Под колесами поезда

– Ничего, ничего, все будет хорошо. Плохое иногда случается. Так бывает в жизни. Но это еще не конец, жизнь наладится, вот увидите. Да, сейчас вам плохо, понимаю и сочувствую вашему горю. Попейте воды. Поверьте, вам станет легче. Может, валерьяночки? Или вызвать врача?

Ирина плакала самозабвенно. За все дни ожидания. Слезный поток, казалось, не иссякнет никогда, но так всегда кажется. На самом деле это никак не соответствует действительности. Слезы иссякают, ресурсы организма находят новые лазейки, и человек берет себя в руки куда быстрее, чем сам ожидал. Так случилось и с Ириной. Минут через пять рыдания стихли, уступив место тихой печали и скромному ручейку одиноких слезинок. Она отстранилась от Стаса, забрала у него из рук стакан с водой, осушила его до дна и, почти спокойно, задала вопрос:

– Где вы его нашли?

Крячко никак не ожидал такого вопроса. Обычно в такой ситуации люди ведут себя совсем иначе, и вопросы задают совсем другие. Ирина же посчитала самым важным вопросом тот, который на ее месте задал бы следователь, ну или на худой конец адвокат. Поэтому с ответом он замешкался. Ирина взглянула ему в глаза и, видимо, что-то там прочла, потому что, печально улыбнувшись, произнесла:

– Он мертв. Мой брат мертв, а вы, специалист убойного отдела, расследуете дела, совершенные с особой жестокостью. Бедный Олежек! Бедный Олежек! Кто, кто мог его убить?!

– Мы не уверены в том, что имеет место факт убийства, – с расстановкой, чтобы до помутненного горем сознания Ирины дошли его слова, произнес Крячко. – На данный момент мы только допускаем такую вероятность.

– Что? Что вы сказали, повторите! – Ирина судорожно вцепилась в его руку. – Разве этот ботинок не доказывает, что мой брат мертв?

– Вовсе нет, – поспешил заверить Стас и тут же пожалел о сказанном, так как в глазах Ирины снова заискрилась надежда, и теперь он вынужден был объяснять причину возникновения ботинка. – Дело в том, что нами обнаружен только этот фрагмент одежды. Только ботинок, понимаете? Самого тела мы не нашли.

– Нет, не понимаю, – искренне призналась Ирина. – Если вы нашли всего лишь ботинок, чего ради вы притащили меня сюда, в это ужасное заведение, и мучаете вопросами? Если нет тела, для чего я здесь? Или теперь полиция интересуется всеми ботинками, которые находит на улице, или где вы там его нашли?

На эту тираду Крячко не нашелся, что ответить. Сказать Ирине о том, что в ботинках находились ступни ее брата, он не решился. Да и как о таком скажешь? Вместо этого он протянул руку к аппарату внутренней связи и, набрав номер Гурова, негромко произнес:

– Лева, зайди ко мне. Похоже, нашелся хозяин ботинок. После этого отцепил руку Плотаревой от своего рукава, налил ей очередную порцию воды и уселся в кресло в ожидании прихода Гурова. Тот не заставил себя ждать. Дверь открылась буквально через минуту. Лев заглянул в кабинет, бросил взгляд на заплаканную женщину, на ботинок, стоявший на столе, многозначительно хмыкнул и произнес короткую фразу:

– Отпущу посетителя и к вам. Ждите. – После чего снова скрылся за дверью.

Спустя еще минуту он сидел напротив Ирины Плотаревой и внимательно слушал доклад Крячко.

– Восьмого января в районный отдел поступило заявление от гражданки Плотаревой Ирины Аркадьевны, которая утверждала, что ее брат, Плотарев Олег Аркадьевич, пропал без вести, предположительно покинув Москву третьего января и не прибыв на место постоянного проживания, которое находится в городе Сортавала, в Карелии. Заявление сестры зарегистрировали восьмого января, по факту исчезновения Плотарева Олега были проведены соответствующие ситуации действия. Означенный выше Плотарев Олег числится в списке без вести пропавших с восьмого января по настоящий день. Сестра пропавшего Плотарева Олега признала в предъявленных ей для опознания ботинках обувь брата. Именно в эти ботинки он был обут в день исчезновения или в день, когда сестра видела его в последний раз.

– Ирина Аркадьевна, не хотите, чтобы вас осмотрел врач? – выслушав напарника, обратился к женщине Гуров. – Мне кажется, ваше состояние можно отнести к критическому.

– Я в порядке, – подавляя рыдания, произнесла Ирина. – Если вам нужна моя подпись, я готова.

– Подпись?

– Ну да. Я же опознала ботинки. Разве вам не нужны мои письменные показания?

– И вы уверены, что это ботинки Олега? – уточнил Лев. – Или данный вид обуви изготавливается на заказ?

– Нет, гражданка Плотарева купила их в подарок брату в сетевом магазине, – пояснил Крячко.

– Ну вот. Это значит, что ботинки могут быть лишь из той же партии, что и ботинки вашего брата. Ирина, я понимаю ваше состояние, но вынужден спросить еще раз: вы уверены, что это именно те ботинки, в которые был обут ваш брат в день исчезновения?

– Да, я уверена, – кивнула Ирина. – Вот, видите эту строчку? Она трижды прострочена, и одна из ниток не соответствует цвету ботинок. За эту ниточку мне дали скидку в двадцать баксов. Смешно, правда? Я вытребовала скидку за дефект, который помог мне опознать ботинки мертвого брата.

Она нервно хохотнула, и Гуров, взглянув на Крячко, распорядился:

– Стас, организуй успокоительное гражданке Плотаревой.

Тот быстро вышел из кабинета. Проводив его взглядом, Ирина снова заговорила:

– Вы не переживайте, я в порядке. Я уже говорила вашему товарищу, что не собираюсь падать в обморок. Думаю, я с самого начала знала, что так случится.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Лев.

– То, что мой брат мертв, – просто ответила Ирина. – Понимаете, он не из тех людей, которые способны все бросить без объяснений. Я знаю, что такое иногда случается. Некоторые люди исчезают просто так. Уходят из дома с целью исчезнуть, и больше о них никто и никогда не услышит. Но мой Олежка не из таких. Он мог бросить работу, мог бросить дорогую квартиру, да все что угодно мог бросить, но чтобы так поступить со мной? Нет, на это он был не способен! Он обязательно сказал бы мне. Оставил бы надежду, понимаете?

– Нет, не понимаю, – искренне признался Гуров. – Я не понимаю, как ваш брат мог бросить работу, но предупредить вас о своем исчезновении. Когда человек решается на подобное, он рассчитывает на то, что об этом никто не узнает. Скажи он вам о своих намерениях, и вы стали бы легкой добычей для его кредиторов или для кого-то, от кого он пытался бы скрыться.

– Вы думаете, у него проблемы финансового характера?

– Я ничего не считаю, просто делаю выводы из ваших же слов. Вы высказали предположение, что он мог скрыться, оставив работу, но непременно сообщил бы о своем намерении вам. Вот я и сделал вывод.

– Я ничего подобного не утверждала, – растерялась Ирина.

– Тогда давайте оставим домыслы и вернемся к реальным событиям. Вы согласны?

Ответить Ирина не успела, вернулся Крячко с прозрачным стаканом в руках и протянул его ей:

– Вот, это успокоительное. Медики рекомендуют. Ясность мысли вы не потеряете, но душевная боль должна отступить. Выпейте, полегчает.

Ирина приняла стакан из рук Крячко, послушно выпила содержимое и, поморщившись, произнесла:

– Гадость какая! Надеюсь, вы не собирались травить меня?

– Ни в коем случае, – заверил Стас. – Это всего лишь сбор определенных трав. Народное средство, можно сказать.

– Вернемся к ботинкам, – прервал его Гуров. – Итак, вы утверждаете, что ботинки, предъявленные вам полковником Крячко, являются ботинками вашего брата, так?

– Да, – коротко ответила Ирина.

– Основанием для подобного утверждения является заводской брак на левом ботинке в виде несоответствующего по цвету стежка, так?

– Да. – Снова ответ Ирины оказался весьма лаконичным.

– Хорошо. Раз вы уверены в данном факте на сто процентов, мы можем сообщить вам подробности. Дело в том, что данный предмет обуви был обнаружен в подвале дома номер восемь по Первому Лосиновскому переулку, расположенному в районе метро «Добрынинская». Вам знаком этот адрес?

– Нет, я впервые о нем слышу, – заявила Ирина, и выражение лица лишь подтверждало ее слова.

– Однако так и было. Ботинки обнаружены именно там. Попытайтесь вспомнить, не проживал ли кто-то из знакомых Олега по этому адресу?

– Если и проживал, я об этом не знала. И вообще, почему я должна отвечать на ваши вопросы? Вы нашли ботинки моего брата, значит, вы должны предъявить мне его тело, разве нет?

– Боюсь вас шокировать, – медленно проговорил Лев, – но тела вашего брата в подвале найдено не было.

– Тогда почему вы решили, что мой брат убит?

– Разве мы говорили об этом? Речь шла только о ботинках.

– И снова тот же вопрос: неужели теперь находка бесхозных ботинок приравнивается к преступлениям, совершенным с особой жестокостью?

Гуров недоуменно посмотрел на Крячко. Тот пожал плечами и пояснил:

– Дело в том, что я сообщил гражданке Плотаревой, какого рода расследованиями занимается подразделение, в котором я служу. Выводы она сделала сама.

– Ты не сказал ей о… – начал Лев, но Стас его остановил, раздраженно бросив:

– Да, я ей об этом не сказал. А как прикажешь это сделать? Я просто не смог.

– О чем вы? – вклинилась в разговор оперов Ирина. – Вы что-то недоговариваете? Говорите немедленно, что не так с этими ботинками? Я же чувствую, что-то не так!

– Гражданка Плотарева Ирина Аркадьевна, – одарив Крячко гневным взглядом, заговорил Лев, – дело в том, что данные ботинки – не единственная находка, обнаруженная в доме номер восемь. Хозяин ботинок лишился не только их.

– Я вас не понимаю, – растерялась Ирина. – Вы сказали, что тело брата не найдено. А теперь говорите, что нашли не только ботинки. Говорите же, наконец, в чем дело? Есть еще предметы, которые я должна опознать?

– Боюсь, остальное опознанию не подлежит, – мялся Гуров. – Разве что идентификации со стороны криминалистов.

– О боже, да скажете вы, наконец, в чем дело! – в сердцах вскричала Ирина.

– В ботинках нашли отрубленные ступни, – выпалил Крячко. – Кто-то отрубил ноги вашего брата, вместе с ботинками, и бросил их в районе метро «Добрынинская».

– Ступни? Вы хотите сказать, что нашли ноги моего брата? – Ирина отшатнулась от Крячко. – Я не понимаю. Совершенно ничего не понимаю…

– Мы еще не уверены, но проверка не займет много времени, – мягко произнес Лев. – Сейчас мы передадим данные о вашем брате в отдел, занимающийся идентификацией. Они сравнят группу крови, проведут ряд анализов, и тогда мы будем знать наверняка, вашему ли брату принадлежит обувь. От вас же нам понадобится подробный отчет обо всем, что делал ваш брат в период посещения Москвы. Надеюсь, вы готовы к сотрудничеству?

Ирина не ответила. Она тупо смотрела на выложенный на столе ботинок и улыбалась. Улыбка ее навевала воспоминания о фильмах, где умалишенные пациенты жизнерадостно играли в глупые детские игры во дворе спецклиники. Гуров перехватил обеспокоенный взгляд Крячко и, сдавшись, так же мягко сказал:

– Ирина Аркадьевна, я распоряжусь, чтобы вас отвезли домой. Завтра, если ваше самочувствие позволит, мы продолжим беседу. А пока можете быть свободны.

Вызвав бригаду «Скорой помощи», он объяснил ситуацию и попросил врачей отнестись к пациентке с особым вниманием. Спустя двадцать минут Ирину на машине «Скорой помощи» доставили домой.

Глава 3

После того как Ирина Плотарева была отправлена домой, Гуров распорядился сворачивать опрос по заявлениям родственников. Он связался с районным отделом полиции Сортавалы, обрисовал ситуацию и попросил помощи местных властей. Те сработали быстро и четко, благо время было не позднее. К пяти часам вечера у Гурова на столе лежал отчет районных оперов Сортавалы и криминалистов из экспертной лаборатории. Проведенный генотипоскопический анализ ДНК останков и совпадение по группе крови практически на сто процентов исключили ошибку: отрезанные ступни принадлежали Олегу Плотареву.

В отчете сортавальских оперов также подтверждался факт исчезновения данного гражданина. На работу ни в положенный срок, ни позднее он не явился. Звонком начальство о временном отсутствии не уведомлял, да и знакомые Плотарева по Сортавале не слышали и не видели его с конца декабря. Квартира Олега пустовала, соседи в один голос утверждали, что из Москвы он не возвращался. Что касается проблем на работе, с этим оказалось сложнее. По своим каналам сортавальские опера выяснили, что у фирмы, в которой работал Плотарев, имеются определенные трудности, но связаны ли они с самим пропавшим, выяснить не удалось. Опрос коллег и друзей однозначного ответа на вопрос, были ли у Плотарева враги или финансовые трудности, не принес, хотя некоторые из опрошенных такую вероятность не исключали.

Последующая беседа с Ириной Плотаревой ясности в картину жизни пропавшего брата не внесла. Молодая женщина была убита горем и во время беседы больше плакала, чем отвечала на вопросы. Общими усилиями Гуров и Крячко выяснили следующее: Олег Плотарев приехал в Москву двадцать девятого декабря. Весь первый день провел дома с сестрой. Тридцатого поехал на рынок, закупился продуктами, приобрел елку и вернулся домой еще засветло. Вечер провел дома. Тридцать первого брат и сестра посетили ближайший кинотеатр, смотрели какую-то комедию. Новогоднее застолье прошло в узком семейном кругу, кавалера Ирина Плотарева не имела, а старых друзей у Олега в Москве не осталось.

Следующие два дня Олег гулял по Москве. Сестра предлагала составить ему компанию, но он отказался, сославшись на желание побродить по дорогим с детства маршрутам в одиночестве. Сестра не возражала, она не была любительницей морозного зимнего воздуха, да и прогулки Олега были непродолжительными. Пару-тройку часов побродит и возвращается. Так сказала Ирина.

Встречался ли с кем-то Олег во время своих прогулок, она не знала, по крайней мере, брат об этом не упоминал. Звонков на мобильный точно не было. Олег даже шутил на эту тему, мол, такого молчания в эфире у него давненько не наблюдалось. Обычно по двадцать-тридцать звонков за день, а тут полный застой.

Третьего числа Олег весь день провел дома. В ночь собрал сумку и поехал на вокзал. Поезд уходил рано, в четыре тридцать утра, поэтому он вызвал такси. До такси сестра его не провожала, только из окна видела, как Олег сел на заднее сиденье, и машина отъехала. Потом она легла спать, так как время было ночное. С братом условились, что позвонит ей с вокзала, как в поезд сядет, но он не позвонил. Проснулась Ирина поздно, около одиннадцати, сказалась бессонная ночь.

Ей, привыкшей отправляться спать где-то в половине десятого, ночные бдения на пользу не шли. Проснувшись, сразу проверила телефон. Звонка от брата не было, но ее это не особо взволновало. Она подумала, что брат не захотел беспокоить ее, а обещание дал для того, чтобы Ирина не волновалась.

Тогда она позвонила сама, услышала механическую фразу о том, что телефон вне зоны действия сети, и прервала звонок. В Сортавалу поезд прибывал к восьми вечера. За этот промежуток времени Ирина пыталась дозвониться еще несколько раз, но телефон не отвечал. Когда и в восемь вечера брат не ответил на ее звонок, она всерьез разволновалась. Правда, совсем не думала, что больше не увидит Олега, просто неспокойно на душе было.

До утра дотерпела, хотя телефон из рук не выпускала, а утром позвонила на фирму. Секретарша ответила, что Олега на работе нет. Ирина объяснила причину своего беспокойства и буквально заставила секретаршу дать слово, что та съездит к Плотареву домой и выяснит, все ли у него в порядке. Спустя три часа снова позвонила, секретарша и не думала выполнять обещание, но под нажимом со стороны Ирины все же собралась и поехала к Олегу домой. Уже оттуда позвонила ей и сообщила, что дверь никто не открывает, после чего посоветовала обратиться в полицию, что Ирина и сделала.

Заявление у нее приняли, зарегистрировали и отложили в «долгий ящик». Мало, что ли, у полиции забот? Таких Плотаревых по стране сотни тысяч. Говоря проще, расследование по факту исчезновения Плотарева Олега не проводили. Ирина несколько раз после этого снова обращалась в правоохранительные органы, но ответ получала один: ищем. А потом поступил звонок от помощников Гурова. Ирину вызвали в отдел для беседы, где она опознала ботинки брата.

Вооружившись фотографией Плотарева, Гуров и Крячко отправились на Курский вокзал, с которого отбывают поезда на Сортавалу. Начальник вокзала оказался на месте, от него Гуров получил все необходимые сведения. В четыре тридцать утра четвертого января пассажир Плотарев Олег Аркадьевич зарегистрировался при посадке и отбыл из столицы, согласно выбранному направлению. Эти данные были зарегистрированы в электронной системе, и тут ошибки быть не могло. Получалось, что из Москвы Плотарев все же уехал, а вот добрался ли он до места, начальник вокзала подсказать не мог, такие сведения в базу не заносятся. Если пассажир решил сократить время поездки и высадиться на промежуточной станции, деньги за билет ему уже не возвращаются, а, следовательно, и данные об этом факте в базу не вносятся.

Начальник вокзала посоветовал пообщаться с кем-то из бригады, обслуживающей данный маршрут, тем более что поездной состав этот как раз находится в Москве. Связавшись с начальником поезда, начальник вокзала отправил Гурова и Крячко с провожатым на запасные пути, где отстаивался состав, ожидая отправления. Провожатый, молодой проворный парень, довел полковников прямо до места и сдал с рук на руки начальнику поезда. Тот оказался мужчиной средних лет, невысокого роста, с копной рыжих волос и смешливым взглядом.

– Здравия желаю, граждане полицейские, – протягивая руку для рукопожатия, весело произнес он. – Начальник подвижного состава «Москва – Костомукша», Георгий Леонидович Самшалов. Можно просто Гоша.

– Полковник Гуров, Лев Иванович. Это мой напарник, полковник Крячко, – в свою очередь представился Гуров. – Где мы можем побеседовать?

– Да в любом купе, – заскакивая на подножку вагона, заявил Самшалов. – Нам еще долго стоять, время есть. А хотите, ко мне пройдем. Я вас чайком угощу, вы такого чая в жизни не пробовали. Фирменный, карельский, мне бабы в Костомукше собственноручно собирают.

– Я бы от чая не отказался, – согласно кивнул Лев.

– Вот и правильно, кто ж от дармового угощения отказывается? – рассмеялся Самшалов. – Давайте тогда по путям пройдемся. До головы поезда добраться надо, там мои апартаменты.

Штабной вагон, как называют специальный вагон, предназначенный для начальника поезда, от обычного купейного мало чем отличался, разве что расположением купе. Здесь в обязательном порядке присутствовали купе для начальника поезда, купе для сопровождающего поезд наряда полиции, радиоточка и место для хранения постельного белья. В остальном же все выглядело как и в обычном вагоне. Самшалов распахнул дверь своего купе, пропустил гостей внутрь и, заглянув в соседнее купе, распорядился:

– Серега, подсуетись насчет кипяточка. К нам гости пожаловали.

Пока неизвестный Серега разбирался с кипятком, Самшалов накрывал на стол. Выставил две жестяные коробки: с печеньем и с конфетами. Достал вазочку густого ярко-красного варенья, фирменные стаканы в металлических подстаканниках. Подумав немного, прибавил к угощению самодельный сыр, нарезанный толстыми ломтями. Пока Самшалов выставлял угощения, вернулся Серега. В купе не заходил, из-за двери вытянулась рука с дымящимся чайником, который начальник проворно подхватил, после чего рука исчезла.

– Хороший парень этот Серега, – закрывая дверь, похвалил Самшалов. – Исполнительный и ненавязчивый.

– Проводник? – поинтересовался Гуров.

– Не, он у нас по связи. Соседнее купе под радиоточку отведено, вот я иной раз полномочия и превышаю. А что? Молодежь к порядку приучать нужно. Вот мой Серега – тот приучен. Шустрый малый. Да вы не переживайте, он не в обиде. Кипяточку начальнику поезда принести нетрудно, и пользы от такой услужливости куда больше, чем вреда.

– Он вам, вы – ему, – усмехнулся Стас.

– Что-то вроде того, – не стал отпираться Самшалов. – Мы ведь большую часть жизни вместе проводим, нам без взаимовыручки нельзя.

– Все это чудесно, – вступил в разговор Гуров, – но, как вы понимаете, мы к вам пришли не просто так.

– Понимаю, понимаю. Вас начальник вокзала прислал, значит, с конкретным делом. Да вы чаек-то пейте, пока не остыл. Чуете запах? Сколько лет этим чаем балуюсь, а все не приелся.

Запах от заваренного прямо в стаканах чая и правда был бесподобный. Запах леса, лета и свободы. Лев сделал глоток, вкус ему понравился – что-то среднее между травяным настоем и ягодным компотом.

– Приятный вкус, – похвалил он. – И все же мне бы хотелось перейти сразу к делу. Время, знаете ли.

– О да, время всегда играет против нас, – согласился Самшалов. – Так чем господа полицейские обеспокоены? На железной дороге участились кражи?

– Насчет этого у нас сведений нет, – улыбнулся Лев. – Нас интересует один из пассажиров, следовавший вашим маршрутом четвертого января до станции Сортавала.

– Эк, вы загнули, – хохотнул Самшалов. – Вспомнить пассажира, который ехал в нашем поезде больше двух недель назад? Веселенькое заданьице!

– Разве это настолько нереально? – удивился Крячко. – Мне казалось, у проводников память на лица должна быть натренирована, как нюх у ищейки.

– Так-то оно так, – тут же согласился Самшалов, сравнение Крячко ему явно пришлось по душе. – Только вот если ваш пассажир не из буйных был, то вряд ли его кто-то вспомнит.

– Ну, попытка не пытка, – настаивал Гуров.

– Ладно, выкладывайте, что за пассажир, – предложил Самшалов. – Чем смогу – помогу.

– Плотарев Олег, тридцати одного года…

– Погоди, начальник, не о том спрашиваю. Вагон, место, время, вот что меня интересует. Сперва выясним, кто из проводников на вагоне работал, а там кумекать начнем.

– Вагон номер семнадцать, место двадцать четыре. Время отправления: четвертое января в четыре тридцать утра.

– Семнадцатый вагон у нас Мирон обслуживает. Вредный мужичонка, с придурью, но работу свою знает, – подумав, произнес Самшалов. – Двадцать четвертое место, это верхняя полка. Обычно верхнюю берут те, кто с другими пассажирами общаться не желает. Заляжет на полку и дрыхнет всю дорогу, только в сортир и отлучается. Но бывает и по-другому.

– Можем мы с этим Мироном пообщаться? – спросил Гуров.

– Если он на месте, отчего же нельзя? Только он у нас не из тех, кто за сутки до отправления к поезду является. Это не по правилам, но Мирону вагон подготовить часа два хватает, вот я глаза и закрываю. Ладно, давайте попытаемся, вдруг уже на месте. – Не вставая с места, Самшалов громовым голосом выкрикнул: – Серега, врубай систему оповещения, вызывай Мирона из семнадцатого!

Серега не ответил, но за стеной защелкали тумблеры, и спустя некоторое время из соседнего купе послышался негромкий голос, требующий проводников семнадцатого вагона прибыть к начальнику поезда. Пока ждали результата, Самшалов развлекал полковников байками из жизни на колесах. Гуров и Крячко вежливо слушали, не желая обижать гостеприимного хозяина. Минут через десять в дверь купе постучали, следом за этим дверь открылась, и взору присутствующих предстало миловидное женское личико.

– Вызывали, Георгий Леонидович? – нежным голосочком проворковало личико.

– Анютка, ты чего здесь? – удивился Самшалов. – Я ж Мирона вызывал.

– Георгий Леонидович, так вы его два дня назад уволили, – растерялась Анютка. – Полный расчет и никаких поблажек.

– Уволил? Точно уволил. – Самшалов почесал затылок. – Черт, и как это я прошляпил? Ладно, Анютка, заходи ты.

Анютка послушно вошла в купе, прижалась к стеночке и испуганно таращилась на незнакомцев. Гуров переглянулся с Крячко и спросил:

– Скажите, Анна, вы с Мироном в паре работали?

Она растерянно заморгала, бросила быстрый взгляд на начальника поезда и едва слышно ответила:

– Да, в паре.

– И четвертого января тоже?

– Четвертого? – Анютка еще больше растерялась. – Видимо, да.

– Что значит – видимо? – переспросил Лев. – Вы не помните или говорить не хотите?

– Эх, хрен с вами! – махнул рукой Самшалов. – Иди, Анютка, посиди пока у Сереги в рубке. Потом позову.

Проводница поспешно выскользнула из купе, прикрыв за собой дверь. Самшалов с минуту размышлял, потом заговорил:

– Мирон у нас один всегда работал. Проводнику смена положена, но с Мироном никто работать не хотел, вот он один и пахал. Зарплата двойная, работа та же.

– Если он такой чудесный работник был, зачем же вы его уволили? – удивился Крячко. – Пахал за двоих, вагон за два часа в рабочее состояние приводил, а вы его – подчистую?

– Зарвался Мирон, за то и уволил, – заявил Самшалов. – Пассажиров без билета возить навострился. В его купе место свободное, он их на вокзале и прихватывал. Так это еще ладно, но ведь он и в другие купе пристраивать безбилетников начал. А мне эта головная боль зачем?