Блеск и нищета Жанны Дюбарри

Все дело было в том, чтобы «представить» Королю его же любовницу Жанну. Став, благодаря замужеству, настоящей графиней Дюбарри, войдя в дом, чья родословная восходит, как мы только что видели, «ко временам пророков», Жанна могла совершенно официально быть при Дворе и входить в число приближенных Короля, ей предоставлялось право принимать участие в ужинах в малых Кабинетах. «Представление» было не простой формальностью, а одним из основных протокольных правил «этой страны». Однако для того, чтобы быть принятой при Дворе, Жанне недостаточно было просто предъявить доказательства своего новенького дворянства. Ей также нужна была крестная мать, которая взяла бы на себя «ответственность» за приобщение к сонму святых. Хорошая репутация крестной матери была достаточным залогом, а «плохая» репутация дебютантки могла пагубным образом сказаться на престиже и чести ее посредницы. Именно этим объяснялись трудности «отыскания» редкой птицы, поэтому надо было заплатить за исполнение почетной обязанности крестной матери. А поскольку в данном случае речь шла о самом Короле и его удовольствиях, тарифы резко взлетели вверх. Ришелье и его племянник д’Эгильон упорно вели довольно постыдные переговоры с возможными крестными матерями, такими же продажными, как девки в «Опере» или в борделе мамаши Бриссо. А в это время клан Шуазелей, заклятых врагов Ришелье и Жанны, а значит, и официального представления, делал этим дамам весьма высокого происхождения и низкой морали заманчивые контрпредложения, что поднимало ставки еще выше. Однако в конце января удалось заключить соглашение с графиней де Беарн. Церемония была назначена на 25-е число того же месяца. С этого дня Жанна могла наконец официально «числиться» при Дворе, и зеркала Большой Галереи должны были согласиться отражать в своей бездне ее красоту. Жанна становилась официальной любовницей Короля и могла, если бы захотела, пойти по стопам Помпадур. Она уже занимала в этом дворце покои, которые стали свободными после смерти Лебеля.

Версаль, 25 января 1769 года

(от герцога д'Эгильона, маршалу де Ришелье)

Если только слух о несчастье не распространился быстрее, чем бегает носитель сего письма, знайте, что Беарн только что подвернула лодыжку, поднимаясь со скамеечки для молений. Она рухнула на пол всем своим телом и весом, который мы неосторожно утяжелили сотней тысяч ливров. Теперь она не может ходить. Опасаясь, что об этом ужасном случае не станет известно, она так кричала, что с ума можно было сойти. Ее отнесли в покои и приставили трех хирургов, которые стали держать совет: накладывать гипс, делать примочки или отрезать ногу, чтобы избежать гангрены? Могу поспорить, эти господа будут менее глупы, чем обычно бывают врачи, и предпочтут ничего не делать и дать Беарн возможность в одиночестве переносить предполагаемую боль.

Версаль, 25 января 1769 года

(от Ришелье, д’Эгильону)

Крики вызвали стенания, которыми наша графиня огласила малые Кабинеты, они могли разорвать самое крепкое сердце. Никогда в Версале не слышали такого плача, за исключением дня, когда скончался великий Король, потому что стоны обеих наших дам, молодой и старой, нимфы и Горгоны, были вызваны горячими и искренними переживаниями.

Король думает вылечить Беарн длительным отдыхом в ее владениях, находящихся по меньшей мере в двухстах лье от Двора. Если эта мартышка в бриллиантах, по выражению Принца, считает лечение слишком радикальным и очень удаленным от салонов, где она может потерять свои сто тысяч ливров от Фараона, Король предложит ей сменить очаровательную мансарду во дворце на гнусные покои в башне Венсенского замка.

Париж, 25 января 1769 года

(от Шон, Жанне)

Моя бедная Жанна,

Я только что узнала об этом досадном происшествии. Несколько строк, которые я царапаю в моей комнате, где укладывается сундук, ты получишь за час или два до моего приезда. Жан-Батист намерен сопровождать меня в Версаль, несмотря на запрет там появляться. Он полагает, что сможет быть полезным.

Мы знаем, что церемония представления несколько раз откладывалась из-за простого невезения, а также из-за большого нежелания и хитрости графини Беарнской. Вынужденная оправиться от вывиха по специальному приказу Короля, изложенному в запечатанном письме, та встала с постели и начала совершать прогулки в портшезе, опасаясь, что никто не поверит в ее вывих. И вот она уже готова появиться при Дворе. Это произошло 4 февраля.

Именно в тот самый день Король в свою очередь неудачно упал с лошади во время охоты в лесу Сен-Жермен. Все опасались, что он сломал руку. В стане Шуазеля с удовольствием заговорили, что, без сомнения, Беарн вывихнула лодыжку из-за слишком подобострастного исполнения своих придворных обязанностей и развитого чувства предвидения. Однако рана Короля осложнилась. Боли стали еже более острыми, почти нестерпимыми. Рука продолжала опухать.

Беспокойство по поводу его здоровья утихло только через три недели. Потом еще две недели ушли на то, чтобы Король с рукой на перевязи смог вернуться к активной жизни. Наступил март. График проведения различных церемоний был расписан на полтора месяца вперед, включая, в частности, свадьбу герцога Шартрского[97]. 21 апреля наконец, когда все уже решили, что эта церемония так никогда не состоится и звезда мадам Дюбарри сильно поблекла, а все враги уже предвкушали ее неизбежное и скорое изгнание, Король объявил: представление состоится утром следующего дня.

23 апреля 1769 года

(от графа де Мерси-Аржанто, посла Австрии, императрице Марии Терезии)

Ваше Величество,

Большое несчастье видеть, как великий Король вынужден в течение целого часа ждать ту, ради кого собрались министры и послы. Придет ли она? Или больше никогда не появится? Этого не мог сказать никто. Увы, трудно было удержаться от смеха при виде ходившего взад-вперед с опущенной головой молчаливого Короля.

Вдохновитель этого фарса, маршал-герцог де Ришелье, представлялся Жокриссом[98], фланируя от своего повелителя до окна, через которое никого не было видно, возвращаясь к Королю, чтобы доложить, что никого не увидел. Наконец великий монарх скрепя сердце приготовился уже отменить церемонию, и это огорчило его намного больше, чем сдача Индии и Канады англичанам.

И вдруг появилась та, кого уже больше не ждали, настоящая жирандоль, сверкающая бриллиантами в сотни тысяч ливров, которые освещали ее с головы до ног. Причиной опоздания была голова, не то, что внутри или, вернее, чего там нет, а прическа: это было головокружительное сооружение из волос, служившее вазой для цветов, стебли которых стояли в маленьких бутылочках с водой, укрытых в шиньоне высотой в два фута. Именно из-за прически графини Европа, собравшаяся в большом кабинете Короля, сдерживала зевоту целый час.

Однако бывшая куртизанка проявила большое умение держать себя и прекрасно себя чувствовала во всех смыслах слова. Самые суровые критики вынуждены были снова восхититься не только ее необычайной красотой, не только ослепительной элегантностью наряда, но особенной грациозностью ее походки и поведения: три принятых этикетом реверанса, сделать их безупречно, как известно, очень трудно, были выполнены чрезвычайно легко и изящно. Она всякий раз умудрялась ловко отбрасывать ногой подол платья, которое обычно бывает опасным препятствием и может привести к падению дамы и ее гордости. Но мадам Дюбарри прошла это испытание удачно, к большому удовлетворению партии Ришелье и Короля.

Если опоздание мадам Дюбарри было рассчитано, есть основания полагать, что графиня проявляет сообразительность не только в альковах. Я, как и г-н де Шуазель, думаю, что свадьба, которая так удачно соединит короны Франции и Австрии, не должна откладываться, поскольку с каждым днем становится все яснее: политическая воля Короля подчинена капризам его новой любовницы.

Остаюсь, Ваше Величество, вашим покорнейшим и преданнейшим слугой.

23 апреля 1769 года

(от герцогини де Грамон, герцогу де Шуазелю)

Дорогой брат,

Создание, которое бесчестит Короля, недолго будет наслаждаться своим субботним триумфом. Вас вчера не было в королевской часовне, и посему вы пропустили любопытное зрелище, какое эта шлюха там устроила, сама того не желая. Судите сами: наша графиня в парадных одеяниях, в сопровождении двух лакеев, прошла через всю часовню и встала на колени на скамейку для молитвы мадам де Помпадур.

Эта глупая особа была так горда собой и своей новой славой, что вначале ничего не заметила.

Стараясь не запутаться в коленах своей новенькой родословной, она и не подозревала, что комедия, которую она ломала, была много занимательнее, чем могла себе представить в самых ужасных ночных кошмарах. Мадам де Ламбаль отправила своего метрдотеля в качестве посланника, а я – своего кучера. При виде этого бесстыдства все придворные дамы, как и положено, покинули часовню. Эта Дюбарри слушала мессу в одиночестве, находясь в нескольких шагах от Короля, который не мог ничего поделать.

Коль скоро честь быть представленной позволяет нашей Агнессе Пумпон[99] теперь следовать за Королем даже в гардероб, могу поспорить, что вскоре Марли, Шуази, Фонтенбло и Компьень опустеют. Но может случиться и так, что, взяв в любовницы шлюху, дочь служанки и грешного монаха, наш монарх намерен править теперь только лакеями, прислугой и сбродом. Вам бы следовало, дорогой братец, направить на ближайшее заседание Совета в качестве своего достойного представителя того форейтора, которого вы прогнали в прошлом месяце за то, что он за один год сумел обрюхатить двух служанок: разве такой человек не достоин быть среди близких советников нашего любимого монарха?

Посылаю вам выражение своей самой нежной любви.

10 мая 1769 года

(от Императрицы, Мерси-Аржанто)

Месье,

Ваша проза больше похожа не на отчеты посла, а скорее на сочинения какого-нибудь пасквилянта или кандидата в одну из провинциальных академий. Пожалуйста, меньше блеска и красивых слов, будьте сдержаннее.

Вы забываетесь, мсье, говоря о Короле как об одном из его подданных. Вы забываете также, кому вы пишите, и, естественно, раздражаете монархиню, оскорбляя другого монарха, запомните это.

Низость гетеры никоим образом не сможет повредить Королю, чья дружба, напротив, несколько выделяет ее из других, даже придает ей благородства, а также защищает от сарказма тех людей, что считают себя влиятельными и опасными, но на самом деле существуют только благодаря милости их монарха.

Стоит ли мне напоминать вам, что честь принца, равно как и его власть, затрагивает самых незначительных из его подданных и является лишь малой толикой того, что ему поручено. Мир в обществе и мощь страны полностью зависят от безграничного уважения, какое каждый человек, простого или благородного происхождения, должен постоянно проявлять по отношению к своему владыке.

Но я ничуть не сомневаюсь, мсье, в вашей преданности и отношу вашу дерзость на счет ужасной обстановки фронды, которая царит во Франции и даже в окружении самого Короля: вы пропитались воздухом бесстыдства всего этого философского смрада. Я прошу вас встряхнуться и сообщать мне с точностью, без всяких эмоций обо всем, что будет происходить на ваших глазах при французском Дворе: это – ваша единственная, но важная задача.

Но давайте перейдем к насущным делам: посылаю вам миниатюру с портретом эрцгерцогини[100] в охотничьем наряде. Его нарисовала эрц-герцогиня Кристина[101]. Обе мои дочери, одна позируя, а другая рисуя и раскрашивая, хотели сделать Дофину приятное и польстить его пристрастию к охоте. Этот маленький рисунок гуашью получился довольно удачным, и Антуанетта изображена достаточно точно, по меньшей мере лицо. Но предупредите Дофина, что эрцгерцогиня не ездит верхом и принимает участие в охоте только в кабриолете или, как здесь, только условно.

26 мая 1769 года

(от графа де Мерси-Аржанто, императрице Марии Терезии)

Ваше Величество,

Я тщательно обдумал ваши мудрые упреки и прошу вас быть уверенными: я неукоснительно выполню все, что вы ждете от вашего посла, остерегаясь вмешиваться в интриги, которыми гудит осиное гнездо в Версале.

Позволю себе все же сообщить, что вчера Король пожелал в очередной раз соединить карпа и крольчатину и пригласил некоторых дам в Бельвиль на ужин в компании с мадам Дюбарри. Он не забыл пригласить также и Министра, к которому присоединились несколько господ менее высокопоставленных, подобно тому, как вино разбавляют водой. С наступлением темноты там появилась графиня, сопровождаемая, чтобы не идти одной, своим племянником, юным Адольфом Дюбарри. Прибывшие заранее по приказу Короля супруга маршала де Мирпуа и мадам де Флавакур стояли на террасе, чтобы встретить блистательную особу. Тогда Министр пришел без эскорта в полной тишине и расположился на другой стороне террасы. Враги простояли так одну или две минуты, в течение которых дамы делали вид, что рады встрече, а Министр наслаждался одиночеством, словно Моисей перед неопалимой купиной. Затем появились мужчины, которые по замыслу Короля должны были слегка скрасить досаду Министра и присоединиться к эскадрону дам. Но вместо этого два непримиримых войска продолжали удерживать свои позиции, а когда начались боевые действия, дамы посылали залпы презрительных взглядов и наглых смешков, а Шуазель и его команда ограничились тем, что повернулись к противнику спиной, стараясь уничтожить врага этим проявлением презрения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

К этим заметкам – равно как и к тем, что даны в приложениях в конце книги, – можно относиться с полным доверием: то немногое, что касается воображения автора, четко им оговорено или заключено в кавычки, чтобы обозначить «недостоверно известно».

Аббат Бове, ставший позднее епископом де Сенезом, прославился тем, что в своих проповедях открыто осуждал разгульную жизнь монарха. В проповеди на Святой четверг 7 апреля 1774 года, он вроде бы объявил о близкой кончине короля, что и случилось на самом деле спустя два месяца.

2

Юнбель, Андре – французский кинорежиссер в жанре кино «плаща и шпаги». – Здесь и далее прим. ред.

3

Кристиан-Жак (наст, имя Кристиан Моде) (1904–1994) – французский кинорежиссер. Фильмы: «Пармская обитель» (1948), «Фанфан-тюльпан» (1952) и др.

4

Герои романа (1881) Г. Флобера, в котором он намеревался запечатлеть все накопленные знания о человечестве и показать его глупость.

5

Историческое направление, основанное Люсьеном Февром и Марком Блоком. Оказало значительное влияние на формирование всей мировой историографии XX века.

6

В конце книги дается краткая библиография, список подлинных документов, которые вошли в эту книгу.

7

Шуазель, Этьен Франсуа (1719–1780) – выдающийся французский государственный деятель. Благодаря маркизе де Помпадур, стал министром иностранных дел и пэром Франции.

8

Мария Терезия (1710–1780) – эрцгерцогиня Австрии, королева Венгрии, королева Богемии, императрица Священной Римской империи. Основательница Лотарингской ветви династии Габсбургов. Царствование Марии Терезии – время активных реформ. Имела большую популярность.

9

Грез, Жан-Батист (1725–1805) – французский живописец, жанрист.

10

Буше, Франсуа (1703–1770) – французский живописец, гравер, декоратор. Яркий представитель художественный культуры рококо.

11

Бекю, Анна (1713–1788) – была известна своей красотой. По мнению одних, она была швеей, по мнению других – кухаркой. Она работала в монастыре в Вокулер, где зачала и произвела на свет Жанну. Отцом ее был, несомненно, брат Гомар де Вобернье, принявший имя брат Ангел. Жанна носила фамилию Вобернье по записям в церковных книгах, а в своей галантной жизни называлась Ланж. Всю жизнь Жанну связывали с матерью чувства любви, несмотря на все повороты судьбы.

12

Этим очень неуважительным именем некоторые придворные, включая Жанну, называли дофину Марию Антуанетту, ставшую королевой в мае 1774 года.

13

Небольшой дворец, расположенный на земле Версальского дворца. Был построен по приказу Людовика XV для своей фаворитки маркизы де Помпадур.

14

Резиденция французских королей близ Парижв.

15

Дюбарри, Адольф (1749–1778) – сын Жана Дюбарри. Он был на шесть лет моложе Жанны, любезен и красив лицом и тайно питал нежные чувства к Жанне, которая не оставалась безучастной к столь простому и бескорыстному обожанию. Адольф пострадал от дурной репутации клана Дюбарри. На нем сказалась опала Жанны: в 1774 году он был прогнан от двора, путешествовал, вел жизнь авантюриста и был убит на дуэли в Англии 18 ноября 1778 года.

16

Д’Эгильон (Эмманюэль Арман де Виньро Дюплесси де Ришелье) (1720–1788) – внучатый правнук кардинала де Ришелье и кузен герцога де Ришелье. Маршал, герцог и пэр, в 1753 году был назначен главнокомандующим в Бретани. Прославился в ходе Семилетней войны, сорвав попытку высадки англичан в Сент-Каст 11 сентября 1758 года {см. также приложение 1, с. 000).

17

Mono, Рене Николя (1714–1792) – первый президент парижского парламента, затем канцлер Франции. В 1769 году добился назначения аббата Терре генеральным инспектором финансов. В 1770 году сорвал планы Шуазеля возобновить войну против Англии, за что попал в немилость последнего. Положил конец фрондированию парламентов и отменил незаконные налоговые сборы (см. приложение 1, с. 356). В июне 1771 года стал министром иностранных дел в правительстве д’Эгильона. «Триумвират» из Mono, Терре и д’Эгильона руководил страной до смерти короля в 1774 году. Труды его жизни были разрушены Людовиком XVI, вновь созвавшим старые парламенты и восстановившим дворянство в его прежних правах.

18

Терре, Жозеф Мари (1715–1778) – генеральный инспектор финансов с декабря 1769-го по август 1774 года. Для того чтобы восполнить огромный дефицит казны, отменил отсрочки выплаты по долгам, поднял налоги с королевских откупщиков, чтобы покончить со спекуляцией, запретил экспорт зерновых, а также торговлю ими внутри страны. Эти меры сделали его крайне непопулярным. В августе 1774 года Людовик XVI заменил его на Тюрго, друга физиократов и сторонников свободной продажи зерна.

19

Интендант мадам Дюбарри.

20

3 Фрина (ок. 390 до н. э. – ок. 330 до н. э.) – знаменитая афинская гетера, натурщица Праксителя и Апеллеса.

21

Знаменитый ювелир. Поставщик украшений для графини. Он остался в памяти благодаря делу с колье королевы: именно он вел переговоры по этой драгоценности совместно с собратом по профессии Босанжем.

22

Один из ювелиров мадам Дюбарри.

23

4 Диоген Синопский (ок. 412 до и. э. – 323 до и. э.) – древнегреческий философ, основатель школы киников. Проповедовал аскетическую добродетель, находя в ней единственную цель человека.

24

Монтень, Мишель Эйкем де (1533–1592) – французский писатель и философ эпохи Возрождения, автор книги «Опыты».

25

Плутарх (ок. 45 – ок. 127) – древнегреческий философ, ботаник, моралист.

26

Сенека, Луций Анней – римский философ-стоик, поэт и государственный деятель, воспитатель Нерона.

27

Овидий, Публий Назон (43 до и. э. – 17 или 18 и. э.) – древнеримский поэт, прославился любовными элегиями и поэмами «Метаморфозы» и «Искусство любви».

28

Баффо, Джорджио (1694–1768) – венецианский поэт, автор легкомысленных и непристойных стихов.

29

Аретино, Пьетро (1492–1556) – итальянский писатель позднего Ренессанса, сатирик, публицист, драматург.

30

Мессалина Валерия (ок. 17/20—48) – третья жена римского императора Клавдия, известная своим распутным характером.

31

Имя нескольких греческих гетер.

32

Монастырь Сент-Ор, улица Нев-Сент-Женевьев, пригород Сент-Марсель. «Приют для всех молодых особ, рожденных в честных семьях и находящихся в обстоятельствах, в которых они рискуют потерять себя». Жанна находилась там с пятилетнего возраста до четырнадцати лет. Там она получила, судя по всему, прекрасное воспитание и, если судить «читая ее», более чем рудиментарные навыки письма.

33

Так двор сам себя называл.

34

После пожара 6 апреля 1763 года, уничтожившего театр «Опера», разместившийся после смерти Мольера в зале Пале-Рояль, труппа певцов и танцоров перебралась в зал «Театра машин» Тюильри. Этот большой зал был построен в 1662 году и назван так потому, что в тот период (с 1738 по 1757 год) там проходили «машины» или «апофеозы»: шикарные представления с многочисленными спецэффектами.

35

Настолько неизвестный писатель, что его имя появлялось в течение всего нескольких лет в газетах или, как здесь, «упомянуто пером Жана Дюбарри».

36

Рамо, Жан-Филипп (1683–1764) – французский композитор и теоретик музыки эпохи барокко.

37

Содержательница дома известного рода пансионерок, в свое время был очень известен.

38

Речь идет о Шуазеле.

39

Ришелье, Луи Франсуа Арман Виньеро Люплесси де (1696–1788) – герцог, внучатый племянник кардинала и кузен герцога д’Эгильона. Его происхождение и заслуги были высоко оценены, но министром он так и не стал. Его цинизм, пристрастие к разгулу, образованность и ум толкали на участие в бесчисленных интригах. Возведение мадам Дюбарри в ранг официальной фаворитки было, несомненно, самым большим успехом этого прирожденного сводника.

40

Парижская «Опера» была местом светского разврата наряду с театром «Комеди Франсез» и «Итальянцами».

Эти три заведения славились тем, что принадлежали Королю и подчинялись только ему. Они представляли собой нечто вроде убежища для любой женщины, которую преследовал грубый муж, слишком требовательный отец или… строгость правосудия. Для многих из них это было единственной альтернативой уходу в монастырь. Зато эти места были отданы галантной жизни, и женщина или девица, разместившись там, никоим образом не могла утверждать, что вела пристойную жизнь. Отметим, что большинство этих девиц, танцовщиц или певиц, которых называли «сверхштатными», не получали никакой заработной платы и были просто вынуждены торговать своими прелестями.

Гостиница театра «Опера» была рынком, где, продемонстрировав свои прелести на сцене, девицы старались подцепить клиента. Они могли надеяться на простой «заход» за несколько ливров, на ужин и на ночь (или на полночи) за несколько луидоров, а при удачном раскладе на продолжительное покровительство.

41

Право сидеть на табуретках в присутствии короля предоставлялось дамам самого высокого происхождения.

42

Самый известный инспектор полиции нравов при генерал-лейтенанте де Сартине. Его прозвали «инспектором Цитеры». В своем дневнике он отметил: «Поскольку это зависело только от меня, я мог бы не напрягаться по поводу девиц, следя за ними во всех театрах, где они играли, записывать их жизнь день за днем, час за часом. Я мог бы сказать, кем они были, кем стали и кто они сегодня. Но поскольку они никогда не бывают одиноки и меняют мужчин, как и место жительства, придется, в силу моего открытого характера, знать всех, кто передает их из постели в постель, из рук в руки. Мне придется назвать больше имен, чем записано в “Королевском альманахе”, в альманахе Парижа и Версаля, вместе взятых. Если только я не пойду более коротким путем и буду считать только тех, кто находится в современном Содоме» (Морис Леве. «Театр и свет»).