Отголоски тишины

Наш старший менеджер, Игорь, демонстративно зевнул, протянул руку к ящику, извлек из него бутылку пива, откупорил, отпил и авторитетно заявил:

– Сказки все это. Откуда информация?

– Скорее всего, ты прав. Эту сказку, или легенду, мне в детстве бабушка рассказывала. Я ведь вырос неподалеку. Вон там на противоположном берегу виднеется мой дом. Виднелся бы, днем, но уже почти ночь, так что…

Большинство из компании последовали примеру Игоря и потянулись за прохладным хмельным напитком. Вот, собственно, и все. Прошел мой звездный час, промелькнул и скрылся, не воротится он уже, пусть даже мне удастся что-нибудь, сколько-нибудь интересное вспомнить, никто меня слушать не станет.

Я посмотрел прямо перед собой сквозь костер, сквозь беспокойные лепестки живого огня. Странно, но на меня по-прежнему смотрела пара глаз. Больших, прекрасных и глубоких. В их бездне чертиками поблескивали язычки пламени, взывая к первобытным инстинктам, притягивая и не давая отвести взгляд. Конечно, поздним вечером, в надвигающейся темноте, цвет глаз не различить, но я прекрасно знал – эти глаза цвета вечернего неба. Такого глубокого, бездонного и безграничного. Синего, густого, завораживающего и манящего. Да что там цвет! Я знал о них все и ради них мог сделать все. Все что угодно, не мог только подойти и заговорить с очаровательной девушкой, украшением которой они являлись. С Дашей…

Новенька она у нас, всего несколько дней назад устроилась на работу, секретарем нашего Питекантропа, в смысле Александра Геннадьевича, нашего директора. Прозвище, говоришь, не директорское? Не соглашусь. Да и «Питекантроп» это не столько его прозвище или там кличка, сколько его сущность.

Правда, так и есть! Но по порядку, значит, по порядку…

Началось все с того, что наш прежний директор вышел на пенсию. Идеальный был руководитель. Мечта любого офисного работника! Он не понимал, чем занимаемся мы, а мы понимали, чем занимается он. В том смысле, что он сам ничего не делал, но и нам не мешал трудиться. И что поразительно – работа шла! Планы перевыполнялись. Фирма прибыль получала, коллектив – премии. Нам спокойно было и ему, я более чем уверен, неплохо. Кроме того, не было этой нынешней излишней инициативности. Не было добровольно-принудительных походов. Монотонно было все, стабильно, предсказуемо. А теперь, что ни выходные, так получите – то театр, то выставка, то еще что-то подобное. Нет, мы бы наверняка и не возражали, если бы это шло от нас самих. Чтоб было все в истинно-добровольном порядке…

Я хотел сказать, что завел наш новый директор такую вот практику – в выходные, весь коллектив обязан участвовать в культурном мероприятии. В любом, на выбор, на выбор… директора.

Вот первый такой культпоход – исторический музей. Конечно шеф с нами. Куда без него! Не буду возражать, много интересного увидели, познавательного много. Кое-кто даже знаний набрался. Я, к примеру. Но дело не в знаниях. Добрались мы, значится, до центрального экспоната музея – питекантропа, не живого, бутафорского, но эффектного. Стоит, представь только, посреди зала, чуть наклонившись вперед, в правой руке топор каменный над головой занесен. Левая, за спину спрятанная, камень сжимает. Наверняка поохотиться решил, а то и вовсе на тропу войны вышел.

Полюбовались мы на него, с одной стороны посмотрели, с другой, и тут наш шеф, представляешь, становится рядом, также руку над головой заносит и зубы скалит, точно как тот, экспонат который! Как тебе картина? Точно! Стоят два доисторических человека. Просто одно лицо! Правда, нашего легко узнать. У его далекого предка живот гораздо меньше был. Что поделать, ему ведь за обедом побегать приходилось, не то, что нашему!

С этого все и началось. Питекантроп стал «Питекантропом», а мы, то в театр, то в кино, то в музей, то на выставку. Словом, хочешь, не хочешь, можешь, не можешь, а принимай участие в коллективном мероприятии. Собственно и в тот раз у костра мы выполняли распоряжение директора, но тогда очень даже приятное. Это я посодействовал! Как-то при случае намекнул, что эта мельница, руины эти, памятник архитектуры. Надо, мол, коллективом съездить. Ознакомиться. Он согласился, а остальное мы уже на месте додумали. Благо магазинов полно. Что сказать, получилось здорово. Шашлык на природе, может ли быть что-то лучше? Разве только то, что наш Питекантроп не смог присоединиться к коллективу. Это да, иначе ни отдыха, ни вот даже пива не было бы!

А все-таки Даша смотрит на меня. Именно на меня. Казалось, встань, подойди, а не могу, будто что-то мешает. Боюсь чего-то. Чего-чего, боюсь, что есть у нее кто-то, а тут такой я! Глупцом боюсь выглядеть! Всего-то. Но странная логика получается, я боюсь, другой кто-то тоже боится. Что я, что другие, думаем, мол, если девушка красивая, она не может быть одинокой. Все так думают, а в результате она одна! Далее можно вывод сделать – красота не гарантия счастья! Хотя, где я, а где счастье…

Игорек подсел ближе. Сейчас начнется. По всему видно, он уже готов доказывать, что я все выдумал. Уже пару-тройку аргументов подготовил, сейчас выдавать будет. По одному. В угол меня загонять начнет. Любимое это у него занятие – вырвет слово из контекста и потом долго выводы делает. А цель одна, доказать что ты (я в данном случае) лжец, выдумщик и обманщик. И это притом, что я рассказал историю, которая никоим образом не претендует на достоверность!

– Серега, но ты так и не договорил, что там было дальше. Ну, с этим строением, с мельницей вашей.

Не понимаю, что-то он издалека заходит.

– Что дальше? Революция. Помещения некоторое время служили как РТП, ремонтно-транспортное предприятие. Со временем, построили новые корпуса. На противоположном конце города. Более просторные, да и просто более современные. Об этих же на десятки лет забыли. Уже в более обозримом прошлом зародилась идея превратить это место в развлекательный центр, заодно и отреставрировать. Благо территория обширная. Да и помещения для подобного использования подходящие. Видишь, одно здание высокое, в четыре этажа, а вокруг него несколько низеньких, одноэтажных. Помнится, в четырехэтажном должен был разместиться краеведческий музей, кинотеатр на несколько залов, еще развлечения разные детские. В прочих зданиях планировались помещения для кружков. Вокруг всевозможные карусели, аттракционы. Наверняка было бы здорово! Уже и план подготовили, смету утвердили, деньги на реставрацию выделили, но все что успели сделать: подлатали одну стену, да часть крыши перекрыли. Потом районное начальство сменилось и, как оказалось, деньги канули в бездну бюрократического аппарата. Так вот и стоит до сих пор…

Я замолчал. Непроизвольно взглянул в том направлении, где еще недавно сидела Даша. Просто напротив меня за костром. Ее не было. Неожиданно позади меня послышался нежный грудной голос девушки:

– Развлекательный центр, здесь? Среди непроходимой чащи!

Я закашлялся и, стараясь говорить спокойно, ответил:

– Конечно. Только если бы проект довели до ума, все было бы по-другому. Никакой чащи, никаких зарослей. Территорию бы облагородили, клумбы, деревья, дорожки. Место здесь очень даже живописное. Просто так получилось, что мы поздно приехали, если бы чуточку раньше, можно было прогуляться, осмотреться. Вон там речушка, она буквально огибает строения, делая территорию округлым полуостровом и…

Недослушав, Даша отошла в сторону. Игнорируя меня, глаза проследили за ней. Увидели, как она удалялась, не спеша подходила к кленовым дебрям, густому строю растущего вдоль стены кустарника, как ее фигурка таяла, растворялась в надвигающихся сумерках.

Выйдя за пределы освещенного пламенем круга, она остановилась и вполоборота обернулась. Ее глаза, в которых по-прежнему блестели отсветы костра, на мгновение задержались на моем лице (а может, мне так хотелось?). Очень медленно она повернулась, склонила голову и исчезла в листве. Сидящий рядом со мной, Игорь что-то продолжал говорить, но я его уже не слышал. Не до него было, ведь в нескольких метрах от того места, где растворилась в темноте Даша, я видел руку. Она покачивалась в воздухе, словно была не частью тела человека, а просто отдельно висящим объектом. Рука кого-то звала, манила кого-то. Я огляделся, единственным человеком кто мог ее видеть был я. Следовательно, манили именно меня.

Тяжело, словно через силу, я поднялся, пошел следом за девушкой. Вернее, в том направлении, куда она ушла, я ведь ее не видел. Да и не мог видеть, но впереди, всего в нескольких шагах, покачивались ветки и изредка, казалось, виднелась ярко-красная блузка. Казалось, виднелась?

Заросли стали реже. Передо мною из темноты выросла высокая стена центрального здания «мельничного архитектурного ансамбля». Такая высокая, что ее верхушка терялась где-то в ночной вышине, затмевая звезды.

Просто рядом со мною, на расстоянии вытянутой руки, неверным светом подсвечивался дверной проем. Я застыл, с удивлением глядя на его четкие очертания. Странное дело, все мое детство прошло у старой мельницы. Да дня не проходило, чтобы мы с друзьями, будучи детьми, не играли среди руин. Думал, знаю каждый кирпичик, каждый камешек, а тут целая дверь. Как это понять, как такое не заметить?

Мысли двигались медленно, потому очень скоро размышлять надоело. Я ступил на кирпичи, составляющие порожек. Послышался звук, тихий с нарастанием – девичий смех. Смешливые колокольчики безудержного веселья витали вокруг меня. Удивительно приятный звук, но это не Дашин голос, ее несколько ниже и куда нежнее.

Детальнее проанализировать особенности женских голосов различной тональности мне так и не удалось. Вспыхнул ослепительно-яркий свет, но высветил он не развалины, как можно было того ожидать, а жилой интерьер. Не похоже на то, как строят ныне, тем не менее…

Оглушительный грохот, сильный удар, меня отбросило в заросли клена. Последнее что запечатлелось в памяти – медленно гаснущий огонек. Тающий в темноте проем двери. Яркий свет, превращающийся в серый с прожилками камень.

Когда глаза открылись, они увидели меня лежащего на одеяле. Сначала как бы со стороны, затем все ближе, ближе и вот я уже смотрел в пустое ночное небо. Рядом догорали остатки костра. Тихо шумел мотор микроавтобуса. Его подфарники висели в темноте и тусклым свечением озаряли полянку. Надо мною склонились лица. Такие знакомые, близкие, почти родные. Вот, вижу: Игорь держит меня за руку, пульс нащупывает. Ольга влажной салфеткой вытирает мое покрытое испариной лицо.

Попытался приподняться. Почти получилось. Оля испуганно вскрикнула, но сразу облегченно выдохнула:

– Ну и напугал ты нас! Что случилось?

Я огляделся:

– А где Даша?

– Так у тебя свидание было? – Игорь с насмешливой полуулыбкой посмотрел на меня. – В следующий раз предупреждай!

– Какое там свидание? Я спрашиваю, где Даша, секретарша нашего… Питекантропа?

На этот раз уже все лица с выражением искреннего недоумения смотрели на меня. Ольга коснулась моего лба и серьезно заметила:

– Температуры, кажется, нет. Сережка, что случилось? Какая секретарша у Питекантропа? Откуда взялась? Да и просто, зачем она ему нужна! Не иначе как ты здорово ударился. Ничего, отдохнешь, отлежишься, пройдет. Нам пора, машина давно ждет. Едем!

Я пытался сопротивляться, но мое сопротивление выражалось больше в словах, нежели в действиях. Тело меня слушаться не желало. Так что часы еще не отмерили и пяти минут, как автобус, громко чихнув выхлопной трубой, тронулся. Силы окончательно покинули меня. Я уснул.

Глава третья

Чувство полета! Разве может быть что-нибудь лучше него?

Сам спросил, сам и отвечу – может, безусловно, может! Чувство свободного полета, вот оно ни с чем несравнимое ощущение! Подымаешься вверх. Словно крылья широко расставляешь руки. Паришь. Проносишься над бескрайними земными просторами. Там, внизу под тобой, широкие поля сменяются темными густыми лесами. Синими лентами, петляя на лоскутном одеяле лугов, блестят реки. Зеркалами сияют ровные водные глади прудов и озер. Все это твой мир, твоя земля. Все радует глаз, все поражает великолепием. Абсолютно все: буйство красок и бесконечность просторов, высота гор и пропасть ущелий. Все радует, все удивляет, но особенно – морская гладь! Более всего она. Такая разная и такая прекрасная. Иногда спокойная, прозрачная до самого дна, а большей частью бурная, мутная и неугомонная. Высокие увенчанные белыми бурунами волны рождаются из ниоткуда и несут свои воды в никуда…

Моря не видно. Жаль немного. Но ведь подо мною проплывают широкие зеленые поля, а это тоже красиво! Внизу, сколько видят глаза, простилается зеленая равнина, ее западный край упирается в густой лес, который с высоты полета кажется черным. Восточный же, просто теряется за горизонтом, словно нет его, словно никогда не было, словно поле свежей зеленой травы и вправду бескрайнее.

Я спустился ниже. Так для разнообразия. Очертания стали отчетливее, увиденное понятнее, детали ярче. Во всей своей красе предстала опушка леса. Легко различить отдельные деревья.

Люблю я лес, не так как море, но все-таки. Вот почему бы не поддаться соблазну и не слетать туда?

Пейзаж стремительно меняется. То, что с высоты казалось густыми кустами, окаймляющими лес, обернулось многочисленным войском. Ровными рядами стояли всадники, держа в руках длинные копья. За ними разделенные на когорты пехотинцы. Их ровные прямоугольники покачивались, шевелились, будто огромная машина войны дышала и вздыхала в предвкушении скорой битвы.

Облетел я войско. Благо это несложно. Достаточно лишь захотеть, даже крыльями-руками взмахивать не нужно. Ведомое одним лишь желанием, тело само летит туда, куда я ему приказываю. Глаза смотрят туда, куда я хочу, чтобы они смотрели. Просто идиллия! Одно лишь любопытство упорно не желает мне починиться. Так и старается сбить меня с курса, требует притормозить, задержаться, зависнуть на месте. Подсчитать ему хочется, сколько воинов внизу, тысячи, десятки тысяч? Вот нечем ему более заняться!

Еще ниже. Спустился ниже. Так гораздо лучше видно. Четче все стало, детальнее. Казалось, самое время любопытству заняться своими подсчетами, мне не мешая, так нет же, не хочет. Другая у него блажь, свежая, в другую сторону нацелилось оно неугомонное, поманило меня от леса, туда, во фронт, поддался…

Там, перед строем, теперь уже просто подо мной виднеется маленькое темное пятнышко. Человек? Да, но это лишь сверху он кажется маленьким. Что-то мне подсказывало, что стоит немного приблизиться, спуститься ниже, и он превратится в того, кем и является на самом деле – в настоящего богатыря-исполина.

Да, так и есть! На целую голову выше любого из своего воинства. Плечи широкие особенно широкие от металлических лат, защищающих живую плоть. Руки богатырские, ноги, широко расставленные, будто вросли во влажную почву! Глыба, закованная в металл, а не человек! Изваяние! Памятник былинному богатырю. Стоит он, выпрямившись, опирается обеими руками на рукоять большущего меча, воткнутого в землю. Стоит и с выражением несокрушимого спокойствия на сосредоточенном лице смотрит вдаль на линию туманного горизонта.

Картина начала терять статичность. К исполину подошел один из солдат. В руках у того белый стяг с изображенным на нем красным замком. На фоне огромного полководца знаменосец выглядит ребенком. Щуплым, беззащитным. Великан наклонился к юноше и внимательно того выслушал. Степенно кивнул, а когда тот отошел, поднял глаза к небу. Его губы что-то прошептали.

Тем временем линия горизонта потемнела. Казалось, туча темная подступает, вот только не по небу движется она, а по земле ползет. Мгновение и она приблизилась, остановилась, начала редеть. Пыль, а туча оказалась не чем-то воздушно-эфемерным, а облаком густой черно-серой пыли, улеглась. Напротив уже знакомого мне воинства, в сотне метров от его передовых отрядов из сплошной серости проявилось еще одно войско, не менее многочисленное. Пока строилась только конница, а одаль все прибывали и прибывали новые отряды пеших воинов.

В войсках почувствовалось напряжение. Два воинства, два строя, будто две пластины конденсатора, набравшие достаточное количество электричества, грозились выплеснуть в пространство гигантскую искру, мощный поток накопленной за долгое время ярости.

Все шло к тому, все было готово к сраженью. Казалось, еще немного, еще чуть-чуть. Вот уже и рябь волнения пробежала по когортам пехотинцев, вот легкая дрожь коснулась конников, знаменосцы высоко подняли свои стяги. Вслед за этими весьма очевидными предзнаменованиями скорых перемен, слегка изменилось и поведение военачальника, одиноко стоявшего впереди своего волнующегося войска. Не беспокоился он, не тревожился, не двигался. Он по-прежнему стоял, опираясь на меч, но теперь, выдавая легкое волнение, его пальцы размеренно постукивали по полусфере эфеса…

Из строя прибывшего воинства вышел юноша. Высокий, худощавый. Молодой, скорее, слишком молодой паренек, закованный в тяжелые латы. Он извлек из-за пояса рог, блестящий серебряными пластинами, заиграл. Звук его инструмента возымел действие, заставил он воинов, как своих, так и противников, опустить копья и дружно поднять головы. Далее он что-то прокричал (вот жаль, что я не слышу!). Не иначе как в ответ на его зов, расталкивая передовых солдат своего войска, из толпы прибывших вышел один, под стать лидеру армии неприятеля. Он на ходу надевал сияющий островерхий шлем и энергично вертел головой, разминая шею. Паренек тут же опустил рог и почтительно поклонился. Практически одновременно трубы обоих войск ожили. Трубачи вышли на свободный участок между армиями, выстроились в шахматном порядке, подняли свои инструменты, одновременно вдохнули…

Удивительно, но я слышал музыку. Всего лишь несколько секунд потребовалось для того, чтобы понять, что это за мотив. Вспомнил! Вспомнил и удивился еще больше: как это возможно, почему трубачи древности играют всемирно известную композицию Стиви Вандера?

Вооруженные люди, что готовились к сражению, там, внизу, подо мной, замерли, трубачи опустили трубы, все как один подняли головы и дружно посмотрели на меня. Что это значит, они также удивлены, или просто ждут моего одобрения?

Кажется, я все понял. Никакие это не трубачи. Это кто-то мне звонит и, судя по мелодии, это Оля, ведущий наш бухгалтер.

Стоило мне все понять, как войска внизу растаяли, исчезло бескрайнее поле, пропала опушка леса, померкла насыщенная зелень листвы, выгодно дополненная яркой краской молодой травы. Все пропало, остался только грязно-белый потолок моей съемной квартиры. Будто ничего и не было, будто был лишь только сон…

Нащупал телефон:

– Да, слушаю…

– Сережка! Остановись, имей совесть, я не могу тебя догнать!

Недоуменно смотрю на телефон, который продолжает отчитывать меня голосом Ольги. Может, сон еще продолжается? А может, войска это не сон, а телефон это сон? Кто подскажет? Кто надоумит? Есть желающие?

Нашлись. Помог будильник. Его стрелки упрямо показывали – без десяти восемь, а к восьми я должен быть в офисе! Вот и все понимание…

Нет, полезная все-таки вещь мобильный телефон. Не всегда, правда, далеко не всегда, но часто полезная. Вот, к примеру, идешь куда-либо, видишь далеко впереди знакомого человека, догнать хочешь. Раньше как было? Орешь на всю округу, людей пугаешь и не факт, что тот, кто тебе нужен услышит. Сейчас же все предельно просто. Набираешь номер, и спокойно говоришь: «А ну стой, я тебя догонять буду!». Надежно и практично. Вот и у нас так заведено. Мне с Олей на работу одной дорогой идти. Частенько друг друга догоняем. В общем, исходя из мутного потока этой странной мысли, получаем нижеследующее – в данный момент Оля кого-то похожего на меня увидела, пытается догнать, звонит, а я…

– Алло Оль, извини, проспал. Я все еще дома. Как-то так…

Дольше размышлять было некогда. Я не столько оделся, сколько впрыгнул в одежду и, не дожидаясь лифта, бросился по ступенькам вниз. Спустившись на четвертый этаж, остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Не иначе как окончательно проснулся! Долго же я! Неважно, проснулся это уже хорошо. Сразу же вспомнился вчерашний вечер. Частично. Обратная дорога где-то потерялась в глубинах памяти. Последнее что удалось откопать среди воспоминаний – меня чуть не насильно затолкали в автобус, а уже потом… стоп, Даша!

«Так все-таки, что это было? Или все мне просто приснилось? А если приснилось, тогда что именно? Точно помню, когда я спросил о ней, на меня посмотрели как на… нездорового. Это если мягко выражаться. Очень мягко. Но… – я бросил взгляд на часы – через три минуты мне полагается сидеть у себя в кабинете. Сидеть, работать, а уж точно не пререкаться с самим собой, стоя на лестничной площадке. – В конце концов, там я во всем и разберусь. Вперед!».

Можно сказать, я не опоздал. Оно и понятно, если пришел на работу раньше директора, следовательно, пришел вовремя. Первым делом, пока гудел, закипая, чайник, следовало сходить и все выяснить. Разобраться, где выдумка, где истина, где Даша…

Налетев на дверь и схватившись за дверную ручку, я застыл. Задумался. А что, собственно, я собираюсь проверять? У нас в офисе и помещения такого нет, в котором могла бы расположиться секретарша. Весь офис это: техотдел, бухгалтерия, магазин, стеклянная каморка – обитель спецов по маркетингу, да мои скромные апартаменты. Ну, еще кабинет директора конечно, но никакого «предбанника» у него нет. К тому же сам кабинет довольно-таки оригинально расположен, практически под лестницей. Сколько народу, кто по ошибке, кто по незнанию, случайно к шефу попадает! А тут еще я с секретаршей! Нет, не на лестнице же ей сидеть?!

«Тогда что это получается, действительно никакой секретарши у Питекантропа нет? Более того, никогда и не было? Но я ведь точно помню – удивительные синие глаза, длинные волнистые каштанового цвета волосы, ослепительная улыбка. Помню, Даша! Верю, было…».

Пока я пытался привести во что-нибудь отдаленно напоминающее порядок свои мысли, мимо меня «просочился» Юрка, главный наш специалист в области стратегии продаж. Не дожидаясь приглашения, он удобно устроился в моем кресле, обернулся вокруг своей со стулом оси и задумчиво спросил:

– Как ты относишься к утренней чашечке крепкого кофе? Будешь?

Что он имел в виду, понять несложно. Он намеривался угостить меня моим же и мною же приготовленным кофе. Да, изрядно я бы сказал нагловатое предложение, но вполне обыденное. Придется угощать… хотя нет, не придется.

Начать утро ароматным напитком помешал телефон. Вернее, телефонный звонок, судя по характеру звонков, наш, местный, офисный.

Так и было. Звонил шеф:

– Сергей Владимирович, зайдите, будьте так любезны, ко мне!

То, что шеф так вот с самого утра вызывает к себе, ничего хорошего не предвещает. Это истина. Так всегда было и так всегда будет. Во все времена и во всех организациях. Исходя из этого постулата, можно было бы серьезно поразмыслить над сущностью и ролью начальства в целом, но, размышляй не размышляй, деваться некуда, зовут, значит надо идти.

Минуты не прошло, как я вежливо постучал в блестящую полировкой надежную дубовую дверь…

Свою резиденцию шеф обустроил весьма оригинально. Как-то раньше мне не доводилось видеть кабинет директора, в котором был бы только один стул, именно один и к тому же, именно стул. Почему-то наш Питекантроп не признавал кресел. Спросишь почему? Да кто их директоров поймет! Может, таким вот образом он хотел быть ближе к простому народу, своеобразно так, через пятую точку? Не знаю.

В отношении к подчиненным он также оригинальничал. То, что у него в кабинете был только один стул, вовсе не означало, что он собирался заставлять посетителя стоять, нависая над его директорской головой. Как раз наоборот. Каждый раз он вызывал сотрудников по одному. Каждый раз сам поднимался, усаживал посетителя на свое место, демонстративно вручал тому чистый лист бумаги и ручку. Сам же вышагивал по кабинету и диктовал распоряжения. При этом не забывал регулярно заходить за спину, и, заглядывая через плечо, проверял, правильно ли тот пишет и пишет ли вообще. Лично мне всегда казалось, что я не «на ковре» у шефа, а на экзамене, письменном, на знание орфографии с пунктуацией.

На этот раз директор не собирался делать исключений. Все случилось, как и в былые времена. Получил я листик, получил я ручку…

Представь только, сижу я на месте директора и с показным рвением заглядываю шефу в глаза. Конечно, можешь считать меня конформистом, или там подлизой каким-нибудь, как тебе будет угодно, но у меня принцип – никогда не спорить с руководством. Сказали, мол, сделай, и сделай именно так! Надо выполнять. Не надо спорить. Мне прикажут, я и сделаю, вот только сделаю не так, по-своему сделаю, так как я считаю правильным. Вот и все, а спорить зачем? Нервные клетки – вещь ценная, а в особенности свои!

Как и следовало ожидать, шеф начал издалека:

– Вот скажите, как долго вы работаете в нашей фирме?