Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени

Святополк, проклятый и гонимый Богом, бежит, но не может скрыться от его гнева. Он разбит болезнью, внутренне дезориентирован, смят и раздавлен. Господь прервал его род, вырвал греховный корень из земли. Спирька начинает метаться и бегать, после того как замыслил преступление, и до самой сцены самоубийства. Он потерял все ориентиры и сам не осознает, что с ним происходит. «Он чуть не бежал, а под конец и побежал»123. «Надо что-то делать, надо что-нибудь сделать. “Что-нибудь я сейчас сделаю!” – решил он. Он подобрал ружье и скоро пошагал… сам не зная куда»124 – сцена на кладбище и др. Там же на кладбище он «незло» материт покойников:

«– Лежите?.. Ну и лежите! Лежите – такая ваша судьба. При чем тут я-то? Вы лежите, а я еще побегаю по земле. Покружусь»125.

Судьба Спирьки – бегать, кружиться, блуждать по земле без цели и смысла до самой своей роковой кончины.

Удивительно точна культурная топика рассказа В. М. Шукшина. Первое свое преступление Спирька совершает в бане. Баня – опасное, нечистое в народной мифологии место126. Он не решается застрелиться на кладбище127, где не место самоубийцам, нечистым, «заложным» покойникам128. Спирька застрелился в красивом месте, в лесу, среди природы. Перед смертью он слушает птиц. «Тоже парой летают», – подумал Спирька. (У него нет пары.) Еще он подумал, что люди завидуют птицам… Говорят: «Как птаха небесная»129. На кладбище он вспоминает маленькую девочку, свою племянницу. (И собственных детей у него нет!) В этих предсмертных образах – знак прорыва к какой-то безграничной, неведомой человеку, свободе, трагедии исчезновения с лица земли корня доброго (ангельской души) человека Спирьки Расторгуева и неблагополучия того мира, в котором он жил.

Совершенно очевидно, что жизнеописание Спирьки выстроено по той же сюжетной схеме, что и жизнеописание Святополка:

– рождение от блуда;

– злая судьба (и здесь трагизм заключается в том, что изменить ее не во власти героя);

– злая смерть (самоубийство).

1.2. Сюжет о Христе и Антихристе как сюжет-архетип

Структурно-типологический анализ представленных текстов показывает, что в основе жизнеописания Святополка и Спирьки Расторгуева лежит единая сюжетно-композиционная схема, общий архетипический сюжет. Следует остановиться на проблеме «архетипического», прежде всего, с той целью, чтобы выявить генезис данного сюжета.

Термин «архетип» предложен К. Г. Юнгом, основателем «глубинной», или «аналитической психологии». Предложен он для характеристики содержания «коллективного бессознательного». В связи с этим следует говорить об изначальных идеях, мотивах, образах, которые «имеют свое происхождение в архетипе» и «которые неожиданно обнаруживаются повсюду»130. К. Г. Юнг подчеркивает, что архетип имеет структурную природу. Для аналитика несомненный интерес представляет то, что структурные архетипические модели лежат в основе устной и письменной культуры от архаичной мифологии до литературы сегодняшнего дня. Задача исследователя – обнаружить и описать их. Сделать это достаточно сложно в силу ряда причин. В частности, потому, что одно из сущностных свойств структуры – способность к трансформации. Отсюда трудность ее узнавания – выявления общего в том, что воспринимается как совершенно разнородное и несопоставимое. Наличие архетипической структуры в том или ином произведении отнюдь не очевидно даже для специалиста, читатель же остается, в принципе, вне данной проблематики. Между тем описание архетипического дает ключ к скрытым (бессознательным, глубинным) смыслам текста, которые невозможно постигнуть иными путями и без понимания которых текст фактически остается непрочитанным.

Рассмотренные жизнеописания (Святополка и Спирьки) восходят к архетипическому сюжету о Христе и Антихристе. (В связи с анализом представленных текстов нас в первую очередь интересует сюжет об Антихристе.) Сама тема «Христос – Антихрист» трудноисчерпаема в своих аспектах и, как представляется, совершенно неисчерпаема в объеме и контекстах (еще и потому, что она открыта в живую жизнь). Мы сознательно ограничиваем себя рамками задач настоящего исследования и далее рассматриваем только существенные для анализируемых сюжетов мотивы.

Жизнеописание Христа носит канонический характер, оно представлено, прежде всего, в Четвероевангелии. Сложнее обстоит дело с сюжетом об Антихристе. Библейские тексты не дают сколько-нибудь цельного жизнеописания человека, рожденного противником Бога. Даже «Апокалипсис» Иоанна Богослова, повествующий о конце мира и временах Антихриста, не мог удовлетворить любопытство христианина, интересующегося данной фигурой.

Собственно говоря, жизнеописание Антихриста ни в виде канонического, ни беллетристического текста никем и никогда не написано. Однако его можно реконструировать. В законченном виде сюжет об Антихристе сложился частью в библейских текстах, частью – в экзегетике, частью – в апокрифической литературе и народной христианской легенде. Он сформировался как некий антитекст по отношению к сюжету о Христе. Мотивы данных сюжетов представляют собою совокупность бинарных оппозиций131.

Само имя Антихриста – оппозиция имени Христа. С другой стороны, можно утверждать, что у противника Сына Божия нет имени (ноль имени), ибо, строго говоря, Антихрист – это не имя. В греческой приставке «анти» – «против» и «вместо» – заключены лишь отрицание и подмена имени и образа Христа132. Ситуация явления «анти»-Христа заведомо предполагает самозванчество, обман и лжеподобие. Отсюда именование его Лжехристом.

Христос пришел на землю, чтобы искупить первородный грех, совершенный Адамом и Евой. Искупитель – одно из его имен133. Если в поступке Адама и Евы человечество пало и утратило бессмертие, то в жертвенной смерти Христа оно восстало и обрело его вновь. «Якоже бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут» [1 Коринф. 15, 22]134. Христос искупает последствия грехопадения уже тем, что сам рождается вне плотского греха – от непорочного зачатия. Варианты рождения Антихриста: 1) от колена Данова («Как от колена Иудина родился Христос, так и от колена Да-нова имеет произойти антихрист»135; в Апокалипсисе колено Даново исключено из числа «запечатленных» колен Израилевых, то есть тех, кому суждено спастись [см.: Откр. 7, 5–8]136); 2) от монахини137; 3) от инцеста138; 4) от блудницы139 и др., – в сущности, сводятся к одному: он рождается не просто от плотской, но от блудной, греховной, незаконной связи. (Ср. идея природной греховности родившегося от блуда: «Ниже да внидет блудородный во храм Господень до десятаго рода» [Второзак. 23, 2].)

Христос – богочеловек, пришедший, чтобы дать человечеству возможность спасения, жизни вечной (одно из его имен – Спаситель; в именах Христа реализуется мифологема, раскрывающая смысл его земной судьбы). Антихрист – человек («человек беззакония, сын погибели» [2 Фесс. 2, 3]), пришедший в конце времен, чтобы навеки погубить поддавшихся искусу и последовавших за ним.

Христос – подлинный учитель («Вы же не нарицайтеся учителие: един бо есть ваш Учитель, Христос» [Матф. 23, 8]), он пришел в мир, чтобы открыть Истину и указать Путь. «Глагола ему Иисус: Аз есмь путь и истина и живот» [Ио. 14, 6]. «Аз на сие родихся и на сие приидох в мир, да свидетелствую истину» [Ио. 18, 37]. «Благодать (же) и истина Иисус Христом бысть» [Ио. 1, 17]. Антихрист – лжеучитель и лжепророк, «дух лестча (заблуждения)» [1 Ио. 4, 2]. Его образ коррелирует с образом дьявола, который «ложь есть и отец лжи» [Ио. 8, 44], он сам – «лживый» [1 Ио. 2, 22].

Антихрист, претендующий на роль Христа, его место и власть над душами людей, выступает в роли обуянного гордыней самозванца и ложного двойника Христа («противник и превозносяйся паче всякаго глаголемаго Бога или чтилища, якоже ему сести в церкви Божией аки Богу, показующу себе, яко Бог есть» [2 Фесс. 2, 4]). Антихрист – человек в маске добродетели (а потому его явление миру и человеку есть тайна!). Скрывая под личиною свою подлинную природу, он выдаст себя за Христа и предстанет им в глазах тех, кого ему удастся ввести в заблуждение140. Он – обольститель, как всякий неисповедующий Христа (уже цитированное: «сей есть льстец и антихрист» [2 Ио. 1, 7]). «Востанут бо лжехристи и лжепророцы и дадят знамения велия и чудеса, якоже прельстити, аще возможно, и избранныя» [Матф. 24, 24]. Он наделен, как и Христос, силой чудотворения, но эта сила от дьявола («Егоже есть пришествие по действу сатанину во всяцей силе и знамениих и чудесех ложных» [2 Фесс. 2, 9; ср.: Откр. 13, 14], и лишь благодаря своей связи с ним он добивается господства над людьми («и даде ему змий силу свою и престол свой и область великую» [Откр. 13, 2]; «и дана бысть ему область на всяцем колене (людий) и на языцех и племенех» [Откр. 13, 7]).

Дьявол «человекоубийца бе искони» [Ио. 8, 44]. Его посланник Антихрист, отвергая Истину и утверждая насилием свое ложное учение, сделает так, «да иже аще не поклонятся образу звериному, убиени будут» [Откр. 13, 15]. Если Христос дал человечеству закон, главнейшая заповедь которого – «не убий», то Антихрист – человек вне закона. Он не только провозглашает убийство, но в принципе отвергает все заповеди Христа141. Гордыня – основная психологическая черта в образе Антихриста; обольщение, проповедование лжи (блуда – об этом см. ниже), убийство – основные сюжетные функции, закрепленные за ним.

Конечная участь Христа – воскресение через мученическую смерть на кресте. Конечная участь Антихриста – 1) «егоже Господь Иисус убиет духом уст своих, и упразднит явлением пришествия своего» [2 Фесс. 2, 8]; 2) живым «ввержена быста <…> в езеро огненное горящее жупелом (серою)» [Откр. 19, 20] (ср. с участью дьявола: «и диавол льстяй их ввержен будет в езеро огненно и жупелно, идеже зверь и лживый пророк: и мучени будут день и нощь во веки веков» [Откр. 20, 10]); 3) покончить с собой, бросившись вниз с высокой горы, при приближении Христа (мотив самоубийства)142. Смерть Антихриста есть не что иное, как возмездие Божие за зло, сотворенное им на земле. Таким образом, отношения Христа и Антихриста определяет непримиримый нравственный, духовный конфликт, заканчивающийся победой Христа.

Христос и Антихрист воплотили два различных пути на земле. Христос – путь святости («ибо написано: “Зане писано есть: святи будите, яко аз свят есмь”» [1 Петра 1, 16]), спасения и истины. Рожденный от блуда Антихрист – путь лжи, заблуждения и гибели. Путь Антихриста есть восхождение к власти (тема власти является одной из центральных в рассматриваемом сюжете). Его жизнеописание включает в себя следующие основные элементы:

– рождение от блудной, греховной, незаконной связи143;

– ложь, обольщение, убийство в борьбе против Христа за власть над душами людей;

– смерть – возмездие Божие за зло, свершенное на земле (самоубийство – один из вариантов такой смерти).

Семантика слов с корнем блуд/бляд’ в древнерусском языке замечательно иллюстрирует смыслы сюжета об Антихристе144 (он предстает в описываемом сюжете в качестве своеобразного универсального блудника):

– «блуждание» («блуждать», «скитаться», «плутать»);

– «заблуждение», «ошибка» («заблуждаться», «ошибаться»);

– «обман», «ложь», «ересь» («обманывать», «лгать», «вводить в заблуждение», «проповедовать ложное учение»);

– «разврат», «распутство», «прелюбодеяние», «незаконное, безбрачное сожитие» («развратничать», «распутничать», «прелюбодействовать», «сожительствовать»);

– «уклонение от прямого пути в прямом и переносном смысле» («уклониться от истинного пути», «встать на ложный путь, путь гибели»)145.

Данная семантика неразрывно связана с темой возмездия: «Еже заповедей Божиих не послушати и в путех Его не ходити, гнева Его камо убежим?»146

Таким образом, жизнеописание и Святополка, и Спирьки восходит к архетипическому сюжету об Антихристе. (В обоих случаях следует говорить о воплощении инвариантной модели в конкретных текстах-вариантах.)

Сопоставление литературных произведений с изначальным, их породившим сюжетом позволяет определить специфику каждого из них. Наиболее существенным является, на наш взгляд, тот факт, что подобно Антихристу, до конца воплощает его природу только «злой человек» Святополк. Он рожден от блуда, он – убийца, лжец и обольститель и, вообще, все его деяния и поступки, сама судьба воплощают зло, ошибку и заблуждение, уклонение от истинного пути, за что он и наказан.

В произведениях цикла ничего не говорится о прелюбодейных отношениях князя с женщинами. (Красавица и блудница его мать – пусть невольно, но выступает в роли обольстительницы.) Святополк был женат на дочери польского короля Болеслава I Храброго147. Однако сюжет потенциально открыт для включения данного мотива. В легендарном «Сказании об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы» (ХVII век) автор подыскал Святополку невесту «во дне адове» – «ту блядь Улитку», убившую вместе с любовниками своего мужа148. Автор данного «Сказания»149 назвал Святополка другим, более подходящим для него именем, – Поганополк150. Он явно позаимствовал его из паремийных чтений в память об убиенных братьях151. В историю князь-братоубийца вошел под именем Святополка Окаянного. Смысл его деяний определяет именно данный эпитет (окаянный – «проклятый, отверженный церковью»152). Законы мифологемы «имя есть судьба» трансформировали имя князя от семантики святости и воинствования153 к семантике нечистого, антихристианского, отреченного154.

Смерть Святополка – «возмездие» от Господа за зло, свершенное на земле. Князь смердит (издает запах греха, нечистого) после смерти. На иконах Святополк изображен падающим «вниз головой на фоне черной пропасти»155. В связи с этим интересно замечание J. S. Wasilewski: «Позиция “вниз головой” в традиционной культуре входит в состав символического языка: “…в галерее образов, предоставленных в такой позиции, можно найти Иуду и Пилата, многочисленных преступников и осужденных, а прежде всего архетип их всех – Люцифера, Сатану, Антихриста”»156.

Спирька же, в отличие от Святополка, «неожиданно добрый». (Тексты сталкиваются и спорят друг с другом!) Если так можно выразиться, он – «реабилитированный» Антихрист. В его душе преобладает ангельское начало («андел ты» – сказано о нем). Душа его вне зла – он «вообще никогда никому не желал зла». Потому он и не совершает убийства. В этом отношении Спирька ближе к блаженным Борису и Глебу, которые подобны «ангелам, на благое посылаемым»157, чем к «злому сообщнику дьявола»158 Святополку. Поэтому на похоронах Спирьки «многие плакали»159. (Заплакал ли кто-нибудь о Святополке?)

Однако образ Спирьки раздвоен, «реабилитирована» только его душа. Судьба же окована злом, отсюда двойственность его поступков, поведения. В конце концов «блудное» оказалось сильнее. Герой потерял дорогу, заблудился в жизни, и ему не удалось избежать злой смерти-возмездия. (Конечный смысл реализуется в выстроенном контексте, а контекст в данном случае приобретает абсолютное значение.)

Если Святополк совершает свои поступки вполне сознательно, то Спирька – бессознательная, стихийная натура. Он поддается каждому своему желанию, не понимая, что за силы влекут его по жизни.

В. М. Шукшин, писатель-реалист, творивший во второй половине ХХ века, выстроил мистический160 сюжет (пожалуй, средневековый сюжет о Святополке даже менее мистичен), явив тем самым, насколько прочно в глубинах психики, в бессознательном современного человека укоренены определенного рода архаические представления.

1.3. Реализация в литературных текстах архетипического сюжета о Христе

В разделах параграфа 1.1 были рассмотрены примеры реализации в литературных текстах архетипического сюжета об Антихристе. Анализ будет неполным, если мы не обратимся к проблематике реализации архетипического сюжета о Христе. В данном случае предметом анализа будут только древнерусские жития.

Если за образом «злого человека», мучителя в житии-мартирии стоит Антихрист (в этом мы могли убедиться на примере борисоглебского цикла), то за образом святого-мученика стоит Христос.

Конкретные задачи настоящего параграфа заключаются прежде всего в том, чтобы определить элементы композиционной структуры жизнеописания святого в житии-мартирии, выявить его специфику и достроить таким образом структурно-типологическую модель данной разновидности жития. Подобная установка требует реализации сравнительного аспекта анализа – необходимо сравнить жизнеописание святого-мученика как тип (структуру) с другим подобным же типом (структурой). А потому следует выстроить или уже иметь определенную модель в качестве образца для сравнения. В данном случае оптимально, на наш взгляд, избрать типологическую модель преподобнического жития. Основанием тому могут быть, по крайней мере, две причины. Во-первых, иноческий подвиг осмыслен в христианстве как классический тип подвига во имя Христа. Соответственно, преподобническое житие представляет собою классическую разновидность жанра, а значит, оно дает богатый материал для сопоставления. Во-вторых, по сравнению с другими жанровыми типами преподобническое житие является наиболее изученным. Любой исследователь, уделивший ему сколько-нибудь серьезное внимание, касался и вопроса о его структуре («композиционной схеме»). Это обстоятельство значительно упрощает поставленную задачу. Если есть возможность использовать имеющиеся наработки, то отпадает необходимость в специальном исследовании структуры данного типа жития.

1.3.1. Структурно-типологическая модель «преподобнического жития»

Содержание преподобнического жития составляет описание земного пути святого от рождения и до смерти. Полная композиция данного типа жития включает в себя авторское вступление и заключение, но нас интересует именно центральная часть – жизнеописание, или агиобиография.

В научной литературе имеются высказывания, уточняющие применение термина «биография» в отношении к житию. «Житие не биография, а назидательный панегирик в рамках биографии, как и образ святого в житии не портрет, а икона»161. Ср.: «“Свят” тот, в котором не осталось или почти ничего не осталось от “биографии”. Житие уподобим “иконе”, а биографию – портрету. Житие есть мощи, биография – труп»162. «Содержанием жития является биография “святого” <…> Я сказал “биография”. Это не совсем точно, это не то слово. Биография предполагает рассказ о жизни реального человека; такая биография обычно полна драматического движения. В житии всего этого нет и быть не может: нет движения, роста, становления характера. “Святой” неподвижен (равно как и агиографический “злодей”). Он “святой” уже с момента рождения; он избранник Божий. И в этом смысле он не имеет биографии: автору нечего рассказывать. Автору-агиографу остается только одно: подобрать материал для иллюстрации его святости. Житие и сводится обычно к такой иллюстрации в рамках биографического повествования о жизни героя и его кончине»163 и др.

За образом святого стоит тот же реальный человек с не менее реальной биографией, другое дело, что она описывается через канон, который возводит реальность в пространство и к символике святого, вечного. Термин «биография» применяется исследователями к житиям всех типов. Представляется, что это вполне правомерно. У каждой культурной эпохи свои принципы и методы воспроизведения действительности, в частности, биографии реального человека. Определение «биография» может, на наш взгляд, указывать лишь на содержательную, тематическую сторону жития. Жанровую (дифференциальную) характеристику задает сам термин «житие» в сочетании с определением его типа «житие юродивого

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Мандельштам О. Э. Конец романа // Мандельштам О. Э. Слово и культура : статьи. М., 1987. С. 73–74.

2

Там же. С. 72.

3

Некрасов И. Древнерусский литератор // Беседы в Обществе любителей российской словесности при Императорском Московском университете. Вып. 1. М., 1867. С. 48.

4

См.: Некрасов И. С. Зарождение национальной литературы в Северной Руси. Ч. 1. Одесса, 1870. С. 4.

5

«И. С. Некрасов под термином “реалист” имеет в виду натурализм изображения в целом ряде житий разнообразных черт реальной жизни эпохи. И в этом смысле характеристика И. С. Некрасовым особенностей древнерусской агиографии во многом справедлива, хотя, конечно, мы не можем считать древнерусского агиографа основоположником литературного течения ХIХ в.», – отмечает Л. А. Дмитриев (Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы ХIII–ХVII вв. Л., 1973. С. 9). Несостоятельность посылки, положенной в основу второй работы И. С. Некрасова, была очевидна уже В. О. Ключевскому; позже об этом писал И. У. Будовниц (см.: Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в ХIV–ХVI веках (по «житиям святых»). М., 1966. С. 30). Итогом обсуждения вопроса, в котором представлены положительные и отрицательные стороны трудов И. С. Некрасова, можно считать процитированное исследование Л. А. Дмитрие-ва. (См.: Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера… С. 9–11.)

6

«Поиски новых, нетрадиционных источников давно уже стали предметом особых забот историков, и уже к середине ХIХ в. значительные надежды были возложены на житийную литературу с ее как бы бьющим в глаза бытовизмом», – пишут авторы «Послесловия» к репринтному изданию труда В. О. Ключевского (Плигузов А. И., Янин В. Л. Послесловие // Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С. 2). Здесь же приведены высказывания А. А. Куника, Ф. И. Буслаева, П. М. Строева на данную тему. Последний, в частности, писал: «Кто соберет все жития святых русских, сказания об иконах, отдельные описания чудес и тому подобное и прочтет все это со вниманием и критикою, тот удивится богатству этих исторических источников».

7

Плигузов А. И., Янин В. Л. Послесловие. С. 6.

8

Там же. С. 7.

9

Там же. С. 7–8.

10

Федотов Г. П. Россия Ключевского // Федотов Г. П. Судьба и грехи России / Избранные ст. по философии русской истории и культуры : в 2 т. СПб., 1991. Т. 1. С. 331–332.

11

Федотов Г. П. Россия Ключевского. С. 339.

12

Там же. С. 341.

13

Там же. С. 346.

14

Там же. С. 341. (Основная работа Г. П. Федотова, посвященная русским житиям, книга «Святые Древней Руси», была издана в 1931 году в Париже. Впервые в Советском Союзе в Москве (1990 год). Г. П. Федотов столь тонко понимал В. О. Ключевского не только в силу своего психологического дара, но и потому, что сам прошел сходный с ним путь умственных и духовных исканий. (См., например: Мень А. В. Возвращение к истокам // Федотов Г. П. Святые Древней Руси. М., 1990. С. 8–9 и др.).

15

Бон Д. Житийная литература как исторический источник (Две точки зрения: В. О. Ключевского и Г. П. Федотова) // Литература и история. (Исторический процесс в творческом сознании писателей и мыслителей ХVIII–ХХ вв.). Вып. 3. СПб., 2001. С. 293.

16

Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян… С. 45.

17

Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян… С. 33.

18

Творогов О. В. О «Своде древнерусских житий» // Русская агиография : Исследования. Публикации. Полемика. СПб., 2005. С. 4.

19

Там же.

20

Там же. С. 56.

21

См.: Яхонтов И. Жития св. севернорусских подвижников Поморского края как исторический источник. Казань, 1881. С. 4, 7, 10.

22

Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. C. 434, 436.