Молчи и танцуй

Лариса шмыгнула носом и заплакала. Большого и доброго мужика у нее не было даже в проекте, все приходилось делать самой и при этом стараться, чтобы никто не заметил стаю голодных кошек, скребущих на душе.

– Вам плохо? – донеслось справа.

Она не отреагировала. Не услышала.

– Девушка!

Лариса повернулась на голос. У края скамейки стоял невысокий молодой человек в светло-голубой рубашке навыпуск и джинсах. В руках он держал фирменный пакет магазина одежды с чем-то круглым и высоким внутри, похожим на пластиковую бутылку.

– Все в порядке.

«Сколько раз сегодня я произносила эту фразу?» – подумала Лариса.

Молодой человек нерешительно подошел ближе. Лариса уловила запах дорогого одеколона.

– Мне показалось, что вам нехорошо.

– Вы ошиблись, – ответила Лариса и в подтверждение своих слов громко шмыгнула носом.

– Вижу, – улыбнулся незнакомец. – Чтобы так скукситься на проспекте Ленина возле кафе «Солнышко», нужны серьезные причины. Я не помешаю?

– Нет. – Лариса перестала плакать, докурила сигарету и бросила ее в урну. Незнакомец смотрел на нее изучающе, но не слишком настырно. Он был довольно хорош собой.

– Вы, наверно, куда-то спешили, – сказала молодая женщина, раскрыла сумочку, достала зеркальце. – Со мной уже на самом деле все порядке, спасибо.

Парень ничего не ответил. Лариса опустила зеркальце, посмотрела на него и увидела улыбку во всю физиономию.

– Я догадываюсь, о чем вы думаете, – сказал он.

– О чем?

– О кофе.

В первую секунду в голове у Ларисы мелькнуло: «Чертовы пикаперы!» – но затем она с удивлением обнаружила, что не отказалась бы от большой чашки горячего латте.

– Я угадал?

– Ну… не знаю. Возможно. Но это не повод, чтобы…

– Не стесняйтесь. Я вас приглашаю.

Лариса дала себе на размышление всего несколько секунд. Она слишком устала, чтобы сопротивляться. Не все ли равно, с кем она выпьет сейчас этот гребаный кофе?

– Я не откажусь, молодой человек, но хочу сразу предупредить…

Незнакомец замотал головой.

– Девушка, это просто кофе. А если у вас проблемы со временем, я с удовольствием поймаю для вас такси. Годится?

– Вполне. Только такси я могу и сама поймать. – Лариса поднялась со скамейки. – Откуда вы вообще взялись, такой шустрый?

– Шел мимо, – пожав плечами, ответил парень.

В темно-синем «опеле», припаркованном у обочины, сидели двое. Водитель нажимал на кнопки автомагнитолы, пассажир на переднем сиденье курил и смотрел на двери кафе «Солнышко», за которыми только что скрылись молодые люди.

– Это он и есть? – спросил пассажир, выпустив струю дыма.

– Ага, – ответил водитель. – Не похож?

– Не фонтан, прямо скажем. Такого я бы одним ногтем.

– Ага, давай, только Палыч тебе потом все ногти повыдирает.

– Знаю. Он где-то здесь живет?

– Угу, внутри квартала. У него вечерами одна и та же дорога, так что если захочешь на него еще раз поглазеть, приезжай сюда завтра.

– Работает здесь?

– Да, на складе.

– Где?!

– На оптовом складе, шампунь отпускает, – хохотнул водитель. – С его-то талантами! Ты видел, как он девку склеил? Тебе такую месяц придется окучивать, и то не даст.

Он наконец отыскал интересующую его программу. В эфире резвилась Бритни Спирз.

– Кстати, вот тебе радио «Пилот». Люби и жалуй.

– Понятно, – отозвался пассажир.

– Слушай, Серый, поехали. Я свое дело сделал, показал его тебе, остальное меня не касается.

Серый задумчиво пошлепал губами, сделал две затяжки и выбросил сигарету в окно.

– Поехали.

Через минуту машина вырулила на середину дороги и помчалась к перекрестку.

Глава 3

Вечером в субботу под окном остановился белый «лэнд-крузер», покрытый внушительным слоем пыли. С высоты третьего этажа он напоминал перештампованный БТР, пропахавший не одну сотню километров под палящим солнцем пустыни. За рулем монстра сидел Кирилл Обухов.

Глеб вздохнул.

– Наташ, Толстый приехал, – сообщил он, закрыв дверь балкона. – А я-то надеялся, что передумает.

– Не дождешься, – отозвалась из соседней комнаты жена, – он никогда не отменяет вечеринок.

Глеб прошагал в прихожую, открыл входную дверь и высунул голову. С площадки первого этажа уже доносились тяжелые шаги Кирилла. Вскоре появился и он сам. Несмотря на свою роскошную комплекцию, пять лестничных пролетов он преодолел в считанные секунды.

– Здорово, лентяй, – сказал Кирилл, протягивая мясистую руку, – пусти, не загораживай проход.

– В туалет торопишься?

– Как догадался?

– Чую запах мокрых штанов.

– Подлец. – Кирилл скинул массивные башмаки под вешалкой. В доме своего старого друга он никогда особо не церемонился, если хотел раздеться, надеть тапочки или посетить уборную. Также он не ждал приглашения пообедать, принять душ или посмотреть по телевизору бокс. Подобные вольности укоренились с незапамятных времен, когда еще оба они не были женаты и на свои стипендии покупали докторскую колбасу общего пользования.

– Кстати, – сказал Кирилл, прежде чем скрыться за дверью туалета, – кого это ты Толстым назвал?

Глеб расплылся в довольной ухмылке.

– Хватит скалиться, собирайтесь. Наташ, надень мое любимое платье.

На сборы ушло минут двадцать. Наталья решила не потакать вкусам приятеля и надела простые черные джинсы и розовую блузку. Глеб натянул свой старый серый пиджак. Кирилл, придирчиво оглядев обоих, поцокал языком.

– Смахиваете на мелких лавочников после дефолта.

– А твой наряд от Версаче! – отмахнулся Глеб.

– Недалеко от него. Так, всё, пошли, а то опоздаем к началу.

В машине Глеб долго молчал. Он никак не мог отвязаться от мысли, что затея с рекламной кампанией кандидата в мэры Лесневского выйдет ему боком. Эти загадочные взгляды представителя избирательного штаба, эти намеки… Глеб обещал подумать, но думать и принимать решение уже второй день категорически не желал. Сложность заключалась в том, что сказать «нет» он не мог – какой дурак откажется от богатых заказчиков, – но от общения с политиками, тем более местными, его тошнило. Нестеров нисколько не ошибался, называя его одним из последних живых идеалистов.

– Чего скис? – поинтересовался Кирилл.

– Цейтнот, – прямо ответил Глеб и тут же пожалел об этом. Сейчас начнутся допросы.

– Пилот завел самолет в штопор?

– Вроде того. По Гэллапу мы на пятнадцатом месте, вперед пропустили даже областное радио с его надоями.

– Нашел кому верить, Гэллап! – усмехнулся Кирилл, не особенно демонстрируя сочувствие. – Но, впрочем, они могут быть правы. Что делать собираешься?

– Пока не знаю. Возьму себе тайм-аут.

– Правильно, подумай об этом завтра.

– Сомневаюсь, что у меня и завтра что-то получится.

– А ты попробуй. – Кирилл утопил педаль газа и обогнал еле плетущуюся «копейку». – Кстати, если хочешь, могу подогнать кого-нибудь из своих знакомых, им реклама не помешает, да и деньги есть.

– Спасибо. Один тут уже сел мне на хвост, купюрами перед носом размахивал, замуж звал.

– Ну и дери с него три шкуры.

– Ты не знаешь кто. Лесневский остатки недобитых СМИ подгребает под свою авантюру.

Кирилл хмыкнул, ударив ладонью по рулю.

– Нашел-таки тебя! А я-то думал, что пронесет. Дери с него пять шкур, Глебушка, беднее не станет.

Шестопалов улыбнулся. Кирилл всю жизнь вытаскивал его за шиворот из любых ям, даже когда у них были практически равные шансы на успех. В конце концов эту радиостанцию Глеб открыл на деньги Обухова.

– Чего лыбишься? – спросил Кирилл.

– Мне кажется, ты прав, – сказал Глеб, – твоя попа шире.

Они подъехали к автостоянке, располагавшейся возле большого гостиничного комплекса. Заляпанный грязью джип Кирилла с трудом протиснулся в узкий проем между «вольво» и «десяткой». Выйдя из машины, Глеб посмотрел на новенькую, сверкающую «десятку» и с улыбкой произнес:

– Киря, посмотри, как надо любить свою машину.

Телефон зазвонил вовремя – в двадцать пятьдесят пять. Ребята явно не были обременены интеллектом, но нажимать на кнопку вызова в нужный момент они умели. Со временем научатся еще чему-нибудь.

Трофимов выключил звук у телевизора и не спеша взял трубку.

– Алло!

– Пал Владимыч, это Сергей.

– Слушаю тебя.

– У нас все путем. – Голос Серого звучал спокойно, даже немного расслабленно. Трофимов представил его развалившимся на сиденье автомобиля с сигаретой в зубах и бутылкой «Миллера» между ног. Супермен хренов…

– Конкретно давай.

– Только что подъехали Шестопаловы со своим толстым другом, выгрузились и вошли в клуб.

– А парень?

– Тот давно внутри. Кстати, он не один.

– С кем?

– С девицей. С той самой, что мы вчера засекли.

– Выяснили, кто такая? – Трофимов был уверен, что они так и не накопали нужной информации, но счел уместным задать этот вопрос. Чем больше вопросов, тем выше дисциплина.

– Нет, Пал Владимыч, – прогудел Серый. – Мы решили, что это случайная знакомая, которую он снял на вечер, поэтому проверять не стали. Сегодня пробьем.

Трофимов отвел трубку в сторону и выругался. Насколько они предсказуемы, эти джентльмены удачи с большой дороги! Как их ни одевай, сколько телефонов ни навешивай, клеймо трудного чердачного детства все равно не смоешь.

– Сереженька, – сказал Трофимов в трубку, – тебе хорошо платят?

Собеседник стал дышать чаще.

– Я доволен.

– Прекрасно. А я тебе говорил, что парень не снимает девок на улице по вечерам?

Серый хрюкнул и попытался возразить:

– Но он же снял! Мы подумали…

– Сережа, – перебил Трофимов, начиная злиться, – думать буду я.

Секунд пять трубка только шипела, затем Сергей с неохотой согласился:

– Я понял.

– Ладно, проехали. Завтра я должен знать, что это за девушка и в каких отношениях она с нашим орлом. Как понял, прием?

– Понял вас хорошо.

– Молодец. По готовности докладывай.

Трофимов положил трубку и поднялся с кресла. Голова раскалывалась. Сожрать бы сейчас цитрамону, завалиться спать и проснуться через неделю где-нибудь в раю…

Они наконец приступили к реализации его гениального плана. Трофимов потратил на его разработку кучу времени, сил и здоровья и только теперь понял, как сильно устал. Пожалуй, это возраст – как-никак шестой десяток идет.

Он прошел на кухню, открыл холодильник и достал бутылку водки и тарелочку с ломтиками лимона. Сгодится как замена цитрамону. Сегодня у Трофимова долгий рабочий день. Он не знал, сколько времени потребуется, чтобы раздобыть свежую информацию, – час, два, или все десять, – но сегодня что-то определенно сдвинется. Он будет сидеть в своем кожаном кресле, смотреть записанный на видео хоккейный матч сборных СССР и США семьдесят второго года и пить горькую. Больше ему пока заняться нечем.

Наблюдая за финтами Харламова, Трофимов невольно размышлял о последствиях в случае провала игры – своей игры. Для этого бестолкового Серого и его дружков он был большой шишкой, но они и понятия не имели, чем он рискует. На самом деле Трофимов являлся всего лишь исполнителем заказа. Пусть тот виртуозный номер, который он собирался исполнить, был от начала и до конца придуман им самим, заказчики в случае неудачи могли устроить ему эффектное торнадо.

Пал Владимыч смотрел хоккей, пил водку и думал, что он, возможно, погорячился.

Ночной клуб «Черепаха» разместился в бывшем двухэтажном универмаге, большом и немного неказистом квадратном здании, на строительство которого советские архитекторы и чиновники не пожалели ни денег, ни творческой мысли. Кроме того, магазин когда-то был частью большого гостиничного комплекса – серой и облупленной двадцатиэтажной высотки с рестораном, в котором заезжие туристы и командировочные опустошали свои кошельки. В пасмурную погоду все это великолепие навевало тоску, но на солнце, лучи которого радостно отражались в окнах и витринах, выглядело вполне сносно и даже как-то продвинуто.

После вторжения рыночных отношений посетителей в гостинице и ресторане стало гораздо меньше. С годами ресторанчик зачах, и один из городских толстосумов, недолго думая, прибрал его к рукам. Гостиницу он привел в относительный порядок, с чистой совестью нарисовав три звезды на рекламном проспекте, а из ресторана соорудил что-то вроде досугового центра, составными частями которого стали большой супермаркет, сауна-центр, боулинг на восемь дорожек и концертно-танцевальная площадка под названием «Черепаха» на четыре сотни посетителей. За несколько месяцев это комплекс стал едва ли не самым крупным развлекательным заведением города.

Кирилл усадил своих гостей за столик в самом дальнем углу зала.

– Программа начнется через час, – сказал Обухов, протягивая Наташе меню, – а пока нужно пожрать и чего-нибудь выпить.

– Ты за рулем, – напомнила Наташа. Музыка на танцплощадке уже грохотала вовсю, поэтому приходилось повышать голос.

– За нами приедут! Глебушка, ты что будешь?

Глеб поудобнее устроился в своем дерматиновом кресле, вытянул ноги под столом и ответил томно:

– Мне, пожалуйста, коньячку.

Женственной походкой к столику причалил официант, принял заказ и быстро удалился. Наташа заказала себе салат из свежих помидоров и огурцов, жареный картофель с окорочками и кофе по-восточному. Глеб выбрал шашлык, горбушу и салат из кальмаров. Кирилл вообще набрал себе всякой всячины, из которой самым знакомым блюдом Наталье показались свиные отбивные.

Первая часть заказа была исполнена за десять минут. К салатам официант подал графин коньяка, бутылку молдавского вина и бокал темного «Гиннеса». Кирилл сразу отпил треть пива, закурил и с деловым видом обратился к Глебу:

– Пока не стало совсем хорошо, вернемся к нашим баранам?

– Вернемся, только я сначала отработаю свою часть обязательной программы

Глеб налил супруге вина, себе плеснул коньяку. Они дружно чокнулись, выпили. Глеб снова вальяжно развалился в кресле.

– Насколько я понял, – начал Кирилл, – у нас на «Пилоте» не самые лучшие времена?

– Плюс-минус. Бывало и хуже, но рынок сейчас выталкивает мелочь. Скоро останутся одни крупные холдинги, нам с тобой придется продать станцию и уйти в партизаны.

Кирилл покачал головой.

– Не каркай. Хочешь, я тебе еще денег дам?

– Не раскручивай инфляцию, ты уже порядком вложился.

– То было совсем другое дело. – От Кирилла не так-то легко было отбиться, если на него нападали приступы филантропии. – Хотя, признаюсь, мне тоже будет мучительно больно, если «Пилот» умрет молодым.

Глеб тоже закурил.

– А что касается твоего Лесневского, – продолжил Кирилл, – то пусть крутится сколько влезет, лишь бы платил.

– Да он платить и не отказывается, даже наоборот… – Глеб осекся, решив умолчать о странном предложении по оплате. – Просто меня воротит от всего. Это тот редкий случай, когда деньги пахнут, и запах будет меня преследовать повсюду.

– А жить тебе хочется? Извини, Глеб, но ты рассуждаешь как нищий студент, у которого забеременела подружка, а он сидит и думает, идти ему разгружать вагоны или не идти, испортит он свои нежные пальчики или не испортит, не пойдет ли это вразрез с его убеждениями. Я бы этого студента просто убил. А ты?

Глеб ухмыльнулся. Выпитая рюмка коньяка уже резвилась в голове.

– Я бы его для начала кастрировал.

– Садист. А теперь представь себя на его месте. Ты позаботишься о подружке или пошлешь ее к мяснику на аборт? Я не поэт, так что скажу прозой: иногда лучше рисковать забеременеть, чем не трахаться совсем.

Кирилл, за любым столом и в любое время года по умолчанию являвшийся тамадой, быстро наполнил освободившиеся сосуды, поднял свой и с пафосом изрек:

– За избавление раба божьего Глеба от сомнений!

Шестопалов опрокинул вторую порцию коньяка одним глотком. Стало еще веселее. Хоть и бывало, что директор радио «Пилот» просыпался после какого-нибудь праздника в чужой квартире со всеми признаками алкогольной амнезии, пьяницей себя он не считал. Будучи студентом, он закладывал за воротник куда больше. Но как все-таки хорошо посидеть в ресторане с приятелем, у которого когда-то стрелял пачку «Родопи» до стипендии!

– Я гляжу, – сказал Кирилл, орудуя вилкой, – Глебыч приходит в себя.

– Почти, – согласился тот. – Вчера я пересадил с утра на вечер одного своего балбеса, и вот если Дашка Парамонова справится с утренним вещанием, я буду счастлив, как корова «милки вэй».

– Молодец. Семена давно пора гнать, у нас не социальный приют.

Кирилл прикончил пиво и взглядом поискал официанта. Его неугомонная натура требовала продолжения банкета.

Принесли горячее. Очень скоро коньяк в графине подошел к концу, в голове у Глеба лохматые белые зайчики играли в теннис.

– Закусывай, – велела Наташа, когда перед ним поставили тарелку с шашлыком. – Закусывай, а то окочуришься раньше времени.

– Да-да, – подтвердил Обухов, – закуси, а потом потрясем животиками.

С горячими закусками управились быстрее, чем с салатами. Вторую порцию спиртного пока заказывать не стали. Кирилл вышел из-за стола, снял свой пиджак «от Версаче» и сделал приглашающий жест.

– Натусь, пойдем потанцуем.

– Спасибо, пока не хочется. Возьми лучше моего, а я на вас погляжу отсюда.

Приятели вышли на середину танцплощадки. Молодежь, оттягивавшаяся под что-то современное, недовольно расступилась. Тучная фигура тридцатишестилетнего Кирилла Обухова и высокий и худой, как телеграфный столб, Глеб Шестопалов выглядели среди подростков довольно комично.

– Пам-парам-парам, – орал Кирилл, – сейчас будет моя музыка!

– Ты уверен, что тебе этого хочется? – напрягая связки, прокричал Глеб.

– На все сто.

Кирилл щелкнул пальцами (или махнул кому-то рукой – Глеб толком не понял, потому что зайчики в его голове уже выходили на матч-пойнт), и игравшая песня плавно затихла. Молодежь не успела даже выразить свое негодование, как музыка заиграла вновь, только теперь уже совершенно другая.

«Ах ты, какая прелесть!» – успел подумать Глеб.

Из колонок ударили барабаны, звук электрической гитары накрыл танцплощадку, как вой бомбардировщика.

– Погнали! – заорал Кирилл.

Он начал дрыгать ногами и вскидывать свои мясистые руки в разные стороны. Глеб последовал его примеру. Они танцевали под «Криденс».

– Это же просто праздник какой-то! – кричал Шестопалов. – Боже, сколько лет я этого не делал. Когда ты успел договориться?

– Вчера. Надо знать, кому наливать!

Приунывшая молодежь расступилась окончательно, и теперь в распоряжении двух «старичков» оказалась почти вся площадка.

– А-а-а, бляха медная!!!

Кирилл летал от одного края к другому, и пузо его колыхалось, как холодец. Глеб пересекал квадрат по другой траектории. Завсегдатаи клуба в одно мгновение превратились в зрителей и, право, посмотреть было на что. Мужчины резвились, словно обезумившие от восторга дети в городском фонтане, энергия била через край.

«В этом ты весь! – говорила молоденькая Наташа Шестопалова своему мужу. – Твои усилители, раздолбанные гитары, пластинки старые. Куда это все девать теперь? Что за блажь, не понимаю?»

Вряд ли она до конца понимала и сейчас, но по крайней мере старалась помалкивать. Она сидела за столиком, пила вино и смотрела на «пляшущих человечков» с умилением.

– Я сейчас вырублюсь! – взвизгнул Глеб, пролетая мимо приятеля. Его действительно уже немного заносило. Кирилл тоже выдыхался, и это было заметно по ручьям пота, блестевшим на его шее, и по промокшей рубашке.

– Врагу не сдается наш гордый варяг!

Вторую половину короткого танца приятели дефилировали в центре площадки, толкая друг друга локтями. Когда в воздухе повис последний звенящий аккорд, оба в едином порыве торжествующе вскинули руки.

– Да!!!

Раздались аплодисменты, кто-то два раза крикнул «браво». Глеб и Кирилл театрально раскланялись и вернулись на свои места.

– Вы это заранее отрепетировали? – спросила Наталья, подавая Кириллу платок.

– Да, лет пятнадцать назад, в общаге. Кстати, как мы смотрелись?

– Как два пьяных орангутана в песочнице.

– Глеб, не расслабляйся, – сказал толстяк.

– Что? Еще плясать будем? Ты хочешь, чтобы я сдох?

– Нет, теперь мы будем слушать. Программа начинается.

Действительно, прожекторы над танцплощадкой погасли, сцена осветилась приятным голубоватым сиянием. В тишине раздалось шипение дымовых установок, густые клубы белесого дыма поползли со сцены в зал. Минута была более чем торжественная.

– Это, собственно, то, ради чего я вас сюда притащил, – сказал Кирилл. – Ловите кайф.

Глеб налил себе немного минеральной воды, которую предусмотрительно заказала Наташа, и сделал осторожный глоток.

– Леди и джентльмены! – прогудел из мощных колонок низкий голос. – Мы рады приветствовать вас в клубе «Черепаха».

Пауза. Пространство заполнил звук, похожий на рокот огромного механизма. Глебу живо представилась сцена из «Титаника»: сотни кочегаров в машинном отделении перекидывают уголь. По спине поползли мурашки – как профессиональный звукорежиссер Глеб обожал подобные эффекты.

Мужчина с низким голосом заговорил вновь:

– Наслаждайтесь нашей сегодняшней программой и ураганным звуком, обеспеченным компанией «СТК». Мы работаем для вашего удовольствия!

– Спасибо, – пробормотал Кирилл, указательным пальцем подзывая официанта. Когда тот подошел, Кирилл сделал новый заказ: – Дружище, повтори для моего удовольствия кружечку темного. Да, и коньячку еще принеси. Пожалуйста.

Официант ушел. Таинственный голос заканчивал свою интродукцию:

– Сегодня на сцене – группа «Темная половина»!

Глеб только успел усмехнуться, как вдруг яркий луч света рассек пространство над сценой. Под лучом стоял человек в длинной белой рубашке, черных кожаных брюках, с микрофоном в прижатой к бедру руке. Никто не заметил, когда он появился, и его появление было настолько эффектным, что Глеб не смог съязвить.

Впрочем, вместо него это сделал Кирилл:

– Типа Джексон из табакерки.

Василий Стручков не был очень хорошим журналистом. Он все время куда-то опаздывал, где-то терялся, назначал встречи, забывал о них, не успевал монтировать сюжеты в указанный срок и слыл девяностопроцентным обалдуем. В телекомпании его терпели, потому что на оставшиеся десять процентов у Васьки приходились отличные скандальные материалы, подготовка которых не требовала большого ума. Также Василий неплохо справлялся с интервью и небольшими очерками. Но все-таки, по большому счету, журналистом он был никаким.

Вдобавок ко всему парень стал частенько прикладываться к бутылке. Коллеги и немногочисленные друзья полагали, что причиной тому стал отказ руководства компании выделить ему эфирное время для собственной передачи. Почти все его однокурсники, попавшие в компанию вместе с ним, уже настряпали кучу авторских программ с различной степенью успеха, а Вася бегал по городу с микрофоном, выискивал какие-то какашки и пытался сделать из них конфеты. Тоска подступила незаметно.

Вчера главный редактор информационной службы вызвал его в свой кабинет и томным голосом сообщил, что генеральный директор телекомпании «Неон-ТВ» Семен Семенович Соколовский, да продлит Аллах его годы, готовит масштабное сокращение штатов, и под раздачу первым делом попадут граждане алкоголики и тунеядцы. Не заметив просветления на лице гуманоида Стручкова, редактор сунул ему в руки бумажку с адресом и уже довольно грозно пообещал, что лишит его ушей и ноздрей, если Вася не появится по этому адресу в точно определенное время. «Делать особо ничего не надо, – сказал редактор, – закажи себе минералки, посиди, посмотри, потом расскажешь». Вася запихал бумажку в недра своей куртки и в тот же день надрался так, что наутро его физиономия напоминала помятую и захватанную жирными пальцами хлопчатобумажную салфетку. За весь сегодняшний день ему так и не удалось привести в порядок свой портрет, и более ничего не оставалось, как банально опохмелиться двумя бутылочками пива.

Разумеется, на входе в клуб «Черепаха» его задержали.

– Я корреспондент телекомпании «Неон-ТВ», – возмущался Василий, пытаясь прорваться сквозь строй крепких парней в униформе. – У меня здесь дело.

– Фэйс-контроль, братишка, – вежливо сообщил главный охранник.

– Какой, нах, фэйс-контроль! Я вам сейчас удостоверение покажу. Мне работать надо!

– Рабочий день давно закончен.

Вася отступил на пару шагов, отдышался. Из недр клуба доносились громоподобные раскаты танцевального ритма.

– Ну, ребята, пропустите. В конце концов я заплачу за билет.

– Не поможет. – Охранники были достаточно терпеливы; за каждую свою трудовую вахту они отсеивали с десяток таких заморышей, как Вася.

– Но там уже программа давно идет! – взмолился Стручков. – Я и так уже опоздал!