Снежные дороги судьбы

А на берегу уже клубилась встречающая толпа – носильщики, комиссионеры, вербовщики, извозчики, матросня и прочий сомнительный люд – готовый ринуться на пассажиров, как волки на овец как только те сойдут на берег.

На чистенькой верхней палубе толпилась публика из первого класса, разряженная, как на бал.

Мужчины в сьютах и белых шёлковых цилиндрах были сама элегантность, а женские головки украшали шляпки, купленные в лучших лондонских и парижских магазинах, и стоившие столько что мысль купить такую вызвала бы лишь смех у её отца – выскажи Мария её при жизни Михаила Еремеевича.

Все они чинно прохаживались от борта к борту, чопорно раскланивались со знакомыми – а ливрейные слуги уже выносили дорогие кофры с вещами…

Девушка впрочем взирала на это с юта – отведённого как и бак для публики второго класса.

Тут народу было побольше а публика поскромнее – коммивояжеры, туристы, да несколько посольских чиновников из Вены и Лиссабона.

Ну а ниже – то что отвела судьба для пассажиров третьего класса – узкие галереи двух нижних палуб забранные крупноячеистой проволочной сеткой. И не для красоты – даже при небольшом волнении море захлестывало неширокие проходы а в качку запросто могло бы смыть неудачливого пассажира… Сейчас там теснилась толпа эмигрантов добравшихся в вожделенную Землю Обетованную прижимая радостные лица к таящей ржавчину под слоем сурика сетке – то ли арестанты на прогулке то ли цыплята или кролики в клетке доставленные на ярмарку рачительным фермером.

Люди с угрюмыми испитыми лицами в грубой матросской или рабочей одежде, и обтрепанных кепках.

Работницы с английских и немецких фабрик – худые с натруженными руками в чистеньких хотя и заштопанных бобриковых жакетах и шляпах, из-под которых торчали волосы давно не знакомые с расческой и уж точно не знавшие услуг куаферов.

Заросшие черной железной щетиной итальянцы в коротких куртках. Тирольские и польские крестьяне с восхищенным ужасом уставившиеся на громаду города-исполина выплывавшего перед ними из утреннего тумана.

Потом был нестрогий таможенный досмотр.

Что удивило Машу, он проходил для всех пассажиров в салоне первого класса и через роскошный интерьер выстроилась вереница оборванцев и бедно одетых изработавшихся женщин.

Пройдя его и быстро заполнив бумаги – здешний таможенный письмоводитель лишь чуть приподняв брови изучил её паспорт с двуглавым орлом – она сошла по сходням на причал и через пять минут кэб нес её на вокзал. Там уже ждал заказанный по телеграфу в гамбургском отделении конторы Кука билет на трансатлантический экспресс. Так что от самого Нью-Йорка осталось лишь смазанное ощущение калейдоскопа безумной суеты на улицах, да удивление при виде исполинской громады Центрального вокзала – самого большого в мире. Колоссальное здание с сорока четырьмя платформами и впрямь поражало всякое воображение.

Заняв место и предъявив билет она тут же уснула и пробудилась уже глубоким вечером, когда за вагонным окном уже тянулись пшеничные поля штата Пенсильвания.

…Поезд летел, пересекая северо-американский континент – от океана к океану. Огайо, Иллинойс, Коннектикут, Дакота, Вайоминг…

Виды и пейзажи бесконечной чередой сменяли друг друга: большие города с множеством фабричных труб, над которыми висели хвосты чёрного дыма; поселки с изящными коттеджами и улицами, вымощенными брусчаткой, освещённые газом и электричеством; бесконечные кукурузные поля, окаймлённые живыми изгородями тиса и жимолости; леса и сады, озёра и реки, то широкие и спокойные, то узкие, пенистые, своенравно прыгающие с камня на камень. Менялись и пассажиры, хотя их гладко выбритые лица, пиджаки, купленные в магазине готового платья, и разнокалиберные саквояжи с «патентованными» неуязвимыми якобы от воров замками, облепленные гостиничными и пароходными наклейками, походили друг на друга больше, чем ландшафты. Впрочем, так было лишь до Омахи – потом народ заметно поменялся. Чопорный деловитый Восток протестантских пасторов и коммивояжеров сменился крепким и буйным Западом. Появилось немало усатых и бородатых мужчин – здешние джентльмены считают как и в России несообразным с их достоинством расставаться с украшением, что подарила их лицам мать-природа. Белые манишки, цилиндры и сюртуки почти пропали, уступив клетчатыми рубахами и штанам из синей мешковины с медными заклепками. Лица, с выражением бесшабашной смелости, лихие и одновременно хитрые взгляды из-под насупленных бровей, широченные спины, косматые головы не знавшие похоже прикосновения цирюльничьих ножниц, веснушки, серые блеклые глаза – встретишь такое лицо в Петербурге и не удивишься.

И тощие фигуры и вытянутые лица квакеров Новой Англии стали выглядеть, как ходячие карикатуры, на фоне воловьих загривков и округлых по-хомячьи щёк, принадлежавших этим «реднэкам» – как называли местных деревенских мужиков. Пейзажи тоже радикально изменились – возделанные поля кукурузы исчезли; вместо зелёных всходов пшеницы явились кусты седоватой полыни и жидкие пучки степных трав, скудно прораставших из сухой песчаной почвы. Экспресс двигался по полупустыне, которая, как говорили попутчики разделяла Восток и запад Америки, и где в свое время погибли сотни караванов переселенцев. Теперь, когда через неё пролегли магистрали железных дорог, тут мало что изменилось. Станции и разъезды, попадавшиеся навстречу, имели довольно убогий вид – даже похуже чем иные уездные полустанки в России. Жалкие скопища домишек, чего-то наподобие щелястых курятников и бараков для нищих или каторжников тем не менее носили громкое название оканчивающееся на «Сити». Зато на каждом шагу виднелись вывески «салунов», «дансингов», и варьете с замысловатыми названиями. «Приют десперадос», «Золотые парни», «Свидание с ковбоем» и прочее в том же духе. Потом однажды утром Маша увидела на горизонте цепь синих хребтов с белыми пятнами ещё не стаявших снегов.

У подножия Скалистых гор она впервые увидела индейцев: жалкие, ободранные, кое-как прикрытые ветхими цветными одеялами, как клячи попонами. От них пахло перегаром и дешёвым табаком, и они протягивали руку к пассажирам, прося милостыню. Женщины их копошились у разодранных шатров, полунагие ребятишки копались в песке – ни дать ни взять цыгане на ярмарке. (Она так и не вспомнила – живут ли цыгане в Североамериканских штатах?). Было трудно поверить что это те самые «краснокожие», еще каких-то двадцать с небольшим лет назад не боявшиеся нападать на поезда и даже громившие регулярные войска…

Затем их поезд начал подниматься по склону, то повисая над пропастью, то прихотливо извиваясь на плато, то устремлялся в узкие ущелья. Стало холоднее, а голова кружилась – разряженный воздух высокогорья давал о себе знать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.