Полная версия
Москва и москвичи через призму столетия
Ирина Анатольевна Карпачева, Мария Николаевна Николаева, Наталия Борисовна Ефимова, Ирина Леонидовна Ильичева
Москва и москвичи через призму столетия
Вступительное слово
Дорогие друзья, москвичи, жители самого замечательного города Земли Вы держите в руках книгу, которая явилась результатом исследований ведущих историков – москвоведов, краеведов, научных сотрудников Музея Москвы, которые почти год работали над сбором материалов, их обработкой и составлению хронологической истории жителя столицы за последние 100 лет.
В этом, 2018 году, Москва и москвичи отмечали 100 лет со дня, как Москва вновь стала столицей и эта книга является подарком всем любящим наш город, живущим в нем, учащимся и работающим, приезжающим и живущим испокон веков.
Историко-исследовательский проект «Москва и москвичи через призму столетия», осуществляется при поддержке Департамента национальной политики и межрегиональных связей города Москвы и являет собой сравнительный анализ образа москвича и Москвы – в социальном, экономическом, национальном и других важных аспектах жизни в период с конца XIX века до начала XX.
Цели проекта: сохранение и укрепление солидарности московского городского сообщества; раскрытие роли Москвы в поддержании общегосударственного единства; исследование и сравнительный анализ облика москвича; изучение культурного облика столицы; популяризация уважительного отношения к культурам различных этносов среди жителей и гостей Москвы.
В нашей книге Вы сможете узнать какой был москвич сто лет назад в Императорской России, когда город еще не был столицей, как изменился москвич после Октябрьской революции и возвращению Москвы статуса столицы, что и как менялось в социальном, национальном, экономическом и политическом облике москвича в советский период и что произошло с жителями столицы после развала СССР.
Данный исследовательский проект уникальный в своем роде и первый в Москве. Он позволит широкому кругу москвичей и в целом россиян познакомиться с яркой и многогранной историей развития столичного социума, а также многовековым историко-культурным наследием москвичей и послужит последующему сохранению солидарности московского городского сообщества и укреплению значимости столицы, как центра многонациональной и многоконфессиональной страны.
Я надеюсь, что эта книга откроет для Вас много нового и интересного и ответит на многочисленные вопросы об образе москвича прошлого и даст возможность представить Москву и москвичей в перспективе будущего.
Хочу от всего сердца выразить благодарность всем тем, кто помогал в работе над этим проектом:
• Департаменту национальной политики и межрегиональных связей города Москвы
• Музейному объединению «Музей Москвы»
• Совету по делам национальностей при Правительстве Москвы.
А также всем историкам, краеведам, москвоведам, музееведам, архивистам и всем неравнодушным москвичам!
Низкий Вам поклон и приятного прочтения!
Проект продолжается!
Руководитель проекта
Президент РОО «Москва и москвичи»
Председатель Комиссии по развитию межрегиональных отношений и этнотуризма Совета по делам национальностей при Правительстве Москвы
Галли Монастырева
От авторов
Москва – это не только улицы и дома, это, прежде всего, единство непохожих людей. Это они прокладывали здесь первые улицы, защищали город, отстраивали заново, берегли и передавали наследникам московские легенды и домашние реликвии.
У каждого своя Москва, свои впечатления и воспоминания, даже, если хотите своя история этого города.
Однако большая часть книг, написанных о Москве, рассказывает в основном историю улиц и домов, в которых проживали известные москвичи, внесшие значительный вклад в историю и пр.
Мы решили восстановить справедливость и рассказать о «простых» жителях города, составить правдивый «образ москвича на фоне Москвы» и тех событий, свидетелями и участниками которых они были. Дворяне и купцы, рабочие и революционеры, нэпманы и шестидесятники – все они жили в разные годы XIX и XX столетий. Всех их объединяет только одно – любовь к своему городу и вера его будущее.
Их повседневная жизнь и работа, их простые человеческие радости и огорчения всегда были одними из главных тем исследований научных сотрудников Музея Москвы.
За последнее десятилетие в исторической науке, к счастью, изменилось понимание социальной истории. Представления людей о жизни и смерти, понятие дружбы и долга, такие частные темы как история трапезы или домашних праздников и т. п. – все это далеко не полный список новых тем в современных исторических исследованиях. Для нас эти темы давно не новы. Эпоха и люди исследуются и учетом моды, нравов и вкусов, домашних интерьеров. Проблема личности в истории – это и изучение характера человека, его ненависти и любви, надежды, покаяния. Всех этих факторов недостает в отечественных учебниках и монографиях, а наши экспозиции и выставочные проекты все больше ориентированы на показ именно эмоциональной жизни человека.
В нашей работе мы постарались использовать больше воспоминаний и мемуаров, написанных горожанами. В работе мы впервые использовали еще один «вид письменных источников», о котором хотелось бы сказать особо. На протяжении всей активной выставочной деятельности музея, авторы собирали и хранили Ваши комментарии и небольшие рассказы, оставленные в Книгах отзывов. Отрывки воспоминаний, комментарии были не только искренними и душевными откликами на понравившейся проект, но и желанием донести и сохранить до потомков «свою историю Москвы». Авторы подписывались не полностью, чаще ставя только инициалы, поэтому мы никогда не узнаем, как выглядели, чем занимались наши дорогие соавторы. Для нас – это неоценимые источники, очень искренние правдивые страницы из истории города, рассказанные от первого лица. Эта книга «для всех»: для тех, кто родился и вырос в столице; для тех, кто совсем недавно приехал в город или еще только собирается.
Жанр этого издания определить сложно! Это и сборник очерков о Москве, и своеобразный путеводитель «в одном флаконе».
Дворянская республика
«Истинная столбовая русская аристократия не в Петербурге, а в Москве у нас», – говорит один из героев популярного в ХIХ веке романа «Юнкера». Удивительный писатель Александр Иванович Куприн очень метко охарактеризовал московское дворянство начала ХIХ столетия.
Это было время «барина», и Первопрестольная слыла дворянской столицей. Они во всем задавали тон в столичном городе, поскольку официальной столицей считался Петербург. Правда, никаких указов и распоряжений государей, по этому поводу не было. Еще во времена Петра Великого двор переехал на берега Невы, за ним потянулись все остальные. Кто по собственной инициативе, а кого и силком тащили.
Вся Москва шепталась о новых усадьбах, модах, балах, выездах и диковинных новшествах домашнего бытия самого привилегированного и благородного городского сословия.
Сначала несколько слов о возникновении русского дворянства вообще. Служилое дворянство появилось в XV–XVI веках.
Это было нерегулярное конное войско Великого князя, а затем царя, которое, по его первому требованию, обязано было собраться «конно, оружно и людно», то есть со своими вооружёнными холопами. На весь срок службы дворяне получали принадлежащие Великому князю земли с деревнями, которые они обязаны были вернуть по её окончании. Вот так и становились первыми помещиками.
В своих поместьях многие из них жили, главным образом, летом, но имели и городские усадьбы в Москве.
С начала XVIII века дворяне, начиная с пятнадцати лет, обязаны были нести поголовную и пожизненную службу, а в 1714 году Пётр I даже запретил производить в офицеры дворян, не служивших рядовыми солдатами.
Тогда же был принят Указ о единонаследии, который, по существу, приравнял помещиков к боярам-вотчинникам. По этому указу поместье передавалось в полное владение только одному сыну в семье, чтобы дворянские имения не дробились между несколькими наследниками, так как это приводило к обеднению рода. Этот указ действовал до 1730 года, когда был отменён, а с 1736 года один сын в дворянской семье стал освобождаться от обязательной службы, а для всех остальных её срок сократился до двадцати пяти лет. Дабы избежать солдатской лямки для своих детей, дворяне придумали хитроумный ход: стали записывать их на службу в полки с малолетства, а то и до рождения (как, например, Петрушу Гринёва в пушкинской «Капитанской дочке»). В этом случае, ко времени начала действительной службы дворянский «недоросль» уже «дослуживался» до младших офицерских чинов.
Кремль.
Вид с Замоскворецкой набережной от Московского моста. 1883 г.
Кстати о «недорослях»: без службы нельзя было получить чина, каждый дворянин обязан был состоять на военной службе. Чин необходимо было указывать при оформлении любых бумаг. Не имеющий такового, должен был подписываться: «недоросль такой-то». До глубокой старости во всех официальных бумагах так и указывали: «недоросль».
Младшее офицерство гарантировано в том случае, если дворянин был записан в гвардию: эти элитные полки имели преимущество перед армейскими в два класса (по «Табели о рангах», принятой в 1722 году), на которые, при переходе в армейские части, увеличивался чин новоиспечённого офицера.
«Табель о рангах» регламентировала военную и гражданскую службу и благодаря успешному продвижению по службе позволила получать дворянство лицам недворянского происхождения.
Дворянство разделялось на потомственное (в котором достоинства и права передавались по наследству) и личное, не имевшее прав на владение крепостными. Чин 14-го класса давал право на личное дворянство в гражданской службе и потомственное – в военной; потомственное дворянство в гражданской службе приобреталось чином 8-го класса. То есть самый низший обер-офицерский чин в военной службе давал потомственное дворянство, а в статской для этого надо было дослужиться до коллежского асессора или надворного советника. Таким образом, Табель о рангах ставила военную службу в привилегированное положение. В это время чтобы приобрести права потомственного дворянина достаточно было получить определённый военный или гражданский чин или быть награждённым одним из российских орденов. Конечно, такое прибавление в рядах служилого дворянства не могло нравиться старым родовитым дворянам.
Мы часто употребляем термин дворянство столбовое. Помните, у Александра Сергеевича Пушкина в «Сказке о золотой рыбке»: «Не хочу быть черною крестьянкой, а хочу быть столбовою дворянкой…»?
Чтобы не запутать, любезного читателя, поясним, что столбовое дворянство – самое старинное, существовавшее до 1682 года и занесённое в столбцы Разрядного приказа, в котором фиксировалась дворянская служба. Служилое – выслужившееся из других сословий на государственной службе, в свою очередь, разделялось на потомственное, которое могло передавать свою сословную принадлежность детям, и личное, без права наследования дворянского титула. Между ними была колоссальная разница, богатая титулованная столбовая аристократия презрительно относилась к мелкопоместному, служилому и малочиновному дворянству. И это не удивительно. Зачастую мелкопоместные дворяне сочетали в себе малограмотность, невоспитанность и невежество, в то время как аристократия обладала хорошим воспитанием, образованием, богатством, служило в полках гвардии и занимало высокие должности в управлении страной. А иногда бывало и наоборот.
Вид Тверской улицы от Страстной площади к дому генерал-губернатора. Фототипия «Шерер, Набгольц и К°». 1888 г.
От принадлежности к столбовому или служилому дворянству, титулованному (относились природные и светлейшие князья, графы, бароны) или нетитулованному зависело внесение рода в ту или иную часть дворянских родословных книг. В первую часть таких книг включали роды, которым дворянское достоинство пожаловал лично император, затем – получившие дворянство на гражданской службе и пожалованные орденами, получившие дворянство на военной службе, иностранные роды, признанные в России, титулованные дворяне, и в шестой части книги самые почётные – столбовые дворяне.
С конца XVIII века образованной дворянской молодёжи разрешалось поступать на военную службу только юнкерами, то есть привилегированными нижними чинами, имевшими право производства в офицеры после 1–2 лет службы и сдачи специального экзамена. Но к этому времени дворянство уже было свободно в выборе своего жизненного пути: изданный Петром III в 1762 г. манифест о «вольности дворянства» освободил этот класс от обязательной государственной службы. Большинство оставило службу, переехало в свои имения, и окончательно «село на шею» крепостным.
Матушка Императрица Екатерина II укрепила права и привилегии дворян Жалованной грамотой дворянству 1785 года. Согласно этому документу, дворянство было свободно от податей и повинностей, от телесных наказаний, могло заниматься любыми видами деятельности и имело исключительное право собственности на крепостных крестьян. Родовое или дарованное имение не подлежало никакой конфискации. Дворянам было даровано право на винокурение, сословную корпоративную организацию и ограниченное самоуправление.
Иными словами, Грамота окончательно оформила права и привилегии этого сословия, которое признавалось «благородным».
Государственных крестьян императрица щедро раздаривала своим любимцам. За годы правления ею было подарено своим ближайшим сподвижникам более восьмисот тысяч крестьян с землёй. Недаром время правления «матушки-царицы» называют «золотым веком русского дворянства». Многие вельможи с облегчением выходили в отставку и перебирались на постоянное жительство в Москву и в богатые подмосковные поместья, без сожаления покидая роскошную новую столицу на берегах Невы, куда их почти насильно пересадила в начале XVIII века властная рука Петра I. В Москву также отправлялись те, кто считал себя несправедливо обиженными и обойдёнными по службе.
Вид Тверского бульвара. Фототипия «Шерер, Набгольц и К°». 1888 г.
Как сообщал известный бытописатель «Старой Москвы» Михаил Иванович Пыляев, Москва (именно как город сословно – дворянский) при Екатерине видела всех замечательных лиц своей эпохи – в стенах Белокаменной отдыхали утомлённые благами фортуны и власти первые вельможи и государственные люди XVIII века.
Один из первых путеводителей по Москве ХIХ столетия вышел из под пера Николая Михайловича Карамзина.
Н. М. Карамзин в своей знаменитой «Записке о московских достопамятностях», подготовленной им в качестве путеводителя для вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, писал: «…Москва будет всегда истинною столицею России. Там средоточие Царства, всех движений торговли, промышленности, ума гражданского. Красивый, великолепный Петербург действует на Государство, в смысле Просвещения, слабее Москвы, куда отцы везут детей на воспитание, и люди свободные едут наслаждаться приятностями общежития. Москва непосредственно даёт Губерниям и товары, и моды, и образ мыслей… Кто был в Москве, знает Россию…».
Таким образом, если в конце XVIII – начале XIX веков в Петербурге сосредоточивается «молодое» – служилое дворянство, старающееся добиться высокого положения в обществе благодаря успешной карьере в военной или гражданской службе, то весь цвет старинного родовитого барства в это же время собирается в Москве. Эти люди имели собственное суждение обо всех событиях в России и за её пределами и, не стеснённые близостью престола и двора, свободно, хотя и достаточно умеренно, высказывались по их поводу. Общественное мнение России формировалось именно в Москве и именно в среде почтенных сановников, живущих на покое в собственное удовольствие и находившихся почти всегда в оппозиции к «застёгнутому на все пуговицы» официальному Петербургу. Недаром, по свидетельству Н. М. Карамзина, Москва в конце XVIII века слыла «дворянской Республикой».
«В Петербурге служить, в Москве жить!», – гласила широко бытовавшая в России поговорка.
Известный французский писатель и путешественник, маркиз Астольф де Кюстин вспоминал: «Первое, что меня поразило в Москве, это настроение уличной толпы. Она показалась мне более весёлой, более свободной в своих движениях, более жизнерадостной, чем население Петербурга. Люди, чувствуется, действуют и думают здесь самопроизвольно, меньше повинуются посторонней указке. В Москве дышится вольнее, чем в остальной империи. Этим она сильно отличается от Петербурга, чем, по-моему и объясняется тайная неприязнь монархов к древнему городу…»
На протяжении всего XIX века Москва была символической столицей государства, но российские монархи предпочитали короноваться в Московском Кремле. После того, как по приказу Екатерины II в 1763 году, прежде единый высший орган государственной власти – правительствующий Сенат – был разделён на департаменты, два из них – ведающий правами дворян и судебный – были переведены в Москву. Для размещения этих подразделений Сената великий зодчий М. Ф. Казаков в 1776–1787 годах выстроил в Кремле специальное здание, которое не слишком пострадало во время пожара 1812 года. После ремонта в 1856 году в нём разместили судебные инстанции, после чего оно стало называться «Зданием судебных установлений». Естественно, в таких учреждениях служили, преимущественно, дворяне.
Не смотря на то, что к началу века Москва была крупным научным и культурным центром России, многие отмечают, что к этому времени старая столица была довольно провинциальна. Часто в воспоминаниях современников того времени мы читаем: «Москва – это большое село с барскими усадьбами». Москва – это «великолепные дворцы, разбросанные по всем частям города, и бедные деревянные домишки рядом, превосходные сады и обширные огороды среди наилучших кварталов; огромные крытые базары со множеством всяких лавок и магазины на европейский лад…».
Николай Гаврилович Левшин вспоминал, что Москва «…удивительное пристанище для всех, кому делать более нечего, как своё богатство расточать, в карты играть, ходить со двора на двор; деловых людей в Москве мало. Все вообще отставные, старики, моты, весельчаки и празднолюбцы – все стекаются в Москву и там век свой доживают припеваючи…»
Основную массу населения города в начале XIX века составляли непривилегированные слои – дворовые, помещичьи и государственные крестьяне, пришедшие и приехавшие на заработки, ремесленники, фабричные, солдаты, малообеспеченные и не имеющие постоянного дохода.
Примерно 175 тыс. жителей насчитывалось в Москве в конце XVIII века. В 1811 году население выросло до 275 281 человека. После Отечественной войны осталось всего 161 986 жителей. К 1830-м гг. численность вновь выросла до 305 631 человека, а к 1850-м гг. – 356 511 человек. Смертность в городе превышала рождаемость, поэтому прирост населения шёл в основном за счёт притока из сельских местностей. Так будет на протяжении всего века.
В городе становилось особенно многолюдно в осенний и зимний периоды, когда помещики съезжались из дальних и близлежащих имений. Как вспоминал один из самых знаменитых мемуаристов Филипп Филиппович Вигель: «Помещики соседственных губерний почитали обязанностью каждый год, в декабре, со всем семейством отправляться из деревни, на собственных лошадях, и приезжать в Москву около Рождества, а на первой неделе поста возвращаться опять в деревню. Сии поездки им недорого стоили. Им предшествовали обыкновенно на крестьянских лошадях длинные обозы с замороженными поросятами, гусями и курами, с крупою, мукою и маслом, со всеми жизненными припасами. Каждого ожидал собственный деревянный дом, неприхотливо убранный, с широким двором и садом без дорожек, заглохшим крапивой, но где можно было, однако же, найти дюжину диких яблонь и сотню кустов малины и смородины. Всё Замоскворечье было застроено сими помещичьими домами. В короткое время их пребывания в Москве, они не успевали делать новых знакомств и жили между собою в обществе приезжих, деревенских соседей: каждая губерния имела свой особый круг. Но по четвергам все они соединялись в большом кругу Благородного Собрания». Зиму в городе коротали студенты, гимназисты, семинаристы, пансионеры (учащиеся пансионов, состоящие на полном содержании), крестьяне, ищущие заработок. Весной и летом в городе было пустовато. К концу первого десятилетия XIX века около половины жителей – крестьяне и дворовые. Дворяне составляли небольшой процент москвичей, но именно из них состояла вся военная и гражданская администрация, офицерство, они были высшими и средними чиновниками. Привилегированное сословие составляло всего одну шестнадцатую часть населения города, но, тем не менее, Москва считалась именно дворянской столицей. Дворяне имели многочисленную дворню, с которой и приезжали на зиму: лакеи, камердинера, повара, кухарки, горничные, прачки, кучера, конюхи; в некоторых случаях имелись свои крепостные певчие, музыканты. Дворня иногда насчитывала несколько сотен человек.
Из городских сословий, выделялось купечество, по численности приближающиеся к дворянам, и мещане – московские и иногородние. «Ядро коренного московского народонаселения составляет купечество. Девять десятых этого многочисленного сословия носят православную, от предков завещанную бороду, длиннополый сюртук синего сукна и ботфорты с кисточкою, скрывающие в себе оконечности плисовых или суконных брюк; одна десятая позволяет себе брить бороду и, по одежде, по образу жизни, вообще во внешности, походит на разночинцев и даже дворян средней руки… В Москве повсюду встречаете вы купцов, и все показывает вам, что Москва по преимуществу город купеческого сословия… Базисом этому многочисленному сословию в Москве служит еще многочисленнейшее сословие: это – мещанство, которое создало себе какой-то особенный костюм из национального русского и из басурманского немецкого, где неизбежно красуются зеленые перчатки, пуховая шляпа или картуз…», – вспоминает Виссарион Григорьевич Белинский.
Самая большая сословная группа – это дворовые, не приписанные к домам (76 866, или 27,9 % населения), затем шли крестьяне помещичьи (41 153, или 1.4,9 %) и крестьяне казенные (37 523, или 13,6 %). В эти группы входило 155 542 человека, или 56,4 % всего населения. Её составляли крепостные помещиков или казны, отпущенные за вносимый ежегодно оброк на вольнонаемные работы или на занятие торговлей в городе. Некоторые из них работали по вольному найму на мануфактурах, другие были продавцами в лавках купцов и мещан, некоторые занимались ремеслами.
Старое здание Университета. Фототипия «Шерер, Набгольц и К°». 1895 г.
Еще одна, выделяющаяся своей численностью, группа – нижние воинские чины, служившие в размещенных в Москве войсках, или отставные военные (6,9 %).
Также долю населения составляли разных чинов люди (разночинцы) – профессора, учителя, литераторы, врачи и другие люди свободных профессий (составляли 3,9 % от всего населения города), чиновники не из дворян, служившие в казенных учреждениях (всего 0,1 %), а также иностранцы (1,2 %) по занятиям примыкающие и к группе купцов, и к группе ремесленников, и к группе разночинцев.
В то время дворяне играми значительную роль в управлении городом, которое было в руках Генерал-губернатора, подчинявшемуся только Государю. Губернатор считался первым лицом в Москве, ему принадлежало решающее слово в важных делах города и губернии. Он возглавлял всевозможные комитеты, комиссии, благотворительные организации. Ему подчинялись и войска, и гражданские учреждения города. Правовой статус губернатора впервые был четко определен в «Учреждениях для управления Всероссийской империи» от 7 ноября 1775 г., затем дополнен в «Общей инструкции генерал-губернаторам» от 29 мая 1853 г. Как государев наместник генерал-губернатор был главным блюстителем порядка и точного исполнения законов и распоряжений верховного правительства на вверенной ему территории. Первостепенное внимание генерал-губернаторов было направлено на обеспечение внутренней безопасности, контроль за «народным здравием и продовольствием», сбор и расходование городских средств, состояние сельского хозяйства, фабрично-заводской и ремесленной деятельности, торговли, цены. В его обязанности входило «отправление правосудия» – высшая судебная и кассационная инстанция, а также контроль за деятельностью и штатами государственных учреждений и организаций. В ноябре 1796 года Император Павел разделил управление второй столицей на военное и гражданское. Была учреждена должность военного губернатора, в ведение которого перешли руководство полицией и пожарное дело. Указ от 24 мая 1849 г. предоставил московскому военному генерал-губернатору начальство над всеми расквартированными в городе и губернии военными частями. В 1896 году московский генерал-губернатор Великий князь Сергей Александрович Романов был одновременно назначен и командующим войсками военного округа.