Усену: Странствия Охвы. Цикл «Усену». Книга третья. Том 1

Напротив моего вольера стояли деревянные срубы, сделанные куда лучше и надежнее, чем у лесорубов. Ближайшим ко мне был домик, где меня лечили. За ним – еще один, служивший жильем для людей. Чуть севернее от него, виднелся еще один дом, более грубый с виду, но больше по размерам. Он находился у реки, и служил складом. В самом центре площадки стояло большое здание, то в которое забежал Иван, как только мы прибыли сюда. Это был штаб, место координации всех действий. От здания ко всем остальным тянулись провода. За штабом находилась площадка, куда садился вертолет, но эта местность была для меня вне поля видимости.

Каждый новый день, мало чем отличался от множества предыдущих. Вставая с зарей, я садился у ворот и ждал. Люди вставали рано. Покормив меня, они отправлялись по своим делам. И постоянно были на ногах. То возились на базе, бегая взад и вперед. То отправлялись по реке на лодке вниз и вверх по течению. Часто прилетал вертолет, но тут же улетал, не задерживаясь. Около полудня меня лечили. Видя, что я стал питаться, уколы перестали делать. После процедур, меня кормили. Ближе к вечеру ко мне приходил Семен, постоянно повторяя, что Иван скоро вернется.

Так прошла неделя, за ней вторая, вскоре я потеря счет дням. Мне казалось, что прошла целая вечность. Ивана так и не было. Меня перестал навещать Семен. В лечении я больше почти не нуждался. Только раз в два-три дня ко мне приходила Надежда, заходила в клетку, осматривала и уходила.

Я понял, что все это не случайно, и возможно я больше никогда не увижу Ивана. Весь мир снова стал для меня серым, а мой вольер – клеткой, в которой мне суждено умереть.

Прошло еще сколько-то времени, пока вдруг все стало резко меняться. До того тихий, спокойный ритм жизни на базе был нарушен. Люди уезжали вечером, возвращались утром, постоянно принося с собой мешки, а в руках металлические капканы. Раз в два дня прилетал вертолет, и люди грузили в него большое количество мешков и ящики с капканами. Вскоре мне удалось узнать, что происходит. Проходя мимо вольеров, я расслышал часть разговора Семена с Надей.

– Всего у нас их десять, – говорил Семен.

– При необходимости можно сделать еще, – отвечала Надя.

– Какой смысл, если все умирают раньше, чем мы их находим.

– Эти браконьеры, потеряли всяческий страх!

– Это точно! Мало того, что начался охотничий сезон, так они умудряются забрести, по их словам, «чуть в сторону»!

– Вдоль восточного побережья вообще нельзя охотиться! Эта заповедная территория!

– Как будто они этого не знают! Каждый год одно и тоже. Мы их ловим, а уже к следующему году они свободны!

Больше мне ничего не удалось услышать. Осмотрев вольеры, люди отправились в штаб.

Этой же ночью я был разбужен приближающейся моторной лодкой. Выйдя из пещеры, я увидел, как Семен быстро выбежал из дома, и сев в нее, направился по течению на север. Все это произошло так быстро, что я мало придал этому значения. Да и за последние дни люди, так часто уезжали, что я привык к этому.

Но утро оказалось не совсем таким, как прежде. После того как солнце поднялось, Надежда, выбежав из штаба, начала бегать взад и вперед, из одного дома в другой. Это продолжалось до тех пор, пока на реке не показался Семен. Услыхав шум приближающейся лодки, Надя выбежала навстречу. Сойдя на землю, Семен что-то несет на руках, аккуратно закутав в свою куртку. Подбежала Надя. Семен кивнул ей головою, что-то сказал, и оба быстро направились в дом, где меня лечили. Весь день до самого вечера, Семен и Надя не выходили из него, лишь изредка выбегала Надя, и тут же возвращалась назад.

Вечером Семен и Надежда вышли, и направились в мою сторону.

– Семен, хорошо, что ты успел вовремя!

– Еще бы пару минут и его бы взяли!

– А к чему он им сдался?!

– Они охотились на его мать! Эти гады даже и не знали, что у нее есть детеныш!

– Теперь будут знать!

– Мы гнались за ними километров десять! Сами того не ведая, они привели нас к своему лагерю. Мы притаились и стали ждать, но совершили ошибку.

– Какую?!

– Браконьеры решили проверить капканы, а когда прозвучал выстрел, было уже слишком поздно! Подбежав, она уже была мертва! Браконьер, увидев меня, решил бежать, но не успел. Повязав всех охотников, я вернулся к убитой, и увидел его. По-видимому, он попал в капкан, а мать прикрыла его собой, когда пришли охотники. Она умерла, спрятав его от глаз убийц, – Семен остановился, рядом с моим вольером.

– Думаю, этот вполне подойдет!

– Но он еще слишком мал, чтобы даже самостоятельно питаться!

– Попробую кормить его с соски! Это единственный выход, иначе малыш может умереть! – печально произнес Семен, и, развернувшись, медленно побрел в дом.

– Следи за ним, ему нужен уход! Сегодня пусть спит в доме, а завтра на свежий воздух, – это было последнее, что я расслышал, сказанное Семеном.

Весь оставшийся вечер и всю ночь, мне думалось. Я просто не мог глаз сомкнуть. Ближе к утру я провалился в сон. Проснулся, когда уже было светло, от голоса Надежды:

– Вот малыш, это твой новый дом. Ну не бойся, иди. Я буду навешать тебя.

Дождавшись пока Надя уйдет, я вылез из норы. Удивительно, но мне тогда было не по себе, я испытывал волнение и страх. Подойдя к смежной стенке, я начал искать взглядом соседа, но ни кого не найдя, тихо прошептал:

– Малыш, не бойся, покажись! Я тебя не обижу!

Ответа не последовало. Я начал ходить вдоль стенки, не отрывая глаз от соседнего вольера. Там в углу лежала коряга, за которой, я уверен, и спрятался зверек. Вскоре я заметил кончик хвоста, мелькнувшего за ней.

Я сел и начал прислушиваться. До моего слуха доносилось тихое сопение, и непонятное бормотание. Тут я вспомнил все, что сталось со мной, после встречи с человеком. Боль, страх, ненависть, жалость – все чувства нахлынули на меня. Не в силах с ними бороться, я начал неистово рыть подкоп под стеной, в дальнем углу. Я рыл как безумный, мне казалось, что это правильное решение, хотя толком и не знал что, предприму, попади в соседний вольер.

Верхний слой земли был пористым. Углубившись, она стала сырой и вся в корнях. После часа упорного труда, сломанных когтей на передних лапах, мне удалось вырыть проход. Довольно просторный, в котором я смог поместиться. Быстро шмыгнув в него, я очутился в соседнем вольере.

Ступая на цыпочках, тихо подзывая зверька, я медленно приближался к коряге. Подойдя к дереву вплотную, я остановился, прислушался – тишина. Обойдя ее с боку, я приметил рыжеватый комочек шерсти. Приблизившись к нему, я увидел, что зверек весь дрожит, уткнувшись мордочкой под дерево. Подойдя к нему вплотную, я понял, что это маленький рысенок. Вспомнив, что говорил Семен, я тихо сел рядом с ним, и положил лапу ему на спинку, и тихо провел по ней. От прикосновения рысенок вздрогнул.

– Не бойся меня, я не обижу тебя!

Почувствовав, что ему не угрожают, и, услышав тихий голос, зверек высунул мордочку из-под коряги. Я до сих пор помню, как он посмотрел на меня тогда. Его большие широко открытые глазки, были все в слезах, молили о помощи и сострадании. Они заглянули мне прямо в душу. От его взгляда у меня так сильно сжалось сердце, что я не выдержал и прижал рысенка к себе. Уткнувшись в меня, он продолжил смотреть мне в глаза. Он судорожно дрожал, стараясь что-то произнести.

– Понимаю, – тихо произнес я.

– Ма… ма, – судорожно сказал рысенок, и, уткнувшись, заплакал горькими слезами.

Я лег, закрыв малыша своим хвостом. Из глаз моих потекли слезы. Мне стало так его жалко, что я взял с себя слово помочь всем, чем смогу.

Вскоре я услышал шум приближающихся шагов, а за ними тишину прервал скрежет открывающейся калитки. Послышался знакомый голос Надежды, звавший рысенка к себе. Я хотел было ринуться к себе, но посмотрев на, наконец уснувшего котенка, решил остаться.

Надя, не дозвавшись рысенка, направилась к коряге. Тихонько отодвинув дерево, Надежда увидела меня, и спящего рысенка, уткнувшегося в мой мех. Ничего не сказав, она попятилась, закрыла калитку, и побежала в штаб. Через несколько минут она вернулась с Семеном.

– Дай-ка я посмотрю!

– Они здесь.

– Вот ты где, – шептал Семен, увидев нас.

– Ах ты, нянька, – продолжал он в полголоса, присаживаясь рядышком.

– Ну, молодец, молодец, – погладил он меня.

– Ты оставишь их вместе?! – спросила Надежда.

– Малышу нужна поддержка. Вместе у них больше шансов выжить. А сейчас ему надо на лечение, – тихонько беря рысенка на руки, сказал Семен.

– Его надо было назвать не Паласов, а Иванов кот, – усмехнулся Семен, закрывая ворота.

Через некоторое время котенка принесли обратно.

– Ты позаботься о нем! – сказала Надя, отпуская его из рук. – У вас с ним общая судьба, оба вы пострадали от рук человеческих.

Рысенок, очутившись на земле, увидав меня, неуклюже, хромая на обе задние лапки, побежал ко мне.

Если честно, то за все время, проведенное у людей, я перестал чувствовать неуверенность в завтрашнем дне. Рысенок, которого звали Ярси, стал для меня центром всего мира. Я так привязался к нему, а он ко мне, что я считал его своим сыном. Со временем у него стали заживать душевные раны, он стал более подвижным, веселым. Я всеми силами старался научить его всему, что знал и умел. Я даже почти забыл про Ивана, хотя нет… Я просто нашел существо, которому я был также не безразличен.

Я лелеял надежду, что все же увижу лесничего. Время шло. День за днем, неделя за неделей. Я был так занят рысенком, что не придавал особого значения течению времени. Но все же, я видел, как природа вокруг меняется. На смену весны – пришло лето, затем прошло начало лета, затем середина, и вот наступил конец лета. Время, когда листва еще зелена, но в воздухе уже веет осенним свежим ветерком, идут дожди, лес становится менее оживленным. Все готовиться к наступлению осени, а затем и зимы.

За время, проведенное вместе с малышом, он подрос, окреп, и стал уже выше меня ростом. Он научился всему, что я мог ему дать, и даже больше. Я очень желал, чтобы он однажды увидел настоящую природу, в своем нетронутом великолепии. Я мечтал, чтобы мы вместе оказались там – на свободе, где дуют вольные ветра, и где нет человека, с его жаждой все уничтожить.

Однажды моей мечте удалось стать явью. Это произошло в начале осени. В один из теплых осенних дней, мы как обычно проводили время вместе, в вольере Ярси. Я спокойно лежал и грелся на солнце. Ярси не сиделось на месте. Он прыгал, бегал, пытался меня расшевелить, цепляя лапами за хвост, затем прятался за корягой, чтобы я пошел его искать. В этот день на меня нахлынули воспоминания, не хотелось ни играть, ни двигаться. Молча, я смотрел в сторону реки, слушая, как ветер шелестит листвой, и течет река. Безмятежное течение времени было прервано шумом приближающейся лодки. Я немного поднялся, но увидев Семена, выходящего на берег, я лег дальше. Не успел я снова впасть в дрему, как из штаба выбежала Надя, крича во все горло:

– Иван, он приезжает! Сегодня будет!

– Это правда?! Иван! Во сколько?! – подбежал к ней Семен.

– К полудню будет!

– Приготовь что-нибудь этакое, к его приезду.

Надежда побежала оповещать остальных. Семен направился в мою сторону.

Услыхав, что Иван сегодня приедет, я был крайне взволнован. Словно волна воспоминаний накрыла меня с головой, и теперь я барахтался, пытаясь выбраться.

– Дружек, у меня хорошая новость для тебя… – начал Семен, подойдя к сетке, и смотря на меня, продолжил:

– Иван сегодня возвращается! Ты помнишь его? Вижу, вижу, что не забыл! И я уверен, что он не забыл тебя, ты же его Иванов кот!

Семен задумался.

– Ну ладно, мне пора, – закончил он и направился за Надеждой.

Ярси, спрятавшись, увидав человека, вылез из своего укрытия.

– Пап, что случилось?! – спросил он меня.

– Иван возвращается, – вырвалось у меня.

– А кто это?

– Это человек! Нас многое связывает. Я думал он уже не приедет…

– Человек?! – испуганно повторил Ярси.

– Он не такой как все, Ярси, – увидав, что рысенок обиженно отворачивается, и уходит, я продолжил:

– Не сердись, Ярси! Я не рассказал тебе о нем, потому что боялся, что ты…

– Вспомню свое прошлое, – отвечал грустно рысенок.

– Я все помню, все до мельчайшей подробности! То утро, капкан, человека…

– Но Ярси, послушай, мне очень жаль, что я утаил от тебя это…

– Значит все, что ты мне говорил раньше – ложь!

– Нет, конечно, нет! Я правду попал в пожар и был обожжен, но все это время я был не один… – видя, что Ярси по-прежнему не верит мне, я старался всячески его разубедить.

– Ярси, посмотри на меня! Когда ты попал сюда, ты был один, несчастный и беспомощный. С самого первого дня я очень сильно привязался к тебе, ты стал мне как сын!

– А ты мне, как отец! – отвечал Ярси, тронутый моими словами.

– Может, тогда расскажешь мне, все как было на самом деле, – продолжил рысенок, сев рядом со мной.

Тогда я все ему поведал: про лесорубов, лесничего, про пожар, про то, как попал сюда.

Я закончил рассказ уже под вечер.

Наступила тишина. Ярси лег на корягу, я лег рядом на земле. Вскоре тишину нарушил звук приближающегося вертолета.

– Это он? – тихо спросил рысенок.

– Да, это он!

– Ты уйдешь?

– Нет! Мы не расстанемся!

– Ты останешься здесь?!

– Нет Ярси! Мы отправимся на свободу вместе!

– Ты знаешь, это невозможно! Выращенный в неволе, я не выживу там!

– Ярси, вместе мы сможем, поверь мне!

Разговор наш был прерван вертолетом, шум которого делал невозможным продолжение нашей беседы. Вскоре вертолет сел. Шум стих. До нас стали доходить радостные крики Надежды и громкое приветствие Семена.

Я подошел к решетке, и начал вглядываться, выискивая взглядом Ивана. Вскоре он показался. Он шел прямо ко мне, в окружении Семена и Нади.

– Может сначала в дом? – послышался звонкий голос Нади.

– Нет, я должен его увидеть! – услышал я знакомый голос Ивана.

– Успеем попробовать твою стряпню, а пока… – сказал Семен.

Увидев меня, Иван заулыбался, и ничего не говоря, подошел к вольеру.

– Мой Дружочек, как ты здесь, выздоровел? – открывая дверь, говорил мне Иван.

Меня резко обуял страх, и я начал пятиться.

– Что ты? – присаживаясь, спросил Иван.

– Может он забыл тебя?! – сказал Семен, стоящий вместе с Надей снаружи.

– Нет, я знаю, что не забыл! – протягивая руки, он начал подзывать меня к себе.

Медленно, принюхиваясь к новым запахам, еще сомневаясь, небольшими шажочками, приблизился я к Ивану. И стал обнюхивать руки. Когда почувствовал приятное почесывание за загривком, я растаял и начал тереться об его ноги.

– Что я вам говорил!? – заулыбался Иван.

– Ты жив, здоров и это самое важное. Зверек я очень виноват, меня не было три с лишним месяца, для тебя это около года. Я лишил тебя лета, свободы, оставил тебя одного…

Иван взял меня на руки.

– Простишь ли ты мне все это?! Вижу что простил!

Проговорил он с улыбкой, когда я стал лизать ему руки и покусывать его косточки.

– Просто ожоги оказались сильнее, чем я думал. В больнице пролежал два месяца, находясь на волоске от смерти. А как только встал на ноги, отправился на поиски поджигателей. И знаешь что?!

Иван начал шептать мне на ухо:

– Мы все-таки их поймали! Теперь они больше не будут губить природу!

– Семен, он полностью поправился? – подняв голову, и продолжая гладить меня, спросил Иван.

– Здоров как буйвол! И кстати твой Иванов кот, год своей жизни зря не провел.

– В смысле?

– Два месяца назад мы спасли рысенка, его мать убили браконьеры, а сам он чудом уцелеем. Ее состояние было крайне тяжелым, еле спасли лапы, капкан глубоко изранил их. Малыш отказывался пить молоко из соски. И если бы не твой кот, он бы погиб!

– Молодец, ты усвоил основной закон природы – взаимопомощь! Она способна спасти многих, в том числе и человека, – сказал Иван, смотря мне в глаза.

– А где он сам?

– Вон он, за корягой! Людей он побаивается, – отвечал Семен.

– Красивый, уже подрос! – немного подумав, продолжил:

– Жесткую пищу ест?!

– Ест понемногу, но от молока еще не отказывается.

– Жалко, – Иван положил меня на землю.

– Ну, беги, я скоро приду, и мы отправимся в твои родные места.

– Иван ты уверен?! Он прожил в неволе все лето.

– Семен, это же Иванов кот, – улыбаясь, ответил Иван, закрывая калитку.

– Как и я, оказавшись на воле, он быстро войдет в свой привычный ритм.

Трое людей отправились в штаб, громко радуясь встречи.

– Он ничего не сказал про меня?! – промолвил Ярси.

– Он берет только тебя!

– Ярси, мы отправимся вместе! – коротко ответил я.

Через несколько часов, Иван, Семен и Надя вышли из дому, и направились в нашу сторону.

– Ну, дружок, пора отправляться, иди сюда! – сказал Иван, открывая ворота.

Я обрадовался и с разбегу прыгнул ему на руки. Иван тут же развернулся, и собирался закрыть калитку. Мои опасения оправдались, он брал только меня. Приняв решение, я выскочил из рук Ивана. Забежал обратно в вольер и встал рядом с Ярси.

– Ну, ты что? – заходя в вольер, сказал Иван.

– Он боится.

– Нет, Семен. Ну, дружек, это я, пошли, твой дом он ждет тебя!

Я уставился на Ивана, сидя рядом с рысенком, который уже принялся грустить и опустил голову.

– Дружек я не могу, – догадался, в чем дело Иван.

– Ты вырос там, а он еще слишком мал для этого.

Я не двигался с места.

– Дружок, это последний шанс! Ты идешь? – спросил Иван.

– Значит, ты так решил, – сказал печально Иван, отворачиваясь.

Он встал в дверях. Понимая, что все кончено, я лег рядом с Ярси.

– Я остаюсь с тобой! – тихо сказал я.

Немного постояв, Иван вышел из вольера.

– Семен закрой калитку, – проговорил он и направился в штаб.

Семен, не задавая вопросов, подошел к калитке, и стал медленно ее закрывать. Скрежет, издаваемый калиткой, был столь протяжный, что этот миг казался вечностью. Видя, что калитка закрывается, я так же медленно закрывал глаза. И так же медленно Ярси взял меня в зубы и поволок к выходу.

Когда калитка уже почти была закрыта, Иван обернулся. Увидев, как рысенок тащит меня, упирающегося всеми лапами об землю, к выходу, он подбежал и остановил Семена.

– Стой! – крикнул Иван.

– Что ты делаешь? – проговорил я, подняв на рысенка глаза.

– Иван ты же не… – видя, что Иван настроен всерьез, Семен опустил на нас глаза.

– Он прав, я вырос здесь и не выживу на воле, а ты… Ты не должен так поступать, – говорил Ярси.

– Нет, малыш, чтобы не случилось, ты должен знать, что ради тебя я готов пожертвовать свободой! – упирался я.

– Иван ты так же безумен, как и твой Иванов кот! – улыбаясь, проговорил Семен.

– Ты прав дружек, – взглянул на нас обоих Иван.

– Вместе вам это по силу! Отправляемся немедленно! – зашел в вольер Иван.

– Семен возьми рысенка.

Семен тихонько поднял Ярси на руки, и мы направились к вертолету.

Прожив здесь столько времени, меня вдруг охватила тоска. Мне не хотелось расставаться с базой, со своим вольером, с Семеном и Надей.

Очутившись в салоне вертолета, я вспомнил тот день, когда мы чуть не погибли в пожаре, потом как летели сюда с Иваном. Тогда я не задумывался о будущем, я жил тем мгновением. Теперь мне стало страшновато за себя, за Ярси, за наше общее будущее.

– Позаботься о рысенке, – сказала на прощание Надя.

– Пока! – утерла она слезу со щеки.

Дверь вертолета захлопнулась. Он начал подыматься в небо. В салоне Иван и Семен устроились, что бы нам было поудобнее. Весь полет они разговаривали о поджигателях, браконьерах и лесорубах.

Летели мы не очень долго, не больше двух часов. Вскоре Иван показал летчику, где садиться. Вертолет сделал круг и начал снижаться. Когда мы сели, Иван и Семен вышли из него с нами на руках. Мы оказались на открытой местности, поросшей мелкой растительностью и кустарниками.

– Давай здесь, – сказал Иван, отойдя от вертолета на сотню шагов.

– Ну, прощайте зверьки, будьте осторожны, и долгих лет жизни! – сказал на прощание Семен, и, положив руку на плечо Ивану, проговорил:

– Я буду ждать тебя в вертолете.

– Узнаешь ли эти места, дружок?! – присев на траву, рядом с нами Иван.

– Это твои родные места. Эта степь образовалась после пожара. Вон вдали, на севере лежит лес. Там нам удалось остановить пожар. Степь вьется далеко на восток. Нам не удалось остановить огонь, и он бушевал здесь еще целую неделю, пока не был окончательно потушен! Узнаешь ли их?

Иван показывал в сторону гор.

– Это те самые горы, где мы нашли убежище от огня… Да-а, здесь все изменилось, – сделал паузу Иван, сам с трудом узнавая местность.

– Но я уверен, вы быстро ко всему привыкните. Я встретил тебя где-то здесь, когда в лесу был лагерь лесорубов, здесь же мы и попрощаемся!

Иван не выдержал, и из глаз его потекли слезы.

– Мне жаль, что прождав меня три месяца, в первый же день долгожданной встречи – нам приходиться расставаться! Но пойми, так надо, и для вас и для меня. Я больше не могу держать вас в неволе! Каждый день, проведенный на базе, губит вас, делает невозможным выпуск на свободу! Я же не смогу подойти и посмотреть на тебя, зная, что обрек друга на существование в клетке.

Меня очень тронули слова Ивана, я забрался к нему на руки.

– Умница ты моя, – проговорил Иван, сквозь ком в горле, и крепко обняв меня, как дитя, потряс из стороны в сторону.

– Ну а теперь, ступай, – выпуская меня из рук, прошептал Иван прерывистым голосом, весь дрожа, как и я.

– Прощай Иванов кот, берегите друг друга друзья! – встал Иван, и медленно направился к вертолету, стараясь не оборачиваться, а я старался ни кинуться ему в след.

Я не двигался, как бы сильно меня не тянуло к нему, и лишь глазами провожал Ивана.

Сев в вертолет, и поднявшись в воздух, он в последний раз посмотрел на сидящих посреди поля зверей.

Последнее, что мне запомнилось, это его грустная улыбка, когда он прощался со мной. Его рука за стеклом вертолета, которой он махал нам. А после мы еще долго сидели неподвижно, я и Ярси, пока вертолет полностью не исчез из виду…»

Закончил повествование Охва, устало переведя взгляд с одной точки на стене на Шусика и затем в сторону улицы.

– Уже ночь-полночь. Ну что Шусик уже поздно…

– Да дедушка, – тихо проговорил барсенок спокойно и размеренно и ни чем не выявил никакого волнения и оживления после его рассказа, что конечно не могло скрыться от глаз Охвы. Но он не подал виду и тихо, направился к себе. А что же касается Шусика, то он, проводив Охву взглядом, тихо на цыпочках встал на лапы, и вышел на улицу. Где молча, крайне сдержанно выплескивал свои накопившиеся эмоции, раскидывая снег перед собой, оголив когти. И раз за разом, нанося удары, он успокаивался и становился тише, его полыхающие глаза тускнели, как и он сам постепенно обретая над собой контроль.

IV Ярси и Охва

Прошло несколько дней с тех пор, когда Охва рассказал про свои первые испытания, встречу с человеком, и беды настигшие его после этого. И хотя рассказ его был насыщенным, и интересным, ни Шусик, ни Охва, старались его больше не вспоминать. Первым – по своим личным причинам, второй – чтобы лишний раз не бередить детскую психику барсенка, которого как показалось Охве, его история огорчила.

Но время шло, и Шусик вновь обрел самого себя, к нему вернулась жизнерадостность, и он охотно резвился с близнецами-лисятами, как возле пещеры Охвы, так и забираясь подальше.

Это была чудесная пора детства, когда кроме игр и веселья, их мало что волновало. Но все же, несмотря на свой юный возраст, Шусик не мог не заметить, что порой на него нахлынывала волна тоски и раздумий. Она приходила внезапно, вводила его в ступор, тут же лишала всякой беззаботности, и он ничего, никому не говоря, отправлялся домой, совершенно один, неспеша, пытаясь по пути разобраться во всем. Зачастую эти размышления заводили его в тупик, и он просто приходил домой, ложился отдыхать, а уже после сна, ему становилось лучше.

Именно в один из таких коротких зимних дней, Шусик вернулся еще до темна, снова хмурый, как день накануне дождя, и молчаливый, как рыба. Шусик старался сделать свои приходы, как можно незаметными и тихими, чтобы лишний раз не беспокоить Охву, который, как он знал, любил подолгу отдыхать в своем углу пещеры. И лишь под вечер вылезал на улицу, чтобы поохотиться или подышать свежим воздухом. Так случалось обычно, но ни в этот день.

Ведомый неведомой силой, Охва, проснувшись раньше обычного, вдруг захотел посмотреть на солнечный свет, еле пробивающийся в его убежище. Но как только он вылез из своего угла, ему на глаза попался барсенок, мирно лежащий мордочкой к выходу, и не сводивший глаз с выхода, как будто ожидая чьего-то прихода.