительный художественный текст говорит не только о том, что случилось тогда, но и о том, что может случиться

всегда, во все времена.

…Эрнест Хемингуэй, «Старик и море»: о море как о женщине

…повесть о нежности

О Хемингуэе, о том, что он всегда хотел быть мачо, но лучший свой роман «Фиеста» написал о мужчине, который по определению не может быть «мачо», написал в отдельном опусе[72].

Здесь в «дневнике», только цитата из знаменитого «Старика и море», на мой взгляд, второй, наряду с «Фиестой», вершиной творчества писателя.

Вершиной по многим причинам, но, на мой взгляд, вершиной по той причине, что и роман, и повесть – о нежности.

Не буду ничего добавлять, читатель, у которого есть воображение и чувство, поймёт, что я имею в виду.

Только скажу, что нежность начинается там и тогда, где и когда не собираешься побеждать другого. Включая самого себя как другого.

…всё у него было старое, кроме глаз

Процитирую отрывок из эпизода, когда старик разговаривает с морем, как с женщиной:

«Всё у него было старое, кроме глаз, а глаза были цветом похожи на море, весёлые глаза человека, который не сдаётся.

Он был слишком простодушен, чтобы задуматься о том, когда пришло к нему смирение. Но он знал, что смирение пришло, не принеся с собой ни позора, ни утраты человеческого достоинства.

Мысленно он всегда звал море la mar, как зовут его по-испански люди, которые его любят. Порою те, кто его любит, говорят о нём дурно, но всегда как о женщине, в женском роде. Рыбаки помоложе, из тех, кто пользуется буями вместо поплавков для своих снастей и ходит на моторных лодках, купленных в те дни, когда акулья печёнка была в большой цене, называют море el mar, то есть в мужском роде. Они говорят о нём как о пространстве, как о сопернике, а порою даже как о враге. Старик же постоянно думал о море как о женщине, которая дарит великие милости или отказывает в них, а если и позволяет себе необдуманные или недобрые поступки, – что поделаешь, такова уж её природа.

«Луна волнует море, как женщину», – думал старик.

Франсуа Трюффо о мужчине и женщине

Приведу несколько мыслей французского кинорежиссёра Франсуа Трюффо, фильму которого «Жюль и Джим» был посвящён отдельный опус[73].

«… другое достоинство фильма «Замужество Марии Браун» Фасбиндера[74], сближающее его с фильмом Висконти «Туманные звёзды Большой Медведицы»[75] и даже с Мурнау[76], – равенство во взгляде на мужчин и женщин – явление весьма редкое. Фасбиндер любит мужчин наравне с женщинами, для него не существует дискриминации тел; обнажённость солдата-негра, явно полнотелого, но не тучного, равнозначна красоте нагой колдуньи в фильме «День гнева»».

«… всё творчество Ренуара[77] чувственно, тогда как всё творчество Хичкока[78] пронизано сексуальностью».

«Девушки во Франции твердили лозунг Андре Жида[79] «Семьи, я вас ненавижу», что меня смешило, ибо в десяти случаях из десяти родители их были очаровательны, и я бывал счастлив, когда меня приглашали в гости».

…из информационной ленты (запись в дневнике 15 октября 2015 года)

Есть магистраль развития цивилизации, есть её обочина, а есть то, что я бы назвал «отстойник» цивилизации. Туда сбрасывается всё не просто атавистическое, а то что оставаясь атавистическим, стало зловонным.

Вот о чём я подумал, когда прочёл следующие сообщения из информационных порталов:

«В Пакистане родственники закидали камнями и убили женщину, которая осмелилась выйти замуж, не считаясь с мнением родственников».

«В Индии изнасиловали и убили двух девочек подростков 14 и 15 лет».

В той самой Индии, в которой написана великая книга о сексуальной культуре «Кама сутра»[80].

Приходят мрачные мысли: может быть, цивилизация, культура, высокие помыслы для избранных, а остальные обречены барахтаться в животном состоянии.

Но в таком случае «избранные» звучит как приговор обречённости цивилизации и культуры. Почти как «Вишнёвый сад» у Чехова[81].

Не хотелось бы в это верить.

Азербайджанская женщина на Фейсбуке

На этот статус натолкнулся на Фейсбуке.

Азербайджанская женщина прямо, жёстко, с перехлёстами, не задумываясь о благопристойности, не чураясь ненормативной лексики, говорит о том, каково быть женщиной в Азербайджане. Она не скрывает своего имени, и не задумывается о том, как воспримут её слова родные и близкие.

Насколько удалось выяснить, это молодая женщина, сейчас учится в Голландии, после окончания бакалавриата в Баку. Не счёл нужным смягчать её текст, менять её стиль, хотя имя решил не называть. В конце концов, меня интересует не персона, а явление, симптомы явления.

«Я знаю, что в Азербайджане всё настолько банально и обыденно, что об этом и говорить то все привыкли.

Я постоянно сталкиваюсь с этим и до сих пор не нашла ответа на вопрос. Почему?

Как так происходит, когда и кто внушил мужчинам, что они имеют право запрещать что-то своим девушкам, жёнам, сёстрам, и даже матерям.

У меня это вызывает такое чувство возмущения и отторжения что моего: «А не ох… ли ты чувак?», хватило бы на многих.

Почему мужчины считают, что они имеют право не разрешать женщинам выходить из дома?

Разговаривать с другими мужчинами?

Одевать то, что они считают нужным?

Почему женщины соглашаются на подобное безумие?

Как можно позволять кому либо что либо тебе запрещать?

Помню, как-то в Академии, где я училась, мой одногруппник заявил: «когда я вижу женщину за рулем, мне хочется за волосы вытолкать её из машины и избить, чтобы не садилась больше».

Человек на художника учился, а в голове тараканы размером с автобус.

Почему прекрасные, успешные женщины выходят замуж и становятся чем-то средним между овцой и тряпкой?

Вам самим не тошно?

Когда вам говорят, что вы не можете поехать мать навестить, потому что я так сказал.

Как, как вы живёте с человеком, которому плевать на ваше мнение, на то, что вы такой же человек, с такими же правами.

Почему ваши братья вам могут позвонить и сказать, чтобы не позже восьми дома была, разрешать или не разрешать встречаться с парнем, ходить или не ходить на вечеринку.

Зачем с этим мириться?

Это ведь нелепо, родители перестали быть примером. Менталитет никто всерьёз не принимает.

А вот мужское тиранство процветает».

Кто-то скажет, не стоит обобщать, может быть, такое было настроение, может быть, ей попался на родине такой молодой человек, стоит ли вообще драматизировать нашу ситуацию с положением женщин. В конце концов, информационные агентства пишут не о нас, а о Пакистане и Индии.

Действительно, пишут не о нас, действительно в мире много стран, где с фактами насилия над женщиной дело обстоит много хуже, чем у нас.

Но если женщину за закрытой дверью мы не слышим, о чём напоминает нам наш писатель[82], то давайте услышим женщину, которая решилась открыть эту дверь.

Сначала услышим, послушаем, а потом будем рассуждать о том, что наше «мужское тиранство» по сравнению с другими странами более мягкое и нежное…

Истории, рассказанные моими молодыми коллегами…

История, рассказанная Жале Султанлы[83]

Молодая женщина, азербайджанка, обещала матери, что обязательно выйдет замуж.

Мать смертельно заболела, надо выполнять обещание. Как быть? Что делать?

Решила, единственный выход фиктивный брак.

Составила список мужчин, которым может довериться, и откровенно сказать, почему просит их немедленно на ней жениться.

Первым по списку был мужчина, которому доверяла больше других. Он согласился. Объявили умирающей матери. Она умерла, спокойная за будущее дочери.

Прошло некоторое время, и мужчина и женщина выяснили, что им не хочется расставаться.

Жале считает, что «полюбили». Пусть так, хотя как в одно слово вместить то, что произошло с этим мужчиной, и с этой женщиной.

Главное не ошиблись в выборе и решили больше не расставаться.

История, рассказанная Рашадом Ширином

В университете голландского города Наймихен, Рашад пишет диссертацию и подолгу там бывает.

Когда-то снимал квартиру в доме далеко не молодых мужа и жены. Подружились. Теперь он называет их своими голландскими «бабушкой» и «дедушкой». Когда бывает в Наймихене, обязательно их навещает. Порой, проводит с ними уик-энд.

Однажды Рашад оказался свидетелем их бурного спора по поводу результатов референдума в Греции. Они были разгорячены, взволнованы, никто не хотел уступать.

Обычно они общались с Рашадом на английском, сейчас перешли на голландский, которого Рашад не знал. Только сумел разобрать, что бабушка поддерживает греческую демократию. Какова позиция дедушки до конца не понял.

Дом буквально разделился на два враждующих лагеря.

Для себя Рашад решил, если спросят его мнение, шутливо ответит, что не имеет право вмешиваться во внутренние дела других стран.

К счастью до этого не дошло. Пришло время ужина, дебаты были отложены и все мирно уселись за стол.

Рашад рассказал не просто любопытную, а весёлую историю. Будем считать, что такой она и была.

История, рассказанная Русланом Асадом[84]

Последние годы Руслан работал в Тбилиси и, по его словам, встречался с людьми из разных стран.

Однажды ему пришлось пообщаться с женщиной из Италии. Ей 60 лет. Вот уже 17 лет, как она путешествует по миру. В Италию приезжает только для того, чтобы повидать свою мать.

В Азербайджане была три раза. Снова собирается, чтобы из Азербайджана перебраться в Казахстан и путешествовать по странам Центральной Азии.

Говорит, что относит себя к революционной молодёжи 1960-х годов. Тогда для них главным была свобода, поэтому ушла из семьи, не получила образование. Нашла работу чтобы обеспечить свою материальную независимость и скопить денег на путешествие.

По словам Руслана, итальянка женщина очень эксцентричная, полна энергии, всё время улыбается. Со смехом рассказывает, что в Азербайджане её остановили дорожные полицейские, попросили взятку в 200 евро, угрожали, если не даст взятку, сообщат на границу, чтобы её не выпускали из страны. Взятку не дала, из страны её выпустили, не боится приехать ещё раз.

Добавлять особенно нечего. Не думаю, то стоит особенно сокрушаться по поводу наших дорожных полицейских. Главное, чтобы и у нас появились такие женщины, которые и в 60, говорили о свободе и путешествовали по миру на мотоцикле.

И чтобы наши мужчины, хотя бы небольшая часть, не препятствовали появлению подобных женщин и у нас.

Именно не препятствовали, остальное сделает сама жизнь.

История, рассказанная Мурадом Насиббейли[85]

Мурад преподавал в Университета «Хазар» на английском языке. У него был студент из Барбадоса, которому было 50 лет, намного старше самого Мурада.

Как же он в этом возрасте стал студентом Азербайджанского Вуза?

У него была семья. Дети выросли. С женой расстался. Стал жить один.

На отдыхе на Гавайях познакомился с женщиной из Бразилии. Примерно его возраста. У неё тоже была семья, но и она жила одна.

Познакомились, понравились друг другу. Стали жить вместе.

Женщину направили на работу в посольство Бразилии в Азербайджане. Он решил поехать вместе с ней. Но визу ему не дали, кто он ей. Чужой человек.

Как быть? Тогда ему подсказали, поступай в Университет «Хазар». Он так и сделал.

При этом, по словам Мурада, не халтурит, вполне серьёзно относится к занятиям.

Он учится. Она работает. Порой приходит на занятия и слушает столь же внимательно, как и он. Продолжают жить вместе.

Не знаю как вам, но мне нравится эта история. Нравится мне и глобальный мир, поскольку в нём возможны такие истории.

…запись в дневнике: случай на улице

Сегодня 10 апреля 2015 года. Шёл в кафе, в котором обычно работаю, и одновременно наблюдаю молодых людей.

На улице молодой человек, дородный, явно любитель поесть, по всему видно самоуверенный, что-то грубо выговаривал девушке, много меньше ростом, худенькой, тщедушной. Девушка, стояла напротив молодого человека, молчала и плакала.

Потом он её ударил, прямо на улице, публично, при всех.

Естественно не знаю и не могу знать, что между ними происходило, да это и не столь важно. Главное как отчитывал прямо на улице, и то, что ударил при всех. Наплевать, уверен, что никто не вмешается.

За день до этого, прочёл информацию, что наш мужчина в общественном автобусе публично нанёс жене, несколько ножевых ранений, от которых она умерла. Пишут, что по причине ревности. Почему он вышел из дома с ножом, осталось неизвестным.

Не знаю, оставлю ли эти строчки в книге, скорее всего, оставлю, как напоминание о том, что тема настоящей книги не просто актуальная, болезненная для общества, в котором живу.

Понимаю, меня могут упрекнуть в том, что обобщаю на основе двух, вполне возможно, случайных историй, в которых, к тому же, до конца не разобрался. Согласен, возможны случайные совпадения, согласен, и в нашем обществе можно найти примеры благородного и деликатного отношения к женщине. Но разве трудно заметить, что в вопросах взаимоотношений мужчины и женщины господство «безличных людей» превосходит у нас все мыслимые пределы.

Разве многие из нас не знают, что «женщина за закрытой дверью» взывает о помощи, но мы предпочитаем сделать вид, что мы не слышим.

Разве будет преувеличением утверждение, что культурными практиками у нас не стали и «Гедда Габлер», и «Анна Каренина», и «Фиеста», и «Жюль и Джим, и «С широко закрыты ми глазами»[86], множество других произведений литературы и искусства, не говоря уже о книгах, статьях, обсуждениях на тему «мужского» и «женского».

И разве отсутствие подобных «культурных практик» не стало причиной существования иных «культурных практик», в которых не стыдно публично нанести оскорбление женщине, или даже убить её, заранее прихваченным ножом.

Банин и Кенизе: в поисках идентичности

…синхрон и асимметрия

Эти две судьбы, каждая в отдельности, обе вместе, заслуживают не только отдельного опуса, но и книги в целом. Я ограничусь записью в «Дневнике», просто чтобы обратить внимание, запомнить.

Признаюсь, две женские судьбы, которые заявлены синхронно, изложены будут далеко не симметрично. Больше о Банин[87], меньше о Кенизе[88]. Причина простая, о первой знаю намного больше, чем о второй, о первой достаточно материалов на русском языке, о второй практически ничего нет.

Что до асимметрии, повторю, легко с этим смиряюсь. О форме думаю в последнюю очередь, главное для меня высказывание.

Но на синхронном подходе настаиваю. Рискнул поставить Банин и Кенизе лицом к лицу, чтобы они могли прийти в соприкосновение, допрашивать, расспрашивать, просвечивать, облучать друг друга. Что-то глубокое, не схваченное мыслью, видится мне в сопоставлении судеб этих женщин.

Не исключаю, что просто мерещится. Жанр «Дневника» спасает, не приходиться додумывать, домысливать. Будем считать, что это просто «информация для размышлений», и мои читатели в своих «размышлениях» смогут пойти намного дальше моей дневниковой «провокации» (назовём её так).

Или окончательно отвергнут мой синхрон, как искусственный.

…после XX века

Сегодня, более или менее ясно, каковы были ожидания XX века после века XIX, и что произошло на самом деле. Движение времени постоянно вносит коррективы в оценку прошлого, но что-то кристаллизуется, принимает те или иные очертания.

…не само ли время запечатлевается в этих очертаниях, изменения происходят теперь от очертания к очертанию…

Кажется, древние греки говорили, прошлое тает перед глазами, но узоры остаются, почти не меняясь.

Куда труднее сказать, как будет развиваться век XXI после XX века, возможно, самого сложного за всю историю человечества. Пока ещё рано говорить о кристаллах или узорах. Но об одном явлении можно говорить уже сегодня. Оно не завершилось, но близко к тому, чтобы стать «узором». Речь идёт о национальных государствах, которые всё больше и больше меняют свою конфигурацию, суверенность всё больше подчиняется глобальной политике[89].

Не буду долго теоретизировать, приведу конкретные примеры.

Вчера, 26 июня 2016 года смотрел матч первенства Европы по футболу, играла сборная Франции. Я не расист, цвет кожи не играет для меня решающего значения, но не могу задать вопрос, в каком смысле этих футболистов можно назвать «французами».

Не склонен драматизировать эти процессы, есть время создавать границы, есть время их ломать. То, что сложилось внутри этих границ, не исчезает безвозвратно, но больше не нуждается в самих этих границах. «Французское» или «английское» как некий исторически сложившийся культурный феномен, не исчезли, не исчезнут, только «француз» или «англичанин» как граждане соответствующих стран, не всегда будут совпадать с «французским» или «английским». Точно также, «мужское» и «женское» не исчезли, не исчезнут, только не всегда будут совпадать с биологическим мужчиной или биологической женщиной. Не исключено, что сами эти биологический мужчина или биологическая женщина, в какие-то периоды жизни, в каких-то ситуациях, будут являться в обличье «мужского» («женского»), а в других «женского» («мужского»).

Если с этим согласиться, то идентичность, как национальная, так и половая, должна определяться самосознанием человека. Считает себя «французом» («турком», «эфиопом») значит «француз» («турок», «эфиоп»), считает себя «мужчиной» («женщиной») значит «мужчина» («женщина»).

Самое время перейти к моим героям, имена которых заявлены в названии, чтобы, скажем так, «отмыслить» их судьбы в контексте «после XX века».

Банин: поиски идентичности: «гражданка мира»…

Банин (Умм эль-Бану Асадуллаева) родилась в 1905 году в Баку. Она внучка двух бакинских миллионеров Мусы Нагиева[90] и Шамси Асадуллаева[91].

Шамси Асадуллаев, дед Банин по отцовской линии, родился в 1840 году в селе Амираджаны Бакинского уезда Бакинской губернии, в бедной семье.

Муса Нагиев, дед Банин по материнской линии, родился в 1848 году в Бакинском пригородном посёлке Баладжары, в бедной семье.

Нефть сделала и Асадуллаева, и Нагиева миллионерами, нефть ускорила преображение мусульманского населения.

У обоих дедов Банин первыми жёнами были азербайджанки, вторые не были азербайджанками. Мы знаем имена «вторых жён»: Мария Петровна, жена Шамси Асадуллаева, и Елизавета Григорьевна, жена Мусы Нагиева.

Официальный брак Марии Петровны с Шамси Асадуллаевым стал возможным благодаря тому, что Мария Петровна была по исповеданию лютеранкой. Браки между православными и мусульманами в то время не разрешались.

Отец Банин Мирза Асадуллаев[92], старший сын Шамси Асадуллаева, родился в 1875 году, в Амираджанах. Был членом парламента АДР, министром промышленности и торговли в третьем правительстве Ф. Х. Хойского[93]. После установления советской власти в Азербайджане был арестован, а затем эмигрировал с семьёй в Европу.

Его первая жена Умм эль-Бану, дочь Мусы Нагиева, умерла при родах четвёртой дочери, которая получила её имя.

Вторая его жена Датиева Амина[94] (Тамара) была осетинка. Как пишет Банин в «Кавказских днях» (в дальнейшем ссылки на эту книгу без особого упоминания), во второй раз отец решил избрать «культурную спутницу жизни». Банин признаётся, что относилась к мачехе с восхищением, постоянно искала её расположения, хотя и безуспешно.

1905 год когда родилась Банин, был по её же словам «годом общественных беспорядков, забастовок, столкновений, погромов, кровавого армяно-азербайджанского противостояния». Мать Банин вынуждена была скрываться в одном из нефтяных посёлков, и умерла от родовой горячки, поскольку не было соответствующей медицинской помощи. Банин, как и три её сестры, осталась на попечении немки-гувернантки, фрёйлейн Анны.

Несмотря на то, что Банин родилась в сложное время, она получила хорошее домашнее образование, изучала европейские языки, играла на фортепиано, училась танцевать, рисовала.

В те годы в моду вошла фотография и немка-гувернантка, фрёйлейн Анна, часто фотографировалась вместе с девочками. Банин вспоминает: «неописуемая была картина: белолицая женщина-северянка в окружении горбоносых, густобровых чернявых девиц».

Банин называет фрёйлейн Анну пришелицей из другого мира, которая пыталась превратить своих воспитанниц в мягкосердечных Гретхен[95]. Она рассказывала девочкам немецкие сказки, пекла пирожные с кремом, которые были для них в новинку, ввела в обыкновение рождественскую ёлку, а по христианским праздникам пела с девочками христианские псалмы.

Многое изменилось, когда старшая сестра Банин сбежала с каким-то русским пилотом. Сестру вскоре вернули, но происшедшее получило в семье название «великого позора». Учительницы французского и английского были уволены, танцы, музыка, рисование – отменены. Банин отправили в городскую школу для мусульманских девочек, занятия там проводились на азербайджанском языке, многие девушки носили чаршаб[96]. В основном здесь учились дети бедняков, и Банин постоянно чувствовала их враждебность. Она не хотела учиться в этой школе, вскоре отец смилостивился и забрал её из ненавистной школы.

Всё вернулось в старое русло.

В традиционном духе пыталась воспитать подрастающих девочек бабушка. Это была женщина высокая, крупная, дородная, всем своим видом демонстрирующая свой властный характер.

Бабушка категорически отвергала европейскую культуру. Относилась к русским с неприязнью и брезгливостью. Она была убеждённой мусульманкой, своевременно совершала омовение и намаз, предпочитала сидеть на полу на ковриках и подушках, носила чадру и была строга и неулыбчива. Бабушка не позволяла прикасаться к своей посуде «неверным», а если такое случалось, раздавала «оскверненную нечистым прикосновением» посуду, беднякам. Когда недопустимо близко от неё проходил посторонний мужчина, бабушка сплёвывала, поругиваясь. Европейских избранниц своих отпрысков она называла «сучьими детьми» и считала непристойным жениться на иноверках. У бабушки были на то свои резоны: когда-то собственный муж бросил её, женившись на русской женщине с дурной репутацией, и с тех пор жил в Москве, в доме, переполненном иконами.

Банин не скрывает, что бабушка принадлежала к чуждому для неё миру. Куда ближе ей был мир, который олицетворяла фрёйлейн Анна, и, не в меньшей степени, мир мачехи, которая часто ездила в Париж и установила в доме европейский стиль жизни.

По требованию Амины отец Банин приобрёл два автомобиля «Мерседес-бенц». Купить их оказалось не самым сложным, гораздо труднее – научиться ими управлять.

Из Германии в Баку привозили не только автомобили, пианино, прислугу, служащих, но и моду носить усы «а-ля Вильгельм» в подражание Вильгельму II[97], который считался защитником турок и мусульман. Отец Банин, который часто бывал в Германии, также привозил оттуда не только различные подарки, но и по-новому подстриженные и завитые усы «а-ля Вильгельм». Таким он и запечатлён на фотографиях того времени.