Миссия в глубины времени

– Что это, Лаврентий?

– Эти пули извлёк из ваших тел наш уважаемый гость. Одна ваша, товарищ Сталин, другая – Василия. Вот держи, Василий, пусть останется тебе на память.

– Но у меня ничего не болит, даже царапины нет на груди! – Василий был в недоумении.

– Я не знаю, как всё это объяснить, товарищ Сталин, но я был свидетелем всего происходящего. Ильхам просто положил руки на ваши раны, а затем всё произошло словно по волшебству. Буквально за считанные минуты ваши раны зажили, а пуля сама вышла из тканей на поверхность кожи. Это было какое-то чудо. И если б мне кто-то рассказал об этом, я бы не поверил! – взволнованно произнес Берия и отдал пулю Василию.

– Это правда, Ильхам? – спросил Сталин, посматривая на меня. Я скромно кивнул головой. Затем Сталин подошёл к Григорову, посмотрел на него пристально и проговорил:

– Ежов! А вот теперь товарищ Сталин тебе лично приказывает арестовать этого человека. Разберись с ним, пусть он объяснит нам свои неразумные поступки.

Ежов подчинился приказу и увёл Григорова под конвоем. Берия тоже вышел вслед за Ежовым с разрешения Сталина. Он был вне себя от ярости.

В гостевой комнате мы остались втроём. Сталин подошёл к шкафу и по привычке наполнил свою трубку табаком. Затем приблизился ко мне и проникновенно произнес:

– Спасибо! Спасибо большое, друг мой! Ты спас нам жизни. Я уже пожилой человек и многое повидал на своём веку, а вот Василий… ты вернул мне сына, я тебе очень благодарен за это! Василию было одиннадцать лет, когда погибла его мать, моя супруга, Надежда Аллилуева. Она тоже родилась и выросла в Баку. Вот, оставила мне сына Василия и дочь Светлану. Мне было тяжело, я долго не мог смириться с её смертью. Василий очень сильно переживал потерю матери. Он мне очень дорог, Ильхам! Спасибо тебе! – Сталин крепко пожал мне руку. Он присел на диван к Василию и, поглаживая его по голове, погрузился в раздумья.

Я увидел его слёзы. Сталин вытер рукой мокрые глаза, закурил трубку и подошёл к окну, чтобы скрыть свои чувства.

– Товарищ Сталин, я могу увидеть Бахтияра? Этот юноша тоже мне очень дорог!

– Да, конечно, Ильхам! Я распоряжусь, чтобы его сюда привезли. Он очень славный и смелый человек, раз, не заботясь о своей безопасности, решил спасти отца. Я ценю таких людей. Вы с Бахтияром очень ценные люди в нашем мире. Во всех странах охотятся за людьми со сверхъестественными способностями. Вначале я не воспринимал ваши рассказы всерьёз, а теперь я вижу, что сильно ошибался. Сегодня я встречусь с нашими товарищами и потребую создать особый отдел, который будет заниматься непознанными явлениями. Это советовал мне ещё в тридцать пятом один из наших учёных-физиков. Скажи мне, Ильхам, ты говорил о будущем, оно в действительности будет таким мрачным или ты всё придумал?

– Товарищ Сталин, то, что вам говорил Григоров, это сплошная ложь. Вы должны быть готовы к войне и противостоянию с серьёзным противником. Поверьте мне, за фашистами стоят могучие силы, которые хотят уничтожить нашу Планету. Эта война будет беспощадной, и цель ее не столько в завоевании территорий, сколько в покорении народов, установлении могущества одной нации на всей Земле. Помните, я говорил вам об инопланетных кораблях в горах Чехии? Это и есть те тёмные силы, которые спровоцируют войну. Перевоплощаясь в людей, представители темных сил живут рядом с нами, манипулируют нашим сознанием, внушают нам свои идеи и мысли. Они уже многие тысячелетия находятся на Земле и считают, что наша Планета по праву принадлежит только им. Адольф Гитлер – их марионетка, он будет делать всё, что скажут его хозяева. Они есть и здесь, в Кремле, товарищ Сталин!

– Ты хочешь сказать, что в моем окружении среди преданных мне людей есть демоны и они руководят нами? – спросил недоверчиво Сталин.

– Да, есть! И один из них – это ваш Гриша, который всё это время вводил вас в заблуждение. Эти демоны, как вы выразились, когда-то были изгнаны из высших миров в низшие. И одной из Планет, которую они выбрали для дальнейшего проживания, стала Земля. Это – дарки, товарищ Сталин! Вот истинное их имя!

– Дарки? Так что, они вместе с немцами будут воевать против нас? – уточнил Сталин.

– Нет, есть другие силы в Космосе, они следят за нашей Планетой и порядком во всей Вселенной. Они не вмешиваются в нашу жизнь, но и не позволяют тёмным силам нас уничтожить. Григоров говорил вам о быстрой победе над фашистами, но это ложь. Враг нападёт на Советский Союз неожиданно, будет очень сильным, коварным и жестоким! Немцы сломят оборону Красной армии и дойдут до самой Москвы. Да так близко, что будут наблюдать за ней в полевые бинокли.

– И возьмут Москву? – сурово спросил Сталин.

– Нет, товарищ Сталин, Москву фашисты не возьмут, мужество наших солдат не позволит им это сделать, за неё погибнут тысячи солдат и офицеров, но победа, в конце концов, будет за нами.

– Всё же Григоров был прав, что мы победим! А потеря людей на войне – это нормальное явление, дорогой мой, – сказал с облегчением Сталин и добавил: – Наш народ будет защищать свою землю от врага! Сколько людей мы в Первой мировой потеряли! А в Гражданской войне… Война без жертв не бывает, если хочешь победить, потери неизбежны!

Сталин вновь заговорил о стратегии ленинской партии, о невозможности проникновения империализма в Советский Союз. Вдохновлённый будущей победой над врагом, он не услышал мои предостережения, говорил с пафосом, словно стоял на трибуне мавзолея и в привычной для себя манере диктовал указания народу.

Василий лежал на диване и молча разглядывал свинцовую пулю, иногда смотрел на меня, затем на свой живот и не понимал, как эта пуля оказалась в его теле.

Когда Сталин закончил свой долгий монолог, я подошёл к Василию и, присев к нему на диван, спросил его:

– Василий, а кем бы ты хотел стать в будущем, когда достигнешь совершеннолетия?

– Я хочу стать лётчиком, как Валерий Чкалов! Долететь до Северного полюса – это так здорово! Вокруг снега, огромные льдины, северное сияние, и ты летишь над всей этой красотой. Всё это мне Чкалов рассказывал и подарил мне модель самолёта АНТ-25.

– Быть лётчиком – прекрасная мечта! А как ты себя чувствуешь, нет у тебя никаких болей или других неприятных ощущений?

– Нет, если б вы мне не сказали, что в меня попала пуля и что я был ранен, то я бы никогда в жизни об этом не узнал. Спасибо вам, дядя Ильхам, что спасли моего папу! Я его очень люблю! – прошептал Василий.

Сталин позвонил и сообщил мне:

– Сейчас придёт один человек, он поможет тебе встретиться с Бахтияром! Так ты говоришь, что победа будет за нами? Значит, товарищ Сталин все делает правильно! Ну, если ты меня обманешь…

– Не обманываю я вас, товарищ Сталин! Мы победим в войне, она закончится в логове врага. Мир изменится и разделится на два непримиримых политических лагеря, которые долгие годы будут находиться в состоянии холодной войны…

Мы говорили о будущем. Сталин не соглашался со мной и твердил только одно, что всемирный коммунизм рано или поздно наступит. Возможно, он был прав, ведь когда-нибудь на нашей Планете всё же воцарится справедливость и мир.

Явился сопровождающий в форме НКВД – он отрапортовал Сталину и представился как капитан Петров.

– Ну, вот, товарищ Сталин, мне пора идти! – Попрощавшись с Василием и вождем, я вслед за капитаном вышел во двор Кремля, где нас ждал чёрный автомобиль, в котором мы уехали в неизвестном мне направлении.

Странное у меня возникло ощущение. Столько событий случилось в эти дни, но только сейчас я стал осознавать значение моего присутствия в Кремле.

Ведь вся история двадцатого века могла быть совсем другой, если бы Сталин погиб. Что бы нас ждало в будущем? И была бы Вторая мировая война, если б его не было? А сколько людей погибло при Сталинградской битве! Гитлер намерено отправил свои войска в город, который назывался именем Сталина.

Встреча с вождём, разговоры с ним, его вера в светлое будущее и нежелание слышать что-то другое, что противоречило его идеям, его мыслям, меня очень впечатлили.

Автомобиль свернул на Лубянку, к зданию НКВД. Я размышлял о событиях, случившихся со мной в Кремле, как вдруг дневной свет за окнами машины превратился во мрак.

– Куда мы едем, товарищ Петров? – обеспокоенно спросил я. Петров молчал. После того как водитель включил фары, я увидел простирающийся далеко вперёд туннель.

– Петров, вы можете мне объяснить, куда мы едем? – повторил я вопрос.

– Мне приказано доставить вас до места. Когда мы приедем, товарищ Ализаде, вы всё узнаете, а сейчас прошу вас не задавайте мне больше вопросов! – ответил капитан и замолчал.

Мы молча ехали по тёмному туннелю еще какое-то время, затем автомобиль остановился, капитан попросил меня выйти из машины и следовать за ним. Я шёл за Петровым и был готов ко всяким неожиданностям.

– Мы на месте, товарищ Ализаде! Вот за этой дверью находится ваш знакомый Бахтияр. Это секретный отдел НКВД, который был создан недавно по приказу товарища Сталина.

– Бахтияр здесь! – радостно воскликнул я.

Петров отрыл стальную дверь. Мы вошли в светлое просторное помещение, и первое моё впечатление было, что я попал в какойто производственный цех.

Людей здесь не было, но всё выглядело так, словно скоро включатся станки и производство начнёт работать.

Мы прошли вдоль рельсов, мимо передвижного крана и продолжили путь в глубь так называемого секретного отдела. Всё здесь было новым, стены пахли свежей известью и масляной краской.

– Петров, вы сказали, что здесь секретный отдел НКВД, а я вижу производственный цех… И где же Бахтияр?

– Товарищ Ализаде, следуйте за мной согласно приказу. Бахтияр находится в безопасном месте, скоро вы его увидите. – Капитан говорил неуверенно, и у меня создалось впечатление, что он действует не по своей воле, им движет другая сила.

Мы остановились в одном из помещений, как вдруг открылась неприметная боковая дверь, и в цех вошел Григоров.

– Ах, кто к нам пожаловал! – с усмешкой воскликнул он и приказал подчиненному: – Петров, ты свободен, можешь идти! – Капитан выбежал из помещения, и мы остались вдвоём.

– Григоров, разве вас не арестовали?

– А вы думали, что меня можно арестовать или, ещё хуже, расстрелять? Да кто вы такой?! Вы думаете, что вот так запросто можно прийти в Кремль и уйти оттуда без наказания? Я не позволю, чтобы кто-то унизил меня, разрушил мою репутацию и остался безнаказанным.

– Что тебе нужно от меня, Гриша?

– Гриша! Хм… ты меня назвал, как Сталин! Только запомни, Ильхам, эти ничтожные людишки, которые руководят страной и возомнили себя царями – они обязаны именно мне. Они живут и дышат только потому, что этого хочу я. Я сформировал эту структуру и эту систему. Я запустил её в этот мир, и она будет ещё долго работать на нас. Я сделал вождей народа властелинами страны, под моим крылом они росли и становились сильными. Завтра у них появится достаточно сил, и тогда они направят эту энергию против самих же себя. Когда же мир избавится от большой части человечества, то придёт наш черёд – править всем миром. Вы же, жалкие людишки, будете служить нам как верные покорные псы. Но ты – исключение! Такие умные и сильные люди, как ты, нужны нам для создания новой эры. Я думаю, ты не так глуп, чтобы отрицать наше могущество, и согласишься с нами сотрудничать.

– Скажи, где Бахтияр? Я заберу его, и мы расстанемся с тобой навсегда!

– Хорошо, если ты не хочешь меня слушать, то я буду краток: нам нужна бомба!

– Какая ещё бомба, Григоров?

– Да, бомба! Я знаю, ты явился из будущего, в котором уже есть оружие, способное одним взрывом уничтожать целые города. Эта бомба связана с энергией атома, нам нужна атомная бомба! Здесь, в подземелье Москвы, есть все условия для ее создания. Я дам тебе лучших специалистов, физиков, химиков, и ты должен помочь им в создании этого оружия. Согласишься – Бахтияр будет свободен, нет – умрете оба!

– Григоров, о какой атомной бомбе вы говорите, я не понимаю! Мы с Бахтияром пришли из 1941 года. Там нет такого оружия!

– Мне всё известно о вас и о том, что вы прибыли из далёкого будущего. Ваш друг так увлёкся рассказом, что забыл обо всём и проболтался. Я, конечно же, оценил информацию и сделал выводы.

– И об атомной бомбе тоже Бахтияр рассказал? – спросил я с иронией и рассмеялся.

– Нет, не буду лгать, об этом он не говорил, но вы рано иронизируете по поводу моих возможностей. В ленинградском Физикотехническом институте уже ведутся работы по программе атомной энергетики. Я лично разговаривал с академиком Курчатовым о возможности использовании атома в военной сфере. Он утверждает, что в ближайшие годы ученые теоретически смогут создать такое сверхоружие, которое в сотни тысяч раз будет сильнее всех современных бомб. Мне нужна эта ядерная бомба, которая уже создана в вашу эпоху, из которой вы прибыли к нам!

– Григоров, если бы вы были человеком, я бы назвал вас психически больным. Но меня не удивляет ваша риторика о массовом уничтожении людей – это, видимо, нормальное явление для вашего круга твердолобых дарков. Однако, как долго вы собираетесь бороться с человечеством? Вы, дарки, и ваш царь Крок – ведь вы не можете навсегда затмить своею тенью Солнце! Вы должны признать, что слабы перед всесильным Богом!

– Так ты и нашего повелителя Крока знаешь?! С каждой встречей ты меня удивляешь всё больше и больше, Ильхам. Странно, что я до сих пор не могу раскусить тебя и узнать, кто ты, откуда пришёл и почему так силён? А на твой вопрос я отвечу так: представь, что нет противостояния между светом и тьмой. Разве был бы мир более разнообразным и интересным? Я думаю, нет! Было бы скучно, если всегда светило бы Солнце и не было тёмной ночи, которую вы так боитесь. Мрак создаёт жизнь в этом мире, а не свет и Солнце, как считают люди. Послушай эти стихи:

«В ночи, когда уснёт тревогаИ город скроется во мгле, —О, сколько музыки у Бога,Какие звуки на Земле!Что буря жизни, если розыТвои цветут мне и горят!Что человеческие слёзы,Когда румянится закат!Прими, Владычица вселенной,Сквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба —Последней страсти кубок пенныйОт недостойного раба!»

Это стихи Александра Блока. Думаете, если я дарк, то не могу любить поэзию? Красоту и искусство мы умеем ценить по достоинству!

– Если честно, вы меня удивили, Григоров! В вашем понимании, жизнь и смерть – едины…

– А разве это не так? Тьма покрывает свет, добро оскверняется невежеством, жизнь подстерегает смерть! И это было и будет вечно, пока существует Мир. Вам, людям, нас никогда не понять! Потому что человечество видит в смерти только ужасное и разрушительное. А смерть – лишь повод для рождения нового начала!

– Но человечество не может принять насильственную смерть, страх, унижение и уничтожение всего.

– Я воин, Ильхам, мой отец и все мои предки были воинами. Мы бились за свои права, чтобы покорить Вселенную и стать властелинами Мира. Это не просто наше желание и наша прихоть, это цель всей нашей жизни. Дарки были изгнаны из своего мира, теперь мы здесь, в этом мире, и хотим восстановить свои права! Но вернёмся к нашему разговору. Так вы будете сотрудничать с нами в создании атомного оружия?

– Григоров, атомная бомба – это только фантазии учёных. В будущем атомная энергия используется исключительно в мирных целях. Никто не создаёт бомбы, чтобы потом сбрасывать их на свои же головы. Такие бредовые идеи могут прийти в голову только даркам.

– Ты лжёшь! Атомная бомба будет создана! Но она нужна мне сейчас, и ты поможешь нам ее создать.

Нужно было что-то придумать, чтобы провести хитрого дарка и вырвать юношу из его коварных клещей.

– А когда вы успели построить такой огромный подземный ангар, да ещё в центре Москвы? Знают ли об этом объекте Ежов, Сталин?

– Секретный объект был построен под моим руководством ещё пять лет тому назад. Около двух тысяч политических заключённых сооружали эту подземную крепость. И ты верно заметил, об объекте никто не знает, даже высшее руководство страны. А те, кто строил этот завод, здесь же нашли и свой последний приют. Кстати, неплохой строительный материал – ваши человеческие кости. Отлично заменяют металлическую арматуру и сохраняются на века. А двери! Это же произведение искусства. Сделаны из сплава особо прочных металлов, толщиной в метр, а я открываю их одним прикосновением пальца! Такую дверь не пробить никаким оружием! Ну что, Ильхам, ты согласен на моё предложение? Я планирую построить ещё несколько подобных секретных объектов в Сибири и, возможно, приобщу к работе нашего юного Бахтияра. Кстати, там тоже будет нужен мне дополнительный строительный материал. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, я понимаю! Так Бахтияра всё-таки нет в Москве, он в Сибири?

– Конечно! А ты думал, что такого ценного человека, как он, я буду держать в Москве? Я решил спрятать парня, отправив подальше в холодные края.

Вы – люди южные, не привыкли к сибирским морозам, но ещё только весна, там тепло, а вот наступят холода… Так что жизнь Бахтияра зависит от твоего согласия! Но я понять не могу, зачем тебе этот мальчишка, ты думаешь только о нём и о его спасении. Да плюнь ты на этого человечишку, он всё равно не сможет жить нормальной жизнью. Если он не будет с нами сотрудничать, то станет лёгкой добычей наших врагов. А этого я никогда не позволю! – усмехаясь, сказал Григоров.

– Тебе этого не понять! Он мне как сын, и бросать друзей в трудную минуту – не в моих правилах!

В дверь вошёл работник НКВД и, подбежав к Григорову, что-то шепнул ему на ухо и встал по стойке смирно. Григоров обратился ко мне:

– Ильхам, а не хотите пройтись со мной в новый ангар, там как раз завершаются отделочные работы, скоро заливка фундамента. Это очень интересная часть моего строительства. Вам будет на что посмотреть – на объекте около двухсот арестованных и сегодня их последний рабочий день.

Для предателей родины, троцкистов и шпионов самое хорошее лечение – это свинцовая пилюля. Одна пилюля, и общество избавится от тяжелобольных людей.

Я ничего не сказал и последовал за Григоровым.

Через тёмный туннель мы вышли в ангар, где заключенные завершали отделочные работы.

– А вот и котлован для фундамента! Сейчас начнём бетонировать! – плотоядно улыбаясь, произнес Григоров и, потирая руки, подошёл к вырытой яме.

В котловане ещё работали люди. Григоров обратился к конвойным:

– Ну, что, готовы? Сейчас у вас начнётся работка! Раненых добивать штыками, хотя… погодите! Выстройте всех у котлована и стреляйте только по ногам. Посмотрим, как в цементном бульоне эта мразь будет мучиться, барахтаться и тонуть. Ха-ха-ха!

Григоров с охранниками смеялись, словно собирались идти в бордель к женщинам. Им было плевать на арестованных и их страдания. За годы службы в органах НКВД убийство стало для этих людей привычным ремеслом.

Григоров часто посматривал на меня, словно хотел спровоцировать меня на какие-то действия. Мне было противно его слушать, я отошел в сторону, стоял и с грустью смотрел на все вокруг. Среди огромного количества людей я вдруг увидел голубые глаза мальчишки. Он стоял неподалёку от меня и складывал камни на тележку. Его глаза умоляли о помощи, он словно предчувствовал скорую смерть.

Стрела крана с огромным ковшом, полным жидкого цемента, наклонялась над котлованом и сбрасывала в него раствор, подготавливая строительную площадку к кровавой бойне. Григоров, показав рукой на мальчишку, спросил:

– Что, жалко пацана? Пожалуй, я с него и начну! Пусть он умрёт первым! Я бы хотел посмотреть, как ты отреагируешь на его забавную смерть. Ха-ха-ха!

Григоров взял мальчишку за шиворот и потащил к краю котлована. Вытащив из кобуры пистолет и приложив к голове мальчика, он ждал моей реакции. Я контролировал ситуацию и поджидал удобного случая, чтобы перейти к действиям и нейтрализовать Григорова и его головорезов. Но вдруг из толпы пленных выбежал мужчина и сильно крикнул:

– Стойте! Не стреляйте, гражданин начальник! Не убивайте моего единственного сына, он ведь ещё совсем мальчишка, ему всего тринадцать… Расстреляйте лучше меня, только не убивайте моего Андрюшку! Пожалуйста, гражданин начальник!

Отец мальчика умолял и шёл в сторону Григорова, пытаясь спасти ребенка от смерти. И когда отец мальчика подошёл совсем близко, разгневанный Григоров выстрелил ему в грудь и закричал:

– Да кто вы такие, поганые людишки, чтобы мне указывать, когда и в кого стрелять?! Вы все здесь мертвецы, и только благодаря мне вы ещё дышите. Но через несколько минут я посмотрю, как вы будете дышать вот в этом бетонном бульоне.

Григоров опять приложил пистолет к вискам мальчика и вновь посмотрел в мою сторону. Он уже хотел нажать на курок, как вдруг произошло неожиданное. Раненый в грудь отец мальчика, лежащий у ног Григорова, встал на колени и бросился на своего убийцу. Сцепившись, они вместе полетели вниз в многометровую цементную массу и погрузились в пучине.

Григоров ещё барахтался, цепляясь за края грунта, кричал солдатам, чтобы они кинули ему веревку и вытащили его. Но солдаты молча наблюдали за тем, как их начальник борется за жизнь. Григоров вдруг заорал, обращаясь ко мне:

– Ильхам, помоги, иначе тебе не видать Бахтияра! Я молча стоял у края ямы и смотрел, как постепенно цемент засасывает дарка.

Через минуту всё завершилось. Закончилась жизнь хитрого манипулятора власти, безжалостного дарка, который многие годы создавал машину смерти и уничтожил огромное количество людей.

Григоров умер, но его идеи страха, машина смерти, безжалостное отношение к человеку останутся в жизни советских людей еще долгие годы.

Отец мальчика погиб, спасая своего сына от смерти. Арестованные побросали работу и сгрудились у края котлована. После того как лопнул последний пузырь над жидким цементом, люди в тревоге стали что-то говорить и смотреть в мою сторону.

Охранники были под моим контролем. Они, один за другим, подходили к котловану и сбрасывали вниз своё оружие.

Пленные не скрывали своего недоумения. Потеря табельного оружия означала изгнание из рядов НКВД и судимость. А здесь конвоиры в массовом порядке уничтожали оружие, тем самым, подписывая себе смертный приговор.

Я не стал больше молчать, забрался на строительные леса и обратился к людям:

– Минуту внимания! Я знаю, многие из вас были несправедливо оклеветаны и брошены в тюрьмы и лагеря. Я помогу вам вернуться домой к вашим семьям и родным!

После моих слов арестованные зашумели, загудели. Один пожилой человек вышел из толпы, подошёл ко мне и спросил:

– Кто ты, мил человек? Нам уже нечего терять, мы готовы к смерти, но если ты говоришь правду, то помоги нам выбраться из этого проклятого места! Я обычный сельский учитель, повздорил с директором школы из-за недостатка учебников, а ночью оказался в застенках НКВД по подозрению в шпионаже. И таких «шпионов», как я, здесь половина!

– Прекратите! – закричал офицер НКВД, словно очнувшись от сна. – А где товарищ Григоров, где наше оружие? – спрашивал офицер, разыскивая в панике своё оружие.

– Вы сами его выбросили в цемент, гражданин начальник! И ваш Григоров – он тоже там! И, слава Богу, мир избавился от этого изверга! – громко заявил пожилой учитель.

– Как, в бетоне? Ты что такое несёшь, старый хрыч?! – офицер подбежал к краю котлована и увидел торчащий из цемента ствол карабина. В ужасе он посмотрел на своих подчинённых и, взявшись за голову, закричал:

– Что теперь будет? Нас же, как котят, расстреляют! – Лейтенант упал на колени и зарыдал в голос.

– Командир, пусть эти уроды прыгают и достают наше оружие. Этим доходягам всё равно конец! – крикнул сержант и схватил учителя.

– Эй, грамотей, говори, как мой карабин попал в бетонную кашу? Это ты столкнул туда товарища Григорова? Ну что молчишь, мразь?!

– Гражданин начальник, вы сами выбросили винтовки и револьверы в котлован, – сказал старик.

– Я ещё не сошёл с ума, чтобы выбрасывать свой табельный пистолет! Сейчас вы все у меня поплывёте за нашим оружием, – сержант ударил учителя по лицу и потащил за шиворот к котловану.

– Сержант! Оставь пожилого человека в покое! – приказал я громким голосом.

– А ты кто такой? Здесь приказы отдаю я! – прокричал лейтенант, поправляя на себе мундир и фуражку. – Прошин, оставь его, разберемся с ним позднее. А сейчас захвати двух бойцов и – мигом в третий ангар. В оружейном складе возьмёшь пулемёт и винтовки. Мы должны выполнить приказ товарища Григорова!

– Так ведь Григоров погиб! – воскликнул озадаченный сержант.

– Отставить разговорчики, сержант Прошин! Приказа о расстреле заключенных никто не отменял! Эта мразь ответит и за товарища Григорова, и за наше оружие, и за советскую власть!

Сержант с бойцами направились к выходу, как вдруг им перегородили путь несколько человек.

– Куда путь держим, граждане ментяры?

– А тебе то что, Бурый? Скажи своим людям, чтобы проваливали! А то…