Роман для нежных женских душ. Часть вторая

Наталия Потапова

РОМАН ДЛЯ НЕЖНЫХ ЖЕНСКИХ ДУШ

      Часть вторая

В Женеву пришла весна – солнечная, свежая, с долгими, неспешно тающими вечерами. Серый, живущий в раз и навсегда установленном ритме город менялся, хорошел на глазах. В сумерках на поверхности озера искрился, меняя окраску (с приходом тепла включали мощные прожекторы) сверкающий парус знаменитого женевского фонтана. Свежей яркой листвой покрылись старые, в несколько охватов деревья, газоны в одночасье проросли густой травой, пропитанной веселой мозаикой разноцветных примул. Над зазеленевшими лужайками, щедро обрызганными сгустками лиловых и фиолетовых крокусов, над шеренгами молочных и бледно-желтых нарциссов был разлит слабый, но устойчивый цветочный аромат. Предрассветную тишину просыпающегося города разрывало веселое птичье разноголосье, сменившее тревожную перекличку ночных птиц.

Окно в спальне Ольги, как и в большинстве многоквартирных женевских домов, выходило во двор. Жильцам дома сказочно повезло – в квартале сохранили часть старинного парка, которая стала их двором. Парковки запретили, и единственным нововведением стали асфальтовые дорожки. Несколько огромных лип и две развесистые черные ольхи, увитые вечнозелёным блестящим плющом, заполняли все внутреннее пространство. С наступлением тепла открылись полные семян ольховые шишечки; белки и птицы, обитающие на деревьях, старались не упустить такое замечательное угощение. На ночь Ольга оставляла окно приоткрытым – из двора тянуло свежестью, запахом древесной коры и мокрой земли. Вот и сегодня ее разбудило мелодичное, чуть хрипловатое воркование горлицы, укрывшейся в ветвях старого дерева. «Ухуху-ухуху– ухуху …». Воркует, красавец молодой, подружку зазывает, настойчив в сладких обещаниях…

Сбросив одеяло, Ольга потянулась, сделала несколько дыхательных упражнений и соскочила с кровати, хотя можно было еще поваляться – ведь воскресенье! Прошлепала босиком к окну и, прикрывшись шторой, прижалась лбом к стеклу, пытаясь разглядеть птицу. «А-а, – покачала головой. – Вот ты, сизый, где спрятался». Легонько постучала по стеклу, но самозабвенно воркующий голубь ее не услышал. «Ишь как старается, без пауз, словно звукозапись включил!»

Вспомнилось, как в Испании, в детстве они с матерью выхаживали прилетевшего в дом молодого голубя. Обессилевшая (то ли в полете ударилась, то ли от хищников вырвалась) птица вцепилась в поручень террасы и, наклонив головку, старалась рассмотреть выбежавшую Ольгу, даже не попытавшись отодвинуться – горлицы доверяют людям. В руки птица не далась, но воды из блюдечка попила охотно и улетать не захотела. Пока Пилар ездила в ближайший магазин за птичьим кормом, горлица, устроившись на столе и перетаптываясь чешуйчатыми лапками, внимательно прислушивалась к нежному голосу девочки, словно понимая сказанное и успокаиваясь: «Ты моя маленькая, ты моя серенькая, ты моя птичка красивая, – тихо напевала девочка, глядя на пришельца и отчаянно борясь с желанием погладить шелковистую серую спинку и черную полоску на затылке горлицы. Даже руки за спину заложила, чтобы не сорваться…

Порыв ветра заставил Ольгу поежиться, почувствовала, что замерзла. К окну она подскочила нагишом, любила спать без одежды, кожей ощущая тепло и приятную тяжесть толстого шерстяного одеяла. Скорей, скорей под душ, сначала горячий, потом холодный, как обычно. Растерлась досуха и поспешила включить компьютер, кликнула почту.

Роскошный махровый халат остался висеть на вешалке. Прежде любимый хозяйкой, он уже и забыл, когда обнимал ее влажное, хранившее травянистый запах шампуня тело. Разве мог он соперничать с голубой мужской рубашкой, уже стиранной-перестиранной, с чересчур длинными рукавами, с несуразной застежкой на правой стороне? Как привезла ее из Испании, так и не снимает, чудная какая-то…

Забыв про остывающий кофе, отставив в сторону недопитый сок, Ольга уже в который раз тщательно просматривала почту, проверяла спам, заглядывала в архив. Так начинался и заканчивался уже который день подряд. Информация, письма, реклама, уведомления – масса сообщений, но от Сергея – ничего. Ни-че-го! На всякий случай пролистала память мобильника, проверила автоответчик. Утренний голубоватый экран был как две капли воды похож на вечерний – поменялись лишь время и число.

Майское утро померкло, да и наступающий день как-то не радовал. Чутьем угадывая ее беспокойство, кот Матюша, успевший сытно позавтракать и приступивший к тщательной санитарной обработке своего корпуса, остановился и замер в позе голосующего задней лапой, не сводя глаз с хозяйки. «Да нет, серенький, не волнуйся. Все хорошо» Вздохнув, Ольга потрепала кота по загривку, потянулась и собрала на поднос посуду, закатав повыше рукава рубашки. Незаметно от Сергея вынула её перед отъездом из его дорожной сумки. Запомнила примету, в детстве сказанную няней – чтобы вернулся. Уткнулась носом в воротничок. Жидкость для стирки была качественная, без отдушки, и Ольге казалось, что она чувствовала запах кожи любимого…Отнесла в кухню посуду, но экран выключать не стала. Пусть хоть какое-то присутствие будет.

Проникший в щель между шторами солнечный свет лег широкой полосой на пол, заиграл бликами на стене, подбираясь к недавно купленной картине. Огромный, занимавший добрую треть стены офорт был надежно защищен от света и пыли специальным почти прозрачным стеклом. Оформление работы вышло дороже самой работы, но с ультрафиолетом спорить не следовало. В нанесенных талантливой рукой размытых, почти монохромных, но вполне осязаемых очертаниях угадывались то залитые водой камни, то опушка леса в предрассветном тумане, то неясный пейзаж, промелькнувший за окном мчащегося поезда…Смазанные золотистые проблески сулили надежду, в обманчивой неподвижности таилась уверенность и сила. Ольга долго стояла перед картиной, выставленной на вернисаже в известной любителям живописи галерее соседнего городка, погружаясь в зыбкий и такой притягательный мир таланта. Расставаться с картиной не хотелось, художник согласилась на выплату в рассрочку и, когда через три месяца работа оказалась у Ольги дома, она понравилась ей еще сильнее.

Графические работы, как известно, яркого освещения не любят, поэтому Ольга решила задвинуть шторы и приспустить жалюзи. Подойдя к окну, прислушалась. Воркование затихло, голубь то ли улетел, то ли добился желаемого и свидание перешло к следующей стадии. Улыбнувшись, она вспомнила, как испанский голубь быстро освоился и ходил, смешно подпрыгивая, по пятам за маленькой Ольгой, взлетал ей на плечо, пытаясь потереться головкой о щёчку девочки.

– Горлицы не выносят одиночества, – говорила ей мать, расчесывая густые русые волосы дочери. – Ему нужна подружка, он будет ей верен, будет с ней всегда. Станет помогать, вить гнездо, птенцов выхаживать.

– Ну прямо как люди, – простодушно изумилась девочка, зажав в одной руке бархатный ободок и положив другую на колени Пилар.– Да, мама?

– Да, наверное, – после паузы подтвердила женщина. Рано еще ребенку правду жизни разъяснять, придет время, сама все поймет.

А голубя перед отъездом в Женеву удалось пристроить в хорошие руки. Взяла к себе пожилая испанка, которая присматривала за их домом. Кошек она не держала, а муж ее птиц любил и трогательно за ними ухаживал. Поди, и подружка горлице нашлась…

Ольга задержала дыхание, досчитала до пяти и с силой выдохнула. Сладкая боль детских воспоминаний застилала рассудок, себя становилось пронзительно жалко, хотя причина расстройства крылась, конечно, в другом. Прошло уже почти три месяца, а от Сергея не было никаких вестей…

– Ну что ты на пустом месте накручиваешь? – мысленно урезонивала себя Ольга, старательно отчищая любимую японскую кружку от кофейных пятен. – Ведь все идет как договаривались. Согласились не дергать друг друга посланиями, не звонить, чтобы не молиться на эти дурацкие телефоны, вот и правильно. Закончит дела – приедет, так и в прошлый раз было!

– Ты вообще как себе его жизнь видишь со своей женевской колокольни? – для пущей убедительности она потрясла перед носом чайным полотенцем. – Там одни расстояния чего стоят. До буровых вышек этих еще добраться надо. Где Сибирь и где Москва! А сама компания! Только подумать, какие деньги задействованы. Оборудование суперсложное, людей сколько у него работает, он ведь за все отвечает. Бюрократы на каждом шагу, наплыв комиссий, проверки постоянно присылают, он же рассказывал, сколько времени, сколько сил на это уходит, – разгорячившись, Ольга ‘разумная’ уже вовсю отчитывала Ольгу ‘безрассудную. – Разум включи, а не нюни на сахарине разводи. У него каждый день на месяцы вперед расписан.

Решительным жестом убрала кружку в шкаф, повесила на крючок полотенце и, уговаривая себя ‘безрассудную’, Ольга ‘разумная‘ дрогнувшим голосом добавила: «Не может же он вот так все бросить и умчаться в какую-то Швейцарию». Прозвучало вроде бы убедительно, но тут обозначил свое присутствие маленький такой, но очень настырный червячок сомнения, тихо произнесший: «Описание его насыщенной жизни захватывает и убеждает. А вот твое место в этой жизни где?». Сомнения, опустившиеся было на дно, оживились, поднялись на поверхность, в груди защемило от их резких толчков. Ну уж нет, она не даст волю отчаянию, возникшему на пустом месте, да еще в такой прекрасный весенний день! Подступающую тоску надо было глушить на корню и Ольга, чтобы успокоиться, решила сесть за руль, проехаться немного и, может быть, подняться в Сен-Серг, крошечный городок в горах. От Женевы на машине меньше часа. Смешанный лес у подножья, огромные одинокие ели на поросших густой травой склонах, старые грунтовые дороги, где скорее встретишь пеших туристов, чем автомобиль, чистый воздух и тишина – проверенное лекарство от душевных переживаний. Излечить не излечит, но успокоит и сил добавит, проверено на практике. Обула крепкие горные ботинки, набросила теплый шарф (в горах прохладно!) и, захватив большую бутылку минеральной воды, спустилась в подземный гараж.

На улице, по-воскресному тихой и пустынной, ветер лениво полоскал мини-афиши, наклеенные на прозрачные дверцы газетных тумб. На выезде из гаража она притормозила, и в глаза бросились заголовки: «Книжный салон Женевы открыт», «Книги всего мира на берегах Женевского озера». Как же она забыла об этом! Вот куда надо немедленно отправиться. Развернувшись, вернулась в гараж и поднялась к себе, чтобы переодеться. Не в горных же ботинках вышагивать по выставке! Джинсы можно оставить, клетчатую рубашку заменила на бледно-голубую шелковую блузку, а плотную ветровку оставила дома, набросив на плечи любимую кожаную куртку, мягкую, поношенную, цвета осенних листьев.

Машину оставила в гараже: в пяти минутах ходьбы от дома остановка автобуса, который за полчаса довезет до выставочного павильона. Кстати, на городской транспорт у нее месячный абонемент, а на выставке парковка в разы дороже обойдется. Через несколько минут она уже сидела в полупустом автобусе. Как всегда, по нерабочим дням машин было немного, воскресная тишина казалась нереальной. За окном проплывал ухоженный, чисто промытый город, главным украшением которого были массивные, аккуратно подстриженные липы и платаны, распустившие парашюты блестящей зеленой листвы. Не знающие прикосновения копоти стекла сверкали, бесшумные трамваи перед выходом на линию были вымыты до блеска, витрины закрытых по воскресеньям магазинов радовали глаз умелой подсветкой и стильным современным оформлением. Однако чинное обустройство города было кое-где нарушено. Пестрые, плодящиеся как опята и пропитанные острыми запахами турецкие, африканские, индийские лавочки, двери которых закрывались только на ночь, едва ли выглядели ухоженными и чисто промытыми. Однако на передний план они – пока! – не выходили и на общее впечатление от города не влияли.

«Пожалуй, Швейцария единственная страна, которая в реальной жизни выглядит так же, как на цветных открытках», – про себя усмехнулась Ольга. Отрада для туристов и ревнителей старины, почему бы и нет? Утренняя тоска затаилась, перспектива побродить в свое удовольствие по выставке подняла настроение, захотелось выпить кофе и поскорее отправиться в свободное плавание по книжному океану. Город оставался позади, за рядами деревьев показались прямоугольные серые постройки. «Выставочный комплекс. Конечная остановка» – известил приятный женский голос, двери распахнулись, и Ольга легко соскочила на тротуар. Вынула из кармана куртки мобильник и опустила его на дно объемной сумки, предусмотрительно увеличив громкость звука. На выставках всегда многолюдно, шумно, звонок можно и не услышать…

* * *

Перед отъездом Сергей, отдав Вере Федоровне последние распоряжения, зашел к себе в кабинет. Сел за рабочий стол, открыл папку с подготовленными документами. Первым лежал отчет Измаила, коммерческого директора. Составлен профессионально, лаконично. Ничего лишнего, все по делу. Он поставил свою подпись и, отложив отчет в сторону, придвинул к себе телефон. Не глядя, нажал кнопку.

– Измаил, зайди, пожалуйста, ко мне. Да, срочно.

Через пять минут в дверь кабинета постучали. Сергей вышел из-за стола, быстрыми шагами приблизился к вошедшему Измаилу, слегка приобнял его, похлопал по спине. И только после этого протянул руку. Измаил улыбнулся и чуть задержал руку Сергея в своей. Он не скрывал радости от встречи, ведь их отношения выходили за рамки офисных. Так встречаются друзья.

Можно сказать, что дружба Сергея и Измаила была в известной степени наследственной. Вернее, начало ей было положено их дедами-десантниками, Михаилом Николаевичем Апраксиным и Асланом Гаревым. Чтобы понять, как это произошло, нужно обратиться к событиям не столь далекого прошлого…

В зажатой горами долине на территории одной из тогдашних советских республик шли учения ВДВ. Отрабатывался марш-бросок, в котором маршу не было места – его постоянно заменял бег. И в этот раз десантники бежали так давно, что фактор времени потерял всякий смысл. Бежали тихо, отключив все чувства, кроме двух: слуха и зрения. Нормативы марша-броска, предусмотренные в Уставе, в ВДВ корректировались на повышение. Что для десантника главное? Правильно: кураж и отличная физподготовка.

Задачу свою разведгруппа выполнила, безопасность движения основной колонны к месту дислокации была обеспечена. Бегущий впереди командир группы Михаил Апраксин поднял вверх руку, покрутил указательным пальцем. Впереди – долгожданный отдых. Но на землю Михаил опустился не сразу. Служба на Кавказе научила его осторожности. Он, как собака, покрутился на месте, заткнул обломками ветки паучьи норки и лишь после этого сел на жесткую траву. Рядом с ним, как всегда бесшумно, опустился на землю его друг Аслан.

Кавказец Аслан не сразу вписался в воинский коллектив. Дедовщина в разведке ВДВ не поощрялась, но немногословие и вспыльчивость Аслана кое-кто из старослужащих воспринимал как заносчивость и неуважение к старшим по сроку службы. Как знать, к чему могло привести такое недопонимание, если бы не авторитет Михаила. Его семья была из «расказаченных», сосланных из родных мест в Сибирь. Сохранившиеся в семье предания о жизни в казачьих станицах, пионер Миша хорошо запомнил, а общение с кавказскими друзьями отца научили его понимать обычаи и устои горцев. Старлей не позволил унижать парня, а преданность и уважение Аслана были закреплены статусом Михаила как «старшего» – и по возрасту, и по званию.

– Здорово ночевали, станичники, – обратился к сидящим сержант Саша, химик-дозиметрист, опустившись рядом и брякнув о землю своими доспехами-измерителями всех видов защиты.

– Здорово, коли не шутишь, – за двоих ответил Михаил. Аслан промолчал и отвернулся. Он недолюбливал сержанта, считая его пустым и несерьезным человеком. Но среди бойцов Сашок пользовался популярностью, ребята привыкли к его южнорусскому разговорному суржику, их веселили его подначки, шутовство, они жадно внимали его рассказам о галантных похождениях, полных щекочущих воображение подробностей… Сержант достал пачку дешевых армейских сигарет, выбрал наиболее полную и закурил, стараясь не выпускать дым в сторону Аслана. – Ну что, хлопцы, скучаем? Ничем не пахнет?

– Твоим вонючим табаком и – сидевший рядом боец втянул носом воздух, – вроде серой пахнет, как яйцами протухшими.

– О то ж, – неожиданно серьезно подтвердил химик. – Мне знакомая шепнула, что туточки источники горячие имеются. Хоть с недугами у нас все пучком – он почему-то взглянул на жилистого Аслана – а вот усталость не мешало бы снять… как в сказке о живой воде.

Все разведчики разом повернули головы в направлении командира. Старлей нахмурился, строго посмотрел на свое воинство, взглянул на часы и… Махнув рукой, сказал: – А давай! «Почему бы и не окунуться? Вернёмся в казарму бодрыми и отдохнувшими».

Для бывалых разведчиков найти источник – плевое дело. Это ж не затаившегося снайпера обнаружить! Через десять минут они уже стояли перед небольшой, метра три в диаметре серо-зеленой пузырящейся лужей, от которой исходил запах преисподней. Вот-вот из этой жижи и души грешников всплывут…

Из ступора всех вывел зычный голос командира: – Расступилася вдруг перед нею мать сыра-земля, и разверзлася вся преисподняя огненная … – В дополнение к недюжинной силе, Михаил был единственным в разведгруппе с высшим образованием и знал два иностранных языка. – Ну, кто первый?

Разделись быстро, но прыгать в жижу никто не спешил. Аслан замешкался, полагая армейские трусы частью собственного тела. Воспользовавшись паузой, Сашок поощрительно хлопнул себя по мускулистым ляжкам и провозгласил: – Минуточку внимания, бойцы! А ну, проверим на деле, кто у нас самый крутой. Аслан, твой выход!

Все произошло в считанные секунды. Вместо того, чтобы постепенно войти в воду, опираясь для страховки на заготовленные лаги, Аслан, коротко разбежавшись, прыгнул в источник. Послышался какой-то хлюпающий звук и голова парня исчезла под водой.

Разведчики замерли. Почти ни для кого не было секретом, что температура в глубине термальных источников доходит до 60 градусов! Все ждали, что вот-вот появится голова Аслана, он выбросит вверх руку с поднятым большим пальцем и позовет товарищей разделить его радость. Но Аслан плохо плавал…

Михаилу это было известно. Ни секунды не мешкая, он бросился в серный раствор. Нырнуть головой и вытащить Аслана руками старлей бы не смог. Поэтому он солдатиком погрузился в глубину, ногами нащупал тело товарища, зажал его как тисками и потянул наверх. Еще усилие и вот они оба выбрались на край ямы.

Реакция на случившееся была неожиданной: вместо командирского рыка и возгласов сочувствия раздался гомерический хохот, причем громче всех смеялись сами незадачливые купальщики. Взору открывалась, что называется, картина маслом: у края источника сидели две здоровые гориллы, не успевшие разомкнуть объятия. Весь волосяной покров их ошпаренных тел был густо покрыт ржавым мхом. Это были уже не сослуживцы, а братья, и не по оружию, а по происхождению…

Демобилизовавшись, друг друга из виду не потеряли. Виделись, правда, реже, чем хотелось бы, но каждое второе августа созванивались, и первый тост за столом каждого поднимали за боевого друга. И когда много лет спустя в семью Аслана пришла беда – страшная, кровавая, необъяснимая современному человеку – и стало ясно, что самому ему не выкарабкаться, он обратился к своему побратиму, однополчанину-десантнику из далекого сибирского города. К единственному человеку, от которого мог бы принять помощь суровый кавказский старик… Впрочем, об этом ниже.

Пока же вернемся в кабинет, куда Сергей зачем-то вызвал Измаила.

– Что-нибудь не так с отчетом? – Измаил с беспокойством взглянул на лежащую на столе папку.

– Нет, с отчетом все нормально, хотя и есть вопросы, вернее, вопрос. Присаживайся.

Измаил насторожился.

– Ты пишешь, что дизельные генераторы будут получены в третьем квартале. А ведь мы их оплатили еще в январе. Поставщики клялись завершить поставки к началу второго квартала. Ты ведь знаешь, как их ждут на участках. Старые уже на ладан дышат. Что произошло?

Собеседник угрюмо понурился. – Моя недоработка. Расслабился, когда сообщили, что генераторы готовы к отправке.

– А что произошло? Адресом ошиблись?

– Соседи подсуетились. Мы проверили – негласно, сам понимаешь– и выяснили, что их представитель посетил завод и, если сказать по-книжному, «простимулировал принятие нужного решения». Им в первую очередь поставят.

– А предотвратить такое развитие событий нельзя было?

– Легко. Но мы на это не пошли, положились на честность заводских. И потом ты сам всегда против таких схем выступаешь.

Поразмыслив, решили сменить поставщиков и дать службе безопасности наказ проверить, нет ли утечки информации. Измаил поднялся. Но Сергей, откинувшись в кресле, жестом остановил его. Измаил почувствовал, что есть еще что-то важное, какая-то основная причина, ради которой его и вызвали.

– Измаил, ты наверняка знаешь, что я отлучусь на несколько дней.

Измаил кивнул.

– Короче, на хозяйстве остаешься ты… с полным пакетом полномочий на принятие решений. Соответствующий приказ подготовлен. В особых случаях – выходи на связь. Я тоже тебя по пустякам беспокоить не буду.

И, сверкнув улыбкой, наклонился доверительно.

– Жениться решил. Хозяйку привезу. Будем теперь семьями дружить, – снова откинулся в кресле и предупредил. – Только пока никому не слова. Лады?

– Брат, не знаю, что сказать, – Измаил покрутил головой, словно не веря услышанному. – Рад за тебя. Очень рад. Счастья тебе!

Сергей обошел стол и друзья крепко обнялись. Отстранившись, он легонько ткнул Измаила в плечо.

– Да, и вот что забыл сказать. Не гоняй ты народ с кружками. Пусть подкрепляются, да и стресс снимают.

Измаил не выносил сотрудников, на ходу жующих или прихлебывающих из кружек.

– Какой такой стресс? О чем ты? Они же на работе! Посетитель в солидную фирму приходит, а навстречу ему чел с кружкой, кофе прихлебывает, брызги летят.

Обычно сдержанный Измаил не смог сдержать возмущения.

– Давай пусть тогда, чтоб без стресса, в тапочках ходят, массажные аппараты на ходу задействуют, маникюр-педикюр делают.

Сергей звонко расхохотался, живо представив нарисованную Измаилом картину.

– Как можно на ходу есть? – не мог успокоиться впитавший лучшие кавказские традиции и.о. генерального директора. – Хочешь покушать – иди в кафетерий, поешь нормально, если дома некому приготовить.

– Измаил, тебе страдальцев не понять, – глаза Сергея искрились. Он давно не видел своего друга таким рассерженным. – Ты у Мадины как сыр в масле катаешься. Давай не нагнетай, – Он снова коснулся плеча невысокого Измаила. – Снисходительнее надо быть к людским слабостям.

– Как скажешь, – буркнул затихающий Измаил. Он не понимал и не принимал снисходительности, но спорить с начальником, даже если тот был его другом, не стал. – Будем думать, что можно сделать, и обязательно сделаем.

* * *

Как-то так получается, что на любых выставках – от роскошных международных автосалонов до благотворительных базаров силами местных рукодельниц – царит атмосфера праздника. Словно к радушным хозяевам пришли долгожданные гости, для которых расстелены самые дорогие ковры, выставлена самая красивая посуда, приготовлено самое вкусное угощение. Улыбки не сходят с лиц устроителей: стендовики, представители фирм радушно привечают гостей, желая им понравиться. Они внимательны и предупредительны к малейшему желанию посетителей, и ни один, даже откровенно нелепый вопрос не останется без ответа. А как же иначе? Сегодня гость, а завтра может стать покупателем, контракт выгодный нарисуется….

Но книжный салон все же от других выставок отличается. На стендах, на столах, даже на полу стопками выложены сотни экземпляров величайшего (после пороха, конечно) человеческого изобретения – печатной книги. Новейшие технологии книгопечатания не смогли стереть разлитый в воздухе чудный, дразнящий запах новой, еще ни разу не раскрытой книги. Приглянувшееся издание можно взять в руки, полистать, ощутить прикосновение бумаги, когда-то бывшей большим зеленым деревом, полюбоваться иллюстрациями. Книга впустит тебя в иной, созданный другим человеком мир, будь то роман, комикс или рассказ о тайнах древних культов. Ну как тут удержаться от покупки, сулящей общение с новым интересным собеседником. А уж если это знакомый, да еще и желанный собеседник…

Несмолкающий гул движущейся толпы, возгласы, звонкие голоса детей, всполохи радиорекламы, усиленные микрофонами выступления участников разнообразных «круглых столов», доносившаяся отовсюду музыка совсем не раздражали Ольгу. Напротив, ей стало как-то легче дышать, хотя в огромном помещении было довольно душно. Казалось, устроители начисто забыли о необходимости экономить электроэнергию и снижать парниковый эффект – во всю мощь сияло многоликое освещение, усиливая неприятный химический запах от синтетических ковровых покрытий. Однако вряд ли кто-то из посетителей обращал на это внимание – разве что пребывающие в постоянном неудовольствии стареющие дамы, ревностно следящие за неблагоприятной для кожи лица сухостью воздуха.